— Капитан! За нами погоня! У горизонта корабль! — крикнул с мачты дозорный.

Николас резко оттолкнул от себя Ранджану, которая продолжала всхлипывать и причитать о своей пламенной к нему любви, и задрал голову кверху:

— Не спускай с него глаз!

Ранджана пошатнулась и раскинула руки в стороны, пытаясь удержать равновесие. Она непременно шлепнулась бы на палубу, не подхвати ее служанки и Маргарет. Она оторопело глянула вслед Николасу, бежавшему к трапу, покачала головой и наконец умолкла. Николас поднялся на мостик, повернулся лицом к корме и стал пристально вглядываться в далекий горизонт. У самого края неба маячила едва различимая черная точка. Принц подошел к первому помощнику.

— Мистер Пикенс, сколько нам потребуется времени, чтобы ссадить на берег солдат и гребцов?

Пикенс покосился в сторону. Слева по курсу виднелась далекая полоска песчаной суши.

— Коли мы встанем на якорь, то не управимся меньше, чем в целый час. А если сбавим ход так, чтоб можно было спустить и поднять шлюпку, достанет минут пятнадцати-двадцати.

Николас указал на кучку наемников и лодочников, ожидавших спуска ялика.

— По-твоему, они поместятся в шлюпку?

Пикенс помотал головой:

— Какое там! Придется отвозить одних и возвращаться за другими раза три, а то и четыре.

Николас сердито выругался.

— Но ведь погоня уже совсем близко!

— Да не то чтобы… — пожал плечами Пикенс. — Раньше часа-то они уж точно тут не будут. А ежели это та самая посудина, что снималась с якоря, когда мы выходили из гавани, так им надобно будет и поболее, ну а нас уж к тому времени и след простынет.

— Ну, в таком случае, — облегченно вздохнул Николас, — замедляйте ход «Орла», мистер Пикенс. — Свесившись через перила мостика, он крикнул матросам, ожидавшим сигнала к спуску ялика:

— Приступайте!

Тяжелую лодку приподняли, перевернули днищем вниз и подтащили к левому борту. Спустить ее на тросах на воду было делом нескольких секунд. Наемники и лодочники, которым более остальных не терпелось добраться до берега, быстро сбросили с борта веревочные лестницы и по ним соскользнули в весельную шлюпку. Следом за ними туда забрались и матросы-гребцы. Лодка отчалила от борта и понеслась к песчаному берегу, все ускоряя ход. На мелководье она остановилась, и пассажиры попрыгали в воду и помчались к суше, поднимая вокруг себя тучи брызг. Шлюпка устремилась в обратный рейс.

— Боги, до чего ж все это долго, — нахмурился Николас, взглядывая назад, туда, где едва виднелся преследовавший их корабль. Черная точка заметно увеличилась в размерах. Шлюпка тем временем подошла к «Орлу», и в нее спустились еще несколько солдат и гребцов. С мачты снова раздался голос дозорного:

— Капитан, я вижу их цвета!

Николас сощурился и приставил ладонь к глазам. Ему не без труда удалось разглядеть реявший на мачте парусника черный флаг.

— Какой у них герб?

— Золотой змей на черном фоне, — крикнул дозорный.

— Так и есть, — пробормотал Праджи. — Это корабль первоправителя.

Николас не отрывал взгляда от корабля под черным фагом, пытаясь на глаз определить, по какому курсу тот к ним приближался.

— Мистер Пикенс, — сказал он, поворачиваясь к помощнику, — у меня не так уж много опыта в морском деле, но похоже, они идут против ветра.

Пикенс, склонив голову набок, бросил беглый взгляд на парусник и уверенно кивнул.

— Так и есть, капитан. — Он весело усмехнулся. — Вашего опыта оказалось довольно, чтоб определить: эта посудина идет на веслах.

— Капитан, да у них таран на носу! — предупредил дозорный.

— Боевая галера, — поморщился Николас. — Но странно, что в гавани я не видал ни одной!

— У первоправителя есть пруд, который примыкает к заливу. Там-то он и держит свои галеры, — крикнул с палубы Праджи.

— Ничего себе пруд! — заметил Гуда, качая лысой головой.

— Это не иначе как большая парусная галера первоправителя, — с уверенностью заявил Праджи. — У каждого борта по два ряда скамей для гребцов, а на носу — таран и абордажный мост. Растреклятая посудина вооружена и катапультой, и баллистой. Плохи наши дела, ежели она нас догонит!

— Приготовьтесь дать полный ход, мистер Пикенс! — бледнея, воскликнул Николас. — Не хватало еще, чтоб эта толстобрюхая гадина подошла к нам на расстояние выстрела из катапульты! — Он перегнулся с мостика вниз и крикнул матросам и воинам, распоряжавшимся посадкой в ялик:

— Этот рейс будет последним. Вытолкайте в шлюпку Ранджану и ее служанок. Остальные места — для наемников и наших гребцов. А те, кто не поместится, пускай добираются до берега вплавь. Мы сейчас пойдем вперед полным ходом!

Маркус растерянно огляделся по сторонам и развел руками:

— Николас, ее нигде нет, этой Ранджаны!

— Так отыщи ее! У нас нет времени с ней церемониться!

Маркус бросился вниз, к каюте, где помещались Ранджана и ее четыре служанки. Тем временем ялик в очередной раз причалил к борту корабля, и наемники стали быстро спускаться в него по веревочным лестницам. С нижней палубы послышались пронзительные крики. Гуда и Калис, понимающе переглянувшись, помчались на выручку к Маркусу. Тому уже удалось выгнать царапавшуюся, кусавшуюся, лягавшуюся и пронзительно визжавшую принцессу из ее каюты и волоком дотащить ее до середины коридора. Следом за Ранджаной, понуро опустив головы, брели все четыре ее служанки. По пятам за ними, отрезая путь к отступлению, шли Бриза, Эбигейл и Маргарет. Когда процессия появилась на главной палубе, Николас распорядился:

— Дайте ей пригоршню золотых, чтоб она могла купить себе нарядов и безделушек и оплатить дорогу домой, и, ради всех богов, швырните ее в шлюпку!

— Я не хочу домой! Мне нельзя там появляться! — визжала принцесса, раздирая лицо Маркуса острыми ногтями. — Ранджана меня убьет!

— А как же насчет пылкой любви к Николасу? — зло усмехнулась Бриза. — Ты, чай, со страху теперь о ней совсем позабыла?

У правого борта послышался плеск весел, и один из матросов, взглянув вниз, с ужасом воскликнул:

— Капитан! Сэр! Наемники отчалили от «Орла» и гребут к берегу! Пропал наш ялик! Прикажете спустить на воду другой?

Услыхав такое, двое гребцов, нанятых Тукой, спрыгнули с борта в воду и поплыли вдогонку за удалявшимся яликом. Из всех, кого следовало высадить на сушу, на корабле теперь оставались лишь Ранджана и четыре служанки.

