Над морем с пронзительными криками носились чайки.

Рассвет застал Маркуса, Калиса и Гарри на побережье близ порта. Для сына королевы эльфов и легендарного воина, выглядевшего не старше обоих юношей, хотя ему уже перевалило за тридцать, Фрипорт являл собой нечто совершенно необычное. Прежде Калису никогда не доводилось бывать в таких больших и шумных городах, видеть такое скопление чужестранцев со всех концов Мидкемии. Он предоставлял своим спутникам говорить, сколько им заблагорассудится, сам же, храня глубокое молчание, с напряженным интересом впитывал в себя звуки и запахи, что доносились отовсюду, и с жадным любопытством наблюдал картины жизни Фрипорта, которые представали перед его взором. Минувшим вечером Гарри признался Николасу, что ему порой случалось на долгие часы забывать о близком присутствии Калиса, настолько полуэльф умел сделаться не просто незаметным, а словно бы и вовсе невидимым.

Сквайр собрался было обратиться к нему с каким-то вопросом, но в это мгновение позади них послышался подозрительный шорох. Калис услыхал его первым. Он резко обернулся, выхватив из-за пояса охотничий нож. Гарри и Маркус вынули из ножен кинжалы. От одной из перевернутых вверх дном и утвержденных на подпорках лодок отделилась невысокая, щуплая фигурка юноши или подростка. Гарри едва не подпрыгнул от неожиданности и испуга.

— Эй, что тебе здесь надо?! — хрипло выкрикнул он.

Мальчишка вразвалку подошел к ним и развязно произнес:

— Прежде ответьте, что тут нужно вам!

Короткая рваная туника, долженствующая по-видимому заменять рубаху, была ему столь велика, что при желании мальчишка мог бы несколько раз обернуть ее вокруг своего тщедушного стана. Из-под слишком длинных и широких неопределенного цвета штанин выглядывали грязные ступни. Ненамного чище них были и тонкие руки, видневшиеся сквозь прорехи в рукавах туники. О ладонях нечего уж было и говорить. Узкое личико подростка, на котором застыло выражение лукавого упрямства, покрывали неровный слой загара в разводы грязи. Его длинные спутанные волосы роскошного медно-рыжего цвета трепетали на ветру. Выпятив вперед острый подбородок, он без тени боязни или смущения переводил свои огромные голубые глаза с одного лица на другое. Дерзкий тон мальчишки рассердил Маркуса.

— Ступай отсюда, парень, — нетерпеливо буркнул он и махнул рукой.

— Что?! — возмутился попрошайка и ловко пнул Маркуса в бедро босой ступней. — Это меня ты обозвал парнем?! А коли так, то за мою помощь тебе придется выложить вдвое против того, что платят другие!

Маркус морщась принялся потирать ушибленное место. Гарри с изумлением уставился на оборванца. Калис невозмутимо пожал плечами и негромко проговорил:

— Значит, ты не мальчишка? Ну, так ступай отсюда, девочка.

Юноши продолжили свой путь вдоль побережья. Нищенка засеменила следом. Поравнявшись с Маркусом, она дернула его за рукав.

— Я ведь могла бы о многом вам порассказать. Спросите кого угодно во Фрипорте, и вам всякий скажет: «Бриза знает больше всех в городе»!

Гарри насмешливо улыбнулся:

— Это ты что ли Бриза?

— Ну, ясное дело, я!

Маркус и Калис молча шли вперед. Гарри, желая отделаться от назойливой попрошайки, с пренебрежением махнул рукой:

— Нам твоя помощь ни к чему. Капитан решил построить себе дом и велел мне найти для этого подходящее место. Уж с этим-то мы и сами как-нибудь справимся, поняла?

— Так я тебе и поверила! — фыркнула Бриза, не отставая от юношей. Внезапно она заступила Марку-су дорогу. — Скажите лучше правду. Что вам тут надо, а?

— Убирайся подобру-поздорову! — разозлился Маркус. — У нас нет времени на всякие глупости! — Он оттеснил девчонку в сторону, и та, не удержав равновесия, шлепнулась на береговую гальку. На глазах ее выступили слезы. Падение, судя по всему, причинило ей нешуточную боль.

Юноши заспешили вперед. Гарри и Маркус на ходу оглянулись. Бриза перевалилась на бок и потирала ушибленные ягодицы. Поймав на себе взгляды столь пренебрежительно обошедшихся с ней молодых людей, она скорчила гримасу и высунула язык. При виде этого Гарри громко расхохотался, Маркус же скупо улыбнулся и прибавил шагу. Калис не проронил ни звука, и на лице его не дрогнул ни один мускул.

— Чтоб вам провалиться! — донесся им вслед голос девушки. — Видят боги, вы еще пожалеете, что так со мной поступили!

Маркус резко остановился и снова обернулся к ней. Бриза уже успела встать на ноги. Он отвесил ей шутовской поклон и помахал на прощание рукой. Губы Калиса тронула слабая улыбка. Гарри огласил пустынный берег взрывом оглушительного хохота.

Поздним вечером Гарри, Калис и Маркус, привязав свою лодку к одной из свай, поднялись на причал. Немного поодаль на груде досок сидела Бриза и с аппетитом жевала яблоко. Она приветливо помахала им рукой. Девушка явно дожидалась здесь именно их.

— Устали? — спросила она с притворным участием. — И небось потратили время попусту, да?

Юноши переглянулись и молча зашагали к берегу. Бриза соскочила с досок и быстро их догнала.

— А я уже знаю, знаю, знаю, что вы ищете, — запела она тоненьким голосом, при этом лукаво поглядывая то на одного, то на другого из них.

Маркус раздраженно пожал плечами:

— Мы еще утром тебе об этом…

— Соврали! — с торжеством докончила она.

— Послушай!..

— Ах, я наперед знаю, что ты мне скажешь! — фыркнула девушка. — Вы, мол, все никак не отыщете подходящее место, чтоб ваш капитан построил там дом. — Она торопливо доела яблоко и через плечо швырнула огрызок в море. Две чайки с криком бросились за добычей.

— С чего же ты взяла, что мы это придумали? — буркнул Гарри. Он смертельно устал от весел и качки. За день они обошли вокруг полудюжины островов, где им не удалось отыскать никаких следов пленников и их похитителей.

Бриза снова, как минувшим утром, заступила им дорогу и остановилась, скрестив руки на груди.

— Сколько вы мне заплатите, если я вам подскажу, где искать вашу потерю?

Маркус, Калис и Гарри остановились как вкопанные. Маркус покачал головой.

— Сперва докажи, что ты и в самом деле знаешь, кого мы разыскиваем.

— Нет ничего проще! — усмехнулась девушка. — Может, вам будет интересно, куда держали путь дурбинские торговцы невольниками? Но я вам об этом скажу, только если вы мне хорошо заплатите.

Маркус и Гарри переглянулись. Калис подошел к Бризе и цепко ухватил ее за руку.

— А ну-ка говори, что тебе о них известно! — приказал Маркус.

— Ай! — крикнула Бриза и попыталась высвободить руку, но пальцы Калиса сжали ее еще крепче. — Сейчас же отпусти меня! А иначе вы ни слова от меня не услышите, ясно?!

Маркус положил ладонь на плечо Калиса:

— Не надо ее сердить. Ты ведь сделал ей больно. Отпусти девчонку.

Калис разжал пальцы, и Бриза отскочила в сторону. Потирая предплечье, она сердито бормотала:

— И где тебя только воспитывали, невежа? Неужто же мамаша тебя не научила обходиться с барышнями, как подобает? Ты разве не слыхал, что учтивостью от дамы можно добиться всего на свете, а силой — ничего? — Повернувшись к Маркусу, она прошипела:

— Я-то сразу догадалась, что вы джентльмены, а никакие не пираты! Вот уж не ожидала, что вы станете себя вести, как последние мужланы! Поди ж ты, еще и руки распускают! Думала запросить с вас совсем немного, а теперь дудки! Вы мне за все заплатите сполна!

— Так что же тебе известно? — нетерпеливо спросил Гарри. — И сколько ты с нас запросишь?

Бриза широко ухмыльнулась:

— Вот это другой разговор! Сейчас я вам расскажу кое-что из того, что мне известно. Слушайте! С месяц тому назад в городе появилось множество чужеземцев. А еще того больше всякого подозрительного сброда собралось на соседнем острове. И они там от всех прятались, и никогда во Фрипорте не показывались. Почти все эти люди говорили по-кешиански, но я сразу смекнула, что язык этот им не родной. Больно уж странно они на нем изъяснялись. Я такого выговора прежде ни у кого не слыхала. А те, что остановились во Фрипорте, стали запасаться оружием. Они его покупали в разных лавках и всегда понемногу. И мне стало любопытно, что же это они затевают. — Девушка гордо вскинула голову. — Я всегда все примечаю. Мало ли, вдруг сгодится? И потому обо всем, что делается во Фрипорте и вокруг него, знаю больше всех других. И я решила разузнать все что смогу об этих чужестранцах. — Она широко улыбнулась. — Я это очень хорошо умею делать.

Гарри не удержался от ответной улыбки:

— Нисколько в этом не сомневаюсь!

— Так что же, тогда ударим по рукам?

— Смотря какую цену ты запросишь, — осторожно проговорил Маркус.

— Пятьдесят золотых. Деньги вперед.

Маркус развел руками:

— Но неужто ты не понимаешь, что я не ношу с собой столько золота!

— А как насчет вот этого? — Гарри показал девушке золотое кольцо с крупным рубином тончайшей огранки.

— Откуда оно у тебя? — удивился Маркус.

Гарри пожал плечами:

— Разве ж я помню? — И обратился к Бризе:

— Что скажешь? Оно стоит вдвое против того, что ты хочешь с нас получить.

— Идет! Ну так слушайте дальше! Я однажды проследила за несколькими из них и заметила, куда они уплыли на своей лодке. После захода солнца я села на весла. Мне пришлось грести очень долго, пока вдалеке не показался корабль. Огромный четырехмачтовик, — я такого большого сроду не видала, весь черный, по виду схожий с квегскими галерами, с высоченным полубаком и широкой палубой. К нему то и дело подходили лодки, и с них сгружали оружие и мешки с припасами. Все это наверняка заняло у них несколько дней. Мне стало ясно, что они пойдут куда-то очень далеко. Может, даже к южному берегу Кеша. В общем, я узнала все, что хотела, и больше уж там не показывалась. Они ведь выставили дозорных на своей посудине. Заметь они меня, и мне пришлось бы ох как солоно!

А еще через две-три недели в гавань вошли какие-то полубаркасы. Но во Фрипорте они не причалили. — Бриза ухмыльнулась и весело продолжила:

— Ну, и меня снова разобрало любопытство. Где ж это, думаю, из них высадятся гребцы? Уж не на том ли острове, на котором жила целая толпа чужестранцев? И я оказалась права! Мне удалось проследить за лодками. Они стали перевозить этих бандитов с необитаемого острова на черный корабль. И из Фрипорта. А после, когда на острове никого из бандитов не осталось, туда привезли сотни две пленников. С ними были стражи и шестеро дурбинских работорговцев.

