Часть 3
Финальный рывок

Для начала операции «Пробуждение весны» 6-я танковая армия была значительно пополнена. В ее состав были введены имперско-гренадерская дивизия «Магистры Тевтонского ордена» и дивизии 1 кавалерийского корпуса. Для того чтобы выйти на исходные позиции, данные соединения должны были быть перекинуты в места промежуточного сбора. Чтобы упростить восприятие данной информации, представим ее в виде таблицы:

В данном плане переброски 6-й танковой армии можно было сразу же увидеть несколько слабых мест. Во-первых, шоссе Кишбер — Мор — Секешфехервар должно было испытать неимоверно большую нагрузку. По нему должно было пройти очень большое количество танков и транспортов. Это касалось «сухопутной» части переброски как минимум четырех дивизий — «Гогенштауфен», «Магистров Тевтонского ордена», 3-й и 4-й кавалерийских дивизий. Передвижение затруднялось еще и тем обстоятельством, что все эти дивизии подчинялись еще недавно штабам разных армий. Кроме всего прочего, по данной трассе шла переброска войск армейской группы Балка. Все это накладывалось друг на друга и приводило к заторам на дороге. Труднее всего приходилось тяжелой артиллерии, которая не могла обойтись объездными путями и для транспортировки которой требовались либо тягачи, либо тяжелые грузовики. Обозначенное время наступления можно было соблюсти только в условиях точнейших просчетов транспортных потоков, но этим, как и прежде, почему-то никто не удосужился заняться. Вообще «логистика» в германской армии была поставлена из рук вон плохо. Передвижение осложнялось опять традиционной проблемой — скрываясь от советских штурмовиков и бомбардировщиков, колонны перемещались преимущественно по ночам.

Второй проблемой стало переподчинение части соединений. Так, например, в штабе армейской группы Балка только начали планировать переброску кавалерийского корпуса, как он был передан в подчинение командования 6-й танковой армии. Сами же танкисты не предполагали, что им придется заниматься еще и проблемами кавалерийских частей.

Тревожные сообщения, поступавшие из штабов танковых корпусов о заторах на дорогах, побудили командующего 6-й танковой армией Зеппа Дитриха послать штабного офицера для проведения детальной рекогносцировки на местности. Рано утром 1 марта данный офицер на полугусеничном бронетранспортере отбыл в командный пункт IV танкового корпуса СС. Когда он прибыл на место, то понял, что почти панические сообщения отнюдь не были преувеличением — обстановка была едва ли не катастрофическая. Повсюду виднелись увязшие в грязи и болотине грузовики. Многие из них были уже поломаны. Починить их на местности, да еще в такой грязи, не представлялось возможным. Отдельные солдаты пытались бороться со слякотью, подкладывая под шины связки прутьев и поленья, но все было напрасным. Ситуацию могли бы исправить тягачи, которые были в состоянии вытащить машины из грязи, но они были уже далеко, так как доставляли артиллерию. Не имея возможности сдвинуться с места, застрявшие транспортные колонны сначала были замечены советской авиаразведкой, а затем стали достоянием советских бомбардировщиков и штурмовиков. Об эффекте неожиданности говорить вообще не приходилось, так как было ясно, что немцы готовили крупную операцию где-то между озерами Веленце и Балатон. Кстати, территория между этими озерами во время весенних оттепелей была сущим кошмаром — от озера к озеру тянулись многокилометровые илистые болота, которые высыхали ближе к лету. Чем ближе к исходным позициям приближались части 6-й танковой армии СС, тем чаще они обнаруживали, что эти территории находились под водой, а потому не могли использоваться в качестве стратегического плацдарма для наступления. К слову сказать, на более возвышенной, «советской», стороне линии фронта все было не так уж страшно. Советское командование даже не было озабочено разлившимся Дунаем.

По возвращении в штаб 6-й танковой армии откомандированный офицер доложил, что находит поступавшие сведения вполне оправданными. Более того, он отметил, что выход на исходные позиции в установленные сроки вряд ли возможен, а потому говорить о начале наступления 5 марта не приходится. В лучшем случае оно может начаться только днем 6 марта. Без пехотного подкрепления танковое наступление на совершенно открытой местности сразу же исключалось. Артиллерия могла бы быть укрыта в отдельных селах и усадьбах, если ее вообще удастся своевременно доставить к линии фронта. То же самое касалось и кавалерии, и зенитной артиллерии. Именно в это время Зепп Дитрих вспоминал слова генерала Ваффен-СС Гилле, который, уже хорошо зная эти края, заранее предупреждал о «коварстве» ландшафта в Западной Венгрии. Единственной трассой, которая была более-менее проходима, было шоссе Веспрем — Варпалота — Секешфехервар. Но она шла едва ли не перпендикулярно тому курсу, по которому должны были следовать немецкие части. Единственное, что в той обстановке проходило без сбоев, так это доставка техники по железной дороге. Но в сложившейся обстановке это уже почти не играло никакой роли — начало наступления надо было откладывать.

