Глава двадцать шестая
Было почти два часа ночи, но целая армия патрульных полицейских машин продолжала поиски красного «форда-фиесты» с регистрационным номером Н15 WJL. После тщательного анализа счета Локхартов за телефон, содержащего внушительное количество номеров, единственным подозрительным оказался номер, обслуживаемый телефонной станцией в районе Хаммерсмит. Разбив весь район на квадраты, патрульные машины начали прочесывать там улицу за улицей.
Ответственные за поиски детективы имели все основания предполагать, что преступник вряд ли оставит машину перед самым домом, где она может вызвать серьезные подозрение соседей. Поэтому они приказали своим подчиненным сосредоточить внимание на промышленных районах и наименее населенных жилых кварталах.
В конце концов успех делу принесла вовсе не суперсовременная техника, которой так гордилась полиция Ее Величества — разыскиваемую машину обнаружил простой полисмен.
Предупрежденный об осторожности, он почти прошептал в микрофон своей рации:
— Я обнаружил машину, которую вы ищите, но не представляю, в каком доме находится ее водитель.
Вскоре на слабо освещенной улице южного Лондона появился фургон без номеров со специальной группой переодетых сотрудников уголовной полиции из шести человек, каждый из которых был специалистом в области тайной слежки. Фургон был полностью оснащен подслушивающими устройствами, антеннами, средствами обнаружения и тайного наблюдения.
«Форд-фиеста» стоял у дома номер 31 — света в окнах не было.
Фургон медленно проехал по улице, направляя свои антенны попеременно на каждый дом вблизи машины. Мощные подслушивающие устройства фиксировали каждый вздох, храп или шепот в радиусе нескольких метров. На дом номер 31 был наведен тепловизор, способный по тепловому излучению обнаруживать предметы даже за кирпичными стенами. Прибор показал наличие двух человек в разных спальнях. Судя по их телосложениям, это были мужчина и женщина. По их ровному дыханию можно было судить, что они крепко спали. Никакого ребенка в доме не было.
Еще семнадцать драгоценных минут ушло на то, чтобы обследовать остальные дома. Группа уже хотела перейти на соседнюю улицу, когда оператор заметил свет в окне верхнего этажа магазина на углу.
Оператор подслушивающего устройства поднял вверх большой палец, когда его прибор уловил звук нескольких голосов. Его коллеги воспрянули духом.
— Боже правый, — воскликнул другой оператор, когда его тепловизор зафиксировал тепловое излучение целого клубка тел. — Да они там развлекаются!
— Ребенок там? — спросил инспектор полиции, возглавлявший группу.
— Трудно сказать, сэр.
Из фургона появилась складная лестница. Покрытые резиной опоры не издали ни звука, когда ее устанавливали под окном первого этажа. Проворная женщина-полицейский быстро поднялась наверх с бесшумным сверлом. Через крошечное отверстие, не больше булавочной головки, был пропущен волоконнооптический провод, соединенный с видеокамерой.
На мониторе внутри фургона появилось изображение.
— У них там настоящая оргия, босс, — сказал полицейский, следивший за монитором. — Их тут человек двадцать в одной куче.
— Да, нелегко будет обнаружить среди них няню, черт возьми.
— Тут есть несколько задниц, одна из которых может принадлежать ей, — равнодушно сказал оператор, посмотрев на экран. — Но было бы неплохо взглянуть на их лица.
Потом тепловизор обнаружил двух детей, спавших в соседней комнате. По их очертаниям можно было сказать, что дети маленькие.
— Нам надо перенести видеокамеру в эту спальню. Хадсон, быстро на лестницу!
В комнате было темно, но через открытую дверь из коридора проникал свет, которого было достаточно, чтобы рассмотреть тела двух детей. В углу комнаты стояла детская коляска. Камера увеличила изображение.
— Похоже, это та самая коляска, в которой была малышка, когда она исчезла. Ты можешь расслышать дыхание?
Наступила тишина.
— Простите, шеф, но эти сексуальные маньяки в соседней комнате так стонут и вскрикивают, что я ничего не могу уловить. Поймал! — Он поднял руку, призывая к тишине, и с напряженным вниманием стал вслушиваться в доносившиеся из наушников звуки.
Инспектор связался по рации с центральным полицейским участком. Ему передали приказ.
— Будем действовать кратчайшим путем, — тихо сказал он. — Рисковать не нужно. Мы должны прежде всего добраться до детей.
Группа захвата окружила здание. Полицейские в защитной спецодежде, с со стальными дубинками приготовились выбивать дверь.
Из фургона поступила команда: «Вперед!»
