Глава III. Первые италийские войны

Расставшись с Сивиллой и присоединившись к флоту, Эней плыл вдоль берегов Италии и бросил якорь в устье Тибра. Поэт, принесший своего героя в это место, в котором было суждено окончиться его странствиям, просит свою Музу рассказать ему о положении дел в текущий момент. Латин, в третьем поколении после Сатурна, правил страной. Он был уже старый и не имел наследника мужского пола, но у него была прекрасная дочь, Лавиния, которую искали в жены многие соседние правители, одному из которых, Турну, царю рутулов, покровительствовали ее родители. Но Латин был предупрежден во сне своим отцом Фавном, что суженый супруг Лавинии должен прийти из чужой страны. Из этого союза должен произойти народ, которому предназначено покорить мир.

Наши читатели помнят, что в схватке с гарпиями одна из этих полуженщин-полуптиц грозила троянцам дальнейшими бедствиями. В частности, она предсказала, что прежде окончания странствий они будут изведены голодом настолько, что съедят свои тарелки. Это предвестие теперь исполнилось, потому что, когда люди ели свою скудную еду, сидя на траве, они положили себе в подолы твердые корки, а на них – то, что добыли в лесу. Съев последнее, они закончили поеданием корочек. Увидев это, мальчик Юл весело сказал: «Посмотрите, мы едим наши тарелки». Эней услышал эти слова и принял знамение. «О, привет, земля обетованная! – сказал он, – это наш дом, это наша страна». Потом он предпринял меры, чтобы выяснить, кто нынешние обитатели земли, и кто их правители. Сотня избранных мужей была послана в деревню Латина с подарками и предложением дружбы и союза. Они пришли и были благосклонно приняты. Латин сразу же решил, что троянский герой был никем другим, как обещанным зятем, о котором известил оракул. Он радостно согласился на союз с ним и отправил обратно посланников верхом на конях из его конюшен, нагруженных дарами и дружественными донесениями.

Юнона, видя, что дела у троянцев идут столь успешно, почувствовала, что ее старая злоба ожила, вызвала Алекто из Эреба и послала ее возбудить раздор. Фурия сначала овладела царицей Аматой и побудила ее противодействовать всяческим образом новому союзу.

Потом Алекто поспешила в город Турна и, приняв образ старого жреца, сообщила ему о прибытии чужеземцев и о попытках их принца украсть у него невесту. Потом она обратила свое внимание на лагерь троянцев. Здесь она увидела мальчика Юла и его товарищей, забавляющихся охотой.

Она обострила нюх собак и повела их вспугнуть из чащи ручного оленя, любимчика Сильвии, дочери Тиррея, царского пастуха. Копье, брошенное рукой Юла, ранило животное, и у него хватило сил только на то, чтобы прибежать домой и умереть у ног своей госпожи. Ее крики и слезы разбудили ее братьев и пастухов, и они, схватив оружие, которое попалось под руку, бешено напали на охотников. Тех защитили их друзья, и пастухи в конце концов были отражены, потеряв двух человек.

Этих событий было достаточно, чтобы поднялась буря войны; и царица, и Турн, и селяне – все убеждали старого царя изгнать чужеземцев из страны. Он сопротивлялся так долго, как мог, но, найдя свое противостояние безрезультатным, наконец, сдался и ушел в отставку.

В Римской стране был обычай, что, когда должна была начаться война, главный судья, одетый по форме, с торжественной помпой открывал ворота храма Януса, которые оставались открытыми, пока длился мир. Теперь народ требовал у своего царя исполнить торжественный обряд, но он отказывался сделать это. Пока они спорили, Юнона сама, спустившись с небес, толкнула двери неодолимой силой и распахнула их. Сразу же вся страна оказалась в огне. Люди устремились в сражения, живя только одной войной.

Турн был признан всеми как вождь; другие присоединились как союзники, главой которых был Мезенций, храбрый и умелый солдат, но отвратительно жестокий человек. Он был правителем одного из соседних городов, но его народ прогнал его. С ним был его сын Лаус, добрый юноша, заслуживающий лучшей участи.

Камилла, любимица Дианы, охотница и воительница, по примеру амазонок пришла со своим отрядом конных последователей, включая женщин, и воевала на стороне Турна. Эта девушка никогда не приучала свои пальцы к прялке или ткацкому станку, но училась сносить военные труды и в скорости опережать ветер. Казалось, она могла бежать по колосящемуся полю, не помяв его, или по поверхности воды, не погружая ног. История Камиллы особенная с самого начала. Ее отец, Метаб, бежал из своего города от городского раздора, унося с собой при побеге свою маленькую дочь. Когда он убегал через лес, а враги следовали за ним по пятам, то достиг берега реки Амасен, которая, разбухнув от дождей, казалось, не давала прохода. Он остановился на мгновение, потом решил, что делать. Он привязал дочь к копью лыком коры, и, приготовив оружие в своей поднятой руке, так обратился к Диане:

– Богиня лесов! Я посвящаю тебе эту девочку, – и потом бросил оружие со своей ношей на противоположный берег.