Николас беспомощно огляделся по сторонам. Гребная галера приближалась к «Орлу» с угрожающей быстротой. Мешкать больше было нельзя.

— Так что же, капитан? — окликнул его Пикенс. — Спускаем ялик?

Николас помотал головой:

— Слишком рискованно.

— Так может, выкинуть девчонок за борт, да и дело с концом? — предложил Маркус.

— Что? — завизжала Ранджана. — Да как это у тебя, негодника, язык повернулся такое сказать?! Я не умею плавать, ясно?!

Николас воздел руки к небу и простонал:

— Не тронь ее! Пускай уж остается! Нам сейчас не до нее! — Повернувшись к первому помощнику, он отрывисто распорядился:

— Пора уносить ноги, мистер Пикенс. Полный вперед!

— Поднять паруса! Полный вперед! — зычно выкрикнул Пикенс, и матросы заторопились к снастям и стали взбираться на мачты.

«Орел» начал набирать скорость. Матросы ставили парус за парусом, разворачивая корабль по ветру, и через несколько минут он уже несся вперед, весело, словно дельфин, подпрыгивая на невысоких волнах.

Николас оглянулся на галеру и с тревогой спросил:

— Они ведь еще не настолько близко, чтобы выстрелить в нас из катапульты?

Словно в ответ на его слова над палубой галеры поднялось пыльное облако. Послышался хлопок, и тяжелый булыжник плюхнулся в воду ярдах в десяти от кормы «Орла». Почесывая бороду, Пикенс невозмутимо заметил:

— Что ж, будем надеяться, что попутный ветер не стихнет до тех пор, пока ихние гребцы выбьются из сил.

С борта галеры до слуха Николаса донеслась барабанная дробь. Принц поежился. Барабанщик задавал ритм гребцам. Судя по частоте ударов, те трудились вовсю. Николас повернулся к помощнику и с надеждой спросил:

— Но ведь они не смогут долго идти на такой скорости, верно? Рабы скоро выдохнутся, и никакие плети не заставят их грести, как прежде.

Пикенс пожал плечами:

— Не забывайте, капитан, что у них имеется еще и парус.

Николас снова с опаской оглянулся на вражеский корабль. На высокой мачте реял черный флаг с золотым змеем посередине.

— По ветру им за нами не угнаться.

— Верно, сэр, но ежели ветер стихнет, они смогут подобраться достаточно близко, чтоб попасть в нас из своих проклятых орудий.

— Тогда молитесь, мистер Пикенс, всем богам, каких вы чтите, чтоб ветер не стихал как можно дольше, — вздохнул Николас. — До дома ведь еще так далеко!

— Есть, капитан!

Спустившись на палубу, Николас лицом к лицу столкнулся с Ранджаной.

— Вы не посмеете высадить меня на берег! — гордо подбоченясь, заявила она.

Николас открыл было рот, чтоб выбранить ее за недавний скандал, но внезапно на него навалилась такая страшная усталость, что он лишь махнул рукой, повернулся к трапу и побрел вниз, в свою каюту.

Маркус кончиками пальцев коснулся расцарапанной щеки и сердито бросил принцессе:

— Скажи спасибо, что капитан запретил мне швырнуть тебя за борт. Я бы даже и теперь это сделал с превеликим удовольствием!

Ранджана с кровожадной усмешкой выхватила из складок своей одежды острый и длинный кинжал.

— Это ты скажи ему спасибо, красавчик!

Маркус и глазом не успел моргнуть, как она быстрым и точным движением метнула свое оружие в его сторону. Острие кинжала вонзилось в доску палубы как раз между носками его сапог. Ранджана победоносно усмехнулась и направилась к трапу, ласково поманив служанок за собой.

— Вот так принцесса! — расхохоталась Бриза. — Интересно знать, какие еще сюрпризы она нам готовит?

Гарри шутливо закатил глаза и покачал кудрявой головой:

— Боюсь, бедняге Ники суждено очень скоро это выяснить!

Маргарет и Эбигейл обменялись изумленными взглядами.

— Нам все говорили, — вспомнила принцесса, — что Ранджана — девушка с характером. Но мы и помыслить не могли, насколько она опасна!

Эбигейл подбежала к Маркусу и, послюнявив край своего рукава, стала стирать с его лица кровь. При этом она так ласково его уговаривала стоять смирно и не качать головой, точно он был малым дитятей, а она — его заботливой нянюшкой. Маркус морщился от боли, щеки его рдели от смущения, а в глазах, устремленных на Эбигейл, сияли любовь и нежность.

— А что ты имел в виду, Гарри, — рассеянно спросила Эбигейл, когда сказал, что Николасу суждено выяснить, какие сюрпризы готовит нам Ранджана? И почему ты его назвал беднягой?

— Это очень просто, — ответила за оруженосца Бриза. — Мы с Гарри ни капельки не сомневаемся, что эта хитрая лиса так или иначе добьется от Николаса всего, чего только пожелает.

— А бедняга Ники, — подхватил Гарри, — совсем еще желторотый, неопытный юнец. — Он покосился на Эбигейл и поспешно добавил:

— То есть, я имею в виду, по части женщин.

Маргарет звонко расхохоталась:

— А себя-то вы поди считаете о-очень опытным ловеласом! Но не вы ли краснели до корней волос, когда я вас дразнила в Принцессином саду? Не забыли?

— С тех пор много воды утекло, сестрица, и все мы очень переменились, — вздохнул Маркус.

— Золотые слова! А какая наблюдательность! — скорчив забавную гримасу, воскликнул Гарри, и все четверо весело рассмеялись.

События последних нескольких часов так взволновали Николаса, что, несмотря на свое крайнее утомление, он тщетно пытался заснуть, ворочаясь с боку на бок на узкой койке. Более всего остального его беспокоила преследовавшая «Орел» боевая галера, капитан которой, судя по всему, управлял своим кораблем с завидным искусством, умело используя весла и парус. Пикенс был уверен, что они сумеют оставить галеру далеко позади, стоит им только выйти из прибрежных вод и направиться в открытый океан. Николас склонялся к такому же мнению, однако в душу его нет-нет да и закрадывались сомнения в безусловном превосходстве «Орла» с его тремя мачтами над боевым кораблем первоправителя.

Прежде чем вернуться в свою каюту, он некоторое время просидел у постели Амоса, который все еще не очнулся от забытья. Покинув капитана, принц поужинал в угрюмом одиночестве, а после разложил на столе судовой журнал Траска и принялся изучать его записи о минувшем плавании, о попутных и встречных течениях и ветрах. Но разобраться в каракулях бывшего пирата оказалось непросто. Николас был достаточно опытным мореплавателем, чтобы не знать, что вернуться назад по их прежнему курсу без малейших отклонений не смог бы и сам Траск, и потому полагал своей главной задачей добиться, чтобы погрешности возвратного плавания были минимальными и не составили бы сотни морских миль.