Обычно невозмутимый суперинтендант Годдард не мог скрыть своего разочарования, что арест Элен Брикхилл не помог обнаружить Миранду Локхарт.
Из этого «логова сексуальных маньяков», как назвал ту квартиру один из полицейских, забрали двоих детей, но Миранды среди них не было. Дети принадлежали одной паре, участвовавшей в оргии. Их временно отправили в детский дом, а родителей вместе с остальными в фургоне направили в полицейский участок.
Годдард принял мудрое решение, которое его начальство одобрило, — не сообщать никому об аресте Элен Брекхилл, пока не будет закончен допрос. Годдард сам собирался допрашивать ее, и до тех пор пока ему не удастся вытрясти из нее всю правду, не было смысла увеличивать страдания Локхартов.
Был уже четвертый час утра, время, когда людям, пребывающим в напряженном ожидании, с трудом удается сохранять бодрость духа — и Локхарты были не исключением.
Улица возле Челси-Мэншнс была пустынна, но в машинах, стоявших вдоль нее бампер к бамперу, светились огоньки сигарет: представители прессы ждали новостей.
Элен Брикхилл бывала внутри полицейского участка и прежде. Сотни раз. Чаще всего с Клинтом Иствудом, Марлоном Брандо или Сильвестром Сталлоне. Но в фильмах все было ярко, романтично — реальность же оказалась куда более обыденной.
Наспех одетую и красную от смущения ее привели в скромно обставленную комнату для допроса. Под потолком мигал глазок видеокамеры. Одна стена была покрыта стеклянной панелью, которая, как она знала по фильмам, была непроницаема лишь с одной стороны. Полицейские, вероятно, наблюдают сейчас за ней.
Строгий вид молчаливой, грозной охраны и резкий свет ламп дневного света были направлены на то, чтобы испугать подозреваемого.
Пока девушка из Новой Зеландии, дрожа, думала о том, что ее ожидает, дверь в комнату распахнулась с такой силой, что ударилась о стену, и суперинтендант Питер Годдард приблизился к ней вплотную.
— Где Миранда Локхарт? — без предисловий спросил он.
В Челси-Мэншнс зазвонил телефон. Несколько секунд спустя в дверь спальни Локхартов постучал полицейский.
— Звонил суперинтендант Годдард. Я рад сообщить, что ваша дочь нашлась.
— Слава Богу. — Чарли тут же встала.
— С ней все в порядке? — спросил Филип, в волнении сжимая руку жены.
— Мне сказали, что она крепко спит. Кажется, с ней все в порядке, господин министр, — последовал осторожный ответ.
— Что значит, «кажется»? — вскинулась Чарли.
Полицейский несколько смутился.
— Как я понял, к ней вызвали врача. Мне сказали, что у нее вид безмятежно спящего ребенка.
— Но врача? Зачем ей врач?
— Таков порядок, миссис Локхарт, — ответил полицейский. — Мы немедленно отвезем вас к ней.
Не успел он произнести эти слова, как Чарли бросилась к дверям. Но полицейский вынужден был задержать ее.
— Дайте нам пару минут, миссис Локхарт — в конечном итоге это только ускорит дело.
Чарли нетерпеливо посмотрела на него.
— Где моя дочь?
— В центральном полицейском участке Уэст-Энда. Если мы позволим прессе следовать за вами, они устроят затор на дороге. Мы хотим блокировать конец улицы.
— Сколько времени это займет?
Он включил рацию.
— Несколько минут. — Пока ему передавали сообщение, Чарли услышала вой полицейской сирены. — Лифт уже ждет, патрульная машина прибыла. Я советую вам, господин министр, не обращать внимания на прессу, а вы, миссис Локхарт, сразу садитесь на заднее сидение. Вы, сэр, обойдете машину и сядете рядом с женой, а я сяду впереди.
Крис Беннетт, впервые улыбнувшийся за последние несколько часов, согласился с Филипом, который предложил ему остаться в квартире, чтобы позаботиться о Ванессе и отвечать на телефонные звонки.
Когда Чарли вошла в лифт, она взволнованно спросила полицейского:
— А вы абсолютно уверены, что она не пострадала?
— Так мне сказали.
Чарли инстинктивно почувствовала, что он что-то скрывает.
— Я еще утром просила, чтобы от нас ничего не скрывали. Я хочу знать то, что известно вам, пусть даже вы считаете, что это может меня огорчить.
— До приезда врача я не могу сказать вам больше того, что уже сказал.
Филип обнял дрожащую Чарли за плечи.
— Дорогая, через несколько минут мы будем там. Мы все увидим сами. Не мучай себя вопросами.
