Володя
Альфия достала из сейфа историю болезни. «Левашова Инна Игнатьевна». Она сама выводила крупными буквами имя и фамилию матери четыре года назад. С тех пор история особенно не разбухла, только в последнее время в ней стали прибавляться все более подробные записи.
«Что мне сказать, если Володя захочет почитать? Он не подозревает, да и никто в больнице, кроме Нинель, не знает, что тут лежит моя мать». Альфия задумалась, потом решительно спрятала историю в сейф. «Если будет нужно, я скажу ему потом, кто эта больная. Но сейчас еще рано. Ни к чему, чтобы он знал. Надо предупредить мать, чтобы она не испугалась».
Она прошла к матери, и почти сразу же донесся голос Нинель:
— Альфия Ахадовна! Там Владимир Михайлович пришел!
— Ну вот, это тот доктор, о котором я тебе говорила. — Мать совсем не выглядела растерянной или недовольной. — Он поговорит с тобой немного. Будь умницей, не выдумывай ничего. Я тебя никогда в обиду не дам.
Володя вошел в белоснежном халате. Выбритый, загорелый — он выглядел воплощением здоровья и доблести медицинской науки.
— Здравствуйте, это, значит, с вами мы сейчас побеседуем? Как вас зовут? Ваше имя и отчество, пожалуйста.
Альфия специально встала позади Володи, так, чтобы из-за его спины видеть мать.
Мать сделала ужасно серьезное лицо, исполнилась достоинства.
— А вы кто будете?
Альфия не раз замечала, что в обычно вполне интеллигентную речь матери теперь все чаще вкрапливались простонародные нотки.
Володя взял стул, подсел к кровати больной. Сел, как назло, лицом к Альфие. Он ничего не подозревал, просто ему хотелось ее видеть.
— Отвечайте на мой вопрос, — мягко сказал он, а Альфие слегка улыбнулся.
— А чего это вы переглядываетесь? — подозрительно нахмурилась мать.
— Да мы не переглядываемся, мы коллеги. Мы обсуждаем лечение больных, чтобы больные поправлялись скорее.
Володя был настроен вполне благодушно. В обед он успел сходить к себе на дачу, при этом у него созрел грандиозный план расширения хозяйства. Со вкусом поел — девчонка, несмотря на лень, отлично готовила. Потом выкроил минутку и «пообщался» с домработницей — и теперь, сытый, чистый и довольный, благодушно сиял у постели этой придурковатой ведьмы — так он сразу на глазок охарактеризовал больную, еще только войдя в палату.
— Итак, вас зовут…
— Инна Игнатьевна, — нарочно прошамкала старуха.
«Вот придуряется!» — подумала Альфия.
— Сколько же вам лет?
— Шештьдешят шешть.
Володя взглянул на Альфию, и она кивнула в знак того, что больная говорит правду.
— Вас что-нибудь беспокоит? — Даже это изборожденное морщинами лицо сейчас не казалось Бурыкину безобразным.
— Да вот беспокоит, что дочка замуж никак не может выйти! — отчетливо произнесла старуха, вскинув глаза на Альфию.
«Даже если мать и проговорится, откажусь. Скажу, что это фантазия, — решила Альфия. — Приходится на это идти, потому что нужно, чтобы Володя помог мне в главном. Оценить психический статус — вот из-за чего я иду на риск».
— А что это вы все на вашего доктора смотрите? Одобрения ищете? — заметил Володя.
— Да уж последнее дело — одобрения у нее искать. Пускай у меня одобрения ищут! — обиженно поджала губки мать.
— Вот вы про дочку тут упомянули. Почему она не может выйти замуж? Ей что-нибудь мешает? — вернулся Володя к последней теме.
— Дурь ей мешает! Мать потому что не слушает. — Старуха опять посмотрела на Альфию.
— Ну, дочка-то, наверное, уже взрослая! Сколько ей лет?
— Сколько лет — все ее.
«Дорога в ад воистину выложена благими намерениями», — подумала Альфия.
— Ну расскажите мне про свою жизнь. Что-нибудь особенное, самое главное, то, что вы считаете очень важным. — Володя снисходительно обозревал старушенцию, так было хорошо у него на душе.
— Самое для меня главное в жизни — это мой муж и моя дочь, — заявила старуха. — И оба меня ненавидят. Муж, правда, далеко, а дочь близко. Вот она-то меня сюда и засадила!
Мать победно зыркнула на Альфию. «Знай, мол, меня. Не запугаешь!» Альфия сжала кулаки в карманах халата, отошла к окну, отвернулась и стала смотреть на улицу, чтобы Володя не увидел ее лица.
— Но дочка-то вас навещает? — Володя слышал сотни историй о том, как плохие родственники помещали здоровых людей в лечебницы, и слова пациентки его не удивили.