Кое-как расшифровав скоропись Амоса, он убедился, что в ближайшие несколько дней опасность серьезно уклониться от курса им не грозит, и, захлопнув журнал, повалился на койку.

Стоило ему задремать, как дверь каюты тихонько скрипнула. Николас привстал на койке и выхватил меч из ножен.

— Кто здесь?!

— Уберите свой меч. Я не собираюсь на вас нападать, — проворковал нежный женский голосок, и кто-то осторожно присел на краешек узкой койки.

— Эбби? — все еще не до конца проснувшись, буркнул Николас и стал шарить на столе в поисках кремня, огнива и лампы.

— Они с Маркусом в канатном трюме, — буднично и невозмутимо, хотя и с некоторым оттенком язвительности сообщил голос. — Возобновляют… свое прерванное… знакомство.

Николасу наконец удалось найти и зажечь лампу. Тонкий огонек осветил каюту тусклым, колеблющимся светом. На койке примостилась Ранджана.

— Что вам здесь понадобилось? — сердито спросил Николас.

— Нам надо поговорить. — Ранджана кокетливо склонила голову набок, с улыбкой наблюдая за выражением лица Николаса. Она уложила свои пышные черные волосы тугим венцом, украсив его золотыми шпильками с крупными жемчужинами, и облачилась в полупрозрачное шелковое платье цвета топленых сливок. Этот наряд был ей очень к лицу, и надела она его явно лишь для того, чтобы произвести на неискушенного принца ошеломляющее впечатление. И это ей вполне удалось.

Стараясь смотреть в другую сторону, но то и дело невольно обращая взгляд к красавице гостье, Николас раздраженно бросил:

— О чем, хотел бы я знать?

— О том городе, куда мы плывем. О вас. Неужто вы и в самом деле принц?

— Можно подумать, вы об этом никогда ни от кого не слыхали!

— От вас — нет.

Николас обреченно вздохнул:

— Так вот знайте: я и в самом деле принц. Мой дядя — король нашей страны. А после него королем станет мой родной брат. Этого с вас довольно?

Ранджана с деланным смирением опустила взор и кротко произнесла:

— Я очень сожалею, что доставила вам столько хлопот и беспокойства. Мне о многом рассказала ваша кузина Маргарет.. Я ведь даже понятия не имела, сколько несчастий выпало на вашу долю, какие страшные события заставили вас покинуть родные края и отправиться за море, в такую даль… Чтобы отыскать и спасти свою Эбигейл…

Николас протяжно вздохнул и откинулся на подушку, заложив руки за голову:

— Знаете, когда мы пускались в путь, мне казалось, что я жизни для нее не пожалею. Боги, каким же я был глупцом!

— Любовь — это высокое, святое чувство, а вовсе не глупость! — убежденно заявила Ранджана.

— Ясное дело, — краснея, пробормотал Николас. — Боюсь, я не так выразился. Но знаете, когда любовь проходит, то о ней вспоминаешь как о чем-то смешном и нелепом.

— Правда?

— Еще бы! Но зачем все-таки вы ко мне пожаловали? Чтоб извиниться за свое поведение? Извинения приняты, миледи, а посему…

— И да и нет, — поспешно прервала его Ранджана. — Я… — Она метнула в него быстрый, пытливый взгляд и тотчас же отвела глаза. — Я вам солгала, когда сказала, что влюблена в вас. Простите мне и это! Ведь возвращаться в Килбар мне и в самом деле никак нельзя!

— Я и без ваших объяснений догадался, что вы лгали, — стараясь сохранить прежний невозмутимый тон и натянуто улыбнувшись, заверил ее Николас. Дрогнувший голос, однако, выдал его обиду и разочарование, и это не ускользнуло от чуткого, настороженного слуха Ранджаны.

— Но я нисколько не преувеличивала опасность, грозившую в случае возвращения мне и моим… служанкам.

— Вы хотите сказать, что отец и впрямь убил бы вас в наказание за мерзкие интриги этого Первоправителя? — удивился Николас.

Девушка снова протяжно вздохнула и обратила к нему томный, нежный и молящий взгляд.

— Нет, Радж Махартский казнил бы меня за мою собственную вину. Мою и Ранджаны, его дочери.

— Что?! — опешил Николас. — Так вы, оказывается, не Ранджана?

— Нет.

— Но позвольте… Тогда кто же вы такая?

— Ее доверенная служанка Яса. Остальные девушки тоже участвовали в заговоре.

— Соблаговолите же рассказать мне все с самого начала.

— Очень хорошо, — просияла Яса. — Слушайте. Ранджана не желала становиться пятнадцатой женой первоправителя Города Змеиной реки. Она еще с детства была влюблена в одного из принцев Хэмзы, и он отвечал ей взаимностью. О, как они друг друга любили! — Яса закатила глаза, намереваясь, по-видимому, во всех подробностях живописать чувства и страдания влюбленных, но Николас нервно поторопил ее:

— Да будет вам о них! Говорите толком, что было дальше и при чем здесь вы?

— Конечно, конечно, ваше высочество! Вы совершенно правы. Простите, — кротко кивнула девушка. — И вот Ранджана подкупила Андреса Русолави, чтобы он помалкивал о подмене, и мы с четырьмя служанками отправились на юг, а сама Ранджана поспешила в Хэмзу к своему принцу, чтоб тайно выйти за него замуж. Мы были уверены, что все это сойдет нам с рук и все останутся довольны. Ведь между Городом Змеиной реки и Хэмзой почти нет сообщения. Я очень надеюсь, что госпожа моя будет долго и счастливо жить со своим любимым. Ляс большой радостью вышла бы за первоправителя, чтоб до конца своих дней не знать забот о хлебе насущном и жить в достатке. Служанки остались бы при мне и получили бы щедрое вознаграждение за свое молчание. — Шмыгнув носом, она заключила:

— Но богам было неугодно, чтоб моя судьба устроилась счастливо!

— Ну что за люди! — возмутился Николас. — Решительно ничего на уме, кроме интриг и заговоров!

— Боюсь, что вы правы, о мой принц! — всхлипнула Яса. — И теперь мне остается только припасть к вашим стопам и смиренно молить вас оставить нам жизнь и не продавать нас в рабство.

Николас оглядел ее прищуренными глазами и покачал головой:

— Сдается мне, что вам уже многое известно от Маргарет о нашей стране и о порядках, которые в ней заведены, в частности о том, что у нас нет никакого рабства!

Лжеранджана плутовато улыбнулась, но, тотчас же спохватившись, согнала с лица улыбку и смиренно потупилась.

— Правда?