Пока они проходили короткое расстояние от дома до ожидавшей их полицейской машины, началось настоящее столпотворение. Всех журналистов согнали на тротуар напротив дома, оцепленного полицией. Как только они увидели вышедшую из дома пару, раздались вопли. Тут же в окнах всех соседних домов зажегся свет, и жители, разбуженные шумом, высунулись из окон, чтобы узнать, что происходит.
Со всех сторон посыпались вопросы:
— Они нашли ее?
— Ваш ребенок жив?
— Вы заплатили выкуп?
А в это время фотографы пытались поймать в кадр лица министра и его жены.
— Посмотрите сюда, миссис Локхарт!
— Господин министр, господин министр!
Как только дверца машины захлопнулась, рядом с ней появился мотоциклист, загородивший Чарли и Филипа от назойливых фотографов. Когда машина тронулась с места, репортеры еще долго бежали за ней, непрерывно щелкая фотокамерами, в надежде, что позднее у себя в лаборатории они получат снимок целующихся от радости или плачущих супругов, сделанный через заднее стекло машины.
Один расторопный фотограф уже вскочил на свой «Харли-Дэвидсон», но не успел он добраться и до конца улицы, как ему дорогу преградил дюжий полисмен и тут же оштрафовал за езду по тротуару.
Остальное движение на дороге замерло как Мертвое море. Это было похоже на настоящий королевский кортеж — красный свет не зажигался, и обычный двадцатиминутный путь от Пимлико до Мейфэр занял всего семь минут.
Ванесса вышла из задумчивости при звуках чьих-то голосов и оживления в квартире. Она бросилась к входной двери, но увидела лишь то, что Филип и Чарли скрылись в лифте.
— Что произошло? — спросила она вернувшегося в квартиру Криса Беннетта.
— Отличные новости. Миранда нашлась!
Ему пришлось поддержать Ванессу, у которой от радости подкосились ноги. Он отвел ее в гостиную.
— А что Ангус?
— Он был с ней.
— Где их нашли? Почему он забрал ее? Почему он не позвонил? — посыпались вопросы.
Крис сел рядом с ней на диван.
— Послушайте, нам не сообщили никаких подробностей. Они поехали за Мирандой.
— Значит, Ангус сейчас в полицейском участке?
— Да, очевидно.
— Тогда я еду к нему.
— Простите, но я полагаю, что как раз этого делать нельзя. — Всегда сдержанный Крис после снятого напряжения уже выражений не выбирал. — Я просто запрещаю вам туда ехать.
Ванесса пришла в ярость. Всю свою жизнь она выслушивала приказания других и подчинялась им. И очень часто это приносило ей только вред. Раньше она не доверяла своей интуиции, но теперь она дала себе слово все решения принимать самостоятельно. Сейчас как раз был такой случай.
— Запрещаете? Как вы смеете! Я не нахожусь у вас в подчинении. — Она встала. — Я немедленно поеду к своему сыну, и вы не сможете мне помешать.
Чарли не помнила, как они ехали до полицейского участка и как ее потом вели в небольшую приемную.
У нее учащенно забилось сердце, когда полицейский постучал в дверь прежде, чем позволить ей войти. В комнате уже находился полицейский врач и ее малышка. Миранда лежала в коляске раскинув руки — она крепко спала.
— Я полагаю, вы узнаете в этой юной леди Миранду Габриеллу Локхарт. — Женщина-полицейский улыбнулась.
Глаза Чарли наполнились слезами, и она сжала руку Филипа. Они молча смотрели на свою спящую дочь.
— Филип, я уже было подумала, что мы ее потеряли.
— Я тоже так думал, дорогая. — Голос Филипа дрогнул.
Чарли наклонилась над коляской и взяла дочь на руки.
— Миранда, — нежно позвала она, — проснись, дорогая.
Филип тоже позвал ее.
Никакой реакции.
— Она обычно не спит так крепко; что с ней? — забеспокоилась Чарли.
Полицейский врач был невозмутим.
— Я лишь произвел внешний осмотр, но мне бы хотелось, чтобы вы показали ее своему педиатру. Я думаю, вы не станете возражать. — Он взглянул на их испуганные лица. — Это обычная предосторожность. Девочка спит слишком крепко, но никаких других отклонений я не нахожу. Все же мне бы хотелось, чтобы эту ночь она провела под наблюдением врача.
— Зачем? — Чарли охватила паника, и она с беспокойством посмотрела на Миранду. — Ей дали наркотик?
— Мы думаем, что скорее всего это снотворное. Я предлагаю сделать анализ, потому что нельзя назначать лекарство, пока неизвестно, что ей давали.
