Глава тринадцатая

Ванесса в глубине души всегда очень боялась, что когда ее дочери вырастут, они предпочтут жить в Лондоне, прельстившись волнующим, шикарным миром своего отца. Поэтому в своем желании по-прежнему оставаться центром их жизни, она придумывала все новые и новые приманки.

К обеду 24 декабря Эми и Луиза уже получили все рождественские подарки. Забавные сувениры плюс неизменные мандарины в чулках оказались возле их кроватей еще утром, потом каждой из них было разрешено пригласить двух своих друзей на обед в сочельник.

Этот обед — великолепная индейка с яблочным соусом — растянулся на несколько часов; были и традиционные орехи, и пудинг с серебряными шестипенсовиками, и сладкие пирожки. Гости удовлетворенно отметили, что они давно так не веселились.

За несколько минут до отъезда дочерей в Лондон Ванесса достала два долгожданных подарка: горный велосипед для Луизы и музыкальный центр для Эми. Девочки с восторгом стали рассматривать подарки, отчего их отъезд надолго задержался. В багажник машины Ванесса поставила еще две нарядно упакованные коробки и наказала положить их под елку и открыть только утром.

Долгое прощание с матерью задержало их настолько, что они опоздали на купание Миранды, и, когда приехали, то малышка уже спала. Они даже не успели поиграть с ней. Шикарный ужин, приготовленный Чарли, вызвал у них лишь чувство неловкости. Ни у одной из них не было аппетита после обильного домашнего обеда. Эми, извинившись, сразу же ушла к себе в комнату, а Луиза, пытаясь сделать Чарли и отцу приятное, присоединилась к ним за столом. Весь вечер потом Луизу подташнивало, и она рано легла спать. Дважды за ночь ее рвало, что вызвало сильное беспокойство Филипа.

Ничто не предвещало счастливого праздника.

Рождественский день начался в Челси-Мэншнс рано и скверно. Эми, привыкшая в каникулы спать до полудня, проснулась в шесть часов утра от крика своей сводной сестры, требующей завтрак. Она попробовала перевернуться на другой бок и спрятать голову под подушку. Но беспокойство по поводу предстоящего разговора об акциях, непривычная постель и громкие возгласы Миранды в соседней комнате, которой родители помогали доставать подарки из чулочка, не дали ей больше заснуть.

Эми лежала в постели и жалела себя. На следующий год все может стать значительно хуже. Может появиться еще одна кроватка и еще один вопящий младенец. Только накануне Чарли жаловалась, что она была единственным ребенком в семье, и говорила, что не хочет такой же судьбы для Миранды. Эми невольно поморщилась, представив себе отца, занимающегося сексом. Она любила Миранду, но не слишком ли он стар, чтобы продолжать производить на свет детей?

Обмен подарками вызвал у всех смущение. Девочки не захотели покупать подарки для своей мачехи в Брайтоне; в результате во время короткой остановки у супермаркета по дороге в Лондон были приобретены только соль для ванны и коробка дешевых шоколадных конфет. Чарли изо всех сил старалась проявить такт, но все равно ее слова благодарности прозвучали так же фальшиво, как и радостное восклицание Филипа:

— Вот мы наконец снова вместе, разве это не замечательно?!

Толстый том любовной лирики, который их отец подарил Чарли, заставил Луизу захихикать, а Эми покраснеть. Дорогие подарки, выбранные для них Чарли, не шли ни в какое сравнение с подарками от матери, которая куда лучше знала, о чем мечтали ее девочки. Чарли заметила, что Эми совсем не понравился пояс. Робкие протесты девушки, когда Чарли предложила его обменять, только расстроили их обеих.

Ничего не ладилось. Девочки очень старались быть деликатными, но и Филип и Чарли все же заметили, что рождественская индюшка и пудинг с серебряными шестипенсовиками явились для них уже повторением обстоятельств последних двух дней.

Позднее, даже такая простая домашняя работа, как мытье посуды, лишний раз подтвердила, что они не были одной семьей. Девочкам приходилось постоянно спрашивать Чарли, где должно стоять то или иное блюдо, и они совсем не знали порядков в ее доме. Она с ужасом увидела, как Луиза вытряхнула в мусорное ведро неиспользованные овощи, которые она намеревалась положить в суп на второй день Рождества. Она не могла избавиться от мысли, что так же неразумно привыкла жить и их мать; неудивительно, что она постоянно жалуется на нехватку денег.