— А почему это ты решила, что мы хотели узнать именно о них? — спросил Гарри, сжав кольцо в ладони.

— Ваш корабль — из Королевства, это всякому ясно. А невольники говорили промеж собой на королевском наречии. И капитаном у вас — Тренчард, который, говорят, лет тридцать уж здесь не показывался, служил все это время королю. Больно уж много совпадений! — Бриза насмешливо улыбнулась и с видом превосходства оглядела всех троих своими огромными голубыми глазами. — Он-то и вправду пират, а что до вас, то меня ведь не обманешь! Я сразу смекнула, что вы — военные моряки Королевского флота. И вы сюда заявились, чтобы все разузнать про тех пленников. Ну, что скажете?

Гарри подкинул кольцо в воздух, и девушка ловко его поймала.

— Так на который же из островов они привезли невольников из Королевства?

— спросил Маркус.

— Второй к западу. С подветренной стороны от Фрипорта. — Бриза вдруг бросилась бежать, прокричав на ходу:

— Когда вернетесь оттуда, я вам еще много чего расскажу!

— А как нам тебя найти? — крикнул ей вдогонку Гарри.

— Это очень просто. Спросите Бризу, и мне шепнут, что вы меня ищете, и вам не придется долго меня ждать. — С этими словами девушка исчезла в узком проходе между двумя деревянными бараками.

В тот же вечер несколько матросов из экипажа «Стервятника» встретили Рендера на одной из городских площадей. Он пересек площадь и свернул в узкий переулок. Матросы крались за ним до самого входа в неприметный трактир. Через четверть часа дверь трактира содрогнулась под мощным ударом кулака Гуды Буле. Старый воин и Николас заняли соседний с Рендером столик и стали демонстративно следить за каждым его движением. Разговоры за столом Рендера тотчас же смолкли. Николас же, словно продолжая прерванную беседу, небрежно бросил Гуде:

— Это ведь всего лишь вопрос времени, не так ли? — Он нарочно говорил достаточно громко, чтобы пират-людоед мог расслышать каждое его слово.

— Ну конечно же! — на всякий случай поддакнул Гуда, понятия не имевший, что принц имел в виду.

— Рано или поздно, — с воодушевлением продолжал Николас, — а впрочем, я надеюсь, что достаточно скоро, слухи о набегах на города Дальнего берега расползутся по всему Фрипорту. Ты только подумай, какой урон понесут здешние торговцы и контрабандисты, что прежде вели дела с Крайди, Карсом и Туланом!

— Твоя правда. Может, кое-кто из них разорится в пух и прах и пойдет по миру, — вздохнул Гуда.

— И тогда, — с улыбкой прибавил Николас, — все эти достойные люди станут требовать, чтобы капитаны разыскали и повесили негодяя, который все это затеял. — Он многозначительно покосился на Рендера. — Я с радостью помогу им его найти!

Рендер сердито прошептал что-то двоим из своих матросов, вскочил со стула и зашагал к выходу из трактира. Двое головорезов в упор уставились на Николаса и Гуду. Взгляды их словно говорили: «Попробуйте только пойти следом за нашим капитаном». Но преследование Рендера нынешним вечером вовсе не входило в планы принца. Он уже добился всего, чего желал. Пригубив эля из своего кубка, он откинулся на спинку стула и едва заметно кивнул озадаченному Гуде.

На следующее утро небольшой отряд, состоявший из Энтони, Накора и Маркуса и предводительствуемый Амосом Траском. отправился к острову, о котором говорила Бриза. Плыть туда им пришлось без малого три долгих часа. Остров оказался схож со всеми другими, что были во множестве разбросаны окрест. По утверждению Накора, они появились здесь много веков тому назад после мощного извержения вулкана. Лодка сперва подошла к острову с подветренной стороны, которая представляла собой высокий и крутой склон утеса, поросшего травой и кустарником. Причалить здесь не было никакой возможности, и Амос приказал Энтони и Маркусу подналечь на весла, чтобы обойти остров кругом. С противоположной стороны им вскоре удалось обнаружить маленькую полукруглую бухту. За ней в прибрежных скалах открывался широкий просвет. На песчаном берегу виднелось приземистое и широкое бревенчатое строение, походившее на барак или огромный амбар. Скальные утесы со всех сторон заслоняли его от ветров, а также и от любопытных взоров. Увидеть барак можно было лишь со стороны бухты. Остров казался необитаемым.

Причалив лодку, отряд сошел на берег. Амос стал внимательно разглядывать прибрежный песок.

— Сюда недавно вытаскивали лодки, — сказал он, указывая на следы от плоских днищ выше линии прилива. Отчетливо различимая цепочка следов множества босых ног вела от барака к воде. — Амос покачал головой. — Подумать только, ведь стоило пройти дождю или задуть сильному ветру, и мы бы ничего этого не увидали! А значит, следы оставлены совсем недавно, всего каких-нибудь пару дней назад.

Все направились к бараку. Амос распахнул тяжелую дверь и прошел внутрь. В ноздри ему тотчас же ударил тяжелый смрад разложения, смешанный с удушающим зловонием, какое могли издавать лишь человеческие испражнения. Вошедшие следом за ним Энтони и Маркус зажали носы. Накор поморщился и покачал головой. К потолку с оглушительным жужжанием поднялись полчища мух. Когда глаза путников привыкли к темноте, они разглядели на Земляном полу барака то, что составляло трапезу прожорливых насекомых.

Амос выругался и стал пересчитывать обезображенные трупы.

— Их тут больше дюжины, — буркнул он и закашлялся от смрада.

С трудом подавляя позывы к рвоте, Маркус склонился над ближайшим из тел и принялся пристально его разглядывать. Мертвый ребенок лежал неподалеку от двери, и луч света озарял его распухшее, объеденное мухами лицо. Маркус протяжно вздохнул:

— Бедняга. Он и пожить-то не успел.

Амос покачал головой:

— Эти мерзавцы прикончили всех детишек и больных. Здоровых увезли с собой.

Накор скользнул взглядом по трупу девочки-подростка:

— Их умертвили три-четыре дня тому назад. Кожа вспухла, и мушиные личинки уже начали превращаться в червей.

Маркус издал булькающий звук и, согнувшись пополам, ухватился руками за живот.

Амос обвел глазами огромное помещение и вполголоса произнес:

— Нечего тебе здесь делать, сынок. Иди-ка проветрись на бережку. А мы и без тебя все осмотрим.

Но Маркус, с бледным как мел лицом, покачиваясь от дурноты, помотал головой. Он понял, что Амос опасался обнаружить среди погибших Маргарет или Эбигейл и хотел избавить его от такого ужасного зрелища.

— Ничего, Амос, — прошептал он, почти не разжимая губ. — Я в порядке.

— Ну как знаешь. — Траск с сомнением на него взглянул, и Маркус заставил себя улыбнуться:

— Спасибо тебе за заботу, но мне уже гораздо лучше. Я останусь здесь.

Амос прошел в глубь барака и склонился над несколькими трупами в темных одеждах.

— Будь я трижды неладен! — внезапно вскричал он и поманил остальных к себе.

Поблизости от того места, где он стоял, лежали шесть трупов в одеяниях дурбинских торговцев невольниками. Лица их скрывали черные маски, тела были пронзены стрелами. Амос заставил себя опуститься на колени возле ближайшего из трупов и сорвать с его лица черную маску. На распухшей щеке виднелась татуировка — знак гильдии работорговцев.

— Выходит, они и вправду торговцы живым товаром, — пробормотал Траск. — Но кто же это отважился их прикончить и тем навлечь на себя месть всей гильдии?

Спутники его не произнесли ни слова. Но Амосу и без того был известен ответ на вопрос, который он только что бросил в пространство. Работорговцев умертвили те, кто в свое время подчинил себе крондорскую гильдию наемных убийц, кто, подняв знамя легендарного Мурмандрамаса, собрал под ним полчища темных эльфов, иначе именуемых моррелами, и гоблинов и повел их войной на Королевство. Только они могли отважиться на убийство шестерых членов гильдии работорговцев. Амос догадывался, почему их умертвили. Никто из живущих на Мидкемии не должен был знать, где обитают пантатианские змеелюди. О них было известно лишь, что они обосновались на одном из дальних материков планеты, за бескрайними морями.

Энтони переходил от одного из убитых крайдийцев к другому и внимательно вглядывался в их лица. Было очевидно, что все эти пленники оказались слишком слабы и больны, чтобы продолжать путь, поэтому похитители предпочли от них избавиться.

Накор, который успел уже обойти весь барак, сказал ему:

— Тех, кого ты ищешь, здесь нет. Я нашел только одну взрослую девушку. Она лежит вон там. Взгляни-ка.

Энтони и остальные подошли к телу молодой девушки, лежавшему в дальнем углу.

— Это Вилла, — вздохнул чародей. — Она служила на кухне.

Накор указал на труп мужчины со спущенными до колен штанами.

— А этот вот негодяй хотел надругаться над девушкой, прежде чем ее убить.

— Голос его звучал уверенно, словно он без труда мог видеть прошлое. — И кто-то другой убил за это его самого. — Коротышка покачал лысой головой и обвел глазами барак. — Ни один самый бедный крестьянин не станет держать свой скот в таких условиях, какие пришлось терпеть здесь пленникам. А ведь все они почти дети! Это же просто не по-людски — томить их долгие дни в такой тесноте и зловонии, вместе с больными и умирающими!

— Не по-людски?! — с возмущением переспросил Амос. — Так разве ж у кого повернется язык назвать этих бандитов людьми?!

Энтони продолжал кружить по бараку, пристально разглядывая земляной пол. Амос направился к выходу и велел остальным следовать за собой. Но тут Энтони остановился, подхватил с пола какую-то тряпицу и поднес ее к глазам.

— Эй, идите все сюда! — На лице чародея сияла улыбка.

— В чем дело? — буркнул Амос.

— Это обрывок от исподней рубахи Маргарет! — радостно воскликнул Энтони.

— Она им перевязала чью-то рану!

Амос поспешно к нему подошел и с сомнением взглянул на узкий лоскут.

— А почему ты так уверен, что это была ее рубаха?

— Я это чувствую! — убежденно проговорил чародей. — Можете мне верить. Эта ткань прикасалась к телу принцессы.

— Неужто она была ранена? — с тревогой спросил Маркус, заглядывая через плечо Энтони и указывая на тряпицу. — Смотри, здесь пятно крови.

Энтони покачал головой:

— Это не ее кровь. Кого-то из больных. Она за ними ходила и перевязывала их раны.

— Откуда ты можешь это знать? — в голосе Маркуса звучало недоверие.

— Просто знаю, и все, — потупился Энтони. Амос снова стал пробираться к двери и сделал спутникам знак следовать за собой. У выхода из барака он оглянулся и в последний раз обвел глазами мрачную картину.

