Глава 9
ЗОЛОТЫХ ДЕЛ МАСТЕР ФРАНЦ ТАУЗЕНД

В 1927 году вдохновлявший Курта Пельке Пауль Кётнер написал роман «Пандемониум». Одна из его частей называлась «Алхимик». Позволим себе привести небольшой отрывок оттуда. «Тогда он направился к заколдованному замку. Теперь он знал, где находился тайный вход в подземные лаборатории. Старый ученый-алхимик мог попадать в них прямо из учебных аудиторий… Его почти тянул к себе находившийся на высоте человеческого роста иероглиф. Он испытывал почти физическое воздействие от этого символа, изображенного на задней стене. Это была точка, находившаяся в центре трех вставленных друг в друга дисков, изготовленных из золотых пластин в палец толщиной. На ощупь она напоминала каучук. Наверное, некогда это было золотой амальгамой. Однако от этой точки исходило мощнейшее излучение. Оно было настолько сильным, что почувствовать его можно было даже при легком касании. Стоило тронуть ее, как по всему телу проносился ослепляющий поток жизненных сил. Кровь буквально бурлила от этого, а каждая вещь, на которую падал взгляд, обретала новый смысл… Раздался шум, шипение и позвякивание. Откуда-то издали донеслись негромкие звуки хоралов и гимнов. Стена распахнулась по всей своей ширине. Он смог пройти в квадратную комнату, стены, пол и потолок которой казались сложенными исключительно из золотых кубиков и шаров. В центре ее находился гигантский слиток золота. На нем возвышалась массивная чаша из золотой амальгамы. Съехавшая на бок стеклянная крышка позволяла увидеть, что чаша была наполнена красным порошком. Красная тинктура! Она позволяет менять планетарное соответствие металлов. Она может менять их атомарный вес. Она сокращает в них проотоатом „Он“ в ключе 1:11! После этого он проверил пол, стены и потолок. Они были из чистейшего золота! И это золото мерещилось живым. От него исходило пьянящее дыхание. Казалось, что здесь, в этой комнате, были сконцентрированы все силы. И тут он вспомнил о своих фантастических видениях. Когда в свои земные 33 года он устремился к изучению этих сил, то он прошел посвящение. Учитель погрузил его в транс, во время которого он увидел райские девственные леса и другие образы. Там до сих пор жил небольшой народ, происходивший от атлантов. Эти люди возводили напоминающие пирамиды храмы и жили в больших кубических домах. Свои жилища, не имевшие окон, они возводили из отполированного гранита и порфира. Скрываясь от инков, они взяли с собой самые великие святыни. Одной из них был большой золотой диск, разделенный на 360°. На нем иероглифами были записаны все земные и небесные события. Как и тысячелетиями ранее, эти люди сейчас при помощи телеэнергии поддерживали постоянную связь с шаманами и Лхасой… Когда ему стали понятны эти вещи, то стены и потолок, сложенные из золотых кубиков, напоминавших солнечные зайчики, стали растворяться. Жар становился просто невыносимым. Он чувствовал, как по его венам текло aurum potabile, а в сердце расцветала мистическая роза. Теперь он мог постичь суть темных и светлых арканов. Стены окончательно растворились, а солнечные зайчики превратились в амфитеатр огромного собора… Когда он переступил порог мистического царства, то вновь оказался в лабиринте, напоминавшем подземелья старого алхимика. Но теперь он поднимался к истинному светилу, о таинственной силе которого на Земле он мог только читать в книгах».

Считается, что у «молодого алхимика», описанного в романе, имелось несколько прототипов. В послевоенной Германии тема алхимии была очень популярной. Отчасти это было связано с тем, что после поражения в Первой мировой войне немцам были назначены грабительские выплаты, закрепленные Версальским мирным договором. Так, например, в июне 1920 года страны Антанты требовали от Германии 269 миллиардов золотых марок. В 1921 году было решено, что выплаты будут происходить на протяжении 42 лет. Когда германское правительство отказалось выплачивать такие титанические суммы, французские и бельгийские войска оккупировали Рур и окрестности Дюссельдорфа. В мае 1921 года Англия пошла на «уступки», согласившись на сумму 132 миллиарда золотых марок. Нобелевский лауреат, химик Фриц Хабер высчитал, что эти денежные средства должны были соответствовать 50 тоннам чистого золота. То есть один грамм золота высшей пробы приблизительно соответствовал сумме в три марки. Если превратить эти объемы в зрительный образ, то читатель должен представить себе титанический куб из золота, каждая грань из которого имела в длину 132 метра. То есть это был «золотой небоскреб». Конечно же, это были нереальные требования, что порождало в немецком обществе спрос на алхимию.