Копье перелетело через ревущую воду. Его преследователи были уже за ним, но он прыгнул в реку и переплыл ее, и нашел копье со спасенной наследницей на другом берегу.

Потом он жил среди пастухов и воспитывал свою дочь в лесных искусствах. Когда она была ребенком, то научилась обращаться с луком и копьем. С помощью рогатки она могла подстрелить журавля или дикого лебедя. Ее одеждой была тигровая шкура. Многие матери искали ее в невестки, но она сохраняла верность Диане и отвергала мысль о замужестве.

Такими были грозные союзники, которые воевали против Энея. Однажды ночью он лежал и спал на берегу реки под открытым небом. Бог реки, Отец Тибр, казалось, поднял свою голову над волнами и сказал:

– О, богорожденный назначенный судьбой властелин латинского царства, это твоя обетованная земля, тут должен быть твой дом, здесь закончится вражда небесных сил, если только ты будешь верить и упорствовать. Друзья не далече. Подготовь свои лодки и езжай вверх по течению; я приведу тебя к Эвандру, аркадскому правителю, который долго боролся с Турном и рутулами и готов стать твоим союзником. Вставай! Принеси обеты Юноне и уменьши ее гнев. Когда ты достигнешь победы, подумай обо мне.

Эней проснулся и сразу же повиновался дружественному видению. Он принес жертву Юноне и призвал бога реки и всех его притоков оказать ему помощь. Потом впервые судно, полное вооруженных воинов, поплыло по Тибру. Река сглаживала свои волны и наказывала своему потоку течь спокойно, тогда как приведенное в движение сильными ударами весел судно быстро неслось вверх по течению.

Около полудня они прибыли туда, где увидели разбросанные строения молодого города, где в будущем вырос гордый город Рим, чья слава достигла небес. Случилось так, что в тот день старый царь Эвандр проводил ежегодные торжества в честь Геркулеса и всех богов. Паллант, его сын, и все правители маленького государства были рядом. Когда они увидели высокий корабль, скользящий около леса, то были встревожены и поднялись из-за стола. Но Паллант запретил прерывать торжества и, схватив оружие, вышел на берег реки. Он громко воззвал, спрашивая, кто они и какова их цель. Эней, протянув оливковую ветвь, ответил:

– Мы троянцы, ваши друзья и враги рутулов. Мы ищем Эвандра, чтобы предложить ему соединить наше оружие с вашим.

Паллант, удивившись, услышав столь громкое имя, пригласил их сойти на землю и, когда Эней причалил к берегу, схватил его руку и долго держал в дружеском пожатии. Проследовав через лес, они присоединились к царю и его компании и были очень благосклонно приняты. Для них были приготовлены места за столами, и предложена трапеза.

Когда торжества закончились, все двинулись в город. Царь, согнувшийся от возраста, шел между своим сыном и Энеем, взяв каждого за руку, и разнообразными приятными разговорами сокращал путь. Эней с восхищением смотрел и слушал, наблюдая все красоты места и узнавая много о героях, прославленных в древние времена. Эвандр сказал:

– Эти обширные рощи были раньше населены фавнами и нимфами, и грубым родом людей, которые произошли от самих деревьев и не имели ни законов, ни культуры. Они не знали, как запрягать скот, ни как растить урожай, ни как запасать от имеющегося изобилия на будущие нужды; но ощипывали листья с веток, как дикие звери, или жадно поедали добычу от своей охоты. Такими они был, когда Сатурн, изгнанный с Олимпа своими сыновьями, пришел к ним и объединил этих свирепых дикарей, образовал их в общество и дал им законы. Последовали такой мир и изобилие, что люди до сих пор называют его правление Золотым Веком; но постепенно в позднейшие времена жажда золота и жажда крови возобладали. Земля стала добычей сменявшихся тиранов, пока счастливая и неотвратимая судьба не принесла сюда меня, изгнанника из моей родной земли, Аркадии.

Сказав таким образом, он показал ему Тарпейскую скалу, дикое место, в ту пору заросшее кустами, где со временем вырос Капитолий во всем его величии. Затем он указал на некие обветшалые стены и сказал:

– Тут стоял Яникулум, построенный Янусом, и их Сатурния, город Сатурна.