Николас провел ладонями по лицу и приподнялся на локтях:

— Пойду-ка проведаю старину Амоса.

Но тут Яса к полной его неожиданности резко к нему придвинулась, обхватила за шею и крепко поцеловала в губы. Николас, опешив от этой внезапной ласки, отодвинулся к переборке каюты и сдавленно пробормотал:

— Это с какой же стати вы так со мной нежны?

— Я это сделала потому, — быстро ответила девушка, — что, хотя я и не влюблена в вас, но высоко ставлю вашу любезность и добрый, благородный нрав. Мне представляется, что вы способны держать себя со служанкой не менее достойно, чем с принцессой крови.

— В этом вы, пожалуй, правы, — усмехнулся Николас, поднимаясь на ноги. — Но учтите, что я скорее дам отрубить себе руку, чем приму за чистую монету слова любого из ваших соотечественников, включая, разумеется, и вас, миледи!

Яса поднялась с койки вслед за ним:

— А вы мне расскажете о своей стране?

— Я могу даже показать вам ее на карте. Но только после того, как проведаю Амоса. Идите за мной, если у вас не найдется других дел.

Он взял со стола лампу и прошел в каюту Траска. Яса бесшумно следовала за ним. Адмирал спал глубоким сном тяжелобольного. Николас с тревогой всмотрелся в его все еще бледное, осунувшееся лицо.

— Он не умрет? — дрожащим голосом прошептала Яса.

— Надеюсь нет и молю о том богов, — вполголоса ответил Николас. — Ведь они с моей бабушкой собираются пожениться. Мы — вся наша семья — очень его любим. — Он поправил Амосу одеяло и повернулся. к письменному столу, в одном из ящиков которого хранились карты. Пантатианцы предусмотрительно снабдили ими капитана фальшивого «Орла». Николас надеялся, что они вкупе с судовым журналом Траска помогут ему выравнивать курс корабля, когда это понадобится. Он разложил на столе свиток пергамента, на котором было изображено Горькое море и его берега, и указал на Крондор.

— Вот здесь я живу.

— Я не умею читать, мой капитан, — смутилась Яса. — Но ты мне расскажи, что означают эти линии, и увидишь, я все пойму.

Николас подробно поведал ей о Крондоре и показал на карте, как далеко они успели уйти от Города Змеиной реки и сколько еще им предстояло проплыть. Девушку же интересовало совсем другое.

— Какая большая страна! — восхищенно, с придыханием прошептала она. — И подумать только, ею владеет всего один человек!

— Вовсе он ею не владеет, — поправил ее Николас. — Ведь в нашей стране король наделен не только правами, но и обязанностями. Быть главой государства — большая ответственность и очень тяжкий труд, миледи. И мы, члены королевской семьи, должны охранять интересы тех, кто нам подвластен, и защищать их жизнь и имущество. И получается, — говорил он, все более одушевляясь, что мы в первую очередь не правители, а слуги. Мы верой и правдой служим своему народу.

— Так, значит, поэтому ты пустился в такой далекий и опасный путь? — с невольным уважением спросила Яса.

— Вот именно, — улыбнулся Николас. — Ты на редкость понятлива.

Он рассказал ей о своих предках, о родителях, братьях и сестрах, дядьях и тетках. Яса слушала его, не перебивая, а когда он умолк, разочарованно протянула:

— Так, значит, ты не получишь во владение большой город?

Николас пожал плечами:

— Я еще толком не знаю, что думают о моем будущем отец и дядя Лиам. Возможно, мне придется заключить династический брак с принцессой Ролдема или Кеша. Или с дочерью какого-нибудь владетельного герцога. А может статься, брат Боуррик, когда сделается королем, призовет меня ко двору в Рилланон.

— А где этот Рилланон?

Николас развернул другую карту и придвинул ее к первой, чтобы девушка получила понятие о Королевстве Островов как едином государстве.

— Вот этот остров, — сказал он, — родина моих предков. Отсюда они начали свои завоевания. Поэтому наша страна и называется Королевством Островов.

— Но покажи же мне Рилланон! — повторила она, придвинувшись к нему вплотную и словно бы невзначай положив ладонь на его плечо. Ощутив прикосновение ее тугой груди к своему предплечью, Николас прерывисто вздохнул и покраснел до корней волос.

— Знаешь… — он не без труда заставил себя отстраниться от нее и поспешно свернул обе карты, — сейчас мне недосуг. После кто-нибудь из наших покажет тебе и Рилланон, и другие города Королевства. И не на пергаменте, а наяву. Вот будет здорово, а?

Он убрал карты в ящик стола, стараясь не глядеть на красавицу служанку, но она снова подошла к нему вплотную. Сердце вдруг бешено заколотилось у него в груди, лоб покрылся испариной.

— Я ведь всего лишь бедная служанка. Ну кому я, по-твоему, нужна? Разве что какому-нибудь жалкому мастеровому.

— Вот увидишь, — усмехнулся Николас, — придворные вельможи у нас в Крондоре просто проходу тебе не дадут. Ты ведь такая красивая!

— Правда? — улыбнулась Яса. — Ты и в самом деле считаешь меня красивой?

— Конечно! — Николас нахмурился и покачал головой. — Особенно когда ты не пытаешься выцарапать Маркусу глаза и не визжишь, как дикая кошка!

Яса усмехнулась, прикрыв рот ладошкой:

— Прости меня, принц, но я себя так вела, чтобы никто не заподозрил подмены. Я старалась во всем подражать нашей капризной и гордой принцессе. А на самом деле я вовсе не такая, уж ты мне поверь!

Она внезапно умолкла и стояла возле него, не говоря больше ни одного слова и не сводя с него своих огромных черных глаз. Николас неловко переминался с ноги на ногу и также не находил слов для продолжения беседы. Молчание начало его тяготить. Он чувствовал приближение чего-то необыкновенного, чего-то упоительно-прекрасного, что непременно должно было между ними свершиться;, и это пугало и радовало его. И вот наконец это произошло. Яса порывисто бросилась в его объятия и приникла к нему всем своим тонким, стройным телом. На сей раз Николас не стал уклоняться от жарких ласк девушки, а крепко обнял ее за талию. Губы их слились в долгом, страстном и нежном поцелуе. Николас потерял счет времени и позабыл обо всем на свете.

К действительности его вернул хриплый, скрипучий голос Амоса:

— Слушай, Ники, неужто вам не найти для этих дел другого места, кроме моей берлоги?

Оттолкнув от себя Ясу, Николас бросился к койке:

— Амос!

— Адмирал, — с поклоном и без тени смущения пробормотала девушка.

— Приведи сюда Энтони! — велел ей Николас, и она, одарив его пленительной улыбкой, тотчас же бесшумно выпорхнула из каюты.

— Помоги-ка мне сесть! — выдохнул Амос. Николас осторожно просунул руки ему под мышки и приподнял на койке, придав его грузному телу полусидячее положение и подложив под голову и плечи высоко взбитую подушку.

