75
Сэйзед собрал свои заметки, аккуратно сложив тонкие листы металла. Хранитель понимал, что только так можно уберечь записи от Разрушителя, но необходимость пользоваться металлом вместо бумаги все равно раздражала. Тонкие пластинки легко царапались, их нельзя было сшить.
Старейшины кандра предоставили ему помещение, которое оказалось на удивление роскошным для пещеры. По всей видимости, кандра любили удобства не меньше людей – одеяла, подушки, тюфяки. Некоторые даже носили одежду, а у тех, кто от нее отказался, Истинные тела были лишены гениталий. Из-за этого у Сэйзеда возникало много вопросов. Раз кандра размножались посредством превращения из туманных призраков, то, соответственно, гениталии оказались излишни. Однако кандра осознавали себя в женском или мужском роде, причем пол каждого определялся совершенно точно. Как же им это удавалось? Случайный выбор? Или и в самом деле знали, кем бы стали, родись они людьми, а не туманными призраками?
Сэйзед очень жалел, что не оставалось времени на изучение их общества. Пока что все, чем он занимался в Обиталище, было так или иначе связано с Героем Веков и террисийской религией. Он написал целую стопку заметок. Записи на удивление походили на те, что лежали в матерчатой папке, и это расстраивало.
Террисийская религия, как и следовало ожидать, уделяла очень много внимания знаниям и наукам. Мироносцы – так раньше называли хранителей – были святыми мужчинами и женщинами, которые передавали знания, а также несли сведения о боге по имени Терр. Это слово на древнем террисийском языке означало «охранять». Ядро религии составляли истории о том, как Охранитель – или Терр – и Разрушитель соперничали друг с другом; а также различные пророчества о Герое Веков, который считался наследником Охранителя.
Кроме пророчеств, мироносцы учили свой народ умеренности, вере и пониманию. Провозглашали, что лучше строить, чем ломать, – в этом заключался главный принцип их учения. И конечно, описания ритуалов, обрядов, инициаций, правил поведения… Все это выглядело достойно, но едва ли необычно. Даже особое внимание по отношению к наукам встречалось в нескольких десятках других религий, которые Сэйзед уже изучил.
Это почему-то расстраивало. Просто еще одна религия.
А чего же он ждал? Какой-то невероятной доктрины, которая раз и навсегда докажет, что бог существует? Сэйзед чувствовал себя дураком. Более того, чувствовал себя обманутым. Ради чего он пересек империю, ликуя и предвкушая открытие? Просто еще немного слов. Красивых слов, подобных тем, что хранились в его папке, но едва ли убедительных. Неужели он должен был в них поверить просто потому, что этой вере следовал его народ? Почему люди вообще следовали той или иной религии?
Ничто не говорило о том, что Тиндвил была жива. Раздосадованный, Сэйзед окунулся в метапамять, в содержавшиеся там записи хранителей – дневники, письма и другие источники, из которых ученые по крупицам собирали сведения о былых верованиях. Просматривал их, размышлял, перечитывал.
Что же заставляло с такой готовностью обращаться в ту или иную веру? Может быть, причина заключалась в обществе: верили просто потому, что так было принято? Сэйзед читал и пытался убедить себя, что эти люди просто не отличались большим умом и никогда по-настоящему не задавались вопросами веры. Разумеется, они бы заметили нестыковки и противоречия, если бы хоть раз попытались все осмыслить.
Сэйзед сидел с закрытыми глазами; в памяти его, словно сокровища, громоздились дневники, письма… Нет, эти люди вовсе не были глупцами, и постепенно Сэйзед начал осознавать нечто. Нечто о мире, о чувствах, о тех, кто верил.
Раньше он обращал внимание лишь на сами религиозные доктрины – сейчас же вдруг переключился на тех, кто им следовал, опираясь на то, что было о них известно. Раз за разом перечитывая написанные ими слова, он вдруг обнаружил, что верования нельзя отделять от верующих. Сами по себе религии интереса не представляли. Но когда Сэйзед обратился к людям и по-настоящему стал изучать их, ему открылись закономерности.