— Этот набег был спланирован давно и очень тщательно, — сказал он, направляясь к лодке. — Они ничего не упустили, эти сукины дети! И вот еще что: пусть большинство этих головорезов наняты в Кеше или еще где, но не меньше сотни из них — фрипортское отребье. Это уж я вам точно говорю! — Устроившись в лодке и велев Энтони и Маркусу подналечь на весла, Траск продолжал:

— Но нам с вами придется здорово потрудиться, прежде чем мы сможем заставить разговориться хоть одного из них. Те, кто за всем этим стоит, уж конечно не поскупились, чтоб купить их молчание. И, само собой, здорово их запугали. Вспомните-ка этого мерзавца со спущенными штанами, что валялся в бараке с перерезанной глоткой. Хозяева этих мерзавцев скоры на расправу, и все бандиты будут немы, как рыбы, чтоб сохранить свою презренную жизнь. — Он повернулся к Маркусу. — Тебе надо будет разыскать эту продувную девчонку и вытянуть из нее все, что она знает.

Маркус кивнул. До самого Фрипорта никто из них не проронил больше ни слова.

Они вернулись в «Красный Дельфин», когда солнце уже склонялось к закату. В комнате их встретил Гарри. Судя по виду оруженосца, по его горевшим нетерпением глазам, ему явно хотелось поскорее поделиться с ними последними новостями.

— Что нового? — спросил его Амос.

Сквайр с улыбкой стал рассказывать:

— Рендер сегодня едва не набросился на Николаев. А случилось это вот как: Рендер решил пообедать не там, где обычно я где его дожидался Ники, а в другой таверне. Но наши матросы выследили его и там. Николас и с ним еще несколько человек туда пришли и уселись напротив Рендера. Ну, ему, конечно же, кусок в горло не полез, и он отставил тарелку и ушел в ближайший трактир. Николас — за ним.. В третьей по счету харчевне Рендер стал шуметь и возмущаться. Он орал на Ники как безумный. Что, мол, этому молокососу от него надо и зачем он повсюду за ним таскается. Да Рендеру-то, по правде говоря, и есть с чего беситься. — Гарри самодовольно усмехнулся. — Ведь матросы, и Гуда, и я, и даже Калис только и делали, что заводили с горожанами разговоры про набег на Дальний берег. Мы при этом, конечно же, напирали на то, какие убытки понесут из-за этого местные торговцы. Кое-кто из лавочников тут же припомнил, что в минувшем месяце здесь и вправду появилось больно уж много каких-то подозрительных типов, а лотом все они разом куда-то по девались. Сопоставили некоторые обстоятельства и, побожусь, стали склоняться на нашу сторону. И против Рендера. — Гарри покачал головой.

— Ежели мы в ближайший шестой день соберем возле себя побольше зевак, не поскупимся да выпивку и заведем разговор об этих набегах, из-за которых в ближайшие лет пять никто из здешних купцов не сможет торговать с городами Дальнего берега, то Рендера просто разорвут на куски без всякого приговора Совета капитанов. — Лицо его внезапно приняло озабоченное выражение. — Но зато и сам Рендер, похоже, сыт нами по горло. Один из матросов слыхал, что он собрался идти на своем корабле к кешианскому побережью и хочет для этого нанять еще несколько матросов.

Амос провел пятерней по всклокоченной бороде:

— Нанимает матросов, говоришь? Значит, он попытается расправиться с Николасом нынешней же ночью.

— Но почему вы так решили? — опешил Гарри.

Амос пожал плечами:

— Я достаточно хорошо знаю Рендера, сынок. Он не уберется отсюда просто так, а непременно постарается отомстить всем, кто его задел. А ведь мы ему здорово насолили. Будь он умнее, его бы еще вчера и след простыл. Но Рендер никогда особым умом не отличался. Он хитер и жесток, это правда, но нисколько не умен. — Траск задумчиво поскреб в затылке. — Побьюсь об заклад, он непременно захочет украсть у меня «Стервятник». Вот для этого-то он и нанимает лишних матросов. Я знаю наперед все, что станет делать этот паршивый людоед. — Он понизил голос:

— Он хочет сперва убить Ника, обставив это так, чтоб вина пала на меня, а после поднять паруса на моем собственном корабле.

— Так что же мы должны сделать, чтоб ему помешать? — спросил Маркус.

— Ну, мы-то, ясное дело, не станем сидеть сложа руки, — усмехнулся Амос и обратился к Гарри:

— Поскорей разыщи Гуду и Ника и как можно больше ребят из команды. И пусть все они соберутся здесь.

Гарри проворно вскочил на ноги и бросился выполнять приказ капитана. Траск взглянул на Энтони.

— А ты тем временем постарайся разузнать, может, кто из местных жителей бывал на этом треклятом острове и видел там барак. Не одну же эту девчонку разобрало тогда любопытство. Людей хлебом не корми, дай только сунуть нос в чужие дела.

Энтони, кивнув, направился к выходу в коридор. Вместе с ним ушел и Маркус. Амос, склонив голову набок, заговорил словно бы сам с собой.

— И все-таки я бы много отдал, чтоб узнать, как это Энтони догадался, что ту тряпку оторвали от принцессиной рубашки!

— На то он и чародей, — с улыбкой сказал Накор. — А к тому же он ведь в нее влюблен.

Траск изумленно поднял брови:

— Ты это всерьез? — Накор закивал лысой головой. — Вот уж никогда бы не подумал. Я ведь считал, что у него в жилах не кровь, а водица…

— Не очень-то ты разбираешься в людях, — хихикнул исалани. — Энтони просто слишком уж застенчивый малый. Но он горячо любит принцессу. Настанет день, когда это поможет ему ее отыскать.

Амос сердито нахмурился:

— Опять ты стал говорить загадками, исалани!

Накор безмятежно зевнул.

— Сосну-ка я, пожалуй, немного. А то вскорости здесь станет очень шумно, и мне будет не до сна. — Он откинулся назад на своем стуле, пока высокая спинка не уперлась в стену, и закрыл глаза. Через мгновение до слуха Амоса донеслось его довольное сопение.

Траск взглянул на щуплую фигурку, застывшую на стуле в нелепой полусидячей позе, и покачал головой:

— Ума не приложу, как это ему такое удается?

Обшивка корабля громко, протяжно заскрипела, и Маргарет стала настороженно прислушиваться к этому звуку.

— Ты слышала, Эбби?

— Что? — безразличным тоном отозвалась Эбигейл.

Маргарет в волнении заходила взад и вперед по каюте.

— Мы поменяли курс. Разве ты не чувствуешь» что корабль сбавил ход, что он повернулся?

— Нет, — вздохнула Эбигейл. — Да и какое мне до этого дело? — Она снова едва не плакала. Здесь, на этом огромном черном корабле, с обеими девушками обращались несравненно лучше, чем в те дни, когда они помещались в трюме или ожидали своей участи в бараке. Их вкусно кормили, заботились об их удобствах, им отвели просторную каюту с коврами, диваном и мягкими постелями. Но Эбигейл словно бы и не заметила этих перемен. Она по-прежнему целыми днями уныло сидела на одном месте, уставившись в пол, или вдруг принималась бурно рыдать и клясть свою судьбу. Принцессе порой приходилось прилагать немалые усилия к тому, чтобы втянуть ее в разговор.

— Мы все это время держали курс на юг, — невозмутимо продолжала Маргарет,

— и я ожидала, что корабль повернет к востоку и пойдет к Проливу Тьмы. Но вместо этого мы отвернули к западу, понимаешь? — Эбигейл растерянно помотала головой. — Направо, — добавила Маргарет. — И идем теперь на юго-запад.

Эбигейл равнодушно пожала плечами. Но внезапно в глазах ее зажглись искры интереса:

— Что же это означает?

Стараясь не выказать своего страха и смятения, принцесса прошептала:

— Нас везут вовсе не в Кеш.

Матросы отпускали двусмысленные шутки в адрес разбитных служанок, и те отвечали на них вульгарным смехом. Под потолком таверны сгустились клубы дыма. Сквозь его завесу Николас, только что осушивший свой седьмой или восьмой кубок крепкого вина, не мигая смотрел в глаза Рендера. Людоед то и дело перешептывался со своими пятью подручными. Поединок взглядов между ним и Николасом продолжался уже около часа. Гуда и Гарри уговаривали принца не напиваться допьяна. Они нарочито громко его урезонивали и время от времени незаметно переглядывались с ним и друг с другом. Он же старательно делал вид, что их слова ему докучают, и отмахивался от них, и вяло, заплетающимся языком им возражал, и продолжал пить. Все это время Николас поносил Рендера самыми скверными словами, какие только знал. Он бормотал их сквозь зубы, и слышать его могли лишь те, кто находился с ним совсем рядом. Но в последние несколько минут голос его зазвучал громче.

Внезапно принц вскочил, отшвырнул прочь свой стул и, подражая нетвердой походке пьяного, двинулся прямиком к Рендеру. Гуда и Гарри сделали вид, что не успели ему помешать. Они обступили его с обеих сторон лишь когда матросы Рендера встали из-за стола и потянулись к рукояткам своих кинжалов.

— Я вспорю твое брюхо, мерзавец! — крикнул принц и так качнулся в сторону, что Гуде пришлось обхватить его за плечи. — Клянусь богами, я разрублю тебя на куски! Ты поплатишься за все свои злодеяния, паршивая собака!

Рендер молча взирал на то, как Гуда и Гарри оттаскивали взбешенного Николаса к своему столику. Один из подручных людоеда обратился к ним со словами:

— Убирайтесь-ка отсюда подобру-поздорову вместе с этим пропойцей, а не то он у меня ответит за свои дерзости! Мы его живо научим, как надо держать себя с капитаном Рендером!

— Попробуй только тронь его, — не повышая голоса, ответил Гуда. — Я ведь тоже мог бы кой-чему всех вас поучить. — Матрос охватил взором его жилистую, крепкую фигуру, сабельные и кинжальные ножны, коими был увешан пояс старого воина, и почтительно умолк.

Рендер осушил свой кубок, поднялся на ноги и указал пальцем на Николаса.

— Вы все сейчас слышали, как этот захмелевший молокосос мне угрожал! — В голосе его звенело торжество. — И ежели с ним что стрясется, он сам будет в этом виноват. И еще его капитан Амос Тренчард. А я клянусь не марать своих рук о его шкуру. Разве что мне придется от него обороняться.

Николас принялся вырываться из рук друзей и повторять прежние угрозы. Ему явно не терпелось сцепиться с Рендером в рукопашной схватке. Гуде и Гарри не без труда удалось его удержать. Они сочли за благо удалиться и волоком вытащили его прочь из таверны. Ноги плохо повиновались захмелевшему принцу, и весь путь от таверны до «Красного Дельфина» старый воин и оруженосец, пыхтя и отдуваясь, несли его на плечах. Когда они брели по коридору, Николас затянул непристойную песню. Двери нескольких комнат отворились. Из них выглядывали постояльцы и укоризненно качали головами. Очутившись в своей комнате, Николас тотчас же смолк и стал с беспокойством озираться по сторонам.

— Что с тобой, Ники? — участливо спросил Гарри. — Как ты себя чувствуешь?

Принц страдальчески поморщился:

— Мне никогда еще не приходилось вливать в себя столько воды! Проклятье! Куда ж это запропастился ночной горшок?

— Да вот же он, — хихикнул Гарри и кивнул в дальний угол просторной комнаты. Николас опрометью бросился туда, на ходу распуская тесемку рейтуз.

— По-моему, трактирщик может проболтаться, — озабоченно проговорил он, опустившись на колени подле горшка и повернув голову к Гуде.

— Навряд ли, — Гуда махнул рукой. -Ему щедро уплачено за молчание. А кроме того, я его так запугал, что день-другой он и рта не раскроет.

Николас облегченно вздохнул, поднялся на ноги, подтянул рейтузы и завязал тесемку.

— Значит, нам остается только ждать.

Незадолго до рассвета несколько вооруженных людей отворили незапертую дверь «Красного Дельфина» и крадучись вошли в общий зал. Маленький слуга, спавший под стойкой бара, проснулся и потер глаза. Он услыхал приглушенный шепот и бряцание оружия. В обязанности мальчишки помимо всего прочего входило оповещение хозяина о ночных посетителях, ежели таковые появлялись в «Красном Дельфине».

Он боязливо выглянул из-за стойки. Около десятка человек с мечами и кинжалами наготове осторожно, стараясь не шуметь, шли через зал к коридору, куда выходили двери комнат для постояльцев. Мальчишка зажмурился и втянул голову в плечи. Он знал, что ему надлежало оповестить хозяина, других слуг и всех, кто нанял в трактире комнаты, об этом внезапном вторжении, но он не мог заставить себя поднять тревогу. Ведь тогда эти разбойники перерезали бы ему горло.

Как только ночные пришельцы приблизились к самой дальней комнате, в коридоре распахнулись все двери, и оттуда выступили вооруженные люди. Это застало нападавших врасплох. Поняв, что угодили в засаду, некоторые из них все же скрестили мечи с матросами и воинами, но те стали теснить их в середину коридора. Другие вложили оружие в ножны, прижались к стене и подняли руки вверх. Из противоположного конца коридора раздался грозный окрик шерифа:

— Именем закона приказываю всем сложить оружие!

Нападавшие, которые очутились в ловушке, окруженные с обеих сторон людьми Амоса и Данкасла, покорно побросали на пол сабли, мечи и кинжалы. Двое из них лежали у двери, что вела в комнату Траска, истекая кровью. Матросы закололи их в первые минуты недолгого сражения.

— Мы сдаемся! Сдаемся! — раздалось несколько голосов.

Николас с довольной улыбкой кивнул Гуде и указал в середину жалкой кучки бандитов.

— Вон он, наш отважный людоед.

В коридор вышли Амос и Гарри. Следом за ними в дверном проеме показался Уильям Кобчик. Вскоре к ним присоединились Маркус, Энтони, Накор и Калис, ожидавшие нападения в другой комнате. Помощники шерифа обступили арестованных бандитов и повели их в общий зал гостиницы.

Амос заглянул за стойку и протянул перепуганному мальчишке золотую монету.

— Молодец, сынок. И скажи хозяину, что мы его отблагодарим за помощь. Он останется доволен.

Маленький слуга кивнул, выбрался из-под стойки и бегом припустился вверх по лестнице.

Рендера втолкнули в просторную комнату, примыкавшую к залу. Там за прямоугольным столом сидели четверо членов Совета капитанов. Следом за Траском туда направились Кобчик, Николас, Маркус и Гарри.

— Амос был прав, — сказал Уильям Кобчик, подходя к столу и усаживаясь рядом со Скарлеттом. — Рендер и его люди замышляли убийство. За этим они сюда и пожаловали.

Рендер стоял посередине комнаты, опустив голову на грудь. Время от времени он бросал на Амоса свирепые взоры и тотчас же отводил глаза.

— Ты знаешь закон, Рендер, — обратился к нему Кобчик. — Корабль твой мы конфискуем, а тебя отправим в застенок.

— Нет! — взвизгнул людоед и затравленно оглянулся по сторонам. — Я ни в чем не виноват! Все это было подстроено! Хитрая лиса Тренчард обвел меня вокруг пальца!

— Прежде чем вы уведете отсюда этого шакала, — спокойно проговорил Траск,

— я хочу его кое о чем порасспросить. Клянусь, вам тоже будет интересно его послушать!

Кобчик переглянулся с другими капитанами. В «Красном Дельфине» собрались все члены совета за исключением одного лишь Питера Дреда. Удостоверившись в их согласии, он важно кивнул Траску.

Амос сцепил пальцы на толстом животе, прищурился и откинул голову назад.

— Кто тебе заплатил за набег на Дальний берег?

Вместо ответа Рендер плюнул ему в лицо. Амос торопливо, морщась от омерзения, отер щеку и что было сил ударил Рендера в переносицу своим огромным кулаком, в кожаной перчатке. Удар этот сбил людоеда с ног. Из носа и рта у него потекла кровь. Траск присел возле него на корточки.

— Послушай, Рендер, у меня нет ни времени, ни желания с тобой миндальничать. Будешь молчать, я отдам тебя на растерзание горожанам. Ведь мне стоит только сказать им, что это по твоей милости в ближайшие пять лет им и думать нечего о торговле с городами Дальнего берега Королевства, и от тебя тотчас же места мокрого не останется. — Рендер, глядевший на него с выражением лютой злобы, при этих словах вздрогнул и отвел глаза. — Ага, значит, ты прекрасно понимаешь, что так оно и будет, — с торжеством в голосе воскликнул Траск. — А еще я им расскажу, что ты был заодно с дурбинскими работорговцами. Каково тебе тогда придется, а? — Но Рендер закрыл глаза и сделал вид, что ничего не слышит. Амос не поддался на эту уловку. Он заговорил еще громче и склонился к самому уху людоеда. — Подумай о продажных девках, которые лишились стольких клиентов! Ведь торговля с Дальним берегом кормила здесь многих. А теперь для всех честных купцов и контрабандистов ближайшими торговыми портами стали Элариал и Вольные города. Уж они-то тебя по-свойски за это отблагодарят!

— Постой, Амос, не горячись! — прервал его Кобчик. — Почему ты так уверен, что все это — дело рук Рендера?

— Еще бы я этого не знал! — убежденно воскликнул Траск. — Этот ублюдок в прошлом месяце привел в Крайди больше тысячи головорезов. Его там все видели. И те немногие, кто остался в живых, в точности нам его описали. Эти мерзавцы дотла сожгли город и замок, разорили гарнизон в Бэйране и истребили почти всех воинов, а потом напали на Каре и Ту-лан. Мне неизвестно, что сталось после набега с этими двумя городами, но я почти уверен, что их постигла участь Крайди. Так что для фрипортских купцов, пиратов и лавочников настали тяжкие времена, Уилл Кобчик. Торговые обороты упадут, жизнь вздорожает. Ежели только вас не ждет еще кой-что похуже… — И он выразительно умолк.

Кобчик вскочил на ноги, трясясь от ярости. Ноздри его побелели. Казалось, старика вот-вот хватит удар.

— Ах ты паршивый недоносок! — взвизгнул он и погрозил Рендеру кулаком. — Из-за тебя Королевство того и гляди выступит против нас войной! Да тебя мало разорвать на куски! Таких, как ты, надо сажать на кол или же варить на медленном огне! Сколько же тебе заплатили за то, чтоб ты всех нас погубил?!

Рендер упрямо молчал. Траск сжал большим и указательным пальцами мочку его уха, оттянутую амулетами, и покрутил ее из стороны в сторону. Людоед взвыл от боли и закусил губу.

— Да уж всяко поболее, чем он смог бы награбить за всю свою презренную жизнь, — уверенно ответил за него Амос. — И на твоем месте. Кобчик, я велел бы хорошенько обыскать его корабль. — Рендер скрипнул зубами. — Я же с вашего позволения проверю, что у него вот тут. — Он вынул кошелек Рендера из его поясного кармана и высыпал содержимое на пол. Золотые монеты покатились в разные стороны. Рассыпавшиеся по полу драгоценные каменья переливались всеми цветами радуги. Но не они привлекли взор Траска. Рядом с горсткой алмазов и изумрудов лежало змеиное кольцо, подобное тому, какое Амосу однажды уже довелось видеть в руках принца Николаса.

— Вы видали что-нибудь похожее? — спросил он капитанов и положил кольцо на стол. Все они по очереди его оглядели и помотали головами.

— Как ты думаешь, — с тревогой спросил Николас, — Рендер простой наемник или он с ними заодно?

Амос поднялся с пола и, дернув Рендера за руку, принудил того встать с ним рядом.

— Конечно же, этот мерзавец всего только наемник. Для фанатика-пантатианца он слишком глуп и слишком жаден до денег.

Кобчик откашлялся и важно кивнул головой:

— Амос, мы все тебе благодарны за предупреждение. Нам надлежит быть готовыми к нападению флота Королевства. — Он ткнул пальцем в сторону Рендера. — Ты будешь повешен, собака! А твоих матросов мы продадим на галеры!

— Нет-нет, Кобчик! — поспешно возразил Траск. — С матросами делайте что вам потребно, а уж Рендера оставьте мне!

— Зачем он тебе?! — изумился старик.

— Чтоб разыскать тех, кто его нанял для набега.

— Но мы не можем его отпустить, — засопел Кобчик. — Иначе кто ж станет уважать решения нашего Совета?

Амос пожал плечами:

— Они и без того немногого стоят. Их выполняют из страха и корысти, а вовсе не потому, что так уж высоко ставят этот ваш совет. Взять хотя бы мерзавца Рендера: он не задумываясь продал всех вас с Фрипортом впридачу, когда ему посулили большой куш. Мало кто на его месте поступит иначе. Как ты полагаешь? — И он хитро взглянул на Уильяма Кобчика. Тот насупился и ничего ему не ответил. -А я ведь чуть не забыл, — спохватился Траск. — В том набеге был замешан еще один из вас. Я почти в этом уверен. Не скажешь ли ты мне, куда это запропастился Дред?

Глава Совета развел руками:

— Ничего об этом не знаю. Он должен был прийти сюда вместе со всеми.

— Пусть его разыщут, да поскорее. Ведь он наверняка жег и грабил Дальний берег вместе с этим людоедом. Ты часом не помнишь, где он был с месяц тому назад?

Кобчик тяжко задумался, и в разговор вступил Морган:

— Во Фрипорте его тогда не было. Я это точно помню. Говорил, что идет промышлять в Горькое море. Амос понимающе кивнул:

— Все ясно. Его надо отыскать прежде чем он успеет предупредить тех, кто нанял их с Рендером, что мы пустились по их следу. — А тебе, Уилл Кобчик, да и всем вам я предлагаю выгодную сделку.

— Какую еще сделку? — насторожился Кобчик.

— Вы дадите мне возможность выпытать у Рейдера все, что я желаю знать, а я за то вам пообещаю, что флот Королевства не придет сюда мстить за набег на Крайди.

Кобчик недоверчиво скосил на него сощуренные глаза:

— Да кто ты такой, чтоб это обещать?

Амос снова выпятил живот и откинул голову назад, как он имел обыкновение делать.

— Я — адмирал Западного флота Королевства.

Капитаны переглянулись. Морган присвистнул от удивления. Скарлетт понимающе кивнул:

— Так-так. Выходит, мне тогда удалось удрать на моей лохани от самого адмирала!