— Добро. Этак-то гораздо лучше! — Траск плутовато сощурился и с улыбкой пробасил:

— Гуда, выходит, проспорил мне десяток золотых.

— а о чем был спор? — мгновенно заражаясь его веселостью, усмехнулся Николас.

— А я с ним побился об заклад, что эта разбитная девчонка уж точно повесится на шею кому-нибудь из вас, доверчивых молокососов, чтоб поехать с нами в Крондор. И вот по-моему оно и вышло! Еще мне было любопытно, кто ж ее первым разложит на койке. И я рад, сынок, что это сделал ты!

— Ошибаешься, — вспыхнул Николас, — между нами еще ничего подобного не было.

Амос скорчил жалобную гримасу:

— Но как же так, Ники? Неужто с тобой какие нелады по этой части?

Румянец на лице Николаса стал еще гуще:

— Не болтай глупостей! Все со мной в порядке.

— Рад это слышать, — с сомнением взглянув на своего любимца, пробормотал Траск и закашлялся. — Боги! Как больно! Будь проклят этот ублюдок, что меня полоснул!

— Тебе еще повезло, что жив остался!

— Ты не первый, кто мне это говорит, — поморщился Траск. — Лучше рассказал бы, что у вас тут делалось, пока я валялся без памяти.

Николас вкратце пересказал ему события последнего дня. Когда он закончил, в каюту вошел Энтони. Осмотрев Траска, чародей распорядился:

— Вам пока еще рано вставать. Я прикажу коку принести для вас немного бульона. Ранение в живот — вещь тяжелая. Есть надо понемногу и с осторожностью, иначе выздоровление может затянуться.

Амос слабо улыбнулся и искательно заглянул ему в глаза:

— Но капельку винца-то ты мне дозволишь? Одну-единственную кружку?

— Полкружки и ни одним глотком более, — сурово отчеканил Энтони. — После еды. Это поможет вам уснуть крепко и спать без сновидений.

С этими словами Энтони покинул каюту, и Амос проводил его печальным взором.

— Завтра… — многозначительно понизив голос, начал Николас.

— Знаю, знаю. — Траск слабо мотнул головой. — Вы потопите всех этих оборотней. Давно пора! Я уж было забеспокоился, чего вы с этим тянете.

— Тяжело губить ни в чем не повинных существ, Амос, кем бы они ни были! Я помню все, что говорили Накор и Энтони, о чем рассказывали Маргарет и Эбигейл, но все же… Эти… двойники выглядят совсем как люди, как крайдийские горожане, подданные короны…

— Но это всего лишь подлый обман! — твердо возразил Амос. — И ты не хуже моего это понимаешь. Отринь сомненья и неуместную жалостливость, Ники. Ведь ты же принц крови, а это не только почетное, но и ответственное званье, разрази меня гром! В этом мире все так устроено, сынок, что порой приходится отнимать чужую жизнь, дабы сохранить свою или же защитить чью-то еще. И не потому, чтоб это диктовал тебе долг, или честь, или справедливость. А просто бывает, что иначе нельзя. И с этим ничего не поделаешь!

Николас мрачно кивнул.

— Тебе бы надо теперь соснуть, Амос. Завтра ты поможешь мне разобраться в твоих каракулях, чтоб нам не сбиться с курса. А теперь отдыхай.

— Идет, — вздохнул Траск и, широко зевнув, прибавил:

— Только вот еще что, Ники.

— Да?

— Ты поосторожней с этой пронырой. Не подпускай ее слишком уж близко к своей персоне.

— А сам только что говорил, будто со мной не все ладно, — с обидой напомнил ему Николас.

— Да я ведь не про постель, — усмехнулся Амос. — Развлекайся с ней сколько твоей душе угодно. Она, помяни мое слово, сумеет тебя научить многим презанятным штучкам. Но только не забывай, кто ты есть и в чем состоит твой долг. Люби кого хочешь, но женись на ком велят.

— Я с самого рождения только об этом и слышу, — понурился Николас.

— Ну, выходит, ты хорошо затвердил свой урок. И вовсе не лишним будет его припомнить, когда ты завалишь девчонку в постель. Не давай опрометчивых обещаний, сынок, чтоб потом не стыдиться собственных слов. А в постели наш брат еще как горазд на всякие посулы!

Николас зарделся от смущения и поспешил проститься с адмиралом:

— Спокойной ночи, Амос! Утром я к тебе загляну.

Вернувшись в свою каюту, он с досадой обнаружил, что забыл лампу на столе у Амоса. Идти за ней ему было лень, и он ощупью добрался до койки, присел на край и стал разуваться. Внезапно одеяло вздыбилось ему навстречу и из-под него выпросталась чья-то голая рука. Николас в ужасе вскочил на ноги и потянулся к рукоятке меча.

— Ложись скорей, — томно проговорил знакомый голос. — А не то замерзнешь.

Николас облегченно вздохнул и после недолгого колебания скинул одежду и нырнул под одеяло. Яса прижалась к нему всем телом, и ее полные, горячие губы приблизились к его губам. Николас пылко ответил на поцелуй и, когда девушка отстранилась от него, чтобы набрать в грудь воздуха, тихонько рассмеялся.

— Что это тебя так развеселило? — спросила она недовольным тоном. — По-твоему, я веду себя смешно?

— Нет, что ты, вовсе нет! Я просто вспомнил слова адмирала.

— И что же это за слова?

— После расскажу. Когда-нибудь. — И он снова отыскал губами ее полные полураскрытые губы.

— Они все еще идут за нами, капитан, — доложил Гарри.

Николас только что поднялся на мостик. Погода стояла чудесная. Солнце заливало палубу жаркими лучами, а на ярко-синем небе не было ни облачка.

— Когда же проклятая галера отстанет? Ведь она не рассчитана на такие долгие плавания. У них скоро выйдет вся провизия и пресная вода.

— А может, им на это плевать, — пожал плечами Гарри. — Кто их знает, чем они кормятся, эти пантатианцы. — Он с ухмылкой покосился на Николаса. — Каюта свободна? Я могу ее занять?

Наличие на корабле женщин, которых пришлось разместить в помещениях для экипажа, принудило офицеров и Гарри с Николасом спать по очереди, в свободное от вахт время, в нескольких оставшихся каютах. Николас пришел сменить Гарри, чья вахта подошла к концу. Он рассеянно кивнул, продолжая думать о своем.

— Ты только взгляни на себя! Сияешь, точно новенький золотой. Не больно-то солидно для капитана.

— Я? Сияю? — встрепенулся Николас, сгоняя с лица счастливую улыбку.

Гарри сдержанно кивнул:

— Мне это чувство знакомо. — Он помахал рукой Бризе, которая деловито прошла к трапу.