Положение дел не улучшилось и тем, что Миранда умудрилась разбить новенькую фарфоровую кружку со знаком зодиака Филипа, которую Луиза любовно выбрала для него, заплатив за нее из своих карманных денег.

Все складывалось очень скверно. О прогулке, способной несколько ослабить напряжение, не могло быть и речи: дождь не прекращался ни на минуту. Их всех пригласили зайти на бокал вина соседи, — скучная пара, но они жили с ними в одном доме, — и Филип ответил согласием, потому что им было обещано присутствие целой компании молодых людей, ни один из которых, впрочем, так и не появился. Буквально через двадцать минут Эми и Луиза, извинившись, ушли, но Чарли и Филипу пришлось пробыть там почти час.

От постоянного напряжения и необходимости все время улыбаться к концу вечера Чарли пришла в такое отчаяние, что готова была забраться в кроватку к Миранде. Но когда она увидела, как Эми делает для малышки помпон, а Луиза поет ей колыбельную, в ней вспыхнула искра надежды. Может быть, все еще наладится.

К собственному удивлению Ванесса своим Рождеством осталась довольна. Никаких тебе приготовлений, никакой посуды, а Казалеты были превосходными хозяевами.

На вечеринке на второй день Рождества Доринда порадовала ее известием, что ей удалось прочитать интервью Имоджен Феррис до публикации.

— Там нет никаких намеков на прошлое, — заверила она Ванессу. — Там вообще нет ничего дурного. Мне кажется, тебе не стоит волноваться из-за нее. Так что наслаждайся жизнью. Давай я познакомлю тебя кое с кем.

Это был десятый день новой диеты, которой следовала Ванесса, и ей уже удалось сбросить целых пять фунтов. На ней был костюм из красного крепа, который она не доставала года два. Этот наряд, кажется, привлекал должное внимание, хотя она по-прежнему нервничала, оказавшись на вечеринке одна, без спутника.

— Надеюсь, вы здесь одна.

Мужчина, которого представила ей Доринда, придвинулся так близко, что она чувствовала, как пуговицы его пиджака касаются ее груди.

Ванесса кивнула, вежливо улыбнувшись ему.

— Отлично, потому что у меня есть план.

Она ждала. Это была скользкая тема, и она не знала, как ей себя вести.

— Вы знаете, что говорят о таких пышных женщинах, как вы, не так ли?

Он был очень привлекателен, она не могла этого отрицать, и казался куда более самоуверенным, чем все те местные женатые мужчины, которых она встречала на вечеринках. Его дорогая рубашка в полоску еще ближе придвинулась к ней, а его красивый, хорошо поставленный голос прошептал:

— Чем они крупнее, тем громче кричат в постели.

Ванесса остолбенела. Боже мой, подумала она, неужели я так откровенно напрашиваюсь на это?

Он лукаво подмигнул ей, считая, что его грубый подход имел успех. Ванесса гордо выпрямилась во весь рост и посмотрела ему прямо в глаза.

— Я не понимаю такого рода разговоров, уместных разве что в барах самого низкого пошиба.

Он ничуть не смутился.

— Это не страшно, — сказал он. — Я привык знакомиться в барах.

— Извините, большое спасибо, но я должна отказаться, — и она ловко выскользнула из-под его руки, которой он загородил ей путь.

Проклятье, она не могла в это поверить, но она даже сказала ему «извините». И за что, черт возьми, она его благодарила? Быстро удаляясь, она чувствовала на спине его взгляд.

Доринду развеселил возмущенный отчет Ванессы о том, как ее пытались снять на ночь.

— Вся эта чепуха с ухаживанием и цветами осталась в прошлом, Ви. Добро пожаловать в реальный мир. Ты должна привыкать к менее двусмысленному подходу.

— Я не могу поверить, что этот мужчина пользуется успехом у женщин.

— Больше, чем ты думаешь.

— Но в нем нет никакой изысканности, честно сказать, он просто груб. — Ванесса обвела взглядом комнату и вздохнула. — Может быть, я еще не гожусь для реального мира.