Почему они верили? Потому что видели чудеса. Обычные совпадения верующие считали знаками. Любимый человек излечился от болезни, состоялась удачная сделка, приключилась встреча с давно потерянным другом. Вовсе не великие доктрины или радикальные воззрения превращали людей в верующих. Все дело было в магии окружающего мира.
«Что там говорил Призрак? Что вера основана на доверии. Доверии тому, кто следит за нами. Тому, кто в конечном счете все исправит, даже если пока что дела идут из рук вон плохо».
Похоже, чтобы поверить, нужно было захотеть. В этом и заключалась главная проблема Сэйзеда. Он хотел, чтобы кто-то или что-то заставило его поверить. Он хотел доказательств.
Но верующие, чьи слова заполняли сейчас его память, сказали бы, что он уже получил доказательства. Разве он не дождался ответа в момент отчаяния? Когда он уже почти сдался, заговорил Тен-Сун. Сэйзед умолял о знаке, и ему был дан знак.
Совпадение? Или провидение?
В конце концов решать, видимо, должен был он сам. Сэйзед медленно вернул письма и дневники в метапамять, опустошив собственную, но сохранив чувства, которые они в нем пробудили. Кем же он станет? Верующим или скептиком? Пока что ни то ни другое не казалось очевидной глупостью.
«Я хочу поверить, – подумал террисиец. – Я потому и потратил столько времени на поиски. Я не могу быть и тем и другим сразу. Мне надо определиться».
Как же поступить? Несколько минут он сидел, погрузившись в раздумья и воспоминания.
«Я попросил о помощи… и мне ответили».
Сэйзед улыбнулся, и все вокруг будто стало немного ярче.
«Бриз был прав, – подумал он, поднимаясь и собирая вещи. – Не вышло из меня атеиста».
Мысль казалась немного легковесной с учетом только что произошедшего. Собирая металлические листы и готовясь к встрече с Первым поколением, Сэйзед понял, что кандра, проходившие мимо его маленькой пещеры, и не подозревали о важном решении, которое он принял.
Но похоже, так оно всегда и случалось. Одни важные решения принимались на поле боя или в зале совещаний – другие случались тихонько, незаметно для остальных. От этого принятое решение не казалось Сэйзеду менее важным. Он будет верить. Не потому, что ему предоставили доказательства, а просто потому, что так решил.
И он понял, что когда-то Вин точно так же решила поверить и довериться их компании. Этому ее научил Кельсер.
«Теперь и я стал твоим учеником, Выживший, – подумал Сэйзед, выходя в туннель и направляясь на встречу с правителями кандра. – Спасибо».
Террисиец шел по каменным коридорам, ощущая радостное нетерпение оттого, что предстоял еще один день разговоров с Первым поколением. Узнав многое об их религии, он намеревался перейти к Первому договору.
Он, Сэйзед, единственный человек, не считая Вседержителя, которому довелось читать этот договор. Удивительно, но члены Первого поколения относились к металлу, на котором тот был высечен, с куда меньшим почтением, чем остальные кандра.
«Конечно, – заворачивая за угол, думал Сэйзед, – в этом есть определенный смысл. Для Первого поколения Вседержитель был другом. Они помнят, как вместе с ним поднимались в горы; да, он был главным, но не богом. Мы ведь тоже не сразу поняли, каким видят Кельсера те, кто в него верует».
Все еще погруженный в размышления, Сэйзед дошел до Сокровенного места, чьи металлические двери оказались открыты. Оказавшись внутри, остановился. Первое поколение, как обычно, поджидало в своих нишах. Они не спускались, пока Сэйзед не закрывал двери. К его удивлению, зал оказался полон: Второе поколение со своих трибун обращалось к многочисленным кандра, которые, хоть и были куда более сдержанны, чем люди в подобной обстановке, все же демонстрировали признаки взволнованности.
– …Понимать, Кан-Паар? – спрашивал молодой кандра. – Прошу тебя, мы обеспокоены. Спроси у Первого поколения.