— Знаешь, ты только не прими меня, пожалуйста, за ханжу… Но учитывая…

— Учитывая что?

Николас мучительно покраснел и с трудом выдавил из себя:

— То, что произошло минувшей ночью. В общем, нам следовало бы держать себя поосторожнее.

— С какой это стати? — пожал плечами Гарри. — Все устроилось как нельзя лучше. Ты развлекаешься с Ранджаной, у меня есть Бриза, у Маркуса — Эбигейл, а Маргарет любезничает с Энтони. Все друг другом довольны, чего ж еще желать?

— Вот и скажи это сорока девяти здоровым мужчинам, матросам и воинам, чьи жены и подруги остались на берегу, — нахмурился Николас. Гарри скользнул взглядом по группе наемников, стоявших у борта и с пристальным интересом глазевших на Бризу, и улыбка на его лице тотчас же сменилась настороженным, даже тревожным выражением. — На наших людей вполне можно положиться, — продолжал Николас. — За годы службы короне они привыкли ко всякого рода лишениям. Но наемники? Я распоряжусь, чтоб порции вина и эля, которые выдают экипажу за обедом, сократили до минимума. И чтобы за наемными клинками присматривали наши воины и матросы. Ведь впереди у нас три с лишком месяца плавания!

— Ты совершенно прав, Ники, — вздохнул Гарри. — Я как-то об этом не подумал. Надо будет предупредить и остальных, чтоб держались начеку.

— А тут еще эти служанки! — простонал Николас. — Легкий флирт с матросами и наемниками, это еще куда ни шло, но если дело им не ограничится и из-за одной из них начнется поножовщина, то она легко может перерасти в бунт.

— Да смилуются над нами боги, — побледнел Гарри. — Я всем скажу, что надо соблюдать осторожность и следить за каждым своим словом и жестом. Можешь на меня положиться.

Снизу, с палубы до слуха их донеслось забористое словечко, произнесенное знакомым низким голосом с заметной хрипотцой. Николас и Гарри перегнулись через поручень. У трапа, покачиваясь от слабости, стоял Амос. Одной рукой он придерживался за перила, другой махал на рассерженного Энтони.

— Да будь ты хоть триста раз лекарем, но дело ж ведь идет о моей шкуре, и я лучше тебя знаю, как с ней обходиться! Уж больно тяжкий дух в этой каюте! А мне надобно хлебнуть свежего морского воздуха. Он меня исцелит лучше всех твоих снадобий вместе взятых! Так что поди-ка ты прочь!

Энтони ретировался, обиженно поджав губы. С мостика к Амосу сбежал Николас.

— Зачем же ты встал с постели? Ведь тебе ведено было лежать!

— Я и без того довольно уж там провалялся и от меня теперь разит, как от кружки с прокисшим элем на дне! Все, что мне надобно, — это подышать свежим воздухом да переменить свое тряпье.

С нижней палубы по трапу поднялся Накор. На некотором расстоянии от него брел и Энтони, все еще продолжавший хмуриться.

— Доброе утро, капитан, — осклабился коротышка. — Привет, Энтони. — Завидев Траска, он ухмыльнулся еще шире:

— Адмирал! Рад вас приветствовать!

— И я счастлив снова видеть твою нахальную физиономию, — добродушно пробасил Амос.

Накор повернулся к Николасу:

— Эти создания уснули под действием снадобья, что я им дал. Но кто знает, долго ли продлится их сон? Они все ж не люди. Так что мешкать нам не стоит.

Николас на минуту прикрыл глаза:

— Раз уж дело начато, надо довести его до конца. Действуй как считаешь нужным.

Накор подал знак Гуде, который вызвался распоряжаться работой грузового крана. Вскоре над палубой уже зависла огромная сеть, состоявшая из крупных ячеек. Балласт — несколько тяжелых свинцовых болванок — оттягивал ее книзу. Накор ловко забрался внутрь, и сеть стала опускаться к самому нижнему из трюмов. Решетку в его потолке коротышка поднял еще прежде. Николас, Гуда, Амос и Энтони застыли в напряженном ожидании. Время тянулось медленно, но поторопить события никто из них был не в силах, ведь только Накор мог без всякого для себя вреда побывать в помещении, где содержались три десятка зараженных страшным недугом оборотней, и перетащить их одного за другим с коек в разостланную на полу сеть.

Но вот наконец снизу послышался его крик:

— Тяните!

Гуда и четверо широкоплечих наемников взялись за ворот, и еще через несколько томительных минут тяжелая сеть снова появилась над палубой. Накор, придерживавшийся за нее снаружи обеими руками, соскочил вниз. Сеть качнулась и поплыла к борту. Ворот протяжно, надсадно скрипел. Наемники отирали свободными ладонями потные лбы. Оборотни — по виду самые обыкновенные юноши и девушки — мирно спали, не чуя близкой гибели. Сеть со своим страшным грузом скользнула поверх борта и зависла над морской пучиной.

Не дожидаясь приказаний, Накор подбежал к борту, нагнулся и перерезал канат, который удерживал сеть на весу. Послышался плеск, и брызги морской воды высоко взметнулись над палубой. Влекомая свинцовым грузом, сеть со спящими оборотнями быстро пошла ко дну.

Николас тяжело вздохнул и понурил голову. На плечо его легла рука Энтони:

— Не горюй о них, Николас! Этого нельзя было избежать. И не забывай, они были созданы, чтобы умереть.

— Убийство все равно останется убийством, — упрямо возразил Николас. — Чем бы его ни пытались оправдать.

— Мы с Накором сойдем в грузовой трюм, — вздохнул Энтони, отступая к трапу. — И постараемся уничтожить семена болезни, коли они там еще остались. И тогда наемники смогут занять это помещение, чтоб не ютиться на палубе.

Николас кивнул, не говоря ни слова, и чародеи стали спускаться вниз по трапу.

— Ты что-то говорил о корабле, который нас преследует, — напомнил принцу Амос.

— Праджи считает, что это боевая галера. Она устроена наподобие квегской, с катапультой и баллистой на борту. А на носу у нее таран и абордажный мост. Парус один-единственный, треугольный, на грот-мачте. Позади, похоже, спенкер, хотя этого я утверждать не могу, потому что вблизи ее не видал.

— Капитан этой посудины явно спятил с ума, — буркнул Амос. — Ведь она ж не приспособлена ходить по глубоким водам. Чуть заштормит, и пиши пропало.

— Так ты не забывай, с кем мы имеем дело! — веско возразил Николас.

— Уж кто-кто, а я это хорошо помню. Я ж видал их в деле, этих головорезов, когда ты еще пешком под стол ходил. И резня, что они учинили, была почище даже крайдийской. — Он обвел глазами палубу и удовлетворенно кивнул. — А команда, похоже, знает свое дело и от работы не отлынивает.

