4
Марина нервно ходила по номеру гостиницы. Скромное трехэтажное здание больше походило на слегка отреставрированный барак, чем на воплощение иностранного слова «Hotel», гордо красующееся на аляповатой вывеске. За окном давно стемнело, и городок укрылся плотным одеялом сумрака, лишь кое-где безуспешно отгоняемого слабыми уличными фонарями.
Это было настолько непривычно, что Марина вдруг ощутила странное чувство, хорошо знакомое ей когда-то очень давно, но почти забытое за давностью лет.
Беспричинный страх.
Ей ничего не грозило в этой хибаре, гордо именуемой «отелем», поскольку внизу, в фойе, рядом с жуликоватым хозяином, дежурило несколько здоровых амбалов, одним своим видом способных напугать кого угодно. Вокруг гостиницы лежала не Зона, по которой ей уже доводилось ходить, а обычный унылый городок. И на нее не охотились жаждущие кровной мести убийцы. Но мрак, выползший откуда-то из самых нехоженых уголков Зоны, таил в себе куда большую угрозу, чем какая-то там смерть.
Страх смотрел из темноты окна тысячами расширенных от ужаса глаз. Страх недобро скалился зарницами далеких вспышек где-то у горизонта. Страх обещал, что до того, как возьмет жизнь, заставить увидеть смерть тех, кто больше всего дорог. Страх не знал жалости, не оставлял надежд и ощущался так, словно был неотъемлемой частью этого места. И ему нельзя было показывать свою слабость.
Марина потушила свет, подошла к окну, всмотрелась в сумрак ночной улицы. Темнота была практически непроницаемой, но ей вдруг показалось, что из окна дома напротив кто-то смотрит прямо на нее. Страх, которому она сопротивлялась изо всех сил, вдруг разом затопил сознание. Она испуганно подалась назад и рывком задернула штору.
В этом маленьком грязном городке, наполненном бандитами и ненормальными сталкерами, она была совершенно одна. И даже Костя, обещавший прийти через пару часов, исчез без следа. А где-то там, в самом сердце чернейшего мрака, неизвестные страшные люди убивали ее мужа. И не было ни малейших гарантий, что он все еще жив. Отчаяние, страх и ощущение полной безнадежности слились в один бескрайний океан, в темных водах которого смелая и сильная Марина вдруг ощутила себя маленькой, беспомощной и никому не нужной. Еще немного, и она потеряла бы контроль над собой, но каким-то невероятным усилием сдержалась, сжала зубы и присела на краешек кровати. По лицу ее текли слезы, но она так и не издала ни звука.
Вдруг в дверь номера кто-то тихо поскребся. Марина передернулась всем телом и рывком поднялась на ноги. В полной тишине было слышно, как что-то поскрипывает в перекрытиях старого здания.
Прошло несколько минут. Слабый скребущийся звук раздался вновь. И шел он явно со стороны общего коридора.
Марина на цыпочках, стараясь двигаться как можно тише, подошла к двери и прислушалась. Тяжелое сопение, словно под ее дверями стояла собака. Потом едва слышный шлепок, как от крупной капли воды, упавшей на пол. Слюна?
На мгновение Марине показалось, что она сошла с ума. Что нет никакой гостиницы и не было никакого удачного выхода из Зоны в прошлый раз, а есть ночь, Зона, тонкие стенки палатки и голодный мутопес, жадно тянущий воздух ноздрями в предвкушении беспомощной добычи.
– Марина, это я, открой, – тихий шепот из-за двери показался Марине громче, чем крик.
Чувствуя, как невероятный груз страхов и опасений вдруг уходит прочь, она быстро открыла дверь и едва успела подхватить падающее тело. Охнув, втащила Костю в номер и быстро закрыла дверь. Потом бросилась к окну, тщательно расправила штору так, чтобы ни малейшего кусочка окна видно не было, и только после этого включила свет.
Выглядел бывший напарник просто ужасно. Грязный, мокрый, с окровавленной головой и к тому же в полубессознательном виде. Лишь на мгновение открыв глаза, он прошептал что-то невнятное и «отключился». Наверное, в другое время Марина могла бы и растеряться. Но сейчас, когда появление старого товарища развеяло все звериные страхи, она чувствовала прилив энергии и уверенности в себе.
Первым делом расстегнув на Косте легкую куртку, она проверила, нет ли у него серьезных повреждений на теле. Для этого ей пришлось расстегивать и легкий бронежилет, наличие которого хоть и удивило ее, но не показалось чем-то совсем необычным. Ткань на бронежилете была изрезана и продырявлена в нескольких местах, но с другой стороны все было цело – судя по всему, предусмотрительность Кости спасла ему жизнь.
Потом, подложив под голову товарища подушку, Марина спустилась на первый этаж и отозвала в сторону хозяина гостиницы. Показав ему пачку наличных и «платиновую» банковскую карту, она осведомилась, можно ли найти в сей поздний час врача, способного осмотреть больного и забыть об этом немедленно после получения денег.