Чарли побледнела.
— Не волнуйтесь, — сказал врач. — Я уверен, что ничего страшного не произошло. У девочки нормальный пульс, сердцебиение ритмичное. Но я думаю, вы хотите быть абсолютно уверены, что никаких отклонений нет.
Чарли посмотрела на розовенькое личико дочери. Миранда дышала ровно, ее лицо оставалось спокойным. Если бы что-то было не в порядке, она, как мать, сразу заметила бы какие-то признаки. Одно она знала точно — сегодня она не отойдет от своего ребенка ни на шаг.
— Мы оба хотели бы остаться с Мирандой, — быстро сказал Филип.
— Нет проблем. В больнице для этого есть все условия. Они все устроят.
В комнату вошел суперинтендант Годдард. Он восхищался тем, как Локхарты справились с тяжелой ситуацией. По мере того, как шло время, были мгновения, когда он уже начинал сомневаться в благоприятном исходе. Поэтому он был счастлив, что все наконец кончилось и семья Локхартов снова вместе. Значит, результат положительный, как любит повторять его дежурный по отделению.
— Ну, у этой юной леди было настоящее приключение, — с улыбкой сказал он, забыв об усталости.
— Сейчас мы дождемся санитарную машину, — сказал врач, — и на этом все закончится.
— Суперинтендант, я хочу поблагодарить вас и ваших людей за все, что вы для нас сделали. — Филип с трудом сдерживая свои чувства.
Чарли не смогла ничего сказать. Она только протянула Годдарду руку.
— Все будет хорошо, — заверил он ее.
Он сказал им, что няню и Ангуса сейчас допрашивают в разных комнатах к задержат в полиции до тех пор, пока их показания не будут проверены.
Филип откашлялся.
— Вам известно, почему эти двое так поступили?
— Нет, пока неизвестно. Мистер Макиннон продолжает просить встречи с вами, но это невозможно, пока не проведена процедура дознания.
Когда Чарли узнала, как и где был найден ее ребенок, Годдард с удивлением отметил, что еще недавно ходившая как тень женщина вдруг превратилась в настоящего терьера. Он был рад тому, что по ходу следствия не имел права рассказывать ей о дикой оргии и о причине, по которой, как он считал, ее дочери дали снотворное.
Он сочувственно посмотрел на Локхартов.
— Вы пережили немало тяжелых минут. Давайте отложим обсуждение всего, что непосредственно не касается здоровья вашего ребенка, до лучших времен.
Допрос Элен Брикхилл длился три часа. Ее рассказ о времени, проведенном с Ангусом Макинноном расходился с его версией в одной важной детали: она обвиняла его в исчезновении Миранды.
Когда она уже хотела вернуться с малышкой домой, рассказывала она, он тронул ее доброе сердце своей трогательной историей о том, как отец отверг его. Теперь она понимает, что он просто использовал ее и ребенка, чтобы таким образом отплатить своим родителям.
Вечеринка проходила всего в нескольких кварталах от квартиры ее приятеля, где ночевали Ангус и девочка, а поскольку она знала, что министр с женой будут отсутствовать всю ночь — она была просто уверена, что ее отсутствия никто не заметит. Она сказала, что намеревалась вернуться домой утром до прихода Локхартов. Во всяком случае она видела, как Ангус набрал номер Локхартов, чтобы оставить им сообщение, но она не слышала, что он говорил, потому что находилась с Мирандой снаружи.
Когда полицейские слегка нажали на нее, Элен призналась, что она согласилась на предложение Ангуса, потому что ей очень хотелось попасть на вечеринку. И, заметила она, здесь нет ничего противозаконного, даже если вечеринка и превратилась потом в настоящую оргию. Групповой секс среди совершеннолетних не запрещен законом.
Элен согласилась, что своим поступком она обманула доверие Локхартов. Она не видела телевизионного обращения, и искренне раскаивается в том, что причинила всем столько беспокойства.
Самообладание лишь один раз изменило ей, когда ее спросили об одурманенном состоянии Миранды. Она настойчиво отрицала, что ей известно о снотворном, но к тому времени анализ крови Миранды уже показал на его присутствие в организме.
— Должно быть, Ангус дал его девочке, — тут же нашлась она. — Я серьезно отношусь к своим профессиональным обязанностям, — заявила она. — Можете спросить моих прежних хозяев. И Локхарты тоже никогда не жаловались на то, как я обращаюсь с их дочерью.
Элен твердо придерживалась своей версии событий в течение всего допроса и отказалась от юридической помощи, так как не считала себя виновной в совершении каких-то противозаконных действий.
Она все еще была на допросе, когда в полицейском участке появилась Ванесса.
Крис Беннетт уже заранее позвонил дежурному и предупредил о ее приходе. Дежурный был предельно вежлив, но непреклонен. Ни при каких обстоятельствах она не может увидеться и поговорить ни с одним из подозреваемых до тех пор, пока им не будет либо вынесено обвинение, либо они будут отпущены под залог.
Ванесса решительно заявила, что она намерена оставаться в приемной до тех пор, пока ей не позволят поговорить с сыном.
Прошло три напряженных часа, когда наконец действие снотворного прекратилось и Миранда медленно открыла глаза. Вскоре, оживившись, она принялась что-то лопотать. После того, как она с удовольствием съела омлет и тост, врач сообщил, что с Мирандой все в порядке, и родители могут забрать ее домой. Заботливый персонал предложил крайне усталым после всех потрясений Локхартам выйти из больницы через черный выход, чтобы избежать встречи с назойливыми журналистами.
Однако те, кто терпеливо прождал всю ночь у Челси-Мэншнс, были вознаграждены возможностью фотографировать счастливую семью.
Когда Филип в сопровождении сияющей Чарли с Мирандой на руках вошел в свою квартиру, Крис Беннетт встретил их прямо у дверей. При виде их на его сером от усталости и волнений лице появилось выражение радости и облегчения.
Чарли удалилась с Мирандой к себе в спальню, а Филип отозвал своего помощника в сторону и тихо спросил:
— Где Ванесса?
— Она уже ушла.
— Куда? Поезда на Брайтон начинают ходить лишь в шесть часов.
— Она решила поехать в полицейский участок. Чтобы повидать Ангуса.
— Но это же не дело, Крис. Почему ты не объяснил ей, что этого делать нельзя.
— Более того, сэр — я запретил ей ехать. Категорически! Но она заявила, что я не имею права ей приказывать и что она все равно поедет к своему сыну, и что я не смогу ее остановить.
— Ванесса так сказала?! — Филип удивленно поднял брови. — Боже мой, это совершенно на нее не похоже. Обычно она… — Он осекся. — Ну ладно, с этим мы разберемся потом. А сейчас мне нужно кое-кому позвонить.
После первого же звонка трубку взяла взволнованная Эми. Он слышал ее радостные восклицания, когда она передавала новость о возвращении Миранды Луизе; потом она сказала:
— Папа, это чудесно, я так счастлива… — Не в силах больше продолжать, она передала трубку Луизе.
— Поцелуй ее за нас, папа, и крепко обними, и знаешь, папа, я думала…
— Знаю, — прервал ее Филип, — но теперь все будет отлично. Как насчет того, чтобы приехать к нам и самим убедиться, что с Мирандой все в порядке?
Их радостное согласие показало ему, что все прежние обиды забыты. Потом Филип позвонил матери Чарли, «главному кнуту» (который уже знал эту новость от Криса) и еще нескольким близким друзьям, с удовольствием выслушав их поздравления.
Уже засыпая рядом с женой и дочерью, Филип попытался представить себе Ванессу, спорящую с грозным Крисом Беннеттом. В последнее время она постоянно заявляла ему, что она изменилась. Может быть, она действительно стала другой.
Спустя несколько часов, суперинтендант Годдард, как и обещал, свежевыбритый, но так и не отдохнувший после утомительных поисков Миранды, зашел к Филипу, чтобы лично доложить ему о результатах расследования. В кабинете Крис Беннетт отвечал на многочисленные звонки из газет, и Филип проводил полицейского в гостиную, извинившись при этом, что Чарли к нему не вышла.
— Она не хочет оставлять Миранду ни на одну минуту, даже когда та спит. Мы еще не скоро забудем этот кошмар, — сказал он. — И, боюсь, нам теперь придется пересмотреть наши жизненные приоритеты.
— Вполне вас понимаю, — согласился полицейский.
— Что вам удалось узнать? — спросил его Филип.
— Оба — и Макиннон и Элен Брикхилл, заявили, что всю вторую половину дня они провели в Гайд-Парке. Потом они вернулись в гостиничный номер Ангуса, где он нарисовал портрет Миранды. Мистер Макиннон искренне верит, что он — ваш сын, и, чтобы вы обратили на него внимание, хотел послать вам портрет девочки как доказательство того, что он с ней.
— Ну, он выбрал для этого не совсем удачный метод, мягко говоря.
Годдард продолжал.
— Элен Брикхилл утверждает, что с тех пор как началась избирательная кампания, ни один из вас не возвращался домой раньше восьми часов вечера. А в это день, заявила она, вы оба должны были остаться в Манчестере до утра. Это правда?