Впервые эти общественные настроения наглядно проявились, когда в 1922 году был опубликован роман Рейнхольда Эйхакера «Борьба за золото». Героем романа был инженер и лауреат Нобелевской премии Вальтер Верндт. Согласно сюжету, он пообещал германскому правительству изготовить необходимое количество золота, чтобы тем самым облегчить судьбу Германии. В одной из глав он заявлял: «Золото может победить только золото. Проклятие этого металла падет на наших недругов. Сегодня от нас они требуют миллиарды, которые рассчитали в золоте. Однако если выплатить эти миллиарды, то Германия будет свободной. И я предлагаю это золото немецкому правительству… Мы сможем смыть свой позор. Мы вновь сможем сделать Германию духовным предводителем всего мира». В данном случае в образе Вальтера Верндта проявились черты реально существовавшего человека — исследователя-химика Фрица Хабера. Он как-то произнес: «Золото является малоприменимым материалом. Оно идет лишь на украшения да золотые зубные коронки. Но это не мешает мерить им все товары и услуги». На протяжении многих веков алхимики пытались получить золото. Большинство из них это делало не для наживы, хотя эта версия является самой популярной, но для того, чтобы постигнуть тайны мироздания. Алхимия как бы являлась переходным мостиком между микрокосмом и макрокосмом. Алхимическая мистика по своей структуре и основным идеям во многом повторяла гностические доктрины. По крайне мере и гностики, и алхимики полагали, что «освободившаяся от физического тела душа должна была вновь вернуться к Богу». Однако если гностики занимались познанием человека, который должен был очистить душу от всего физического, то алхимики занимались постижением субстанций. В этом процессе они намеревались «очистить субстанции от нечистых элементов».

Расовый гностицизм, которым были пропитаны ариософские доктрины, отчасти был воспринят тем, что принято называть «эсэсовской эрзац-религией». В любом случае Генрих Гиммлер всегда проявлял повышенный интерес ко всему, что касалось алхимии. Личный астролог рейхсфюрера СС Вильгельм Вульф вспоминал, что как-то Гиммлер сказал: «Алхимик Таузенд будет находиться в концентрационном лагере, пока все-таки не получит золото». Собственно, это был не единственный случай, когда Гиммлер контачил с алхимиками: например, он встречался с выдающимся французским мистиком Гастоном де Менгелем, который в свою бытность приложил немало усилий, чтобы развить теоретическую основу алхимии. Еще в 1913 году де Менгель читал в Лондонском алхимическом обществе доклад, посвященный проблеме трансмутации, то есть процессу превращения простых металлов в благородные. Впрочем, обо всем по порядку.

Франц Сераф Таузенд появился на свет 5 июля 1884 года в Крумбахе, небольшом городе баварской Швабии. Его родителями были Атаназиус Таузенд и Мария Таузенд, в девичестве Бёллер. Дедушка Франца Таузенда был мастером, изготавливающим скрипичные музыкальные инструменты. Второе имя Франца Таузенда — Сераф (производная от Серафима — высшего вида ангелов) как бы сразу же задало мистическое направление жизни мальчика. Сочетание имен «Франц Сераф» невольно возвращает нас к сказаниям о стигматике и святом Франциске Ассизском, которому в 1224 году явился серафим. Впрочем, в отличие от известного святого Франц Таузенд стал проявлять интерес к мистике не с раннего детства. Он вел жизнь обычного ребенка. Его отец работал жестянщиком. Однако уже в то время Атаназиус Таузенд слыл среди местных крестьян «чудесным целителем». Он мог избавлять от недугов как людей, так и скот. Сведения об этой деятельности достигли органов власти. Отца Франца Таузенда обвинили в шарлатанстве, после чего семья была вынуждена покинуть Аубинг. Еще ребенком Франц Таузенд тянулся к знаниям и проявлял многие таланты. Со временем было решено направить мальчика в специальную педагогическую школу, где он должен был готовиться к тому, чтобы стать учителем народной школы. Однако эта затея закончилась провалом. После этого его направили в училище для унтер-офицеров, но и там Франц Таузенд не смог свыкнуться с условиями жизни, после чего он покинул это учебное заведение. К этому времени его семья смогла вернуться обратно в Аубинг. Туда же перебрался и юноша, который стал осваивать профессию своего отца, став подмастерьем жестянщика. Его жизнь некоторое время текла вполне размеренно. В семье Франц Таузенд был не единственным сыном. Средний из сыновей был вынужден скрыться в Америке — его обвиняли в мошенничестве. К слову сказать, он перебрался на другой континент со всеми присвоенными деньгами. Младший из сыновей рано женился. Однако он умер от неизвестной болезни. При этом произошла в высшей мере странная история. Находясь на смертном одре, младший из братьев составил новое завещание, согласно которому передавал все свое имущество не жене, но Францу Таузенду. Не исключено, что это было сделано потому, что Франц Таузенд почти всегда поддерживал деньгами своих братьев. Впрочем, позже немецкая пресса предпочитала писать о «бесчувственном мошеннике, который лишил причитающегося наследства вдову».