Проклиная погоду, немецкое командование ожидало ее изменения. В резкое потепление и прекращение дождей почти никто не верил, а потому все ожидали сильных морозов, которые были в состоянии почти моментально сковать глинистую кашу, раскинувшуюся на многие километры. Но и в одном, и в другом случае требовалось время. Собственно, «стратегические» поправки «на погоду» были новинкой только для командования 6-й танковой армии. В армейской группе Балка уже давно привыкли к этому и теперь почти не ошибались в расчетах со временем. Непредвиденные оттепели в этих краях уже не в первый раз играли злую шутку с немцами. Первый раз это было в декабре 1944 года, когда во время операции «Поздний сбор винограда» тогдашний командующий группой армий «Юг», генерал-полковник Фриснер, отказался посылать танки в болотину. Вторым случаем стала описанная выше операция «Южный ветер». Но тогда оттепель еще не полностью вступила в свои права, а потому ситуация для немцев под Граном оказалась не столь безнадежной. А третьим случаем стала сорванная Главнокомандующим на юго-востоке операция «Лесной дьявол», когда вышедшая из берегов Драва не позволила начать наступление в задуманном направлении. В данной ситуации показательной была бездеятельность большинства командных инстанций, в особенности штаба группы Балка, любившего похвалиться тем, что «к нему прислушивался даже Гитлер».

Несмотря на опасность вызвать гнев Гитлера, Зепп Дитрих все-таки решился сообщить о сложившейся ситуации в Ставку фюрера и уведомить об этом Верховное командование сухопутных войск. Более того, он лично позвонил в Цоссен генерал-полковнику Гудериану, чтобы рассказать о своем затруднительном положении. Судя по всему, «наверху» данные сведения не посчитали утрированным преувеличением. Об этом говорит хотя бы тот факт, что уже на следующий день к Зеппу Дитриху был послан с самолетом офицер Генерального штаба. В расположение 6-й танковой армии он прилетел во второй половине дня 2 марта. Видя серьезность положения, он срочно связался с оперативным отделом Верховного командования, потребовав срочно предоставить дополнительный транспорт. У командования 6-й танковой армии появилась надежда, что, возможно, начало наступления отложат на день или два.

Но в то же самое время в командовании группы армий «Юг» и не думали предпринимать каких-либо экстренных мер. В дневной сводке всего лишь указывалось: «Состояние дорог в силу затянувшейся оттепели предельно ухудшилось. В особенности это касается позиций армейской группы Балка. Даже в условиях морозов дороги были труднопроходимыми для автомобилей и грузовиков». Ни одного слова о фактическом срыве сроков начала военной операции! В данной ситуации активность проявлял только Зепп Дитрих. Ни Грольман, ни Вёлер не пытались предпринять никаких мер, хоть сколько-нибудь напоминавших прошлые действия Фриснера.

До того момента пока Гитлером не было принято новое решение, все ориентировались на то, что наступление должно начаться 6 марта. А пока немецкие части получали довольно стандартные приказы: «Вперед, любыми силами! Календарные сроки наступления не должны срываться. Их надо соблюсти во что бы то ни стало». И завязнув по уши в грязи, немецкие части пытались двигаться вперед. От недавнего энтузиазма, вызванного успехом операции «Южный ветер», не осталось и следа. Полевые командиры только качали головами. Низший состав начинал едва ли не открыто выражать свое недовольство. Но у младших командиров была только одна отговорка: «Так приказал фюрер». В журнале боевых действий группы армий «Юг» в те дни было записано: «Передвижение по дорогам очень сильно страдает от ежечасно меняющейся погоды. То проливные дожди сменяются жаркой, почти весенней погодой. То наступает жара, и только что замерзшая земля вновь превращается в грязь и жижу». Для восстановления дорог, вытягивания грузовиков и прочей техники были привлечены не только венгерские солдаты, но и все местные жители. Инженерно-строительные батальоны оказались отозванными даже с передовой. Самые большие трудности ожидали 44-ю имперско-гренадерскую дивизию «Магистры Тевтонского ордена», которая за несколько дней так и не смогла существенно продвинуться на юг от Комарома. А в сообщениях штаба группы армий «Юг» значилась лишь сухая фраза: «Имеются сомнения, что данная дивизия сможет достичь исходных позиций к установленному сроку».

К организации движения были привлечены все силы полевой жандармерии, но и их не хватало. К тому же после боев в Арденнах и активных бомбардировок в распоряжении 6-й танковой армии была всего лишь жандармская рота. Обещанное пополнение находилось еще в пути.

Ко всем этим трудностям добавился Главнокомандующий на юго-востоке, который начал открыто сомневаться в необходимости осуществления запланированной операции. Для обсуждения этого вопроса он послал в штаб группы армий «Юг» подполковника Дойнзина, который, не стесняясь, заявил, что «наступление XCI (91-го) армейского корпуса из-за недостатка тяжелой артиллерии и сложности территории может не достигнуть желаемой цели».