— Если б не те растреклятые галеры… — усмехнулся Траск, но внезапно на лицо его набежала тень. — Впрочем, теперь не время вспоминать о былом. Когда-нибудь после, ежели это будет угодно богам, мы с тобой потолкуем о той погоне, дружище Скарлетт. А сейчас я вам должен рассказать о том деле, что нас сюда привело. Время не терпит. Так вот, нас нимало не интересуют ваши темные делишки. И мы сюда спешили вовсе не затем, чтоб помешать вам их обделывать. Мы разыскиваем дочь герцога Крайдийского и остальных юнцов и юниц, которых похитили из Крайди. Те, кто все это затеял, наняли себе в помощники Рендера и Дреда с их кораблями и командами. И еще не меньше тысячи отпетых мерзавцев со всех концов Мидкемии. К ним примкнули и дурбинские торговцы невольниками, и даже какая-то гильдия убийц с Келевана. — Траск вкратце поведал капитанам о событиях последнего месяца и заключил свой рассказ словами:

— Теперь вам должно быть ясно, что мы не представляем для вас угрозы.

Кобчик покачал головой:

— А ты не боишься, что мы вас здесь удержим? Ведь всякий печется о своем, Амос. А с таким заложником нам уж точно нечего опасаться нападения армии Королевства.

— Ты плохо знаешь принца Аруту, — вздохнул Амос. — Ежели вы так поступите со мной, он еще пуще разозлится и тогда уж точно сожжет ваш Фрипорт дотла. Он смилостивится только в том случае, ежели вы нам поможете вернуть в Крайди его племянницу Маргарет.

— И мы вознаградим вас за помощь, — поддержал его Николас.

— Каким же это образом? — недоверчиво осведомился Кобчик.

— Я не очень-то разбираюсь в торговых делах, — со смущенной улыбкой признал Николас, — но мне сдается, что раз ваш Фрипорт так разбогател и разросся, то лишь потому, что ваши товары находят спрос и в ваших услугах нуждаются другие купцы и контрабандисты. — Он пристально взглянул на сидевших за столом. — В продолжение года начиная с сегодняшнего дня вы можете вести свои дела на прежний манер. Никто не станет полагать вам в этом препоны. Но через год в гавань войдут корабли Королевства. Всем, кто останется в городе, будут прощены их прежние грехи и проступки при условии, что они признают себя подданными Королевства и станут подчиняться закону. А остальные смогут покинуть остров и без всяких препятствий добраться до любого другого города или селения, чтобы там обосноваться.

— Что ж во всем этом хорошего? — с негодованием бросил ему Скарлетт.

— Прежде всего — гарантия мира и безопасности, — сказал Маркус.

— И защита от Кеша и Квега, — добавил Гуда. — Они-то уж поди давно облизываются, глядючи на ваше богатство и только и мечтают прибрать Фрипорт к рукам.

Кобчик сердито нахмурился и помотал головой:

— Кеш, Квег или Королевство — для нас все едино. Любая из этих огромных стран подомнет наш вольный город под себя, и мы станем жалкой колонией. У нас появятся чужестранный губернатор, и сборщики налогов, и дурацкие законы, которые нас принудят соблюдать, и все прочее в том же роде. И той жизни, к какой мы привыкли, настанет конец.

— Только самым скверным ее сторонам, — примирительно произнес Николас. Пиратству, например.

Амос расхохотался и хлопнул себя по ляжке:

— А уж об этом-то не нам с тобой жалеть, старина Кобчик! Прошли те времена, когда ваши посудины кружились вокруг купеческих кораблей, как юнцы вокруг смазливых девчонок на балу в день Солнцестояния. Ведь верно я говорю, Уилл?

Кобчик нехотя кивнул:

— Верно, Амос. Но все же нам нет расчета соглашаться на условия, которые вы предлагаете. Чтоб наш Фрипорт стал одним из портовых городов Королевства…

— А что если он будет объявлен беспошлинной зоной? — перебил его Николас.

— Чужестранные торговцы по-прежнему станут охотно привозить сюда свои товары. И никто не станет брать с них таможенный сбор в пользу Королевства. Это бы вас устроило?

Кобчик задумчиво почесал затылок.

— Не знаю. Им-то поди все равно, кому мы станем подчиняться. Для торговцев главное — сбыть товар поскорее и с хорошим барышом, а прочее их не интересует.

Амос покачал головой:

— Король-то ведь нипочем этого не дозволит, Ники!

— Нет, я уверен, что он согласится, — возразил принц. — Фрипорт сейчас являет собой нешуточную угрозу для нашего Дальнего берега. Мы в этом убедились совсем недавно. — Амос согласно кивнул. — Король не может не понимать, что лучше поступиться выгодой, чем подвергать Крайди, Карс и Тулан постоянному риску. И если в Кеше дурбинским капитанам предоставили почти полную свободу действий, то почему бы нам не поступить так же в отношении Фрипорта?

— Ив самом деле, — ухмыльнулся Амос. — Почему бы нам не разрешить им жить так, как они привыкли? Пускай без пользы для нас, но зато и без всякого ущерба.

— Неужто ты, Тренчард, рассчитываешь, — с откровенной издевкой спросил Кобчик, — что король тебя послушает?

— Боюсь, что нет, Уильям, — признался Траск. — Но родному племяннику, надеюсь, будет под силу его убедить. — И он положил ладонь на плечо Николаса.

— Так этот мальчишка — племянник короля? — выпалил Скарлетт.

Амос кивнул и приложил палец к губам.

— Но все это, надеюсь, останется между нами. А вы уж сами решайте, когда и как следует оповестить жителей Фрипорта о нашем с вами соглашении. Что же до этого юноши, то он и в самом деле Николас, сын принца Крондорского и племянник нашего короля Лиама, да продлят боги его жизнь. Он доводится кузеном похищенной принцессе Маргарет.

Маркус выступил вперед:

— А я ее брат. Мой отец — Мартин, герцог Крайдийский. — При воспоминании об отце на глазах у Маркуса выступили слезы, но он быстро справился с собой и через мгновение гордо и открыто взглянул на капитанов.

Уильям Кобчик протяжно вздохнул и с осуждением воззрился на Амоса:

— Похоже, у нас просто нет выбора.

— Вот именно, — осклабился Траск. — Но мы даем вам год, чтоб вы могли без всякой спешки уладить свои дела.

— Дайте мне лист пергамента и перо с чернильницей, — потребовал Николас.

— Я напишу отцу о нашем с вами договоре. Пусть он поскорее о нем узнает. А кроме того, мы ведь можем и не вернуться из плавания к тому времени, как истечет назначенный вам срок.

Кобчик послал за пергаментом и пером одного из людей шерифа.

Николас взглянул на Патрика:

— Данкасл!

Шериф вышел вперед и поклонился.

— Есть, сэр! Виноват,.. ваше высочество!

— Пока все во Фрипорте остается по-прежнему, вы вольны отправлять свою должность, как вам заблагорассудится. Но как скоро жители решат перейти в подчинение Королевства, вы станете именоваться королевским верховным шерифом и будете служить закону от имени его величества Лиама. Разумеется, если у вас нет на это возражений.

— Нет, ваше высочество. Возражений у меня не. имеется, — пробормотал чрезвычайно польщенный Данкасл и с поклоном попятился назад.

— А вам, — сказал Николас капитанам, — будут присвоены звания офицеров Крондорского флота. Пусть будущей весной, когда сюда пожалует мой отец, на мачтах ваших кораблей развеваются флаги Королевства. А вы уж сами договоритесь между собой, кто из вас станет старшим офицером.

Амос ухватил Рендера за ворот камзола.

— А теперь настала твоя очередь, сукин сын! Ты сей же час мне выложишь всю правду. Не пожелаешь говорить, я сумею развязать тебе язык, не будь я Тренчардом, грозой морей!

Рендер снова в него плюнул, однако на сей раз он промахнулся, и плевок попал не в лицо, а на полу нарядного камзола Амоса, и тот небрежно стер его рукавом.

Рендер скрестил руки на груди и процедил, не сводя ненавидящего взора с круглого лица Траска:

— Я не желаю иметь с тобой дела, Тренчард! Моей жизнью вправе распоряжаться только капитаны. Они не смеют нарушить клятву, которую дали мы все, когда вступали в братство! Фрипорт пока еще не стал частью вашего проклятого Королевства.

Траск растерянно взглянул на Кобчика и остальных капитанов:

— Неужто же вы…

— Мы связаны Клятвой, Амос, — со вздохом прервал его Кобчик. — Рендер прав. Жители Фрипорта пока еще не призвали над собой власти короля Лиама, и мы должны соблюдать законы нашего братства. И стоит нам хоть единожды их нарушить…

— Но вы ведь мне пообещали, что я смогу допросить этого ублюдка, взамен на мои гарантии безопасности Фрипорта! — возмутился Траск.

— Мы клялись на крови, что будем свято чтить законы братства и подчиняться решениям Совета! — раздражено крикнул Морган. Остальные поддержали его одобрительными возгласами. — И лично я не намерен нарушать нашу клятву. Пусть даже дело идет о таком негодяе, как Рендер.

Амос хотел было возразить, но Кобчик не дал ему заговорить;

— Ты ведь столько лет состоял в нашем братстве, Тренчард. Тебе ли не знать его законов! Убийцы, воры, гнусные насильники и грабители всегда могли рассчитывать на наше снисхождение. Но клятвопреступнику никто и никогда не подавал руки.

Морган презрительно покосился на арестованного и обратился к Амосу:

— Поверь, Тренчард, я бы с радостью вспорол ему брюхо и преподнес тебе все его потроха! Но мы перестанем себя уважать, ежели нарушим слово. Ведь мы тогда будем ничем не лучше этого мерзавца!

Амос понял, что спорить с капитанами бесполезно, и принужден был покоряться их решению.

— Ну, держись, Рендер! — прорычал он и проворно сбросил с себя камзол и рубаху. — Ежели ты настаиваешь на своем праве переведаться со мной на саблях…

— Нет! — взвизгнул людоед. — С тобой я драться не стану! Меня оскорбил вот этот щенок, — и он кивнул в сторону Николаса.

Кобчик, а следом за ним и другие капитаны поддержали требование Рендера.

— Все верно. Его высочество минувшим вечером прилюдно выступил обвинителем Рендера. А кроме того, поединки между капитанами запрещены нашим законом.

— Что все это означает? — с недоумением спросил Николас.

Амос смачно выругался.

— Этот людоед, как и всякий из капитанов, имеет право сразиться в честном поединке со своим обидчиком. Но только не с другим капитаном. Вот и выходит, что ты, сынок, должен выпустить ему кишки.

Николас заметно побледнел и едва слышно прошептал:

— Но я ведь никогда еще никого не убивал, Амос.

Покосившись на Рендера, который успел уже скинуть камзол и сорочку и представил на обозрение окружающих покрытые татуировкой шею, грудь и спину, Амос перевел взгляд на принца.

— Вот с него и начни. Не знаю, есть ли в нашем мире другой мерзавец, кто больше него заслуживал, бы твоей ненависти. Ведь это по его вине твоя тетка Бриана погибла страшной смертью в коридоре собственного замка. Это его головорезы похитили твою кузину Маргарет и ту смазливую блондинку, от которой ты без ума.