Так или иначе, но со временем Франц Таузенд перебрался в Гамбург. В «портовой столице» Германии он начал обучаться аптекарскому делу — он мечтал стать фармацевтом. Именно тогда Франц Таузенд стал знакомиться с мистической и оккультной литературой. После того как ему пришлось некоторое время отслужить в 4-м полку (Метц), он трудился специалистом по найму, что не приносило много денег, да заработки были во многом случайными. Франц Таузенд постоянно курсировал между Гамбургом, Мюнхеном и Аугсбургом. Некоторое время он трудился контролером на небольшом химическом предприятии. Это обстоятельство «разрешило» ему писать на визитных карточках «д-р Франц Таузенд, химик». Конечно же, это был обман — Таузенд не имел университетского образования в области химии. Накануне Первой мировой войны он женился. Его избранницей стала простая официантка. На фронт в 1914 году Франц Таузенд пошел в звании сержанта. После демобилизации в 1918 году он работал заместителем начальника в военном управлении строительства Мюнхена. Это позволило ему сколотить небольшой капитал. Кроме этого ему удалось пристроить свою супругу в Баварское военное министерство. Об этом периоде жизни Франца Таузенда сохранилось лишь несколько упоминаний. В 1929 году газета «Мюнхенская почта» писала: «В послевоенное время, когда свирепствовала инфляция и повсюду царил дефицит продуктов, он основал „Союз семейных друзей“. Эта организация ставила перед собой цель приобретать для своих членов продукты питания, минуя посредников. Таузенд создал подобие кассы взаимопомощи. Федеральное казначейство выделило для нее достаточное количество средств. Но люди не увидели ни денег, ни грамма масла. Впрочем, это был лишь один из тысячи случаев, с которыми сталкивались по всей стране». Не исключено, что проект Таузенда потерпел неудачу из-за галопирующей инфляции, которая обесценивала деньги буквально на глазах. С другой стороны, это не помешало ему приобрести в окрестностях Регенсбурга особняк, который по своему внешнему виду напоминал небольшой замок. Однако дела у семьи Таузендов не заладились, а потому особняк пришлось очень скоро продать. В 1920 году Франц Таузенд вновь вернулся в Мюнхен. Там он приобрел дом в престижном пригороде Оберменцинг, который перестроил под лабораторию. Здесь Таузенд планировал создать собственное аптекарское предприятие.

Однако деньги для Таузенда требовались очень срочно — у него родилась дочь. Поскольку аптекарский проект не начал работу вовремя, то ему приходилось искать новые средства для существования. В данном случае он решил использовать созданное им в 1913 году в Людвигсхафене «Учреждение научной экспертизы скрипок». Предполагалось, что обладатели музыкальных инструментов должны были приносить сюда свои скрипки на экспертизу. Францу Таузенду уже рисовались картины, когда в будущем любой обладатель скрипки, не прошедшей «специальной экспертизы», считался бы всего лишь владельцем «сомнительного объекта». В перспективах значился перенос «Учреждения научной экспертизы» в Мюнхен. При нем должны были возникнуть специальная школа, в которой должны были обучать изготовлению музыкальных инструментов, и община творческих людей. Не лишенный тщеславия Франц Таузенд мечтал о том, что в определенный момент «подарит» свой проект баварской столице, после чего прослывет меценатом и покровителем искусства. Однако на начальном этапе для осуществления этих планов требовались деньги, а в них ему отказывали все реально действовавшие меценаты. Тогда Франц Таузенд решил несколько изменить направление своей деятельности. Он стал разрабатывать «тайную процедуру», которая позволила бы звучать любой скрипке как творению Антонио Страдивари. Впрочем, даже в этом начинании он не был оригинальным. В начале века эта идея вынашивалась берлинской фирмой «Новая Гремона». К слову сказать, за свои разработки эта фирма в 1911 году получила золотую медаль на всемирной выставке в Турине. По большому счету вся «тайная процедура» состояла в том, чтобы покрыть скрипку старым лаком, после чего музыкальный инструмент приобретал более изысканное звучание. О том, что Таузенд пребывал во власти своих иллюзий, говорит хотя бы тот факт, что он еще накануне Первой мировой войны стал наводить справки, как он мог получить Нобелевскую премию. Но мечтам не было суждено сбыться — покупателем «нового Страдивари» у Таузенда стал лишь один голландский подданный.