В этих условиях весьма необычно выглядит поразительное спокойствие советского командования. На фронте все чаще и чаще стали появляться части новых союзников СССР — румын и болгар. В районе Грана, фактически затопленного разлившимся Дунаем, были замечены свежие советские кавалерийские эскадроны, что говорило о приближении армии Плиева к передовой.

Хлопоты немцам доставляла и позиция венгров. Именно в эти дни начала формироваться так называемая «Красная венгерская освободительная армия». Ежедневно из венгерских дивизий скрывалось в неизвестном направлении или переходило на советскую сторону по нескольку человек. Командование группы армий «Юг» распорядилось больше не посылать в разведку венгерские батальоны. Нередко отряды разведчиков просто-напросто не возвращались. В командовании венгерских дивизий утверждали, что они наверняка были схвачены «русскими». Но немцы не верили этому. Чтобы предотвратить массовое бегство, венгерские части вводились в состав немецких дивизий. При этом их позиции охранялись некоторым подобием немецких «заградительных отрядов». Любого попытавшегося скрыться расстреливали на месте. Кроме этого, немецкие офицеры стали нести личную ответственность за численность венгерских подразделений. Именно по этой причине в немецких частях к венграм стали относиться не как к союзникам, а как к обузе и лишней головной боли.

Чтобы справиться с хаосом на дорогах, в армейской группе Балка было решено ввести так называемые «дорожные суды». Это был карательный орган, который без суда и следствия расстреливал на месте «виновных» в возникновении пробок и заторов. В 6-й танковой армии отказались от подобной практики, так как она не дала бы никакого положительного эффекта, а только еще больше озлобила бы солдат. Собственно, и сам Балк не рассчитывал на положительный эффект от подобных «судов». Он лишь хотел произвести хорошее впечатление «наверху». По сути же подобные меры были выражением его собственной беспомощности.

Непонятно как, но к 5 марта части 6-й танковой армии все-таки смогли выйти на свои исходные позиции. В 2 часа ночи (с 4 на 5 марта) Зепп Дитрих расположил свой штаб в Кестхее (северо-западное побережье озера Балатон). В его распоряжении было несколько корпусов:

• II венгерский армейский корпус в составе 20-й пехотной и 9-й резервной дивизий занимал позиции от Кестхея до Балатоналмади (северное побережье Балатона). Командный пункт — в Балатонфюреде (приблизительно в 15 километрах южнее Веспрема).

• I кавалерийский корпус в составе 3-й и 4-й кавалерийских дивизий и подчиненной им частями 25-й венгерской пехотной дивизии занимал позиции от Балатоналмади до Эчи (юго-восточный берег Балатона). Командный пункт — в Папкеси (приблизительно в 14 километрах на восток от Веспрема).

• I танковый корпус СС в составе дивизий «Лейбштандарт» и «Гитлерюгенд» и подчиненной им частями 25-й венгерской пехотной дивизии занимал участок от Эчи до канала Шарвиз. Командный пункт — в Ласломире (в 2 километрах на север от Полгради).

• II танковый корпус СС в составе дивизий «Рейх», «Гогенштауфен», «Магистры Тевтонского ордена» и 23-й танковой дивизии занимал позиции от канала Шарвиз до Шерегейеша. Командный пункт — в Иноте (в 8 километрах на запад от Секешфехервара).

Далее на севере, на левом фланге, шли позиции армейской группы Балка. При этом непосредственными соседями 6-й танковой армии были IV танковый корпус СС и III танковый корпус, в который, кроме 1-й и 3-й танковых дивизий, вошла 356-я пехотная дивизия.

Прежде чем отправиться к себе на командный пункт, Зепп Дитрих еще раз оказался в штабе группы армий «Юг», где попросил генерала Вёлера перенести сроки наступления. Но об этой просьбе в журнале боевых действий группы армий не содержится ни строчки. Там лишь лаконично записано: «Командующий 6-й танковой армией оберстгруппенфюрер СС Дитрих посетил командующего группой армий „Юг“, чтобы обсудить детали наступления „Пробуждение весны“».

Как и следовало ожидать, Вёлер отказал Дитриху в просьбе. Он ссылался на приказ фюрера, на общее положение на фронтах, на советскую авиаразведку и т. д. В данной ситуации Дитрих был вынужден довольствоваться тем, что большая часть его войск вовремя прибыла на исходные позиции. За целый день он так и не смог изменить сложившейся ситуации и, собрав вечером офицеров, заявил им: «Завтра мы будем наступать! Если наши танки увязнут в грязи, то нам придется наступать пешком». В ночь с 5 на 6 марта 1945 года в немецких штабах не спали, там кипела бурная деятельность. Выход 6-й танковой армии на указанные в приказах позиции закончился только за два часа до начала наступления — в 2 часа ночи 6 марта 1945 года.