Такой разговор привел их к дому бедного Эвандра, откуда они видели мычащий скот, бродящий по равнине там, где теперь стоит гордый и величественный Форум. Они вошли, и для Энея была разложена постель, хорошо набитая листьями и покрытая шкурой ливийского медведя.

На следующее утро старый Эвандр встал, разбуженный восходом и резким пением птиц под карнизом своего приземистого дома. Одетый в тунику, со шкурой леопарда, наброшенной на плечи, в сандалиях на ногах и с мечом на поясе он пошел искать своего гостя. Два здоровенных пса-мастифа следовали за ним – вся его свита и охрана. Он нашел героя в компании с его верным Ахатом, и, когда Паллант вскоре присоединился к ним, старый царь сказал следующее:

– Славный троянец, мало мы можем сделать в таком великом деле. Наше государство слабое, ограниченно с одной стороны рекой, а с другой – рутулами. Но я предлагаю тебе объединиться с народом многочисленным и богатым, к которым судьба принесла тебя в подходящее время. Этрускам принадлежит земля за рекой. Их царем был Мезенций, чудовищно жестокий, который изобрел неслыханные пытки, чтобы удовлетворить свою месть. Он привязывал мертвого к живому, рука к руке, лицо к лицу, и оставлял несчастную жертву умирать в жутких объятиях. В конце концов, люди выгнали его вон вместе со всей его семьей. Они сожгли его дворец и убили его друзей. Он бежал и укрылся у Турна, который защитил его оружием. Этруски потребовали, чтобы он был предан заслуженному наказанию и прежде попытались бы осуществить свое требование; но их жрецы сдержали их, сказав им, что воля богов такова, что не уроженец их земли приведет их к победе, и что тот, кто предназначен им судьбой в вожди, должен прийти из-за моря. Они предлагали корону мне, но я слишком стар, чтобы вершить такие великие дела, а мой сын рожден здесь, что препятствует его выбору. Ты подходишь и по рождению, и по времени жизни, и по военной славе, указанной богами, и, как только появишься, сразу тебя будут приветствовать как своего вождя. С тобой я отпущу своего сына Палланта, мою единственную надежду и утешение. У тебя он научится военному искусству и будет стараться превзойти твои великие подвиги.

Затем царь приказал снарядить лошадей для троянских вождей, и Эней в сопровождении избранного отряда последователей и Палланта сели верхом и поехали в этрусский город, а остальные люди были посланы назад на кораблях.

Эней и его отряд благополучно прибыли в лагерь этрусков и были приняты с распростертыми объятьями Тархоном и его соотечественниками.

Тем временем Турн собрал свои отряды и сделал все необходимые приготовления к войне. Юнона послала Ириду с сообщением, подстрекающим его воспользоваться отсутствием Энея и напасть на троянский лагерь. Соответственно, такая попытка была сделана, но троянцы были настороже, и, имея строгий приказ Энея не воевать в его отсутствии, сопротивлялись всем попыткам рутулов выманить их в поле. Пришла ночь, армия Турна, воодушевленная своим воображаемым превосходством, пировала и развлекалась, и, в конце концов, они улеглись на поле и спокойно уснули.

В лагере троянцев дела обстояли совсем по-другому. Здесь царила бдительность, и беспокойство, и нетерпеливое ожидание Энея.

Нис стоял в карауле при входе в лагерь, и с ним был Эвриал, юноша, выделявшийся из всех воинов своей грацией и прекрасными качествами. Эти двое были друзьями и братьями по оружию. Нис сказал своему другу: «Ты понимаешь, как враг самонадеян и беззаботен? Их огни редкие и тусклые, а люди, кажется, расслаблены вином и сном. Ты знаешь, как сильно наши вожди желают послать к Энею и получить от него сведения. Сейчас я очень настроен пройти через лагерь врагов и отправиться на поиски нашего вождя. Если мне это удастся, слава будет достаточной для меня наградой, а если они посчитают, что такая услуга достойна чего-то большего, пусть заплатят это тебе».

