Всей культурой, которая есть во мне, я обязан своей маме.
Она всегда считала своей первейшей обязанностью наполнить меня до краев тем прекрасным, что происходило в доступном нам тогда мире культуры. Если в Филармонии играли Баха или Равеля; если приезжал театр Образцова и билетов просто не было в природе; если в каком-то клубе только один сеанс шла недоступная «Великолепная семерка» с Юлом Бриннером — благодаря маме я оказывался в правильном месте в правильное время. Все, чего было «не достать» из искусства, ее стараниями рано или поздно попадало мне в руки, пусть даже на одну ночь, — будь это «Мастер и Маргарита», «Один день Ивана Денисовича» или совершенно недоступные советскому школьнику библиотечные книги про Тарзана. Каких хлопот ей это стоило по тем временам — я даже не могу себе представить.
Даже на первый в моей жизни подпольный «рок-сейшн» вытащила меня именно она. Когда же у отца возникали сомнения — ту ли музыку я слушаю, мама бестрепетно отбивала мое право на прогрессивные звуки. Она считала, что я должен иметь свободу выбирать то, что мне по душе.
Глядя на нее, я научился не стесняться испытывать восторг при виде прекрасного — и это открыло для меня бесконечный мир. С плодами такого воспитания вам приходится иметь дело и по сей день. Ничего лучше со мной случиться не могло.