Филип кивнул.
— Только когда Чарли решила навестить Миранду перед отъездом из Лондона, она обнаружила, что их нет дома и забеспокоилась.
Годдард помедлил.
— Мисс Брикхилл утверждает, что идея не ночевать им дома целиком и полностью принадлежала Макиннону, что он хотел, чтобы вы обратили на него внимание после того, как вы проигнорировали все его попытки связаться с вами. Но нам это кажется не слишком правдоподобным. Мы допросили ее парня, и он признался, что эта молодая особа пользовалась любой возможностью, когда вы с женой отсутствовали, чтобы провести ночь с ним, захватив с собой и ребенка. Как мы выяснили, до этого она с Мирандой не ночевала дома по крайней мере дважды, а, возможно, и больше.
— Что? Мы даже не подозревали об этом. — Филип не мог поверить своим ушам. — Это в высшей степени безответственно с ее стороны, — резко сказал он, — особенно после того, как мы и служба безопасности неоднократно предупреждали ее, как важно сообщать о своем местонахождении.
— Согласен с вами, — сказал Годдард. — Они не видели телевизионного обращения, поэтому не знали, что их ищут. Когда мои люди обнаружили Макиннона в квартире приятеля Элен, он вел себя так, будто не чувствовал за собой никакой вины. Он утверждает, что няня сказала, что бесполезно звонить вам еще раз, потому что вас обоих не будет дома.
— Вы поверили ему?
— Взвесив все обстоятельства, да. Он искренне потрясен тем, что причинил столько волнений, тогда как Брикхилл сваливает всю вину полностью на Макиннона. Мне кажется, что под скромным видом этой девушки скрывается весьма развращенная в сексуальном отношении личность. Она далеко не такая простушка, какой хочет казаться. — И Годдард красочно описал ошеломленному Филипу, при каких обстоятельствах была найдена Миранда.
Филип с тревогой спросил:
— Надеюсь, они не вовлекали в это и мою дочь?
— Нет. Она находилась с Макинноном в квартире приятеля Элен в нескольких кварталах от того места, где проходила оргия. Чтобы она не проснулась и не стала плакать, ей дали снотворное.
В комнате повисла тишина. Полицейский терпеливо ждал, пока Филип придет в себя.
— Из всего, что мы узнали, мы сделали вывод, что ваша няня по уши влюблена в своего парня. Как мы поняли, у него нет постоянной работы и она оплачивает все его расходы. Взамен он приучил ее к групповому сексу, а по ее расширенным зрачкам можно судить также, что она принимает кое-что посильнее обычного кофе.
Годдард взглянул на изумленного Филипа и добавил:
— Она вела себя очень осторожно, и до сих пор никто ничего не заподозрил. Ее прежние хозяева были также, как вы, ошарашены, когда услышали о сексе и наркотиках. Я могу предположить, что ее парень весьма неприятная личность и, несомненно, он был ее наставником в этом деле.
— Но я все равно многого не понимаю. О чем думал Ангус?
— В характере этого молодого человека много спорного. Но ход событий проследить довольно легко. Как только Элен Брикхилл дала нам адрес квартиры, где находилась Миранда, мы поехали забирать ее. Макиннона пришлось будить; он крепко спал в кресле перед электрокамином. Элен Брикхилл уговорила его посидеть с ребенком, пока она со своим парнем заглянет на вечеринку к друзьям. Он даже не знал, сколько времени они отсутствовали, когда мои люди разбудили его.
— Что теперь будет? — спросил Филип.
— Ну, отчет пойдет в прокуратуру. Но если вы не собираетесь выдвигать против них обвинение, мы можем их отпустить под залог.
Филип откашлялся.
— Суперинтендант, что из всей этой информации станет достоянием публики?
— Боюсь, что все будет представлено в качестве показаний обвиняемых.
— Есть ли какая-то возможность избежать этого?
Годдард задумался.
— Все зависит от того, будет ли это дело квалифицировано как безответственность воспитательницы или как злонамеренное деяние, подвергавшее опасности жизнь ребенка. Опытный адвокат, конечно, может доказать, что поскольку Миранда находилась в ту ночь не в разгульной компании, а в совершенно другом месте, то она не подвергалась опасности ни моральной, ни физической. В этом случае няню могут обвинить лишь в том, что она вовремя не сообщила о своем местонахождении, или в том, что она дала ребенку вредный для здоровья препарат. Но эксперты вынесли заключение, что это легкое снотворное, которое рекомендуют принимать при симптомах гриппа; оно продается в аптеках даже без рецепта. К счастью, на бутылочке не обнаружены отпечатки пальцев Макиннона. — Годдард опустил глаза и медленно произнес: — Если прокуратура ничего не предпримет, вы или ваша жена можете, конечно, предъявить гражданский иск вашей няне. — Он вопросительно посмотрел на Филипа.