Между тем Таузенд решил попытать счастья на новом поприще. В 1922 году он опубликовал брошюру «180 элементов, их атомарный вес и приведение их в гармоничную периодическую систему». Как уже следовало из названия, Франц Таузенд предлагал миру собственную периодическую систему химических элементов. В основу ее была положена идея о сопоставимости системы элементов и нот. Весьма самоуверенно он писал в указанной брошюре: «Как известно, алхимики были в состоянии превращать ртуть или свинец в золото. Если в прошлом научные авторитеты верили в это, то сейчас это является всего лишь предположением. Сегодня от неуки старого времени осталась лишь „вера“. Наоборот, прошлая вера сейчас трансформировалась в науку! Я рекомендую обратить внимание на вторую таблицу, а именно группу V. Здесь мы можем найти Аи (золото) — Hg (ртуть) — РЬ (свинец). Это указывает на возможность того, что алхимики обладали знанием, в которое сегодня мы можем только верить. В моем следующем произведении — „Трансмутация элементов“ — будут приведены доказательства, что эта вера является истинной». Впрочем, свою вторую книгу Франц Таузенд так никогда и не написал. В 1929 году критики Таузенда иронично характеризовали его проект «чудом каббалистических тайных искусств». Но по большому счету сам Таузенд никогда не скрывал, что предложенные публике построения и системы были плодом его бурного воображения. Например, в брошюре 1922 года он обращался ко всем, кто хотел постичь смысл его системы: «В настоящее время основой химии являются не опыты и эксперименты, но знание и мастерство.

Правильнее было бы даже говорить об алхимии. Сейчас как никогда мы приблизились к целям алхимиков».

Чтобы придать своему проекту значимости, Франц Таузенд стал распространять слухи, что «некое иностранное государство уже проявило интерес к данному проекту». В «подтверждение» этого он направился в Голландию. На самом же деле он намеревался всего лишь провести переговоры с голландцем, который в свое время купил скрипку «со звучанием Страдивари». На этот раз Франц Таузенд хотел предложить ему стать финансистом «алхимического проекта». Как и стоило предполагать, обратно в Германию он вернулся унылым и подавленным. После этого в одной из мюнхенских газет появилось объявление следующего содержания: «Долевое участие в акционерном капитале! Предпочтение отдается крупным предприятиям химической отрасли. Участие строго от 100 тысяч марок». Франц Таузенд тут же заинтересовался этим объявлением. Когда он прочитал указанную газету, то уже хотел потратить десятки тысяч марок на химическое производство «продукта 143». Предполагалось, что из глины можно будет добывать железо, оксид алюминия и олово. Как ни странно, но нашелся человек, который решился инвестировать средства в данный проект. Им был 21-летний Рудольф Ринхардг. Это бы весьма сомнительный субъект. По нынешним временам его можно было бы назвать жиголо. Юноша крутил роман с вдовой крупного прусского землевладельца, которая в итоге доверила ему вести все финансовые и хозяйственные дела. Так на свет появилось предприятие «Таузенд-Ринхардт». Впрочем, почуяв неладное, фрау Шильбах решила несколько изменить условия сотрудничества. Она выдала Таузенду наличный займ в размере 90 тысяч марок, с условием выплаты 24 % годовых. Кроме этого она должна была получать 50 % процентов прибыли от участия в предприятия.