— Пикенс оказался очень толковым первым помощником. Гарри учится всему понемногу. — Николас смущенно улыбнулся. — Да и я тоже.

— Ты делаешь заметные успехи в морской науке, мой мальчик, — кивнул Амос и снова скользнул взглядом по палубе. — А что до Пикенса, то он всегда был сметливым малым, но вот беда, слишком уж любил заглядывать на донышко кувшина, когда сходил на сушу. Ежели мы вернемся домой живыми и невредимыми и коли он удержится от выпивки, пока будем стоять в Крондоре, то я оставлю за ним должность первого помощника «Орла».

Амос качнулся от слабости и, чтобы не упасть, у хватился за поручень трапа.

— Ну, будет с тебя, — нахмурился Николас. — Возвращайся-ка к себе в каюту. Я с превеликой радостью верну тебе капитанские полномочия, но не раньше, чем ты выздоровеешь.

Амос с прежде не свойственной ему покорностью позволил принцу себя увести и уложить в постель. Когда Николас собрался уходить и уже взялся за дверную ручку, Траск неожиданно остановил его словами:

— Ники, я хочу попросить тебя об одном одолжении.

— Смотря о каком.

— Когда мы вернемся, не вздумай рассказать своей бабушке, что какой-то паршивый ублюдок распорол мне брюхо. Ведь целей оно от этого не станет, согласен? А ее высочество только зря расстроится.

— Да, но она ведь не слепая и сама заметит, что у тебя на животе стало одним шрамом больше, — усмехнулся Николас. — И что ты ей тогда скажешь?

— Я-то уж как-нибудь да выкручусь, — зевнул Амос и захрапел еще прежде, чем за Николасом закрылась дверь.

Близился к концу второй месяц долгого плавания. На «Орле» все оставалось по-прежнему. Потасовки между матросами и наемниками, которых так опасался Николас, случались нечасто, и их, как правило, без труда удавалось улаживать. Воины помогали матросам нести вахту, ставить и убирать паруса, поддерживать порядок на палубе и в каютах, и потому у них оставалось не так уж много времени на ухаживания за четырьмя подругами Ясы и на свары из-за них. Некоторые из солдат, в числе которых был и Гуда, вызвались к тому же обучить моряков и вполне уже окрепших юношей из числа бывших пленников искусству владения мечом, чтобы те во время предстоявшего сражения с экипажем «Чайки» сумели постоять за себя.

Амос с каждым днем все больше времени проводил на капитанском мостике, но он был еще слишком слаб, чтобы самому управлять кораблем, и обязанность эта по-прежнему лежала в основном на Николасе. Он многому научился у Траска и втайне считал себя теперь заправским капитаном. Амос оценивал успехи своего любимца скромнее. Временами, лукаво щурясь, он вполголоса бормотал:

— Из тебя, Ники, теперь получился бы совсем неплохой юнга. Право слово, очень даже хороший! — И оба весело смеялись над этой шуткой.

Яса не солгала, утверждая, что характер у нее совсем иной, чем у капризной и высокомерной Ранджаны. Она оказалась веселой, умной, незлобивой и на редкость тактичной молодой женщиной, и Николас был от нее без ума, хотя и отдавал себе отчет в непрочности их союза и неизбежности разлуки. Но такая перспектива вовсе не повергала его в ужас. Он был слишком практичен, чтобы помышлять о женитьбе на смазливой служанке, ведь это перечеркнуло бы все планы, которые строили на его счет в королевском семействе и осложнило бы и без того непростые отношения его страны с Империей Кеша. А кроме того, как ни хорошо ему было с черноокой Ясой, как ни велика была его к ней приязнь, он не без некоторого облегчения осознавал, что не питает и никогда не будет питать к ней той пылкой, беззаветной любви, которая зачастую толкает на безрассудные, отчаянные поступки всех, кто оказывается в ее власти.

«Орел» уже несколько дней как перевалил через экватор и шел теперь по водам северного полушария Мидкемии.

Как-то вечером, поднявшись на мостик к Николасу, Траск задумчиво обвел глазами небо и пробасил:

— Небеса теперь свои, родные. И звезды эти я знаю все наперечет. Мы все ближе и ближе к дому! — в последних его словах Николасу послышались грустные нотки.

— Что с тобой? Неужто же ты этому не рад? Траск протяжно вздохнул и почесал затылок:

— Еще бы мне не радоваться! Ведь я вскорости прижму к сердцу мою ненаглядную Алисию! Да только знаешь, невесело делается, как подумаешь, что это и вправду мое самое последнее плавание.

— Но ты и сойдя на сушу будешь много путешествовать, — возразил Николас.

— У бабушки несметное множество земель по всему Королевству, и она без конца переезжает из одного своего владения в другое. Вы побываете в Рилланоне, и в Бас-Тайре, и в Саладоре у тети Каролины. Да мало ли где еще!

Амос покачал головой:

— Сухопутная крыса! Вот кем я стану, Ники, когда сойду на берег. Мне нипочем будет к этому не привыкнуть.

— Посмотрим, — усмехнулся Николас.

— Подумай лучше, каково будет тебе самому при дворе Аруты после этого простора. — И Амос описал рукой в воздухе широкий полукруг.

Улыбка в тот же миг сбежала с лица принца:

— Мне это как-то не приходило в голоду.

— Вот то-то. — Амос, набрав полную грудь воздуха, снова испустил тоскливый вздох…

— Так ты думаешь, они держат курс на Крондор? — спросил Николас, чтобы сменить тему.

— Ясное дело. Куда ж еще? — Амос огляделся по сторонам, чтобы убедиться, что их никто не подслушивает. — Они надеются добраться до Сетанона, когда в Королевстве из-за этой их чумы поднимется переполох, и там оживить свою богиню.

— Жалкие, безмозглые глупцы, вот кто они такие, — заявил Накор.

Амос и Николас вздрогнули и как по команде обернулись на этот насмешливый голос.

— Откуда тебя сюда принесло? — напустился на чародея Траск.

Исалани безмятежно ухмыльнулся:

— А ты как думаешь? Ведь мы ж на корабле, не забывай этого, приятель.

— И ты слыхал, о чем мы говорили? — нахмурился Николас.

— Из вашего разговора я, во всяком случае, не узнал ничего для себя нового.

— Что же ты обо всем этом думаешь?

Накор пожал плечами:

— Эти змеи — довольно странные создания. Я всегда так считал.

— А ты что же, уже с ними встречался? — недоверчиво спросил его Амос.

— Да, однажды, очень много лет тому назад, когда я в последний раз был на Навиндусе.

— Что?! — в один голос вскричали Николас и Траск.