Филип лишь мгновение помедлил, прежде чем решительно заявить:
— Я думаю, суперинтендант, что в данных обстоятельствах мы не станем возбуждать никаких дел. — Филип помолчал. — Я говорил на эту тему с женой, и она согласилась со мной, что после того, как мы встретимся с Ангусом Макинноном до его отъезда из Лондона, дело можно закрыть окончательно, — но нам бы хотелось убедиться, что он больше не совершит ничего подобного. Если он уедет в Шотландию, не поговорив с нами, мы будем постоянно думать о том, не затаил ли он злобу против нас, Я хотел бы написать ему письмо с просьбой зайти к нам, когда его освободят — вы передадите ему?
Годдард кивнул.
— Хорошая мысль. Если он согласится прийти, я сообщу вам, и мы обговорим условия.
— Большое спасибо, мистер Годдард.
Филип зашел к Чарли и передал ей весь свой разговор с Годдардом, потом удалился в спальню, чтобы немного отдохнуть и собраться с мыслями. Как премьер-министр отреагирует на все это?
Телефонные звонки от репортеров не прекращались; их интенсивность возросла, когда вышли первые выпуски «Кроникл» и «Диспэтч». «Может ли министр опровергнуть слух о том, что Ангус Макиннон — его внебрачный сын?» Крис Беннетт, продолжавший бодрствовать в кабинете Филипа, пока его шеф отдыхал, давал уклончивые ответы, но он знал, что это лишь попытка выиграть время.
Он послал за утренними выпусками газет, и его лицо помрачнело, когда он увидел кричащий заголовок в «Кроникл»: «Кто отец?» Черт побери, подумал он. Кто бы мог подумать, что одна ночь в постели с девчонкой в ранней юности может испортить человеку карьеру двадцать с лишним лет спустя?
На правой стороне первой полосы они напечатали историю с похищением, на другой были две фотографии: одна — Ангуса Макиннона, другая — Филипа и Ванессы. Крис пробежал глазами сопровождавшую их статью, в которой, хотя и не приводились доказательства, что Ванесса и Филип были родителями Ангуса Макиннона, все же была рассказана убедительная история о парочке влюбленных подростков, которых затем разлучили, когда Ванессу в возрасте пятнадцати лет отправили в Шотландию якобы «учиться». «Ванесса сказала мне, что в тот период жизни она совсем не смеялась», цитировала газета слова одной безымянной подруги Ванессы, добавляя, что двадцатое декабря всегда было для нее грустным днем. «Ангус Макиннон родился именно 20 декабря», заканчивалась статья в «Кроникл».
«Диспэтч» каким-то образом раздобыла письмо, которое Крис отправил в штаб-квартиру партии. Он был взбешен — ведь то, что газеты были так хорошо информированы не только о семье Филипа, но и о похищении Миранды (на внутреннем развороте «Кроникл» была помещена фотография гостиницы «Бейсуотер-Корт»), означало утечку информации. Кто поставлял им сведения? Один из полицейских? Может быть, кто-то из его собственных сотрудников? У Криса была слабая надежда на то, что когда-нибудь он об этом узнает.
Но сейчас Крис сосредоточил все свои усилия на решении другой проблемы: как успокоить общественное мнение. Он проанализировал все возможные варианты и наконец решил, что Филипу все-таки придется сделать над собой усилие и признаться, что он — отец Ангуса Макиннона. Это признание положит конец всем неизбежным слухам. Конечно, скачала надо переговорить об этом с премьер-министром — ведь заявление должно быть сделано официально. Благодаря тому, что Миранда вернулась целой и невредимой, та старая история может скоро забыться.
Если этого не произойдет, Филипу придется подать в отставку.
Кроватку Миранды перенесли из детской в спальню родителей. Девочка заснула сразу же, как ее привезли из больницы, и еще не просыпалась. Врачи предупредили, что действие снотворного окончательно прекратится только через сутки, и посоветовали периодически будить девочку через каждые два-три часа.