Появившиеся деньги вскружили голову Францу Таузенду. В итоге он решил отказаться от производства «продукта 143», а сосредоточиться на изготовлении «продукта 164», то есть золота. Так Таузенд превратился в практикующего алхимика. Поскольку рост инфляции в Германии почти не сбавлял темп, то дом в Оберменцинге пришлось продать, лабораторию перенести в здание, где некогда проживал покойный брат Франца Таузенда. Впервые о производстве золота со своими кредиторами Таузенд заговорил в 1924 году. Поводом для этого стали неудачные попытки добыть «продукт 143». К тому времени список людей, которые финансировали «алхимический проект», расширился. В нем появился директор горнодобывающего предприятия Ланггребер, который кроме всего прочего являлся соседом Таузенда. Чтобы придать своим изысканиям весомости, новоиспеченный «алхимик» обратился в химическую лабораторию Вюрцбурга, а также заручился рекомендательным письмом некоего университетского профессора, в котором якобы подтверждались исключительные способности Таузенда. В начале 30-х годов Рудольф Ринхардт свидетельствовал: «Например, в апреле 1924 года я попросил профессора Лаутеншлагера проверить, насколько состоятельными были идеи господина Таузенда. В то время профессор Лаутеншлагер играл ключевую роль на предприятии „ИГ-Фарбен“. Этот господин решил удовлетворить мою просьбу и прибыл в Мюнхен… После наблюдения за процессом профессор Лаутеншлагер пришел к выводу, что столкнулся с каким-то новым явлением. Он заявил о том, что наблюдал за появлением оксида ранее ему неизвестного типа. Кроме этого он подчеркнул, что если бы имел в распоряжении больше времени, то непременно продолжил бы свои наблюдения». Надо отметить, что Лаутеншлагер с 1938 года стал входить в правление «ИГ-Фарбен». После окончания Второй мировой войны его обвиняли в проведении опытах на людях, в том числе в концентрационных лагерях, однако он был оправдан.

Тем временем по Мюнхену поползли слухи о том, что Францу Таузенду все-таки удалось произвести искусственным способом золото. Поскольку Мюнхен в то время являлся своего рода форпостом для правых и националистических организаций, то не стоило удивляться тому, что слухи приобрели отчетливо выраженный политический оттенок. Один из очевидцев позже вспоминал: «Казалось, что пришло время спасения Германии. Многие думали, что вскоре будет произведено золото, которое освободит страну от оков ссудного капитала. Это золото могло помочь создать сильный, национально ориентированный банк. Это банк должен был бы помогать всем национальным и фёлькише организациям». Теперь становится понятно, почему проект Таузенда привлек к себе внимание правых организаций. «Алхимик» заводит связи в националистическом лагере. Националисты, оказывая ему поддержку, надеялись, что тот в скором времени начнет поддерживать праворадикальные организации полученным золотом. Окрыленный своим «успехом» Франц Таузенд решил даже связаться с фельдмаршалом Гинденбургом, который только-только стал рейхспрезидентом Германии. Но в аудиенции Таузенду было отказано, а потому ему пришлось довольствоваться знакомством с генералом Людендорфом, одним из влиятельнейших национал-социалистов второй половины 20-х годов. При первой встрече Людендорф выражал оправданные сомнения в реальности «алхимического проекга». После этого Таузенд показал немолодому генералу кусок золота. Как вспоминал очевидец: «Это было самое настоящее золото! 7 граммов золота, которые были произведены из полутора килограммов массы-сырца». Если в начале Таузенд видел себя покровителем искусств и меценатом, то теперь он стал примерять на себя корону «Спасителя Отечества». Теперь он уже не нуждался в поиске возможных финансистов — деньги полились к нему буквально рекой. Несмотря на то что Германия все еще не оправилась от кризиса 1923 года, он приобрел себе замок Пашбах, в котором было 43 комнаты. К замку прилегал великолепный парк. Однако даже на пике своей эйфории Таузенд не терял рассудительности. Так, например, приобретение замка было оформлено на его супругу. Судя по всему, уже в 1925 году он предвидел, что дело могло закончиться конфискацией имущества.