Хотя по телевизору уже, кажется, в сороковой раз показывали «Короткую встречу», Эми и Луиза, ранее не видевшие этот фильм, вдруг неожиданно увлеклись им. Филип убедился, что Миранда крепко спит, и только после этого помог Чарли надеть пальто.

Руководитель нью-йоркской студии нежданно-негаданно прилетел в Лондон и пригласил Чарли с Филипом поужинать с ним в ресторане «Савой». Девочки сразу же предложили посидеть с Мирандой; Филип подозревал, что им просто понравилась идея остаться в квартире одним. Его очень позабавил тот факт, что когда он на прощание поцеловал Луизу, она даже не оторвала взгляда от экрана, где Тревор Ховард вытаскивал соринку из глаза Селии Джонсон. У двери Филип громко сказал Чарли:

— К тому времени, как они заметят наше отсутствие, мы уже вернемся.

Фильм закончился, когда Миранда по обыкновению всех малышей проснулась в самый неподходящий момент и недвусмысленно дала понять, что ей незамедлительно нужны ее папа и мама. Несмотря на все попытки успокоить ее, она ни в какую не хотела останавливаться и плакала все громче и громче. Луиза решила, что малышка, должно быть, заболела, и сильно расстроилась. Эми, не в силах справиться с ними двумя, начала паниковать. Она попыталась связаться с Чарли по радиотелефону, но почему-то номер не отвечал и в отчаянии она позвонила своей матери.

Ванесса только что вернулась с вечеринки у Казалетов. Все, что она могла расслышать по телефону, были громкие вопли ребенка, а когда, несколько минут спустя, Филип и Чарли переступили порог квартиры, она попросила Эми передать трубку своему бывшему мужу.

— Как ты мог так поступить? — Филип расслышал беспокойство в ее голосе. — Оставить детей одних. Да еще в Рождество! Ты столько раз требовал отпустить их к тебе, но на самом деле они тебе безразличны, а ты просто играешь на публику!

Филип стиснул зубы, стараясь сдержать свой гнев.

— Ванесса, почему ты постоянно во всем видишь только дурное? Девочки с удовольствием остались в доме одни.

— Неправда. Эми была напугана. Она не знает, как обращаться с маленькими детьми, а Миранда капризничала. Одному Богу известно, что могло бы случиться, если бы вы не вернулись.

Филип как мог успокоил ее. Когда она попросила позвать Эми к телефону, он передал ей трубку и присоединился на кухне к Чарли, которая находилась там с Мирандой, с удовольствием жевавшей мандарин.

Телефонный звонок возмутил Чарли и вызвал ссору между ней и Филипом. Ее особенно расстроило то, что, пытаясь успокоить Ванессу, он еще и оправдывался перед ней. Она старалась не повышать голос, но не скрывала, что сердится.

— В том, что касается девочек, ты никогда не поддерживаешь меня, всегда становишься на их сторону. Когда же мы с Мирандой будем для тебя на первом месте? Когда наступит наша очередь? Я устала; мне надоело постоянно всем угождать.

Ее голос дрогнул, и Филип обнял ее за плечи. В те редкие случаи, когда она выходила из себя, она обычно успокаивалась уже через несколько минут, но на этот раз ее обида зашла слишком далеко.

Филип потер лоб рукой и ощутил неожиданный прилив возмущения от несправедливости такого утверждения. Он устал постоянно чувствовать свою вину — вину за разрушенный первый брак, за оставленных старших дочерей и за то, что не проводит с Мирандой столько времени, сколько ему бы хотелось.

И еще была Чарли. Очень часто им не хватало времени, чтобы не спеша заняться любовью — так, как это им обоим нравилось. Иногда Филип задумывался, неужели брак — это действительно что-то преходящее. Неужели с годами чувства всегда угасают? Прежде, бывало, они растирали друг друга ароматическими маслами и вдвоем при свечах принимали ванну. Но сейчас Филип даже не мог вспомнить, когда они занимались этим в последний раз.

— Чарли, ты для меня всегда стоишь на первом месте. Мне постоянно приходится переживать из-за того, как мои отношения с первой семьей сказываются на тебе и Миранде. Вместо того, чтобы нападать на меня, ты бы лучше побеспокоилась, какой эффект ты сама производишь на девочек.