– Мы уже об этом говорили, – ответил Кан-Паар, глава Вторых. – Нет причин тревожиться. Вы только гляньте на себя, собрались тут и бормочете, распространяете сплетни, словно какие-то люди!
Сэйзед подошел к одному из юных кандра, которые стояли у самых дверей Сокровенного места.
– Простите, – прошептал он. – Что случилось?
– Туман, Святой мироносец, – тоже шепотом ответил кандра, оказавшийся особой женского пола.
– Что с ним? – уточнил Сэйзед. – Он стал задерживаться все дольше и дольше?
– Нет, – возразила девушка-кандра. – Он исчез.
– Что? – Сэйзед обомлел. Кандра кивнул.
– Никто ничего не заметил, пока не наступило раннее утро. Снаружи еще не рассвело, и один из стражников вышел, чтобы проверить, как там наверху. Он говорит, что тумана не оказалось, хотя была ночь! Выходили и другие. Они говорят то же самое.
– Все очень просто, – принялся объяснять собравшимся Кан-Паар. – Мы знаем, что прошлой ночью шел дождь – иногда он разгоняет туман на некоторое время. Завтра все будет как раньше.
– Но сейчас-то дождя нет, – заметил какой-то кандра. – И когда Тар-Кавв вышел наружу, его тоже не было. Туман держался по утрам вот уже много месяцев. Где же он?
– Чушь, – махнул рукой Кан-Паар. – Вы переживали, когда туман стал задерживаться по утрам, а теперь вам не нравится, что он исчез? Мы кандра. Мы вечны – мы переждем что угодно. Мы не сбиваемся в шумные толпы. Возвращайтесь к своим делам. Ничего не произошло.
– Нет, – послышался чей-то шепот сверху.
Все притихли и посмотрели туда, откуда донесся звук.
– Нет, – повторил сидевший в своей нише предводитель Первого поколения Хаддек. – Это важно. Мы ошибались, Кан-Паар. Мы… сильно ошибались. Очистите Сокровенное место. Пусть останется только хранитель. И передайте всем. День, когда надо будет исполнить Обещание, приближается.
От этих слов беспокойство кандра вспыхнуло с новой силой. Сэйзед стоял, точно громом пораженный: он никогда еще не видел, чтобы эти обычно столь спокойные существа так себя вели. Они сделали, что было приказано, – кандра определенно хорошо исполняли приказы, – покинули зал, но продолжали при этом шептаться и спорить. Вторые ускользнули последними, и выглядели они пристыженными. Сэйзед следил, как они уходили, и вспоминал слова Кан-Паара.
«Мы вечны – мы переждем что угодно».
Внезапно он стал лучше понимать этот народ. Бессмертным нетрудно забыть про окружающий мир. На их веку было столько невзгод и испытаний, восстаний и бунтов, что любые события наверху должны казаться им банальными.
Настолько банальными, видимо, что они даже сумели не заметить, когда бывшие частью их собственной религии пророчества начали исполняться. В конце концов зал опустел, и двое мускулистых членов Пятого поколения закрыли двери снаружи, оставив Сэйзеда в одиночестве посреди пустой комнаты. Он терпеливо ждал, раскладывая заметки на столе, пока Первое поколение проберется по тайным лестницам и спустится в Сокровенное место.
– Скажи мне, хранитель, – проговорил Хаддек, когда его братья расселись по местам, – что ты думаешь об этом событии?
– Об исчезновении тумана? Оно и впрямь кажется зловещим, хотя я и не могу объяснить почему.
– Потому что мы еще тебе не все объяснили. – Хаддек посмотрел на остальных. Все они казались очень встревоженными. – Это связано с Первым договором и с обещаниями, которые дали кандра.
– Пожалуйста, продолжайте. – Сэйзед приготовил металлический лист.
– Я должен попросить, чтобы ты это не записывал.
Сэйзед помедлил, потом отложил перо:
– Хорошо, но я обязан вас предупредить, что память у хранителей долгая даже без метапамяти.
– Ничего не поделаешь. Нам нужен твой совет, хранитель. Совет чужака.
– И сына.
– Когда Отец сотворил нас, – начал Хаддек, – он… дал нам задание. Этого нет в Первом договоре.