– Сударыня, – хитро улыбаясь, сказал хозяин, – вам необычайно повезло. В нашем городе практически у всех врачей невероятно плохая память. А кого нужно осмотреть? Вы не выглядите больной настолько, чтобы вызывать доктора. И я не видел, чтобы к вам кто-то проходил.
– И все-таки у меня гость, – после короткой паузы сказала Марина. – Кажется, его пытались ограбить, и при этом сильно ударили по голове.
– Опять на кухне черный ход повара закрыть забыли, – с досадой сказал хозяин гостиницы.
– Похоже, в вашем городе плохой памятью страдают не только врачи, – съязвила Марина. – Впрочем, меня это не касается. Мне нужен лучший врач из числа тех, кто сможет здесь появиться в течение двадцати минут. И пришлите кого-нибудь убрать в коридоре. Желательно тоже из числа забывчивых и глухонемых.
Она слегка потрепала хозяина по щеке пачкой банкнот и бросила ее на стол.
– Богиня! – с восхищением сказал хозяин, глядя на Марину снизу вверх.
К приходу врача Марина полностью освободила Костю от верхней одежды и перетащила его на диван. Пару раз он ненадолго приходил в себя, смотрел на девушку мутным взглядом и снова терял сознание.
Тщедушного телосложения мужчина с большим допотопным саквояжем, постучавший в дверь и бесцеремонно отодвинувший Марину в сторону, сперва вызвал у нее недоверие и подозрение. Впрочем, оно быстро прошло при виде того, как быстро и профессионально он осматривает и ощупывает Костю. Марина успокоилась и устроилась на стуле в углу комнаты.
– Ничего страшного, – сказал наконец врач, собирая инструменты и перевязочный материал в свой саквояж. – Судя по характерным синякам, готов ручаться, что на парне был бронежилет, когда в него стреляли. А удар по голове прошел вскользь и только выглядит страшным из-за порванного уха. Хотя не исключаю и сотрясение. Смотрите по самочувствию. Повязку завтра можно снять. Ухо я заклеил, рану на голове промыл и залил лекарством. Все нужные уколы сделал. А теперь, извините, у меня еще два огнестрела впереди.
– Спасибо, – сказала Марина и вытащила несколько банкнот из сумочки.
– Благодарю, но мне уже заплатили, – улыбнулся врач и быстро вышел из номера.
Марина растерянно прошла следом, выглянула в коридор, но там уже никого не было. Идеально чистый пол уже почти высох, словно не полз здесь меньше часа назад окровавленный человек.
– Интересно, это у них традиция такая – уходить, не прощаясь? – неизвестно у кого спросила Марина, еще раз осмотрела коридор и закрыла дверь.
До утра больше делать было нечего, и Марина, потушив свет, не раздеваясь легла на кровать. Прислушалась. С дивана доносилось ровное дыхание Кости.
Сперва она думала, что не сможет заснуть до самого утра, но постепенно перед глазами поплыли картинки из прошлого, и Марина начала проваливаться в сон. При этом она вроде бы и не спала, продолжая понимать, что лежит на кровати в убогой гостинице где-то на окраине Зоны. Но одновременно ей казалось, что она сидит в большой чистой комнате с огромными окнами и листает старый альбом, фотографии в котором похожи на маленькие окошки, в которых показывают кино о прошлой жизни.
Вот они с Костей снимают митинг. Что собрало здесь всех этих людей – неясно, но судя по обилию флагов и напряженным лицам повод, собравший тысячи людей, скорее печальный, чем радостный. Вот съемочная группа «тринадцатого» работает в военной части. Солдаты ловко стреляют из гранатометов и автоматов, ходят строем и поют песни, а Костя и Марина делают на основе всей этой военной показухи серию патриотических репортажей. Вот новые съемки в больнице. В детском доме. В тюрьме. Снова и снова, словно навязчивый мотив, она переворачивала страницы альбома, и отовсюду на нее смотрела ее собственная съемочная группа. Словно все эти старые изображения ее самой и оператора пытались подсказать ей какую-то мысль.
Громко застонал Костя, и сон рассыпался вдребезги цветными искрами.
– Пить, – внятно произнес сталкер.
Марина быстро поднялась, включила ночник, схватила со стола бутылку воды и стакан и опустилась на пол рядом с диваном. Костя повернул голову и, выхватив из рук Марины стакан, жадно выпил всю воду.
– Еще, – сказал он, буквально пожирая глазами бутылку с водой.
Одолев целый литр, он наконец удовлетворенно вздохнул и расслабленно откинулся на подушку.
– Как ты? – спросила Марина, щупая рукой лоб напарника.
– Я тебе там, кажется, наследил, – хриплым голосом сказал Костя.
– Забудь, все убрали, – отмахнулась Марина и, заметив, как напрягся Костя, добавила: – Никто ничего не видел, никто ничего не знает. У всех амнезия.
– Это хорошо, – почти сразу расслабившись, прикрыл глаза Костя. – А то негоже как-то мертвецам по гостиницам ползать…. Выключи свет, пожалуйста.
– Что случилось? – спросила Марина, щелкая выключателем.
– Люди моего «кровника» нашли меня быстрее, чем я думал, – поморщился сталкер. – И убили.
– В каком смысле «убили»? – растерянно спросила Марина, опускаясь рядом с диваном на пол.
– Напали в темном переулке и попытались связать, – пояснил Костя. – Я сломал одному из них нос, второму пальцы и сбежал. Они успели меня ударить несколько раз ножами, а потом бежали следом и стреляли, пока я не упал с причала в воду. Есть тут у нас озерко с лодками и причалом. Вот туда меня и занесло. Потом я сидел под причалом и слушал, как они обсуждали, стоит ли искать в воде изрезанное и простреленное тело. На мое счастье решили, что не стоит. Что «и так все понятно».
– Ничего себе «погулял», – покачала головой Марина. – Ты не волнуйся, тебя врач осматривал, пока ты был в отключке. Ничего серьезного. Разве что сотрясение мозга.
– Да, – слабым голосом сказал Костя, – жизненно важные органы не пострадали. Зато я нашел для твоей будущей команды спасения хоть и не очень опытного, но честного и безотказного проводника.
– Да? – рассеянно спросила Марина. – И кто же он?
– Сталкер по кличке Опер. Или ты и правда решила, что я брошу свою напарницу и первого учителя из-за такой ерунды, как «кровник»?
– Ты серьезно? – удивилась Марина.
– Абсолютно. Более того, я нашел одного старого знакомого, который обещал подобрать надежных ребят не позднее завтрашнего вечера. Так что иди и спокойно спи до утра. И я посплю. Чтобы к утру гарантированно поправиться.
– Спасибо, Костя, – Марина накрыла его руку своей. – Я очень тебе благодарна.
Потом она перебралась на кровать и легла, незряче глядя на неразличимый в темноте потолок.
– Знаешь, пока мы работали вместе, – сказала она вдруг, – я никогда не задумывалась, что ты значишь для меня. Я счастлива замужем, но все это время меня не оставляло чувство, что с твоим отъездом сюда я потеряла что-то очень важное. – И услышав смущенное покашливание бывшего напарника, рассмеялась: – Да брось, ничего такого. Ты же для меня как младший брат. Вот этого твоего постоянного присутствия, дружеского плеча рядом мне и не хватало.
– Чуть не напугала, – с облегчением сказал Костя. – Кстати, у нас с тобой еще одна большая проблема осталась. Если похитители Топора решили «залечь на дно», найти их за несколько дней можно только случайно. То есть если очень повезет.
– Можно попробовать организовать слежку в момент передачи денег, – предложила Марина. – Вот здесь у меня лежит инструкция. Пресс фальшивых денег, думаю, найдем.
– Я не знаю, кто похитил Топора, – сказал Костя, – но если они не полные кретины, то уж наверняка обезопасили себя от такого примитивного сценария. А если они в Зоне сидят, то уж тем более. Здесь кретины долго не живут. Надо что-то такое придумать, чтобы они сами тебя к Топору отвели. А уж за тобой бы следом подошел я со штурмовой группой.
– У меня же нет способа им посигналить, чтобы попросить о свиданке с мужем, – озабоченно напомнила Марина. – Слушай, а можно здесь слух распустить, что, мол, приехала жена похищенного чиновника, ищет возможность связаться с похитителями?
– Можно, – сказал Костя, – но вот лично я бы на такое не купился. Рассуждай логически. Вот, к примеру, я похититель. О чем мне с тобой разговаривать? Слушать твои причитания? Я лучше тупо подожду денег.
Они замолчали. И вдруг Марина вспомнила свой недавний то ли сон, то ли грезу о прошлой работе.
– Слушай, – сказала она, – а что, если в Зону приедет съемочная группа телевизионного канала? И предложит денег за интервью с похитителями на фоне пленника? Помнишь, похититель сам сказал, что известность им не помешает?
– Ты намекаешь, что мы с тобой изобразим эту самую съемочную группу? – удивился Костя.
– Ну да, – уверенно сказала Марина. – И тогда тебе останется придумать, как оставлять следы там, где мы пройдем с бандитами к заложнику. А по этим следам за нами уже будет двигаться та штурмовая группа, о которой ты говорил.
– Хм… Это вариант, конечно, – протянул Костя. – Но слишком уж неожиданный. И слабых мест многовато. Надо же распустить слух так, чтобы люди сразу поверили, что мы с тобой телевизионщики, а не переодетые сыщики. Да и знают меня здесь многие. А тебя видели в баре.
– А мы тебя побреем, причешем, в нормальную одежду нарядим. Да и кто обращает внимание на оператора? Что касается меня, то я же не говорила никому, кто я такая. Журналистка уже здесь – что такого?
– Ну, так-то – да, – согласился Костя. – В принципе можно. Значит, распускаем слух, говорим, что съемочная группа находится в гостинице, покупаем видеокамеру и ждем, пока к тебе кто-нибудь обратится? Не могу сказать, что этот план безупречен.
– А еще я только что придумала, как нам правильно распространить информацию, – сказала Марина. – Но уж это точно подождет до утра.
