Послесловие
Кстати, что есть Бог?

В этой книге я пользовался словом «бог» в двух смыслах. Во-первых, есть боги как персонажи истории человечества — боги дождя, боги войны, боги-творцы, многоцелевые боги (такие, как авраамический), и так далее. Эти боги существуют в головах людей и, по-видимому, больше нигде.

Но периодически я высказывал предположение, что, возможно, существует и другой, настоящий бог. Этот вопрос встал в связи с явным существованием нравственного порядка, то есть неуклонного, хоть и беспорядочного тысячелетнего расширения нравственного воображения, и того факта, что поддержание порядка в обществе зависит от дальнейшего расширения нравственного воображения, от стремления к нравственной истине. Я утверждал, что существование нравственного порядка позволяет предположить, что в каком-то смысле у человечества есть «высшее предназначение». И, вероятно, источник этого высшего предназначения и нравственного порядка, — то, что можно назвать «богом» хоть в каком-то смысле этого слова.

Предыдущее предложение едва ли может считаться пылким изъявлением религиозной веры; оно, в сущности, агностическое. Несмотря на это, я не рекомендую произносить его, скажем, на собрании Лиги плюща, если не хотите, чтобы на вас уставились так, словно вы вдруг «заговорили языками». В современных интеллектуальных кругах высказанные всерьез догадки о существовании Бога уважения не прибавляют.

В СОВРЕМЕННЫХ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫХ КРУГАХ ВЫСКАЗАННЫЕ ВСЕРЬЕЗ ДОГАДКИ О СУЩЕСТВОВАНИИ БОГА УВАЖЕНИЯ НЕ ПРИБАВЛЯЮТ

И действительно, в первое десятилетие XXI века разговоры о боге стали гораздо более грубым нарушением интеллектуального этикета, чем в конце XX века. После терактов 11 сентября 2001 года антирелигиозные взгляды занимали центральное место в массе влиятельных культурных продуктов (в книгах Сэма Харриса, Кристофера Хитченса, Дэниела Деннета и Ричарда Докинза, фильме Билла Мара, монологах Джулии Суини). Всего за несколько лет более или менее официальная позиция интеллектуалов по отношению к верующим изменилась: место вежливого молчания заняло открытое пренебрежение, если не высмеивание.

Так есть ли надежда у верующего, который хочет, чтобы его уважали, — или, выражаясь более реалистично, не считали недостойным уважения? Возможно. В конце концов, достойные люди высмеивают традиционного, антропоморфного бога: некое сверхсущество с разумом, поразительно похожим на наш, только гораздо мощнее (согласно принятым представлениям, этот бог всеведущ, всемогущ и, в качестве бонуса, бесконечно благ!) А это не единственный вид бога, существование которого возможно.

Разумеется, нельзя исключить вероятность того, что где-то над вселенной и за ее пределами находится сверхъестественный вариант человека. Философы всерьез обсуждают, может ли наша вселенная быть некой моделью, и в одной из версий такого сценария наш творец — программист, принадлежащий к высокоразвитой внеземной — точнее, вневселенской — цивилизации. (А если ситуации, в которые попадает человек, — создание хакера-подростка, это объясняло бы многое!) Но у нас нет причин полагать и такое, и кроме того, в теологии есть прецеденты применения слова «бог» в неантропоморфном значении. Например, христианский теолог XX века Пауль Тиллих называл Бога «основой существования».

Как указывали критики Тиллиха, «основа существования» звучит туманно, пожалуй даже слишком, чтобы считаться богом. Пожалуй, она напоминает «высшую реальность», к которой обращаются некоторые мистики, считающие себя атеистами. Какой толк в этом абстрактном «боге» традиционным верующим, представляющим сверхчеловечного, антропоморфного бога — «личного» бога, к которому можно обращаться, можно благодарить, любить и каяться? Каким образом их вера может быть оправдана существованием настолько абстрактного бога, что само слово «бог» с трудом применимо к нему? (Может, «божество»?)

У каждого свои оправдания. Но одно убедительное основание для оправданий появится, если выяснится, что личный бог, как его принято воспринимать, — это разумное приближение более абстрактного бога, учитывающее ограничения человеческого понимания.

Предположим, например, что в нашем абстрактном понимании Бог — это «источник нравственного порядка». (Не мне вести разговор о столь же абстрактной «основе существования» Тиллиха, а тем более защищать ее. Я привел ее только как пример теологической абстракции.) Могут ли размышления об этом источнике и отношение к нему как к личному богу быть приемлемым для человека способом постичь этот источник, даже если у существ, менее ограниченных в своем понимании, есть более приемлемые способы?

Понимаю, звучит сомнительно. Как натужный, даже отчаянный, интеллектуальный маневр, последняя попытка спасти донаучные представления о Боге от натиска современной науки. Но как ни странно, спор о том, что это исходит не от современной науки; физикам нередко свойственно то, что в некотором роде аналогично вере в личного бога.