Даже в таком измученном состоянии, в каком она сейчас пребывала, Чарли долго не могла уснуть. Тяжелые переживания этой ночи заставили ее еще раз задуматься о том, что уже не раз приходило ей в голову: хватит ли у нее решимости изменить свой образ жизни? Работа в Американской телерадиовещательной сети была, конечно, важной ее составляющей, но она уже начала ощущать, что не только Миранда страдает оттого, что она много времени уделяет работе, но и семья тоже. Сейчас Чарли вынуждена была признать, что если бы она сама присматривала за Мирандой, ее дочь никогда не подверглась бы такой опасности. И как оказалось, это был не единственный случай, когда их няня пренебрегала своими обязанностями. Чарли поежилась. Она так сильно любила Миранду и Филипа, что не могла даже представить, что бы она стала делать, если бы что-то случилось с кем-то из них.
С тех пор как доктор Муррей высказал свое беспокойство по поводу состояния здоровья Филипа, Чарли часто лежала ночами без сна, но не потому, что переживала из-за своей работы, как считал Филип — она прислушивалась к его дыханию. Сейчас она думала о том, что напряжение ужасных часов этой бесконечной ночи также не пройдет для него бесследно.
Еще Чарли вспомнила, как несколько дней тому назад она вернулась домой и застала свою малышку, розовую после ванны, сидящей на коленях у няни. Но вместо того, чтобы передать ребенка ей, Элен тогда сказала:
— Миранда, будь умницей, поздоровайся с мамой.
Ее собственному ребенку говорят, что нужно поздороваться с мамой! Эта фраза больно задела Чарли. Все эти разговоры о качестве проводимого с детьми времени — ерунда, подумала Чарли. Для Миранды важно его количество. И для нее самой тоже.
Протянув руку к телефону и стараясь говорить как можно тише, чтобы не услышал Филип, беседовавший в соседней комнате с Крисом Беннеттом, Чарли позвонила к себе в студию и сказала своему боссу, что хочет оставить работу.
— Я приняла решение, Джек, — твердо заявила она. — Нет. Ты не сможешь меня уговорить. Что могут изменить несколько недель?
Направляясь в кухню, чтобы приготовить себе кофе, Чарли вдруг остро ощутила страх перед неизвестностью. Она работала с тех самых пор, как закончила университет, и не представляла себе, что значит быть домохозяйкой.
С чашкой кофе она вернулась в спальню. Джек сказал, что сейчас она еще не оправилась от шока и поэтому ей не стоит поспешно принимать такие важные решения. Конечно, она радовалась своим успехам тележурналиста, но теперь приходилось выбирать. Да, им будет нелегко без ее заработка. Они с трудом смогут выплачивать алименты Ванессе. Ну и что из того? Деньги — не главное, после того что им пришлось пережить; все как-нибудь устроится, в конце концов большинство других людей имеют гораздо меньший доход. И, кроме того, когда произойдет слияние компаний, может быть, она сумеет уговорить Солтеров оставить ее в качестве консультанта.
Чарли мыла кофейную чашку, когда Филип подошел к ней сзади и обнял. Потом он повернул ее к себе и нежно поцеловал.
— Крис Беннетт ушел. Он все обсудит с премьер-министром и вернется. — Сейчас был неподходящий момент, чтобы сказать жене, что ему придется сделать официальное заявление и признать Ангуса своим внебрачным сыном. — Как ты себя чувствуешь, дорогая?
Чарли закусила нижнюю губу — привычка, оставшаяся у нее с детства, так она делала всегда, когда бывала расстроена — и призналась, что она оставила работу.
— Чарли, любовь моя, — нежно сказал Филип, — мы пережили самое тяжелое испытание в нашей жизни. Разве разумно принимать такое важное решение в таком нервном состоянии? — С некоторым недоверием относясь к тому, что у такой деятельной женщины всех дел будет — только забота о муже и ребенке, он тем не менее чувствовал, что это решение зрело в ней уже многие месяцы. Филип понял, что несчастье с Мирандой просто расставило все по своим местам.
— Я считаю, что пришло время открыть новую страницу в моей жизни, — сказала она, — и… ты же знаешь, что я хочу еще одного ребенка.
Он не стал разубеждать ее — сейчас в этом не было смысла. Она выглядела такой расстроенной, что он не выдержал и чмокнул ее в нос.
— Хорошо, но я уже был женат на домохозяйке. Мне это не понравилось.
— Ты — самовлюбленный, эгоистичный паразит. — Она поцеловала его и, вздохнув, добавила: — Но ты мой эгоистичный паразит.
Последовавший затем поцелуй был таким страстным, что Филип решился намекнуть:
— Как ты думаешь, сколько еще Миранда проспит? — И когда Чарли не ответила, добавил: — Или о развлечениях под пуховым одеялом не может быть и речи?
— Ну, хорошо, уговорил, сладкоречивый негодяй, — засмеялась Чарли и, взяв улыбающегося Филипа за руку, повела его в спальню.
