Книга: Пока драконы спят
Назад: 17. Мастер Заглот, или Год за три
Дальше: 19. Хватка барса

18. Гончая

Обернуться гончей легко. Надо просто захотеть – и нет проблем: длинные лапы, поджарый торс, вытянутая морда. Беги-спеши, кусай-хватай, ведь мастер устроил охоту на зайца – начать велел от рынка в центре Пэрима и, если что, через ворота выскользнуть из гарда на своих четырех. Пора вам, милочка, привыкнуть к чужому вниманию.
Гель это внимание костью поперек горла.
За два года учебы в Университете она так и не научилась игнорировать обычных людей. Все казалось, что на нее поглядывают искоса, что вот-вот из-за угла выскочит злобный инквизитор, схватит за локоть и потащит на костер. Дабы сжечь. Или предать огню. Или то и другое сразу. Уважаемые жители Пэрима, Святая Церковь схватила излишка, свободно разгуливающего по гарду, а ведь Закон категорически возбраняет…
Сколько раз она вопрошала мастера Сиддина о Законе? Ох, не сосчитать. Все мимо и без толку. Мастер Сиддин, любимый наставник Гель, улыбался в ответ и говорил. Что-то говорил, Гель никогда не запоминала, что именно. Однако после этих бесед она частенько нарушала Закон, выбираясь на улицы гарда и пугая торговок рыбой перевоплощениями. Уж скопой-то Гель побывала не единожды, пока не научилась подхватывать с прилавка самую крупную щуку.
Тогда, давно, мастер Сиддин довольно кивнул: «Вот теперь, деточка, я уверен: от голода ты не умрешь».
Другое дело – гончая. Не крылья, а лапы и хвост. Да посреди рынка, где яблоку не упасть, надо присесть как бы по нужде. Только напыжишься, предвкушая боль трансформации, как все начинают на тебя пялиться, будто смотреть больше не на кого. Мастер Сиддин постоянно твердил, что надо оборачиваться так, чтобы народ не замечал твоих движений. Он показывал, как это делается. Но, похоже, для Гель Проткнутый пожалел таланта, отмерил самую малость – она всегда привлекает внимание.
Короче говоря, на рынке сегодня такое завертелось, такое! Люди, пахари, бряцанье металла… А всего-то Гель присела на корточки и принялась ждать. Долго ждать. Два-три вздоха. Или даже четыре. Пахари шарахались от нее, чуя опасного зверя. Люди обходили, признав… кого? Перевертня-ученицу, студиозуса Университета? Ха-ха, не смешно!
Однажды при подобных обстоятельствах на Гель напали. Меч залетного риттера рассек воздух у самых золотистых кос, чудом не зацепив череп. Наемник-гуляка с похмелья за побирушку принял, решил уважить острием в висок, чтоб не плодилась нищета. Из добрых побуждений парень действовал. Подскочил, размахнулся двуручником – и себя же по темечку приложил. Знатно приложил, от души. Если б не шишак, к праотцам отправился бы. На ногах-то он устоял, да намека не понял – опять на Гель замахнулся. Вот тогда она и вцепилась ему клыками в глотку.
После того случая с Гель вообще перестали разговаривать коллеги. То есть студенты. Ее и раньше сторонились, отвечали на приветствия скупо, не поднимая глаз. Ни один парень ни разу не оказал ей знака внимания. Будто в Университете не излишки учились, а баронство голубых кровей на лекциях зевало. И потому Гель до сих пор девственница, как уродина какая. А ведь это не так! И годы идут… Год за три по Закону…
Эх!
Обернуться гончей легко. В одно движение: раз – и готово. В мастифа превратиться сложнее. Без особых штучек – ножей – не обойтись. Настоящему перевертню приспособы не нужны, это просто Гель такая неумеха. Правда, мастер Сиддин говорил, что плотнику и кузнецу без инструмента никак, а чем перевертень хуже? Но почему-то единственные подруги Гель, пышногрудые южанки-хохотушки, запросто обходятся без ножей. Оп-па! – и хвостами виляют. А Гель…
А что Гель? Смирилась уже, талант-то не обменяешь. Было бы забавно махнуться, к примеру, с шутом. Он – колпак и улыбку, а Гель ему – неумение без железа мастифом обернуться. Швырни на землю три ножа, кувыркнись через них – и потихонечку обрастешь шерстью. А вот если девять ножей остриями кверху воткнешь, почти сразу обернешься, но заскулишь и взвоешь – потому как слишком быстро, а значит, больно. Так мастер Сиддин говорит, а Гель верит ему как себе.
Она – светловолосая девушка, тело которой достойно восхищения. У нее есть особый талант, не самый уважаемый в Университете, презираемый в Миру, но все-таки.
Гель – охотница.
Она умеет превращаться в собаку. В мастифа, если хозяин пойдет на черноволка. Или в лайку – на палэсьмурта. А может и гончей обернуться, если надо догнать косулю или поймать песца. А коль угодно уток набить, Гель взмоет в поднебесье соколом. При охоте на дракона барсом зарычит страшным-страшным.
Гель еще не пробовала стать барсом, но теорию вызубрила четко: подкрадываешься к дракону сзади – осторожно подползаешь на мягких пушистых лапах и, запрыгнув на спинные гребни ящера, перекусываешь хребет в трех точках.
Почему именно в трех, а не в четырех или в пяти? Гель не спрашивала, Гель осваивала науку. И если б у нее поинтересовались насчет рыжего мальца, с которым прошла она бок о бок Долину Драконов, вкушая кровь отца его, Гель не ответила бы, не вспомнила о ком речь. В голове ее нет места для прошлого, там и так с трудом поместились тысячи правил и указаний, считанных с бересты и папирусов. От витиеватых букв, закапанных огарками переписчиков, до сих пор рябит в глазах.
Мальчишка? Рыжий?
Гель не знает такого.
Назад: 17. Мастер Заглот, или Год за три
Дальше: 19. Хватка барса