— А как же! Каждый день! Попробовала бы она еще и не приходить!
— Она что, тут живет недалеко? — удивился Володя. — Нелегкое дело — каждый день сюда из города ездить.
— Жить не живет, а работает.
У Альфии опустилось сердце. «Вот зараза! Это она нарочно, чтобы меня позлить. Просила же ее!»
— Неподалеку, — уточнила мать.
— Ну хорошо. — Володя решил сменить тему, но мать не позволила и продолжила:
— Вот знаете, я так считаю: самое главное в жизни — встретить человека, которого сможешь полюбить! И которого потом надо любить до смерти, до гробовой доски!
— Правда? — Володя со значением смотрел на Альфию, которая стояла ни жива ни мертва.
— …А без этого жизнь пуста. Без этого никто не нужен. — Речь Инны Игнатьевны вдруг стала возвышенной. — Не о ком заботиться, не для чего жить… А если есть такой человек у тебя — неважно, близко он или далеко, с тобой живет или нет, — любовь тебя поддерживает всю твою жизнь. И он, тот человек, тоже знает, что он не один на белом свете.
— Вы в Бога верите? — спросил Володя.
— Для меня мой муж — единственный Бог. А фотография его — как икона. Я каждое утро смотрю на нее и молюсь, чтобы у него было все хорошо. Верю, что моя молитва его сбережет. А вечером поцелую и под подушку спрячу.
— А под подушку зачем? Чтобы не украли?
— Чтобы ближе быть. Хотя бы во сне.
— А вы можете мне показать фотографию? — просто так, неизвестно зачем попросил Володя.
Старуха посомневалась, оценивающе на него посмотрела, потом вытащила фотографию и издалека показала.
— Ну, я так не вижу!
Но старуха не дала, держала снимок перед собой.
— Ну, дайте посмотреть! — Володя протянул руку и взял фотографию.
За письменным столом, повернувшись к фотографу вполоборота, сидел очень красивый парень. Темные волосы его были пострижены ежиком, брови нахмурены, будто парень был недоволен, что его отвлекли от интересного дела. Не очень юная уже особа сидела рядом с ним, благоговейно привалясь к его накачанному плечу. Узкое платье не скрывало отчетливо беременного живота. Личико женщины сияло счастьем. Володя не усомнился, что это была его нынешняя собеседница, хотя время сделало ее неузнаваемой. Однако лицо парня показалось Бурыкину смутно знакомым.
— Он артист? — просто так, из любопытства спросил он.
— Вот еще! — фыркнула старуха. — Скажете тоже, артист! Он человек известный. Политикой занимается. Заводы у него разные есть. Предприятия. Но он не в Москве живет. Приеду, говорит, скоро. Заберу вас с дочкой к себе.
— А-а-а, — кивнул Бурыкин и посмотрел на Альфию: правда или нет? Она стояла к окну боком, и свет падал на ее лицо, точь-в-точь как на лицо парня на фотографии. «Господи боже мой! — изумился Владимир. — Да ведь у них просто одно лицо! Аля похожа на этого человека, будто это она его дочь!»
Старуха протянула цепкую лапку и забрала фотографию. Альфия перехватила Володин взгляд и слегка покраснела. «Заметил или не заметил?» — напряженно думала она все время, пока Бурыкин продолжал беседу.
Минут через тридцать старуха сказала:
— Сколько сейчас времени? Может быть, хватит?
— Вы куда-то торопитесь? — поинтересовался Владимир.
— У меня сейчас передача по телевизору! Владимир Соловьев! — капризно заявила пациентка.
— Так вы политикой интересуетесь?
— А как же! И Познера всегда смотрю. И Михаила Веллера!
— Ну я, в общем-то, и не намерен задерживать вас.
Бурыкин встал и снова посмотрел на Альфию. Она уже пришла в себя и подошла к нему с улыбкой.
— Спасибо, Владимир Михайлович, что нашли время.
— Я, Альфия Ахадовна, для вас всегда на все готов. Как юный пионэр! — шутливо сказал Бурыкин, но Альфия увидела, что что-то его озаботило. Он взял ее под руку, и они вместе вышли в коридор.
— Обсудим? За чашкой чая? — Альфия сделала самые наивные глаза.
— Мне записать консультацию в истории болезни?
— Зачем? Я ведь просила тебя неофициально.
— Необязательно, так необязательно, — пропел Владимир Михайлович в ответ.
Однако во время обсуждения специфических тонкостей состояния Инны Игнатьевны он был не в меру задумчив и даже, пожалуй, скучен. А уходя, вдруг взял у Альфии предложенную ему в благодарность бутылку коньяка, чего раньше в таких ситуациях никогда, во всяком случае при ней, не делал. Такого она от него не ожидала.
Надо отвлечься. Как она ему ответила?