Эвриал, весь сгорая от любовью к риску, ответил: «Неужели ты, Нис, откажешься разделить свое дело со мной? Разве я дам тебе быть в такой опасности одному? Не так воспитывал меня мой прекрасный отец, и не к этому я себя готовил, когда пришел под знамя Энея, и решил, что моя жизнь стоит меньше в сравнении с честью». Нис ответил: «Я в этом не сомневаюсь, друг мой, но ты знаешь, что исход такой затеи не определен, и, что бы со мной не случилось, я хочу, чтобы ты был в безопасности. Ты моложе меня, у тебя вся жизнь впереди. Я не могу стать причиной такого горя для твоей матери, которая предпочла быть здесь в лагере с тобой, чем остаться и жить с другими матронами в городе Ацеста». Эвриал ответил: «Не говори больше ничего. Напрасно ты ищешь аргументы, чтобы разубедить меня. Я тверд в своем решении идти с тобой. Давай не будем терять время». Они позвали охрану и, передав им караул, искали палатку генералов. Они нашли главных офицеров на совещании обдумывающими, как можно послать известие Энею об их ситуации. Предложение двух друзей было радостно принято, их засыпали похвалами и пообещали самое щедрое вознаграждение в случае успеха. Юл особенно обратился к Эвриалу, заверяя в своей прочной дружбе. Эвриал ответил: «У меня есть только одна просьба. Моя старая мать находится со мной в лагере. Ради меня она покинула землю Трои и не осталась с другими матронами в городе Альцеста. Сейчас я уходу, не попрощавшись с ней. Я не могу вынести ее слез и ставить ни во что ее мольбы. Но ты, умоляю тебя, утешь ее в горе. Обещай мне это, и я смелее встречу любые опасности, которые нам могут представиться». Юл и другие вожди были тронуты до слез и обещали обязательно исполнить его просьбу. «Твоя мать будет моей, – сказал Юл, – и все, что мы обещали тебе, будет отдано ей, если ты не вернешься».

Два друга покинули лагерь и вторглись в самый тыл врага. Они не встретили часовых, ни постов, но всюду спящих солдат, лежащих на траве и среди тележек. Законы войны тех времен не запрещали храброму человеку убивать спящего врага, и два троянца, проходя через лагерь, убили столько врагов, сколько могли, не подняв тревоги. В одной палатке Эвриал заполучил сверкающий шлем с золотом и драгоценными камнями. Они прошли через ряды врагов, не будучи обнаруженными, но вот внезапно появилась группа, направляющаяся на них, которая под предводительством Волсценса, их вождя, двигалась к лагерю. Сверкающий шлем Эвриала привлек их внимание, и Волсценс поприветствовал пару и спросил, кто они и откуда. Они не ответили, но нырнули в лес. Конники рассеялись во всех направлениях, чтобы пресечь их бегство. Нис отделался от преследования и был вне опасности, но, потеряв Эвриала, вернулся, чтобы найти его. Он снова вошел в лес и скоро пришел на звуки голосов. Глядя из чащи, он увидел, что весь отряд окружил Эвриала с крикливыми вопросами. Что он мог поделать? Как освободить юношу, или лучше было бы умереть с ним.

Подняв глаза к луне, которая сейчас ярко сияла, он сказал: «Богиня, помоги мне!» и бросил свое копье в одного из вождей отряда, опрокинул его на спину и уложил на равнину смертельным ударом. Волсценса, глава, не зная, откуда вылетело копье, занес меч над Эвриалом.

«Ты будешь наказан за двоих», – сказал он и направил меч к его груди, и тогда Нис, который из укрытия видел гибель своего друга, выскочил, воскликнув: «Это я, это я; поверните свои мечи против меня, рутулы, я это сделал; он только следовал за мной как друг».

Пока Нис говорил, меч опустился и пронзил прекрасную грудь Эвриала.

Его голова упала на плечо, как цветок, скошенный плугом. Нис бросился на Волсценса и вонзил свой меч в его тело, но и сам был в тот же миг пал под бесчисленными ударами.

Эней со своими этрусскими союзниками прибыл на место действия во время, чтобы спасти свой осажденный лагерь; и теперь две армии, приблизительно равные по силе, начали настоящую войну. У нас нет здесь для всех подробностей, и мы просто опишем судьбу основных персонажей, которых представили нашим читателям. Тиран Мезенций, обнаружив что ему приходится воевать изгнавшими егоподданными, свирепствовал, как дикий зверь. Он убивал всех, кто осмеливался противостоять ему, и положил многих в бою, где бы ни появлялся. Наконец, он столкнулся с Энеем, и армии остановились неподвижно, наблюдая исход схватки. Мезенций бросил свое копье, которое ударилось об щит Энея, соскользнуло и поразило Анхора. Анхор был греком по рождению, который покинул Аргос, свой родной город, и последовал с Эвандром в Италию.