– Эта мысль пришла ему в голову в последний момент, – прибавил другой старейшина. – Но когда он ее высказал, то подчеркнул, что она очень важна.
– Мы кое-что ему пообещали, – продолжал Хаддек. – Каждый из нас. Отец сказал, что однажды нам придется расстаться со своими Благословениями.
– Вытащить их из наших тел.
– Убить себя.
В зале стало тихо.
– Вы уверены, что это убьет вас? – наконец спросил Сэйзед.
– Мы снова станем туманными призраками. Это то же самое, что смерть, – пояснил Хаддек.
– Отец сказал, нам придется это сделать, – вздохнул другой кандра. – Без всяких вариантов. Он сказал, нужно позаботиться, чтобы все остальные кандра поступили точно также.
– Мы называем это Обещанием, – сказал Хаддек. – О нем сообщают каждому кандре, когда тот появляется на свет. Глубоко в каждом из них сидит клятва, согласно которой он должен вытащить свое Благословение, если этого потребует Первое поколение. Нам еще не приходилось думать о том, что такой приказ предстоит отдать.
– Но сейчас вы думаете именно о нем? – нахмурился Сэйзед. – Не понимаю. Все дело в том, что произошло с туманом?
– Туман – это тело Охранителя, – сообщил Хаддек. – Это очень дурной знак.
– Мы слушали все утро, как наши дети обсуждают случившееся, – подхватил другой старейшина. – Мы обеспокоены. Они не знают, что представляет собой туман, но они понимают, насколько он важен.
– Рашек сказал, мы поймем, – вспомнил третий. – Он так сказал: «Наступит день, когда вам придется вытащить свои Благословения. Вы поймете, когда он придет».
Хаддек кивнул:
– Он сказал, что мы поймем. И… мы обеспокоены.
– Как же мы можем приказать всему нашему народу покончить с собой? – размышлял кто-то из старейшин. – Обещание всегда тревожило меня.
– Рашек видел будущее, – напомнил Хаддек. – Он получил силу Охранителя и использовал ее. Лишь ему одному из всех людей довелось испытать такое! Даже эта девочка, про которую говорил хранитель, не использовала силу. Только Рашек! Отец.
– Так куда же подевался туман?
В зале снова стало тихо. Сэйзед сидел, держа в руках перо, но ничего не писал. Он подался вперед:
– Значит, туман – это тело Охранителя?
Все закивали.
– И… он исчез?
Они снова закивали.
– Свидетельствует ли это о том, что Охранитель вернулся?
– Это невозможно, – покачал головой Хаддек. – Сила Охранителя существует, потому что силу уничтожить нельзя. Но его разум почти уничтожен, поскольку такова была жертва, которую он принес, чтобы лишить Разрушителя свободы.
– Остался лишь осколок, – напомнил другой кандра. – Лишь его тень.
– Да, – подтвердил Хаддек. – Но это не Охранитель – просто его образ, призрак. Теперь, когда Разрушитель вырвался из темницы, думаю, и этот призрак уже уничтожен.
– Я думаю, это еще не все, – начал один старейшина. – Мы можем…
Сэйзед поднял руки, привлекая их внимание:
– Если Охранитель не вернулся, то, быть может, кто-то другой забрал его силу, чтобы использовать ее в бою? Разве ваше учение не об этом говорит? Что разделенное должно вновь стать целым.
Тишина.
– Может быть, – первым нарушил ее Хаддек.
«Вин, – подумал Сэйзед, ощущая растущее возбуждение. – Вот что значит быть Героем Веков! Я был прав, когда поверил. Она нас спасет!»
Он взял лист металлической бумаги и начал записывать свои мысли. Внезапно двери в Сокровенное место распахнулись.
Сэйзед обернулся, хмурясь. Вошли несколько Пятых с каменными костями – за ними следовали изящные Вторые. В коридоре, видневшемся снаружи, было пусто.
– Взять их, – вскинув руку, негромко приказал Кан-Паар.
– Что происходит?! – воскликнул Хаддек.
