Они пару раз поворачивали не туда, спорили и ехали обратно, но в конце концов прибыли на вокзал. Вышли на перрон, и из-за влажного воздуха дышать стало трудно. Поезд уже прибыл, и его постепенно наполняли люди с чемоданами. У поезда с логотипом «Индиан-Пасифик» фотографировались туристы. Мужчины и женщины в форме проверяли билеты и направляли пассажиров в нужные вагоны. Семьи обнимались, плакали, смеялись.

Купив билеты, Карл, Милли и Агата пошли в свое купе. Оно оказалось маленьким, с креслом-кроватью, умывальником в углу и большим занавешенным окном.

– Это все, что ли? – удивилась Агата и тут же принялась раскладывать кресло.

За окном, на перроне, раздался какой-то шум.

– Я не могу пустить вас без билета, мисс, – произнес мужской голос. – Поезд вот-вот отправится.

– О госссподибожемой, Дерек! – послышался женский голос. – Я же с тобой в школе училась! В седьмом классе встречалась с твоим чертовым братцем! Постоянно ходила к вам на барбекю по воскресеньям!

– У нас строгий график, Стелла, – ответил мужчина. – Ничем не могу помочь, сама понимаешь. Расписание и все такое.

Милли отдернула занавеску и спросила:

– Стелла?

Потом постучала по стеклу и открыла окно.

– Стелла, – повторила она.

– О господи, – пригнувшись, буркнул Карл.

– Посадка завершена! – объявил с перрона проводник и запрыгнул в поезд.

Стелла махнула на него и подбежала к их окну.

– Я тебя вижу, Карл, – сказала она.

Поезд тронулся, и Карл тут же встал, покачиваясь на ногах.

– Где мои ключи-то? – поинтересовалась Стелла, идя за поездом по перрону.

– В автобусе, – смущенно ответил Карл.

– Уж постарайтесь найти ее маму, – вздохнула Стелла.

Карл посмотрел на Милли:

– Мы постараемся.

– У тебя все хорошо, милая? – поинтересовалась Стелла.

Милли кивнула.

– Да.

– Честно?

– Да.

– Ладно, – Стелла остановилась и сунула руки в карманы.

Поезд начал набирать скорость. Милли смотрела, как Стелла на перроне становится все меньше и меньше. Потом взглянула на папин чехол и сказала:

– Но я хочу, чтобы вы пошли с нами.

Она почувствовала, как к глазам подступают слезы, но ничего не могла с собой поделать: Стелла была такой доброй, а папа умер, и мама тоже как будто умерла…

Милли смотрела на Стеллу, пока та не исчезла из виду, а внутри все сводило от боли. Взрослые, которых Милли знала, отрывали кусочки у нее изнутри, уносили их с собой и не возвращали.