— Это вышло совершенно случайно, по чистому недоразумению, — улыбнулся Накор. — Я без должной осторожности развернул старинный свиток и кое-что напутал в заклинании. Ну а что до пантатианцев, то они на редкость глупы и свирепы и как все, кто недалек умом, не видят дальше своего носа. Готовы погубить всю планету ради воскрешения мнимой богини и никак не желают понять, что у них и в этом случае ничего не выйдет.

На мостик, зевая и потягиваясь, поднялся Гарри, чтобы принять вахту у Николаса, и разговор перешел на другие, гораздо менее значительные предметы. Вскоре Николас и Траск попрощались и отправились отдыхать.

Николас толкнул дверь в свою каюту, и Яса с Бризой, до этого оживленно о чем-то беседовавшие, тотчас же замолчали. Бриза соскочила с койки, на которой обе девушки сидели, поджав ноги, и улыбнулась Николасу:

— Спокойной ночи, капитан. Я как раз собиралась, уходить.

Николас проводил взглядом ее статную фигурку, а когда дверь за ней закрылась, подсел к Ясе и поцеловал ее в лоб.

— О чем это вы болтали, если не секрет? Вас с Бризой, как я погляжу, теперь и водой не разольешь. Не то что прежде.

Яса пожала плечами:

— Она понемногу учит меня вашему варварскому языку. Знаешь, Бриза вообще-то совсем не злая и не вредная. Она просто недолюбливает знатных барышень и здорово ко мне переменилась, как узнала, что я не принцесса.

— При чем здесь это? Ведь с Маргарет она тоже подружилась.

— Ну, Маргарет ведь никогда и не кичилась своим титулом. Наоборот, мало кто умеет держаться так просто и скромно и с таким достоинством, как она. Твоя кузина — необыкновенная девушка, это всякому ясно.

Николас вздохнул и провел ладонью по блестящим, иссиня-черным волосам Ясы.

— Жаль, что тебе не довелось познакомиться с ее матерью, леди Брианой! Вот уж поистине удивительная, достойнейшая, редкая женщина? Да упокоят боги ее душу! — На лицо его набежала тень, и Яса участливо спросила:

— Что с тобой, Николас?

— Да так, — вздохнул он, — просто мне вдруг стало как-то не по себе от мысли, как скоро мы забываем тех, кого смерть прежде срока вырывает из наших рядов. Ведь леди Бриана погибла совсем недавно, а я с тех пор всего несколько раз о ней вспоминал. — Яса прижалась щекой к его груди, и Николас обнял ее за плечи. — Ну, довольно о грустном. Ты молодец, что решила не терять времени и выучиться говорить на королевском наречии. Так тебе будет гораздо легче занять достойное место при нашем дворе.

— Еще бы! — усмехнулась Яса. — Ведь мне скоро придется подыскивать себе богатого мужа.

— Мужа? — удивился Николас.

— А как же, — уверенно, как о деле вполне решенном, заявила она. — Ведь мы с тобой не сможем пожениться, этого не дозволят твои отец и дядя, а супруга твоя, кем бы она ни оказалась, уж точно не пожелает терпеть меня в своем дворце.

Николас уже не раз слыхал то же самое от Амоса и сам часто думал о предстоявшей разлуке с Ясой как о чем-то неотвратимом, не подлежавшем обсуждению, но услыхав об этом от нее самой, внезапно почувствовал укол ревности.

Яса, внимательно следившая за выражением его лица, удовлетворенно улыбнулась и проворковала:

— Прости, милый, если я задела твои чувства! Не надо только на меня дуться. Иди-ка лучше ко мне! — С этими словами она принялась уверенными движениями расстегивать его рубаху. Николас нежно поцеловал ее в висок и задул лампу.

— Вот уж неделя как их и след простыл, — заметил Амос. — Надо думать, убрались-таки восвояси.

Преследовавшая их галера скрылась из виду, и в последние дни Николас и Траск избегали даже упоминать о ней, чтобы не спугнуть такую удачу.

Оба они стояли на мостике под легким бризом и наслаждались созерцанием безбрежного морского простора, покоем и тишиной. Стояла ранняя весна, но солнце припекало совсем по-летнему, и на обоих были только тонкие рубахи, рейтузы и жилеты. Плащи и камзолы они надевали лишь к вечеру, когда делалось свежо.

— Меня, сказать по правде, гораздо больше беспокоит другой корабль, — нахмурился Николас.

Амос пожал плечами:

— Ежели только его капитан не дурак и знает свое ремесло, то он нынче где-то у Трехпалого острова, в неделе пути от Пролива Тьмы. В него эти ублюдки и войдут со дня на день.

— И ты считаешь, нам надо их подсечь?

— Не знаю, — Амос помотал кудлатой головой. — После решим. Время-то у нас еще осталось. И мало кто знает Горькое море со всеми его ветрами и течениями лучше меня. В своем море мы с ними сделаем, что пожелаем, Ники. И ихний капитан нипочем не сумеет с нами потягаться.

— А когда мы можем их увидеть?

— Уже сегодня. Все будет зависеть от того, где капитан «Чайки» решит переменить курс и свернуть на восток.

Двумя часами позже дозорный крикнул с верхушки мачты:

— Прямо по курсу корабль!

Николас тотчас же приказал поднять все паруса, и «Орел» полным ходом устремился вдогонку за неизвестным парусником. Несколько минут прошло в томительном молчании, и наконец с мачты послышалось долгожданное:

— Это она, капитан! Это «Чайка»!

— Свистать всех наверх! — зычно выкрикнул Амос.

— Нет! Отставить! — нахмурился Николас.

— Но почему, Ники?

— А потому, — пояснил Николас, приветливо кивнув остановившимся на палубе у трапа Гуде и Праджи, — что мы не знаем, сколько клинков у них на борту, и не можем рассчитывать на эффект внезапности. А ведь они везут в Королевство страшный недуг, и рисковать мы не вправе. Может статься, нам удастся их уничтожить, только если мы сожжем оба корабля.

— Праведные небеса! — простонал Траск.

— И тогда, — продолжал Николас, — мы будем принуждены добираться до дому вплавь. А значит, напасть на них можно только в виду побережья Королевства и никак не раньше.

Амос пробормотал ругательство и крепко сжал огромные кулаки. В глазах его горела ярость.

— Выходит, мы поползем по ихнему следу, как ищейки, до самого Королевства! И это вместо того, чтоб задать им жару прямо теперь!

— Передайте остальным, — сказал Николас подошедшим Калису и Маркусу, — что если «Чайка» вздумает нас атаковать, мы должны будем уклониться от сражения и удрать от нее.

— Проклятье! — взревел Траск. — Этого еще недоставало!

— Таков мой приказ! — сурово отчеканил Николас. — Мы примем бой, только если она возьмет курс на Вольные города или Кеш. А нет, так будем идти у нее в хвосте до самого дома, ясно?!

— Есть, капитан! — козырнул Амос. Лицо его выражало одновременно досаду, сомнение и восхищение.