Чарли отвернулась с таким выражением лица, которое означало, что ее лучше оставить в покое.

Филип вздохнул и пошел проведать, что делают его дочери. Когда он открыл дверь в гостиную, там было тихо. Эми сидела на диване, обняв за плечи тихо плачущую Луизу.

— Что случилось, дорогая? — спросил он Эми, взяв Луизу за руку.

— Она хочет вернуться домой. Прямо сейчас.

— Что? Но почему?

— Она не хочет оставаться здесь еще на одну ночь.

— Луиза, дорогая, это правда? Что случилось?

— Ничего. Я скучаю по маме. Я хочу домой.

Филип повернулся к Эми.

— Объясни мне, в чем причина?

Она сердито посмотрела на него.

— Ты прекрасно знаешь, в чем. В вас двоих. Мы не нужны вам здесь. Тебе не терпелось поскорее уйти, чтобы встретиться с людьми, которых ты даже как следует не знаешь. И только потому, что так захотела Чарли!

— Подожди-ка, дорогая. Если мне не изменяет память, вы в один голос заявили, что не возражаете, чтобы мы ушли, потому что вам очень хотелось посмотреть фильм одним.

— Только чтобы дать вам возможность уйти из дома! И вообще, что нам еще здесь делать?

— Нам скучно, — сквозь слезы сказала Луиза.

— Скучно?

— Здесь нет наших друзей. И нельзя покататься на пони. А у меня дома есть горный велосипед, на котором я еще не покаталась.

Филипа постарался не подать виду, как его задели черствые слова дочери, но ему это не удалось, и Луиза, порывисто вскочив, выбежала из комнаты.

— Я думал, вам обоим нравится здесь, Эми, — беспомощно произнес он.

— Не очень, — честно призналась Эми. — Почему ты все время обращаешься со мной как с ребенком?

— Дорогая, я не хотел тебя обидеть, — ответил отец.

— Если бы ты хоть раз потрудился приехать ко мне в Кембридж, ты бы узнал, что я прекрасно могу жить самостоятельно.

Филип вспомнил, что каждый раз, когда он собирался поехать к Эми, возникали какие-нибудь непредвиденные обстоятельства. Однажды, правда, ему все-таки удалось вырваться к дочери в Кембридж — тогда он совместил эту поездку с выполнением служебного поручения в том районе. Но в тот раз у них с Эми хватило времени лишь на то, чтобы вместе выпить по чашечке кофе.

— Ты абсолютно права, — согласился он. — Ты уже взрослая девушка, и мне надо привыкать к этому.

— Почему бы тебе не начать с акций?

Филип растерялся. Такая мысль даже не приходила ему в голову.

— Но, дорогая, ты не можешь пока распоряжаться своими акциями — твой прадед оговорил это в своем завещании. Акции будут твои, как только тебе исполнится двадцать пять лет.

— Ну, прадедушка умер, когда я была совсем маленькая. Он меня совсем не знал.

— Неужели ты считаешь, что я плохо забочусь о твоих интересах?

— Но теперь заботиться об этом будешь не ты, верно? Я не хочу, чтобы Чарли распоряжалась моими акциями. Я предпочитаю, чтобы это делала мама или ты.

— Все не так-то просто, дорогая. В бизнесе существует много такого, в чем тяжело разбираться даже специалистам, не говоря уже о твоей матери.

— А как же Чарли разберется во всем этом?

— У Чарли есть я — я ей помогу. — Не успев вымолвить эти слова, он тут же пожалел о них.

Эми отпрянула, как будто ее ударили, и выбежала из комнаты.

Филип со страхом ждал, что раздастся звук открывающейся входной двери, и Эми покинет дом, но услышав, что она зашла в комнату Луизы, вздохнул с облегчением.

Ему придется как-то успокоить своих старших дочерей и попытаться примирить их с Чарли. Эми перестанет относиться так враждебно к тому, что именно Чарли будет контролировать ее акции, когда узнает свою мачеху поближе. Филип понимал, что не может требовать, чтобы Чарли любила его дочерей так же, как он. Но когда девочки станут старше, все несомненно наладится.

Сейчас же ему оставалось только одно. Он подошел к бару с напитками и налил себе неприлично большую порцию виски.