В попытках получить золото Франц Таузенд прибегал к нескольким способам. Первым из них был так называемый «ртутный процесс», который предлагал возможность двух решений проблемы, в том числе использование «красной тинктуры» («эликсир эликсиров»). Кроме этого он пробовал прибегнуть к «КОН-методу» (от гидроксида калия — «калиевого щелока» или «каустичного поташа»). Кроме этого, начиная с 1927 года Таузенд ежедневно воздействовал на свинец при помощи так называемых «зеленых кристаллов». Во время этих экспериментов в лаборатории витали зеленые пары цианистого калия, что было смертельно опасным для здоровья. По этой причине во время работы Францу Таузенду большую часть времени приходилось проводить в противогазе. Нередко он давал подобие представлений. Таузенд клал в тигель некоторые из ингредиентов, которые плавил. В это время десятки глаз устремлялись в тигель, в котором шипела и переливалась жидкая масса. Когда приходило время, Таузенд клал в тигель гидроксид калия. Если при этом использовалась ртуть, то не были исключены взрывы. Нередко содержимое тигля выбрасывало на потолок. Пораженные зрители устремляли свой взор вверх в надежде, что увидят снисхождение потоков золота. В подобных случаях Таузенд заявлял, что как только производство золота будет поставлено на поток, то термические процессы будут проводить под открытым небом, что должно будет предотвратить сильные взрывы. Таузенд снимал тигель с огня и подходил к окну, чтобы рассмотреть остывающую поверхность смеси металлов. Нередко возникал «эффект зеркала» — застывшая черная масса переливалась всеми цветами радуги. После этого наступала самая важная часть представления — Таузенд должен был разбить тигель, чтобы извлечь застывшую массу. Когда это происходило, то он обнаруживал в ней зернышко золота. Затем обнаруженный золотой шарик посылался на экспертизу во Франкфурт. Нередко экспертизы проводились в Берлине или Фрайберге. Во всех случаях приходивший ответ был одним-единственным: в тигле было обнаружено самое настоящее золото! Если эксперименты с «красной тинктурой», вопреки ожиданиям, не удавались, то Таузенд находил какую-нибудь отговорку. Позже его критики предполагали, что он либо подбрасывал зерна золота в тигель, пряча их между пальцами, либо выплевывал, когда склонялся над тиглем.

Одним из наблюдателей, присутствовавших на экспериментах, был инженер Фриц Дёринг. Именно он познакомил Таузенда с крупным промышленником Альфредом Маннесманом. Дёринг и раньше вел дела с ним. Однако Маннесман был настолько занятым, что не мог направиться в Мюнхен, чтобы встретиться с Таузендом и Людендорфом. По этой причине знакомство состоялось в Кёльне. Альфред Маннесман не был зарядным предпринимателем. Он был первым, кто стал применять новые методы вальцовки, которая была изобретена его братьями Рейнхардом и Максом. В 1887–1890 годах он был техническим руководителем и коммерческим директором вальцовочного предприятия «Трубы Маннесмана» в Комотау (Богемия). После этого он основал собственное предприятие в Берлине, продолжая при этом руководить заводом в Комотау. Принимая во внимание эти сведения, очень сложно заподозрить Альфреда Маннесмана в легковерности и наивности. Кроме этого не стоило забывать, что в проекте Таузенда решились участвовать многие видные мюнхенские промышленники. Не исключено, что Фриц Дёринг стал в какой-то момент подозревать Таузенда в мошенничестве.

Только этим можно объяснить то, что он на собственные деньги создал лабораторию в Штарнбергайне, где Таузенд находился под самым пристальным наблюдением. Более того, его не подпускали близко ни к тиглю, ни к плавильным печам. Как результат — в итоге опытов и экспериментов не было получено ни грамма золота. После этого Таузенд вернулся в собственную лабораторию. Когда Дёринг покинул лабораторию, то повторить эксперименты Таузенда было поручено одному из контролеров-химиков. В тот момент произошла в высшей мере странная история. Во время эксперимента химик заснул! В это время плавильная печь работала в автоматическом режиме. Когда в лабораторию вернулся Дёринг и разбудил спящего химика, то в тигле было обнаружено золото. Не было ясно, появилось ли оно там в результате эксперимента или кто-то все-таки незаметно пробрался в лабораторию и подкинул его туда. В любом случае Дёринг не верил в возможность получения золота алхимическим путем. Он стал настаивать на том, чтобы Таузенд проводил свои эксперименты под неусыпным контролем незаинтересованных лиц. Подобное поведение привело к тому, что Дёринга перестали пускать в лабораторию «алхимика». Более того, сам Таузенд решил оградить свои изыскания от взоров любопытной публики. Он перенес свою лабораторию в Гильхинг-Аргельсрид, удаленный пригород Мюнхена. Одна из газет в те дни писала: «Там можно наблюдать ряды колючей проволоки, которые тянутся по всей протяженности земельного участка. Место, где работает Таузенд, охраняется огромными волкодавами. Среди местных жителей он уже прослыл чернокнижником!»

Когда Франц Таузенд почувствовал вкус денег, то он решил не ограничиваться только лишь «алхимическим проектом». Так, например, в январе 1925 года он смог договориться о лицензировании изобретенного им кровоостанавливающего лекарства «Миллелектроль», которое якобы почти сразу залечивало любые раны. Также он пытался наладить производство морфия из поваренной соли, разрабатывал препараты против травяных вшей и ящура. Вдобавок он занялся конструированием «теплой банки». Этот предмет должен было состоять из сплава алюминия и натрия. Стоило в банку налить какую-нибудь жидкость, как та сразу же должна была нагреться за счет химической реакции.