Но слова адмирала не оказали на Николаса сколько-нибудь заметного действия. Он лишь растерянно пожал плечами.

— Но я не знаю, поднимется ли у меня рука… Ведь это так ужасно — взять и убить человека… Пусть даже такого отпетого негодяя…

— У тебя теперь уже нет выбора, — отрезал Амос. — Коли ты откажешься от поединка, его отпустят на свободу.

— Не может быть!

— Еще как может! — мрачно усмехнулся Амос. — Здесь тебе не Королевство. У них свои законы, и они пока что за них держатся. — Он положил ладони на плечи Николаса и понизил голос. — А вот уж Рендер-то не задумываясь тебя укокошит, ежели ты только дашь ему такую возможность. И ты поймешь, что значит биться насмерть. Ведь стоит ему взять над тобой верх, и он опять-таки вернет себе свободу. Так гласит закон братства капитанов. Поэтому ты уж постарайся его прикончить, сынок!

— А как же пленники?! — с мольбой воскликнул принц. — Ведь если Рендер умрет, мы не узнаем, где они теперь и кто их похитил.

— А ежели он останется в живых, то мы тем более об этом не проведаем, — твердо ответил Амос. — Имей в виду, что эти ребята, — и он кивком указал на капитанов, — гораздо больше пекутся о собственных шкурах и барышах, чем о пленниках из Крайди. Если ты откажешься драться, они назовут тебя трусом и еще чего доброго возьмут нас всех в заложники. Они ж ведь только что грозились это сделать. А коли ты убьешь Рендера, никто из них не посмеет даже пальцем тебя тронуть. Ты станешь в их глазах героем. — Он грустно улыбнулся. — Так что прежде всего постарайся-ка остаться в живых и на свободе, а о том, как нам разузнать, куда увезли пленников, мы подумаем после. — Он с нежностью провел ладонью по волосам Николаса и потрепал его по плечу. — Уж ты сделай это хотя бы для меня, а? Ты должен его заколоть, сынок!

Николас кивнул и стал снимать, рубаху и жилет. Капитаны и помощники шерифа быстро вынесли из комнаты стол и стулья, чтобы поединок прошел по всем правилам. Шериф тем временем не спускал глаз с арестованного. Капитан Скарлетт вынул из кармана тряпицу и, развернув ее, взял в руку мелок. Он присел на корточки и начертил на дощатом полу большой ровный круг.

Кобчик поманил Николаса к себе:

— Правила у нас простые, ваше высочество. В круг войдут двое, а выйдет из него живым только один. — Он указал на арбалетчика, который остановился в зале в нескольких шагах от отворенной двери. — Этот парень без предупреждения выстрелит в того из вас, кто вздумает спасаться бегством и заступит за меловую черту.

Противники вошли в круг, диаметр которого не превышал двадцати футов. Гарри приблизился к Николасу и прошептал ему на ухо:

— А здесь не очень-то просторно. Почти как в дворцовом коридоре. Не своди глаз с клинка! — Напутствовав таким образом своего господина, он отошел от черты и прислонился к стене.

Николас вспомнил, как проходили их с Гарри поединки в узких коридорах Крондорского дворца. Там негде было развернуться, и любой маневр грозил увечьем. Рассчитывать на проворство ног было нельзя. Все решало умение владеть клинком.

Рендер принял из рук одного из капитанов тяжелую саблю и занес ее над головой. Подобное же оружие получил и Николас. Уилл Кобчик подошел к границе круга и с чувством произнес:

— Мы смиренно взываем к тебе, о Банат, бог пиратов и воров, и молим тебя: дай победу правому, и пусть виноватый понесет заслуженную кару!

Слова эти были сигналом к началу боя. Николас зажал меч в руке и приготовился отразить атаку Рендера. Но внезапно его левую ступню свела судорога боли. В глазах у него потемнело, и он пошатнулся. Рендер не мешкая пошел в наступление. Клинок его сабли со свистом рассек воздух, и Николас лишь в последнюю секунду успел отклониться от смертельного удара в голову. Но за первой атакой Рендера тотчас же последовала вторая. Николас отразил ее, выставив саблю вперед. Рендер с такой силой обрушивал на принца свое оружие, что удары, всякий раз приходившиеся как раз на середину клинка, мучительной вибрацией отзывались во всем его теле. Лишь теперь Николас до конца осознал, что в этом поединке, в отличие от всех многочисленных учебных боев, какие ему довелось провести в Крондоре и Крайди, ставкой и вправду была жизнь. Его или Рендера. Исход боя всецело зависел от того, кто из них окажется хладнокровнее, ловчее и опытнее.

От этой мысли принцу сделалось страшно. Глядя в горевшие ненавистью глаза людоеда, он подался назад и едва не заступил за меловую черту. Краем глаза он заметил, как воин у стены вскинул свой арбалет. Рендер неумолимо приближался к нему. Нога болела все сильнее. Николас был близок к панике. Внезапно на ум ему пришли слова Маркуса о том, что судьба навряд ли предоставит ему выбрать подходящее время для смертельного поединка, что враг, возможно, постарается его убить в самый неудачный момент: когда он будет болен, слаб, сильно устанет или попросту окажется не расположен драться. Николас сжал челюсти и сделал глубокий вдох. К нему снова вернулись самообладание и уверенность в своих силах. Годы изнурительных тренировок с рапирой и мечом не прошли даром, и принц, отражая один за одним бешеные броски Рендера, в то же время отмечал про себя слабые стороны его боевой подготовки, его ошибки и просчеты, чтобы после, во время ответных атак, всем этим воспользоваться. Помимо этого он беспрестанно поглядывал под ноги, чтобы не повторить своей прежней оплошности и ненароком не приблизиться на опасное расстояние к границе круга. Со стороны же казалось, что Николас не сводит глаз с клинка своей сабли и думает лишь о том, как бы половчее увернуться от очередного удара наступавшего Рендера или вовремя этот удар отбить. В глазах окружающих он явно проигрывал по сравнению с напористым, активным пиратом. Гарри то и дело подбадривал его криками и свистом, прочие зрители и судьи-капитаны хранили молчание.

Рендер был неутомим. В первые же минуты поединка он провел с десяток атак, каждая из которых могла бы стать для принца смертельной, не будь он столь опытен во владении клинком.

Стоило Николасу перенести тяжесть тела на левую ногу, как мучительная боль снова разливалась по всему его телу. Он едва сдерживал крик, рвавшийся из груди, и с трудом подавлял желание броситься ничком на пол и отползти в угол, чтобы дождаться там, корчась и стеная, пока боль утихнет. Но, поддавшись этой слабости, он подписал бы себе смертный приговор. А потому он призвал на помощь всю свою выдержку и продолжал бой.

Переход Николаса в наступление стал для Рендера полной неожиданностью. Он в очередной раз выбросил руку с саблей вперед и, когда Николас ударил по его клинку сверху, приготовился тотчас же нанести ему боковой удар. Но принц внезапно подался вперед, целясь острием сабли в незащищенную грудь пирата. Рендер едва успел отразить этот удар. В глазах его мелькнула растерянность. Николас понимал, что теперь ему надлежало бы воспользоваться смятением людоеда и продолжить атаку, но боль в ступне сделалась еще сильнее. Ему едва не стало дурно. Он застыл на месте, чувствуя, как пот щиплет глаза и заливается даже в ноздри. Его левое колено предательски дрожало. От внезапной слабости он едва не выронил саблю.

Николас снова глубоко вздохнул и шагнул назад, чтобы увеличить пространство для маневра. Губы его зашевелились. Он беззвучно сказал себе:

— Это только боль, и ты должен ее вытерпеть. Или заставить себя о ней забыть. Ты это можешь.

Рендер двинулся в очередное наступление, но на сей раз он действовал более осторожно и расчетливо, опасаясь ненароком раскрыться перед мальчишкой, который оказался неожиданно сильным противником. Николас не двигаясь ожидал, когда тот к нему приблизится. Клинок Рендера сверкал в воздухе, точно слепящая молния. Он нацеливал острие то в грудь и шею Николаса, то в нижнюю часть его живота, и вновь заносил саблю над головой, вертя ею, будто тяжелой палицей. Теперь лезвие его сабли рассекало воздух уже не со свистом, а с грозным, равномерным гуденьем. Николас почти позабыл о своей боли. Он старался опираться на правую ногу и, отведя левую немного в сторону, машинально отражал все удары противника и не сводил глаз с его сабли. Оба безраздельно отдались ритму схватки и походили теперь на двух танцоров, исполнявших воинственную пляску.

Вот Рейдер слегка согнул колени и резким движением направил клинок в пах Николаса. Принц качнулся в сторону, и удар не достиг цели. В следующее мгновение Николас резко выбросил вперед руку с саблей, и лезвие ее глубоко вонзилось в плечо людоеда. По бледной коже, испещренной татуировкой, густой струей полилась кровь. Но Рендер словно бы и не почувствовал боли. Он продолжал наступать на Николаса, и тот сперва попятился, а потом принужден был переместиться в сторону, чтобы не заступить за черту. При этом ему пришлось опереться на левую ногу, и боль, которую он при этом испытал, оказалась стократ сильнее, чем прежде. Взор его помутился, и он с трудом удержался на ногах.

Внезапная слабость принца не осталась незамеченной для Рендера. Пират прыгнул вперед, и Николас едва успел парировать рубящий удар, нацеленный в шею. При этом рукоятка сабли Рендера задела его локоть. Правую руку принца свела судорога. Теперь средоточием резкой, нестерпимой боли стало все его тело от макушки до пят. Рендер сделал резкий выпад. От неминуемой смерти принца спас лишь навык опытного фехтовальщика. Движением, отработанным до автоматизма, он отвел клинок пирата в сторону и сам шагнул вперед. Острие его сабли было нацелено в открывшийся левый бок Рендера. Не отскочи тот в сторону, и клинок Николаса прошел бы меж ребер. Рендер успел увернуться от смертельного удара, но принцу все же удалось его задеть: на боку у пирата появилась глубокая рана, из которой хлынула кровь.

У Николаса занемели пальцы правой руки. Усталость, напряжение и ушиб об эфес сабли Рендера давали себя знать. Он принужден был взять оружие в левую руку. Правая тотчас же повисла, словно плеть. Он даже не мог поднять ее, чтобы отереть пот со лба.

Рендер, морщась от боли, схватился за раненый бок. Наступившую тишину внезапно разорвал крик Траска:

— Он открылся, Ники! Чего же ты ждешь?! Прикончи его!

Николас неловко поднял левую руку с зажатой в ней саблей. Рендер выпрямился, и взгляд его прояснился. На тонких губах появилась зловещая улыбка. Николас хотел было его атаковать, но ему помешал новый острый приступ боли в ступне. Он перенес тяжесть тела на правую ногу и подался назад. Рендер сделал выпад.