Сэйзед так и замер с пером в руке. Он видел в движениях Второго поколения знакомую напряженность. Одни казались испуганными, другие – решительными. Пятое поколение быстро двинулось вперед, демонстрируя подаренную Благословением силу.
– Кан-Паар! – выкрикнул Хаддек. – В чем дело?
Сэйзед медленно поднялся. Четверо Пятых окружили его, в руках у них были молоты.
– Это переворот, – сообщил Сэйзед.
– Вы больше не можете править, – обратился к Первому поколению Кан-Паар. – Вы уничтожите все, чего мы добились, пустите в наши пещеры грязных чужаков, позволите революционной болтовне омрачить мудрость кандра.
– Сейчас не время, Кан-Паар, – покачал головой Хаддек.
Раздались крики: членов Первого поколения хватали одного за другим.
– Не время? – возмущенно переспросил Кан-Паар. – Вы заговорили про Обещание! Да вы хоть понимаете, какую панику это вызвало? Вы уничтожите все, что у нас есть!
Сэйзед спокойно повернулся к Кан-Паару. Несмотря на сердитый тон, кандра чуть заметно улыбался полупрозрачными губами.
«Ему нужно было нанести удар сейчас, – подумал Сэйзед, – до того, как Первое поколение поговорит с остальными и превратит власть Вторых в ничто. Кан-Паар закроет их где-нибудь, а в ниши посадит кукол».
Хранитель потянулся к пьютерной метапамяти. Один из Пятых перехватил ее быстрым движением руки, а двое других взяли Сэйзеда за плечи. Он сопротивлялся, но кандра были нечеловечески сильны.
– Кан-Паар! – закричал Хаддек. Голос Первого оказался на удивление сильным. – Ты из Второго поколения – ты обязан мне подчиняться. Мы тебя создали!
Кан-Паар не обратил на него внимания и приказал связать членов Первого поколения. Остальные Вторые держались позади него плотной толпой, и было заметно, что ужасающий смысл происходящего только начинает до них доходить.
– Время для Обещания и впрямь может скоро наступить! – громко произнес Хаддек. – Мы должны…
И тут один из Пятых заткнул ему рот.
– Вот поэтому я и должен все взять в свои руки, – покачал головой Кан-Паар. – На тебя уже нельзя положиться, старик. Я не позволю, чтобы будущее нашего народа зависело от существа, которое может из собственной прихоти приказать всем покончить с собой.
– Ты боишься перемен, – глядя в глаза кандре, сказал Сэйзед.
– Я боюсь непостоянства, – возразил Кан-Паар. – Я сделаю все возможное, чтобы у народа кандра был твердый и непреклонный правитель.
– Ты заявляешь то же самое, что и многие революционеры до тебя, – с горечью произнес Сэйзед. – И я понимаю, что тебя тревожит. Однако ты совершаешь ошибку. Ваши пророчества исполняются. Я теперь все понимаю! Вы можете невольно вызвать конец всего, если не исполните то, что должны исполнить. Позвольте мне продолжить исследования: заприте нас в этой комнате, если так нужно, но только не…
– Заткните его, – приказал Кан-Паар.
Сэйзед сопротивлялся, но безуспешно. Ему заткнули рот и насильно увели из Сокровенного места. Атиум – тело бога – остался в руках предателей.
* * *
Меня всегда удивляла странная способность алломантов видеть сквозь туман. Когда горит олово, он будто исчезает. Обычному человеку это может показаться логичным – ведь олово, в конце концов, обостряет чувства.Но тот, кто привык мыслить логически, обнаружит в этой способности противоречие. Каким же образом олово позволяет видеть сквозь туман? Он представляет собой преграду и никак не связан с остротой человеческого зрения. И близорукий ученый, и зоркий разведчик будут испытывать одинаковые трудности, если попробуют смотреть через стену.Вот это и должно было стать нашей первой подсказкой. Алломанты могли видеть сквозь туман, потому что туман, разумеется, был создан той же силой, которая создала алломантию. Воспламеняя олово, алломант превращался в своего рода часть тумана, поэтому туман и становился для него почти прозрачным.