Однако уже в 1925 году группа инвесторов, которые предоставили деньги Таузенду, предпочитали не ограничиваться получением простых обещаний. Они объединились в специальное общество, что якобы могло помочь соблюдению их интересов. В июле 1925 года приблизительно 20 человек создали негласную организацию, которая назвалась «Общество продукта». Общество не проходило официальной регистрации в органах юстиции, но это не мешало ему осуществлять свою деятельность. На учредительном собрании общества присутствовали: К. Шульце (Берлин), Альфред Маннесман (Кёльн), Фриц Дёринг (Штарнберг), д-р Букелей (Мюнхен), генерал Людендорф (Мюнхен), химик Куммер (Дрезден), Лебрехт Штреммель (Кёльн). Это своего рода тайное общество выделило Францу Таузенду восемь сотрудников. Все они как на подбор было боевыми офицерами, которые в большинстве своем после революции принимали участие в деятельности военизированных формирований. Кроме этого генерал Людендорф настоял на том, чтобы все присутствовавшие подписали своеобразный договор. Один из доверенных людей Людендорфа — Александр Хайсс — в 1931 году писал: «Впервые об участии Людендорфа в проекте Таузенда стало известно в июне 1925 года после подписания соглашения. Суть этого соглашения сводилась к следующему: все права на разработанные и открытые Таузендом в будущем процессы переходили к Людендорфу. Таузенд обещал хранить это в тайне. Тем не менее главный договор между Людендорфом и Таузендом был подписан только 14 октября 1925 года. У него было следующее содержание: Людендорф обязался пускать полученную от открытий прибыль на патриотическое и национальное движение. Выбор способа предоставления денег оставался за Людендорфом. Он не был обязан никому представлять отчет о расходовании денежных средств. Таузенд получал 5 % экономического дохода от производства золота. В тот же самый день было основано „Общество 164“. Кредиторы должны были получать 12 % от дохода от производства золота, сотрудники общества 8 %. 75 % предполагалось направлять на патриотические цели. Чтобы сохранить в тайне все сделанные открытия каждый из членов общества на случай судебных тяжб гарантировал, что будет отрицать всякую причастность к деятельности общества».

Если говорить о рядовых сотрудниках общества и сотрудниках, помогавших Таузенду, то их ежемесячное жалованье приблизительно соответствовало прожиточному минимуму. Все долевые участники, состоявшие в «Обществе продукта» (оно же «Общество 164») были ориентированы не столько на извлечение личной выгоды, сколько на достижение общественно-политических целей. Позже Франц Таузенд заявит: «Господа, которые предоставляли свои средства „Обществу 164“, не придавали никакого значения тому, чтобы когда-либо вернуть свои средства обратно». Для того чтобы облегчить работу Таузенду, «Общество 164» скупало небольшие предприятия и акционерные общества. При этом нередко возникали новые проекты. Так, например, основанное в Бремене «Северогерманское легированное заведение» предполагало заниматься выработкой олова. Во время экспериментов в качестве побочного продукта были получены некие кристаллы, которые были названы «продуктом 157». Несмотря на то что «Общество 164» по своей сути должно было быть тайным, сведения об его деятельности просочились в социал-демократическую прессу, которая сразу же стала высмеивать «алхимика» Людендорфа. В результате генерал решил покинуть ряды общества. Формальным поводом для этого являлась предстоящая операция на щитовидной железе. В любом случае этот шаг привел к тому, что «Общество 164» было распущено.

Однако это не значило, что Франц Таузенд прекратил свою деятельность или остался без средств к существованию. На Рождество 1927 года Таузенд приобрел особняк в Мюнхене. Это стало возможно после того, как его поддержала финансами семья Майнхольд. Кроме этого он смог купать саксонский замок, который в свою бытность принадлежал польскому путешественнику, специалисту по Востоку графу Лещи-Зумински. За это причудливое трехэтажное здание в неоготическом стиле, которое было украшено элементами индийско-исламской архитектуры, он заплатил 60 тысяч марок. В 1928 году Франц Таузенд стал искать выходы на фашистскую Италию. Он хотел, чтобы итальянские эксперты провели оценку его «открытий». Не надо быть пророком, чтобы предугадать — он намеревался продать «секрет изготовления золота» режиму Муссолини. Однако присланный эксперт остался недоволен результатом. В предложенных образцах он увидел всего лишь свинец, переплавленный с золотом. Между тем стали проявлять беспокойство инвесторы. И чем дольше на свет не появлялось искусственное золото, тем сильнее становилось их волнение. Наверное, алхимики всех времен и народов терпели неудачу, когда превращали небольшой эксперимент в масштабное предприятие. Причина этого предельно ясна. Если в приеме с тиглем можно было прибегнуть к мошенничеству и тем самым все-таки «произвести» на свет несколько граммов золота, то речи не могло быть о «производстве» в большом объеме. Максимум, что мог себе позволить Таузенд, — инсценировать появление слитка золота. Между тем коммерческие инвесторы становились нетерпеливыми и хотели знать, когда они могли получить сказочные прибыли от вложенных в «алхимический проект» денег. В данном случае не стоит путать членов распущенного «Общества 164», которые ориентировались исключительно на политические цели, и инвесторов, которых интересовала только лишь собственная выгода. В итоге состоялось собрание инвесторов и кредиторов. По большому счету оно было бессмысленным, так как Франц Таузенд так и не появился на нем. Вначале он направился в Голландию, откуда устремился в Вену, чтобы учредить так называемое «Общество химических исследований». Эта организация занималась торговлей украшений, которые по внешнему виду весьма напоминали настоящие ювелирные изделия. Когда Таузенд учреждал эту структуру, то обещал австрийским инвесторам 30 % прибыли. Если кредитор хотел выйти из проекта, то получал обратно свои деньги вместе с причитающимися 30 %. По сути своей это была финансовая пирамида. Люди несли свои деньги в надежде на скорую прибыль. Среди пострадавших от деятельности Таузенда значились директора двух венских банков, концерн Маннесмана, некоторые из предприятий, близкие к концерну Круппа. Между тем в самой Германии Таузенд был объявлен в розыск. Уровень вложений в его проекты достиг такого уровня, что некоторые из инвесторов были готовы обратиться в суд. Ему грозили длительные судебные иски, но ситуация разрешилась буквально в одночасье. Когда Франц Таузенд на своем новеньком «Фиате» пересек границу Германии и направился в Италию, то его тут же объявили розыск. Италия решила не укрывать «алхимика», и 4 июня 1929 года Таузенда экстрадировали в Германию. Все замки, виллы и дачи были сразу же конфискованы. Следствие, длившееся полтора года, в основном занималось фактами мошенничества. Позже Таузенд заявит: «В тюрьме я превратился в выставочный экспонат. Дня не проходило, чтобы 20 человек не пришли посмотреть на „алхимика Таузенда“. Особое предпочтение отдавалось американцам».

Почти сразу же после ареста Таузенд предложил, что мог бы заниматься производством золота в заключении. В октябре 1929 года его просьба была удовлетворена. Но прежде чем продолжить свои эксперименты на мюнхенском монетном дворе, он подвергся тщательному личному досмотру. Досмотр проводился в присутствии комиссара уголовной полиции Карла Вайсса. Местом для досмотра стал конференц-зал монетного двора. Таузенда заставили полностью раздеться. После этого были тщательно расчесаны волосы, проверены ушные раковины, полость рта, ноздри, ногти. Полицейские заглянули Таузенду даже под веки. Было установлено, что у него не было ни одного золотого предмета, ни одной золотой коронки и пломбы. Все это делалось для того, чтобы обеспечить предельную чистоту экспериментов и не дать возможности Таузенду прибегнуть к какому-нибудь приему. Каково же было удивление всех присутствовавших, когда Таузенду удалось получить в тигле несколько крупинок золота. Поскольку за экспериментами следила пресса, то директору монетного двора Йозефу Келю пришлось дать комментарии. Для газетчиков это стало настоящей сенсацией. Сообщалось, что исходным материалом был только лишь свинец. Любые попытки доказать, что Таузенд совершил очередной подлог, были безрезультатными, так как его арест был внезапным, а потому он едва ли мог заранее запастись золотыми вещами. Впрочем, все не могло изменить положение Таузенда. Его обвиняли отнюдь не в попытках произвести золото, а в том, что он не предоставлял своим кредиторам и инвесторам точные сведения. Несмотря на то что это нельзя было рассматривать как тяжкое преступление, адвокату Таузенду, всемирно известному графу Песталоцци, не удалось добиться освобождения из-под стражи до суда.