Николас пригнулся, поднырнул под клинок пирата, который тот нацелил ему в шею, и стремительным, точным движением снизу вонзил саблю в самую середину незащищенного живота Рендера. Глаза пирата расширились. Изо рта и носа у него хлынула кровь. Лишь несколько мгновений отделяли его от смерти, и он наверняка это понимал. Однако в его застывшем взгляде, обращенном к Николасу, не было ни прежней злобы, ни безумной жажды мести. Этот взгляд выражал лишь крайнее недоумение. Он был исполнен растерянности и смятения и, казалось, безмолвно вопрошал: «Как же тебе это удалось, молокосос?!». Но вот взор его затуманился и померк. Он тяжело рухнул на пол. Гарри издал торжествующий вопль, от которого у Николаса заложило уши. Расталкивая остальных, к Николасу бросился Амос.

— Ники, что с тобой сделалось?! На тебе лица нет!

Смысл его слов не сразу дошел до принца. Теперь, когда опасность была позади, силы его покинули. Он больше не мог противостоять слабости и боли. Левая нога подогнулась, и он с протяжным стоном опустился на дощатый пол рядом с мертвым пиратом. Амос, Гарри и Маркус подняли его на руки.

— Нога… — пробормотал Николас и закрыл глаза.

В комнату снова внесли стулья и на один из них усадили Николаса. Гарри стянул с его левой ноги сапог и издал крик ужаса: левая ступня принца представляла собой сплошной красно-фиолетовый синяк.

— Праведные боги! — выдохнул Маркус. — Она выглядит так, будто лошадь ступила на нее копытом!

— Но отчего такое могло с ним приключиться? — недоумевал Амос. Он с надеждой взглянул на подошедшего исалани. Однако чародей не попытался не только исцелить принца, но даже объяснить случившееся. Он молча покачал головой и отошел в сторону.

Через несколько томительных минут Николас почувствовал, что боль начала стихать. Отек спал, синяк исчез, словно его и не было. Николас откинул голову на спинку стула. Он чувствовал теперь лишь усталость и легкое головокружение.

— Ты что-то мне говорил, Амос, — обратился он к Траску, — но я не расслышал твоих слов.

— Я спрашивал, что с тобой стряслось. Ты побелел, как полотно, и выглядел не краше Рендера. Ты часом не ранен?

Николас взглянул на свой ушибленный локоть. По предплечью расползался кровоподтек, но кожа была цела.

— Нет, это пустяки. Стукнулся локтем об эфес.

— Прежде ведь ты часами мог фехтовать левой рукой, — с недоумением произнес Гарри. — А нынче тебе это едва удалось. В чем же дело?

— Не знаю, — помолчав, ответил Николас. — Наверное, это все из-за ноги. Она у меня уж давно так не болела.

Амос и остальные крайдийцы снова внимательно посмотрели на его левую ступню. На вид она была теперь совершенно здоровой и ничем не отличалась от правой.

— Ее ведь давно уже исцелил колдун Паг, — буркнул Гуда.

Николас помотал головой:

— Она все равно то и дело начинает болеть. А нынче я из-за нее едва не лишился жизни! Это была просто пытка: с каждым моим движением боль делалась все сильнее. Я боялся, что упаду без чувств и Рендер меня заколет.

— А теперь она все еще тебя беспокоит? — с любопытством спросил Накор.

Николас поставил ногу на пол.

— Совсем немного. А скоро, наверное, и совсем перестанет.

Накор снова понимающе кивнул, но не сказал больше ни слова.

Амос перевел взгляд на капитанов, которые тихо о чем-то переговаривались между собой.

— Надеюсь, теперь вы довольны. Ваши законы соблюдены в точности. — Кобчик величественно ему кивнул и вернулся к прерванному разговору. Траск обратился к Маркусу и Гарри:

— Возьмите с собой человек десять наших матросов и отправляйтесь на корабль Рендера вместе с шерифом. Разумеется, если Патрик Данкасл не станет против этого возражать.

— Не стану, — осклабился великан. — Такая подмога мне совсем не помешает.

— А ты, Маркус, — продолжал Траск, — должен будешь сделать следующее: скажи этим мерзавцам, что я куплю свободу тому из них, кто не кривя душой расскажет нам все о том набеге, о тех негодяях, кто похитил принцессу и остальных наших ребят и девушек, и главное, укажет, куда их увезли. С каждым говори наедине. Иначе мы никогда ничего не узнаем.

Маркус кивнул, и они с Гарри, Данкаслом и его людьми прошли в зал. Вскоре дверь «Красного Дельфина» захлопнулась за ними.

Николас склонился над телом Рендера. Лицо принца снова стало мертвенно-бледным, лоб покрыла испарина. Амос подошел к нему и хлопнул его по плечу.

— Ничего-ничего, по первому разу оно всегда так бывает. А потом привыкнешь.

Глаза Николаса наполнились слезами.

— Надеюсь, что мне не придется к такому привыкать, — пробормотал он дрогнувшим голосом. Он поднял с пола жилет и рубаху и медленно побрел прочь из комнаты.

На следующий день Николас проснулся поздно, когда уже перевалило за полдень.

Пленение экипажа «Царицы Ночи», пиратской шхуны Рендера, оказалось делом куда более легким, чем рассчитывали Амос с Патриком Данкаслом. Все матросы провели ночь на корабле. Они ожидали подкрепления, чтобы захватить «Стервятник» Тренчарда и выйти на нем в открытое море. Когда же они обнаружили, что в баркасах, окруживших «Царицу», сидели вовсе не их капитан с вновь нанятыми головорезами, а люди шерифа и Траска, спасаться было уже поздно. Угроза шерифа поджечь судно, если они не сдадутся и не бросят оружие, немедленно возымела свое действие, и к утру все головорезы были препровождены в подземелье городской тюрьмы.

Николас заслышал топот чьих-то ног в коридоре и нехотя встал с постели. В дверях он столкнулся с запыхавшимся Гарри. Сквайр едва не сбил его с ног.

— Что случилось? — спросил принц, подавляя зевок. — Куда это ты так мчишься?

— Я за тобой! Скорее пошли со мной! — крикнул ему Гарри и, повернувшись, помчался по коридору к главному залу. Николас потянулся и неторопливо побрел следом за ним. В голове у него звенело после напряжения минувшего дня, тело словно налилось свинцом. Он с удовольствием повалялся бы в постели еще час-другой.

В комнате, примыкавшей к залу, где Николас с Рендером еще так недавно бились насмерть, собрались теперь Амос, Патрик и Уильям Кобчик.

— Они мертвы, — мрачно изрек Траск, завидев в дверях принца.

— Кто? — упавшим голосом спросил Николас. Он только теперь окончательно проснулся. Больше всего на свете он страшился услыхать от Амоса имена Маргарет и Эбигейл.

— Матросы Рендера, — засопел Траск. — Кто ж еще? Все до единого.

Николас вздохнул с видимым облегчением и подошел к столу.

— Кто же их убил?

— Если б мы могли это узнать! — взревел Патрик Данкасл и с такой силой обрушил на столешницу могучий кулак, что Николас и Гарри невольно вздрогнули. — А вместе с ними и шестерых из моих ребят тоже отправили на тот свет, — пожаловался он. — Какой-то мерзавец подсыпал яду в тюремную бочку с водой. Пятеро охранников и повар тоже из нее пили. Да упокоят боги их души!

— И никто не выжил?

Данкасл скорбно помотал головой:

— Эти сукины дети знали, что делали. В котел с кашей кинули столько соли, что после завтрака всех в тюрьме стала мучить жажда. Мои ребята пили сами и передавали мехи с водой пленным в подземелье. Прикончили почитай что всю это растреклятую бочку. А потом и пленные, и охрана, и бедняга повар стали вопить что есть мочи и корчиться от боли. Изо рта у них пошла пена, глаза повыкатились, а лица посинели и распухли. Когда к тюрьме подоспел патрульный отряд, все они уже испускали дух.

— Но ведь это еще не все! — вздохнул Амос.

— Нынче утром, — подхватил Кобчик, — в городе ни с того ни с сего поумирали полтора десятка молодых здоровых парней.

— И мы почти уверены, — продолжал Траск, — что все они были среди тех, кто грабил Крайди, Каре и Тулан. — Он озабоченно нахмурился. — Скажу больше: ежели кто вознамерится разыскивать Питера Дреда и его матросов, то ему надо будет хорошенько пошарить на морском дне. Мы спугнули мерзавцев, которые всех их наняли, и они теперь заметают следы.

— Они боятся, что мы до них доберемся, и уничтожают свидетелей, — сказал Николас. — Но как же нам теперь быть?

Амос пожал плечами:

— Ума не приложу. Ведь мы имеем дело с фанатиками. А они не ведают ни страха, ни жалости. И я не удивлюсь, ежели в ближайшие пару дней здесь обнаружится еще десяток-другой трупов. Мне нисколько не жаль этих ублюдков. После того, что они сотворили на Дальнем берегу, их мало было бы сжечь живьем. И я пальцем о палец не ударил бы, чтоб их спасти. Но ведь они знают, куда увезли наших пленных!

Патрик вдруг широко улыбнулся:

— Не тужи, старина Амос! Я велю глашатаям объявить на всех городских перекрестках, что те, кто участвовал в набеге с Рендером и Дредом, должны сдаться шерифу, ежели не хотят, чтоб их утопили или же отравили. Увидишь, это подействует!

— Ой ли? — с мрачной усмешкой возразил Траск, поднимаясь на ноги. — А ты часом не забыл про гору трупов в твоей тюрьме? Уж не их ли ты собрался выставить своими поручителями?

— Проклятье, Амос! — взорвался шериф. — Ведь ты же знаешь, что этот отравитель, кем бы он ни был, просто застал меня врасплох. Кто мог такое ожидать? А теперь я пообещаю охранять любого, кто отдаст себя в мои руки, как зеницу ока. Я не позволю никому из посторонних, кроме моих самых испытанных ребят, приблизиться к нему на десяток шагов.

Амос с сочувственной улыбкой похлопал его по плечу.

— Ты все же особо не рассчитывай, друг Патрик, что кто-то из них бросится в твои объятия. Скажи, как бы поступил на их месте ты сам? Думаю, точь-в-точь так же, как и я. А я бы двинул прямиком в горы, и стал бы там есть одни только дикие плоды, ягоды да коренья, а еще птичьи яйца, пока все это не улеглось бы и пока то, что убивает одного за другим всех головорезов, не убралось бы с острова восвояси.

Кобчик с тревогой покосился на Траска.

— Я не ослышался, Амос? Ты сказал «то», а не «тот»?

Траск кивнул и понизил голос:

— Я почти уверен, что эта нечисть — не человек. Не люди. Или, вернее, не вполне люди. В общем, я пока и сам толком ничего не знаю… — Он повернулся к Маркусу. — У нас теперь осталась только одна возможность хоть что-то узнать, сынок.

Маркус встал и зашагал к двери. На ходу он обернулся и твердо произнес:

— И я не упущу эту возможность, адмирал.

Еще не вполне проснувшись, Маркус рывком сел на постели. Его разбудило ощущение присутствия в комнате кого-то постороннего. Он скосил глаза на Гуду. Старый солдат приложил палец к губам и потянулся за своим мечом.

— Я ж вам говорила, — раздался вдруг знакомый тоненький голосок, — что стоит спросить обо мне любого в городе, и я сама вас разыщу.

Бриза уселась в ногах его постели. Маркус поспешно потянулся за рубахой и панталонами, которые висели на спинке стула.

— Скажи, тебе известно, куда повезли пленных? Бриза с усмешкой следила за его неловкими попытками надеть рубаху, не вылезая из-под одеяла. Склонив голову набок и явно желая его подразнить, она промурлыкала:

— А кожа-то у тебя, оказывается, нежная, как бархат. Да и сложен ты что надо. Вот только запамятовала, как твое имя, красавчик?

— Маркус, — раздраженно буркнул он.

Бриза плутовато усмехнулась:

— Ты делаешься еще краше, когда сердишься. Ты это знал, да?

Маркус не удостоил ее ответом. Он покончил с одеваньем, спустил ноги с кровати и стал натягивать сапоги.

— Так что же тебе известно?

— А сколько ты мне дашь?

Маркус пожал плечами:

— Сколько скажешь.

Бриза надула губы и обиженно протянула:

— А я-то думала, что ты хоть чуточку за мной приударишь. Неужто же я тебе не нравлюсь?

Терпение Маркуса лопнуло. Он выпрямился и схватил ее за руку повыше локтя.

— Я тебе, в который раз…

Молниеносным движением девушка выхватила из-за пояса кинжал. Еще через мгновение его острие уперлось в горло Маркуса. Он выпустил ее руку, и она удовлетворенно кивнула.

— Вот так-то лучше! Терпеть не могу грубиянов. Может, я когда и не прочь, чтоб меня чуточку потискали, но ты уж что-то больно горяч! Видать, на этом мы с тобой не столкуемся. Так что подавай денежки, красавчик!

Тут железные пальцы Гулы сомкнулись на запястье девушки, и старый воин отвел ее руку с кинжалом от шеи Маркуса.

— Хватит кривляться, дорогуша! Мы ж ведь здесь не для того, чтоб шутки шутить. И не вздумай вытащить другой нож из-за голенища. Я тогда твою ручонку переломлю, как сухую хворостину. Поняла?! — Девушка кивнула. Старый наемник еще несколько секунд удерживал ее руку, затем разжал пальцы, и Бриза заткнула кинжал за пояс.

— Так сколько же ты с нас возьмешь? — невозмутимо спросил Маркус.

Бриза скорчила презрительную гримасу:

— Меньше чем за тысячу золотых я вам и слова не скажу, раз вы так со мной обходитесь!

— Не многовато ли будет? — насмешливо спросил Гуда.

Девушка и бровью не повела:

— В самый раз. Вам ведь никто кроме меня не расскажет, куда их дели.

Поколебавшись, Маркус направился к двери.

— Подождите меня здесь.

Через несколько минут он вернулся в сопровождении Николаса и Амоса Траска.

— Вот она, эта девушка. Она видела, как пленных увозили с острова. И согласна нам рассказать все, что знает, за тысячу золотых.

— Ты их получишь, малышка, — кивнул Амос. — Говори поскорее, куда эти мерзавцы их увезли?

— Деньги вперед.

Амос бросил на нее сердитый взгляд.

— Ну, хорошо. Будь по-твоему. — Он обвел глазами остальных и скомандовал:

— Все за мной!

— Но куда ты собираешься нас вести? — недоуменно спросил Николас.

— На корабль. — По знаку Амоса Гуда снова схватил Бризу за руку.

— Эй, нельзя ли полюбезнее! — возмутилась она. — Я ж ведь не говорила, что готова всюду ходить за вами следом. Гоните деньги, и я вам все расскажу!

— Откуда же я их здесь тебе возьму? — развел руками Амос. — Золото хранится в моей каюте. Не бойся, малышка, мы не сделаем тебе ничего худого. Слово адмирала! Но ежели ты нас обманула, то пеняй на себя: мы тебя вышвырнем за борт, и домой будешь добираться вплавь.

Бриза сочла за благо покориться. Но всю дорогу до гавани она брела рядом с Гудой насупившись и что-то недовольно бормоча себе под нос.

Большинство матросов оставались на борту «Стервятника». Еще несколько человек прибыли на баркасах вместе с Амосом и остальными. Траск отозвал в сторону своего помощника Родеса и тихо о чем-то с ним переговорил, а затем направился к себе в каюту, велев,. Николасу и Бризе следовать за собой.

Он предложил девушке сесть в мягкое кресло, а принцу кивком велел встать у двери, чтобы отрезать Бризе путь к бегству.

— Так где же пленники, малышка?

Бриза сощурила глаза:

— Сперва отдайте мне деньги!

Амос подошел к столу, кряхтя опустился на колени и открыл потайной люк в полу. Из люка он вытащил объемистый и тяжелый кожаный мешок и швырнул его на стол. В мешке что-то глухо звякнуло.

— Вот твое золото.

— А почем мне знать, — буркнула девушка, — может, там у тебя гвозди да подковы звенят!

Траск закрыл ногой крышку люка и присел к столу. Он распустил узел кожаной тесьмы, которой была перетянута горловина мешка, и засунул руку внутрь. Бриза подалась вперед. Амос вынул горсть золотых монет и показал их девушке.

— Видала? Теперь рассказывай, что знаешь.

— Сначала давай сюда мешок!

— Ты его получишь, когда мы узнаем от тебя, куда эти мерзавцы увезли наших девушек и ребят.

Поколебавшись, Бриза вздохнула и буркнула:

— Ну, так и быть. — Она скользнула взглядом по мешку с золотыми, провела языком по пухлым губам и повернулась к Траску:

— Когда я рассказала твоим трем красавчикам помощникам про остров и корабль, я кое-что от них утаила.

— Ясное дело, — хмыкнул Траск. — Давай рассказывай дальше.

— На большом расстоянии от острова стоял на якоре корабль. Я таких не видала никогда прежде. — Она подробно, со знанием дела описала Амосу корабль похитителей. Слушая ее, Траск хмурился и качал головой. — С острова на этот корабль отчаливали лодки. Одна за другой. Их было очень много, и все полны людей. Я побоялась подходить слишком близко, но мне и без того было ясно, что всех невольников куда-то увозят.

— И куда же? — разом спросили Амос и Николас.

— Я этого не видала. Но у этого корабля осадка была куда глубже, чем у твоего, дядя, так что сам понимаешь, они могли двигаться только к югу, где нет рифов, и идти по этому курсу дня два, не меньше. Иначе эта черная посудина как пить дать распорола бы себе брюхо.

— Тут двумя днями не обошлось бы, — поправил ее Амос. — При такой осадке, как ты говоришь, они должны были идти на юг не меньше недели.

— Значит, ты не видела, куда они плыли? — разочарованно спросил Николас.

— За что же тогда мы стали бы тебе платить?

— Сперва дослушай, — сердито бросила Бриза, — а потом говори! Я ж ведь еще не все рассказала. Так вот, два дня назад во Фрипорт пришел торговый корабль из Кеша, из Тарума. Шквал целую неделю гнал его к западу, и чтоб выровнять курс на Фрипорт, ему пришлось отвернуть к северо-востоку. И вот один матрос с этого корабля сказал мне, что, когда он был вахтенным, то видел далеко в море огромный как целый город и черный как ночь четырехмачтовик, который под всеми парусами шел в сторону заката.

— В сторону заката,.. — задумчиво повторил Траск. — В нынешнюю пору это означает на юго-запад…

— Но ведь Кеш лежит к востоку отсюда, — заметил Николас.

— А другие острова — строго на запад, — добавила Бриза.

— Там, куда они шли, нет никакой суши, — нахмурившись, подытожил Николас.

— Только Безбрежное море.

Амос озадаченно почесал затылок:

— Мы с твоим отцом однажды разглядывали занятную карту Мидкемии…

Николас кивнул. Взгляд его прояснился.

— Ее составил Макрос Черный! Он на нее нанес материки, которых мы не знаем! Как же это я про нее забыл?

Амос помолчал, прошелся по каюте, затем, остановившись перед Николасом, скомандовал:

— Открой дверь!

Принц повиновался. В коридоре стоял первый помощник Родес.

Мистер Родес, мы отплываем с вечерним приливом, — сказал ему Траск. — Всем матросам, кто остался в городе, велите срочно вернуться на корабль.

— Есть, капитан, — последовал ответ.

Бриза встала с кресла.

— Мое золото!

— Ты его непременно получишь, — кивнул Амос, — когда мы вернемся из плавания.

— Вернетесь?! — выкрикнула девушка. — Ишь, чего выдумали! А ну-ка отдавайте мне мое золото да отвезите меня на берег, а не то я вам всем глаза вы». царапаю!

— Потише, малышка! — хмыкнул Амос. — Клянусь, тебе у нас понравится! Никто из нас и пальцем тебя не тронет. Но ежели окажется, что ты нас обманула, то я тебя выкину за борт, где б мы ни очутились, ясно? Будешь добираться до дому вплавь!

Бриза вынула из-за пояса кинжал, но Николас, не сводивший с нее глаз, схватил ее за руку прежде чем она успела воспользоваться своим оружием.

— Веди себя как подобает, — буркнул он. — Здесь ты в безопасности. Никто не сделает тебе ничего худого. Но те, кого мы хотим отыскать, очень для нас дороги, и если ты сказала не правду, тебе придется солоно. — Он криво улыбнулся. — Так что лучше уж тебе сознаться в этом прямо сейчас. Отсюда ты ведь вполне сможешь доплыть до причала.

Бриза принялась озираться по сторонам, как затравленный зверек, в поисках пути к бегству. Не обнаружив такового, она протяжно вздохнула.

— Я вам сказала правду. Тот матрос очень хорошо рассмотрел их корабль. Это точно был он. Тот, на котором увозили с острова пленников из вашего края. Матрос его видал в шести часах хода от рифа Хедерса, к западу от острова Трех Пальцев. Ты ж ведь знаешь, где это, дядя?

— Знаю, — кивнул Амос.

— Ну вот и веди свою посудину по тому же курсу, и ты их нагонишь, — устало заключила девушка.

— Если ты, малышка, и впрямь нам не солгала, — вкрадчиво и проникновенно заговорил Траск, — ты получишь не только весь этот мешок с тыщей золотых, но гораздо, гораздо больше! Тебя щедро наградят герцог Крайдийский и принц Крондорский, а еще — король нашей страны его величество Лиам. А сейчас я велю бросить для тебя в канатный ящик пару одеял и подушку. Держись подальше от моих ребят, и все будет хорошо и покойно. Ясно? А не то я тебя запру в якорном рундуке. Там-то уж тебе придется несладко.

Бриза обреченно кивнула, расправила плечи, задрала вверх дрожавший от сдерживаемых слез острый подбородок и с достоинством осведомилась:

— Ну а теперь вы мне позволите уйти?

Амос поднялся:

— Ступай. А ты, Николас…

— Да, капитан.

— Не отходи от нее ни на шаг, пока мы не выйдем из гавани и не окажемся в открытом море. Иначе она чего доброго попытается удрать и доплыть до Фрипорта. Ежели только она подберется к борту, стукни ее кулаком по голове. Да покрепче!

— С большим удовольствием, — ухмыльнулся Николас.

Девушка метнула на него злобный взгляд и стремглав выбежала из каюты. Николас кивнул Траску и поспешил за ней следом.