Поэт говорит о нем с пафосом, но достаточно просто, что сделало слова крылатыми:

Затем Эней в ответ бросил свой меч. Он пронзил щит Мезенция и ранил его в бедро. Лаус, его сын, не мог этого вынести, бросился вперед и вклинился в бой сам, в то время как последователи столпились вокруг Мезенция и унесли его. Эней держал свой меч над Лаусом и медлил с ударом, но разъяренный юноша нападал, и он был вынужден нанести роковой удар. Лаус упал, и Эней склонился над ним с жалостью.

– Несчастный юноша, – сказал он, – что я могу сделать для тебя, достойного твоей славы? Держи свое оружие, в котором ты славен, и не бойся, что твое тело будет оставлено твоими друзьями и не удостоится положенных погребальных почестей.

Сказав так, он позвал робких последователей и передал тело в их руки.

Тем временем Мезенция принесли на берег реки и промывали его рану. Скоро новости о смерти Лауса дошли до него, и ярость и отчаяние придали ему силы. Он взобрался на коня и устремился в самую сечу, ища Энея. Оседлав его, он помчался к Энею и стал кружить вокруг него, бросая копья одно за другим, тогда как Эней стоял, загораживаясь своим щитом и всячески изворачиваясь, чтобы отразить их. Наконец, после того, как Мезенций сделал три круга, Эней бросил свое копье прямо в голову его лошади. Оно вонзилось прямо в висок, конь упал, и крик обеих армий прорвал небеса. Мезенций не просил милости, но только, чтобы его тело было сохранено от подлецов, и чтобы его похоронили в одной могиле с сыном. Роковой удар он принял с готовностью, и излил свою жизнь вместе с кровью.

Когда такие события происходили на одной части поля, на другой Турн столкнулся с юным Паллантом. Исход битвы между воинами, столь не равными, не вызывал сомнений. Паллант держал себя храбро, но пал от копья Турна. Победитель почти сдался, когда увидел храброго юношу, лежащего мертвым у своих ног, и воздержался от привилегии победителя забрать его доспехи. Он взял только пояс, украшенный золотыми запонками и резьбой, и надел его сам. Остальное он отдал друзьям убитого.

После битвы была передышка на несколько дней, чтобы позволить обеим армиям похоронить своих мертвецов. Эней вызвал Турна, чтобы решить спор поединком, но Турн избегал вызова. Произошла другая битва, в которой Камилла, девушка-воин, была самой заметной. Ее подвиги мужества превосходили подвиги храбрых воинов, и многие троянцы и этруски пали, пронзенные ее копьями и зарубленные ее боевым топором. Наконец, этруск по имени Арунс, который долго ее высматривал в поисках некоторого преимущества, увидел ее преследующей бегущего врага, чье великолепное оружие было заманчивой наградой. Увлеченная погоней, она не следила за опасностью, и копье Арунса поразило ее и причинило роковую рану. Она упала и испустила дух на руках своих спутниц.

Но Диана, которая видела ее судьбу, не позволила ее убийце остаться не отмщенным. Арунса, когда он крался прочь, радостный, но испуганный, поразила таинственная стрела, пущенная одной из нимф из свиты Дианы, и он умер постыдно и безвестно.

Наконец, имела место последняя битва между Энеем и Турном.

Турн избегал поединка так долго, как только мог, но, в конце концов, побужденный ложным успехом его армии и ропотом своих последователей, он ввязался в битву. Исход ее не вызывал сомнений. На стороне Энея были явное решение судьбы, помощь его богини-матери в любом случае и непроницаемые доспехи, сделанные Вулканом по ее просьбе для сына. С другой стороны, Турна покинули его божественные союзники, т. к. Юпитер строго запретил Юноне впредь помогать ему. Турн бросил свое копье, но оно отскочило, не причинив вреда, от щита Энея. Тогда троянец бросил свое, которое пронзило щит Турна и вонзилось ему в бедро. Затем сила духа оставила Турна и он просил милости; и Эней оставил бы ему жизнь, но тут его взгляд пал на пояс Палланта, который Турн снял с убитого юноши. Сразу же ярость ожила и, воскликнув: «Паллант сокрушает тебя этим ударом», Эней разрубил его мечом.

На этом поэма «Энеида» завершается, и нам осталось заключить, что Эней, восторжествовав над своим врагом, получил Лавинию в жены. Легенда добавляет, что он основал свой город и назвал его по ее имени Лавиниумом, Его сын Юл основал Альбу Лонга, которая стала местом рождения Ромула и Рема и колыбелью самого Рима.

Аллюзия к Камилле содержится в следующих знаменитых строчках Попа, в которых, иллюстрируя правило: «звук должен быть эхом к чувству», он говорит: