Пролог
Бредешь по бескрайнему лесу. Босые ноги сбиты в кровь. В животе пусто, еще немного — и шишки жрать начнешь, закусывая хвоей. Если хозяин разрешит.
Контроля почти нет, и все же, вопреки смертельной усталости, топаешь дальше.
Хозяин — в прошлой жизни ты называл подобных ему слизнями — наконец-то забеспокоился о твоем здоровье. Вокруг ведь нет его сородичей, никто не подставит своего носителя, когда упадешь замертво. Надо срочно найти пишу. Плоть, ягоды, грибы — без разницы. Но лучше бы плоть, сочную, трепещущую.
Ты с удивлением смотришь на рванину, в которую превратился камуфляж. Вспоминаешь бой под Новосибом, орды зомбаков… А потом — пустота. Годы пустоты. Оно и к лучшему, что в черепе нет ничего. Страшные обломанные когти, спутанная борода, волосы колтунами — нетрудно догадаться, во что ты превратился, чем долго-долго жил, и потому лучше не знать, не помнить…
Ты хочешь спросить у неба: «За что, Господи?! За что?!» Но из горла вырывается лишь звериный вой. Ты больше не человек.
Ноздри трепещут, ты почуял особый, очень людской запах. Когда-то ты частенько сиживал у костра, но теперь от этого смрада тебя воротит — потому что хозяин не терпит дыма. И все же ты становишься носом по ветру, крадешься туда, где сучья облизывает пламя.
Вскоре слышится людская речь, резкий, лающий смех то и дело ее прерывает.
В животе бурчит, рот наполняется липкой слюной. Кинуться бы, рыча, и рвать врагов, и насыщаться ими!..
Но у хозяина другие планы. Он подключился к твоему мозгу в поисках нужной информации — зная, о чем говорит противник, можно нанести более существенный урон его живой силе. Увы, кроме русского, ты языков не знаешь. А люди, разжегшие огонь на лесной поляне, говорят вовсе не по-русски. Они одеты в шкуры, у них раскосые глаза и жидкие бороды.
Подбираешься ближе, смотришь из кустов на костер, на вороненые стволы автоматов, на луки и стрелы в колчанах. В стороне стоит воткнутый в землю шест, на котором красуется человеческий череп — это знак Орды. Череп свежий. Тут неподалеку был поселок, обнесенный частоколом. Именно что был…
С оленьей туши на угли капает, шипит горячий жир. У тебя в животе громко урчит. Комары, звеня, садятся на лицо, на плечи, прокалывают кожу в прорехах того, что было военной формой когда-то, но тебя это не волнует. Ждешь всплеска ярости, что всегда охватывает тебя при виде людей. Это поможет стать быстрее и не чувствовать боли. Но ярости всё нет и нет!..
Ты отвык думать, разучился принимать решения. Как побитая шавка, неуверенно скулишь, рискуя привлечь внимание людей и их лошадей, до сих пор не почуявших тебя. Что-то не то со слизнем-хозяином. Почему медлит? Почему вернул тебе способность ощущать себя?!
Один из тех, кто возле костра, замирает. Глаза его скрывают солнцезащитные очки, а под очками шевелится что-то очень мерзкое, такое страшное, что становится тяжело и больно в низу живота. Это мерзкое знает, что ты рядом. Ты чувствуешь, как от него тянутся нити к тебе, и видно их не глазами, а чем-то другим… И твой хозяин — то, что поселилось в нем, — не дает этим нитям коснуться тебя и себя, прячет вас.
И контроль исчезает совсем.
Память заполняет твою голову. Картинки содеянного мелькают перед глазами. И это… это просто ужасно. Ты ложишься на спину, тело охватывает дрожь, ты всхлипываешь и щеришь то, что осталось от зубов. Тебе хочется умереть.
Лошади всхрапывают. Люди хватаются за оружие, становятся в круг, спиной друг к дружке, костер с оленьей тушей в центре. Некому больше ее переворачивать, мясо подгорает.
Тебя лихорадит — то, что поселилось в хозяине, вернулось. До конца оно не совладало с вами, но заставило тебя заткнуться. Ты напрягаешь мышцы, чтобы выпрыгнуть из кустов и кинуться на людей. Пусть расстреляют тебя, пусть избавят от душевных мук. Но оно оказывается сильнее — и ты отползаешь назад.
Борьба с ним изматывает почище голода. Перед глазами все плывет, в висках шумит. Еще немного, и потеряешь сознание. Тебя бы вырвало, но в желудке пусто.
А потом все прекращается.
Жалко скуля, ты медленно, чтобы не выдать себя, убираешься подальше от лагеря ордынцев.
Перед глазами вспыхивает картинка — карта местности, военная, подробная, составленная еще до Псидемии. У хозяина — настоящего хозяина, а не того, кто вместо, — этих карт великое множество. Он указывает, куда идти, направляет. Хромая, оставляя за собой кровавые следы, ты ступаешь по слежавшейся хвое…
Новый хозяин по пути кормит тебя малиной, заставляет жевать засохшие, горьковатые после зимы ягоды.
У нового хозяина есть цель.
А значит, надо идти, куда он укажет. Идти, пока есть силы.
Пока новый хозяин не увидит все, что хотел.
