Глава вторая. Отто Ран и поиски Грааля.

Тематика книг, написанных Отто Раном, до сих пор привлекает внимание многочисленных читателей. В свое время они произвели эффект разорвавшейся бомбы. Только за факт написания книги «Крестовый поход против Грааля» Ран был приглашен служить в Личный штаб рейхсфюрера СС, где и прослужил вплоть до своего самоубийства в 1939 году. Его жизнь, а в особенности его околонаучные исследования, служба в СС и самоубийство до сих пор порождают множество самых невероятных слухов. Впрочем, во Франции он больше известен не как эсэсовец, а как автор книги «Окцитианское Возрождение». Кстати, его творчество во Франции куда более известно, нежели в самой Германии. В чем же причина такой популярности? Дело в том, что во время изучения знаменитой средневековой пьесы Вольфрама фон Эшенбаха «Парцифаль» он провел достаточно убедительные параллели между названиями населенных пунктов и именами собственными, упомянутыми в поэтической пьесе, и конкретными местами и персонажами французской истории. Сенсацией стало то, что Ран идентифицировал «Замок Грааля» из «Парцифаля» с воспетым Рихардом Вагнером замком Монсвальт и замком на Юге Франции Монсегюром. Логика была проста: мифический Монсвальт — переводился как «спасительная гора», а реальный Монсегюр — «надежная, безопасная гора». Ран считал, что это были обозначения одного и того же места. Следующим шагом стало намерение доказать, что Монсвальт и «Замок Грааля» были одним и тем же местом. Преследуя такую нелегкую цель, Отто Ран решил прибегнуть к методике Генриха Шлимана, который, опираясь только на эпосы Гомера, нашел и раскопал легендарную Трою.

Так почему же Снятой Грааль должен был находиться в Монсегюре, последнем оплоте катаров? Ран приводил несколько исторических фактов. Известно, что во время осады Монсегюра из замка удалось вырваться двум группам катаров. Первый раз это произошло на Рождество 1245 года. Тогда Монсегюр тайно покинули двое предводителей катаров — «совершенных». В ночь на 16 марта 1244 года из Монсегюра удалось скрыться еще четырем высокопоставленным катарам. Эти события не давали покоя на протяжении нескольких столетий романтикам и любителям приключений. Зачем высокопоставленным катарам покидать осажденный замок? Естественно, для того, чтобы спрятать свои несметные сокровища, которые так и не нашли крестоносцы. Ран подробно проследил путь этого бегства. С керосиновой лампой он облазил все окрестные пещеры Сабарте (по имени церкви Святого Сабарте, где, по преданию, Богоматерь предсказала Карлу Великому победу над сарацинами), где могли скрыться беглецы, и пришел к выводу, что катары вывезли вовсе не бесчисленные богатства. Они спасали куда более ценную вещь — Святой Грааль. Сама книга Рана, написанная большей частью под впечатлением от пережитого, должна была ответить на вопрос «Что такое Грааль?»

Грааль был почти неизменным мотивом в средневековой поэзии. В разных произведениях он представал в самых различных формах. Первоначально сага о Граале описывала его как чашу, которую использовал Христос во время последнего причастия, Тайной Вечери. Затем в нее была налита кровь Христа, распятого на кресте. Дохристианские источники содержали несколько изображений котла, в котором возродились мертвые. Ран придерживался другой трактовки. Подобно Вольфраму фон Эшенбаху, он говорил о камне, выпавшем из короны Люцифера. Казалось бы, между этими версиями нет ничего общего. Одна представляла Грааль как чисто языческий символ, другая изображала его как христианскую мистерию, как евхаристический сосуд. Вольфрам фон Эшенбах не воспринял ни одну из этих версий. Наряду с этими кельтскими языческими и эзотерическо-христианскими представлениями существовала еще одна версия об истории Грааля, представленная алхимиками.

Но во всех вариантах истории о Граале был один общий момент: эта святыня никогда не отделялась от ее поисков. Казалось, будто бы Грааль являлся людям многократно, с одной стороны, как зеркало наших страстей, с другой стороны — как совершенно реальный, даже исторический предмет. Католический Рим никогда официально не поддерживал идею о существование Грааля, впрочем, никогда и не опровергал. Начиная с первых упоминаний, духовенство хранило молчание об этом символе, который для Рана по своей сути являлся признаком одной из ересей. Речь шла о знакомых нам катарах.

Еще раз взглянем на тех, кому Ран посвящал свои произведения. Как помним, катары были приверженцами одной из христианской ересей, которая по своей сути имела мало общего с христианством. Как уже говорилось в первой главе, название «катары» произошло от греческого слова «чистый». Это официальная версия, но далеко не единственная. Например, слово «катаррос» могло употребляться в контексте очищения желудка слабительным средством, т. е. опорожнения. Или вот другая версия. Она позаимствована из декларации Аладуса, которая приводилась в книге «Катары и Грааль». Этимология слова катары, согласно написанной в 1200 году Алленом де Лиллем «Де фида католика», происходит либо от фразы «coulant раr leurs vices» («то, что стекло с их пророков»), либо вообще от «катус» («catus»), так как по преданно катары целовали кошек. Католики добавляли такую деталь, что целовали кошек именно в зад.

В средневековом немецком языке ругательство «холодный» (katter) применялось к людям, водившимся с кошками и нечистой силой. Интересно, что само слово «катар» было впервые упомянуто в 1163 году рейнским монахом Экбертом фон Шонау. Тем самым человеком, с заметками и книгами которого знакомился Альфред Шулер. Поначалу это обозначение бытовало только в Германии, так как во Фландрии их называли «пифлесами» (от piphles — «народ бога»), а во Франции — тиссерадами (от tisserands — «ткачи»).

Но постепенно немецкое словечко «катар» дошло до Рима и стало появляться во всех документах как обозначение еретика. Сами же катары называли себя просто «христианами» или «добрыми христианами» или «хорошими людьми». Иногда встречалось упоминание о «друзьях Бога», что, судя по всему, было калькой с болгарских богомилов — любящих Бога».

Не будем вновь повторять все гностические перипетии катарской религии, ее дуалистические и манихейские корни. Подчеркнем, что в основных своих чертах катаризм был апокалипсической религией, а потому опирался исключительно на Новый Завет и Откровение Иоанна Богослова. Единственная практикуемая среди катаров молитва — это «Отче наш», да и читать ее имели право только «перфекты», «совершенные». Впрочем, для катаров имели значение и некоторые апокрифы. Все другие христианские тексты, догмы и таинства католической церкви напрочь отрицались. Для катаров Христос вовсе не был Богом, только Его посланцем, являясь единственным источником откровения.

Католическая церковь не смогла ничего противопоставить этим «еретикам» и их культуре. Ситуация выходила из под контроля. Обстановка во Франции просто ужасала папский престол. В итоге папа Иннокентий III решился на применение силы. Он отрешил от власти Раймонда VI, графа Тулузы, того самого графства, где царила фактическая свобода вероисповедания. Но Раймонд не собирался отрекаться от власти. В результате в 1208 году раздался новый папский призыв. Он был необычен, так как призывал к крестовому походу против европейцев, к тому же христиан, хотя и инакомыслящих. Как уже говорилось, крестовый поход превратился в форменную резню.

В 1232 году новый папа Григорий IХ решил упорядочить преследование катаров и поручил это Святой инквизиции. Катарам оставалось только скрываться в небольших городах и селах. Но инквизиция доставала их и там. Последним оплотом катаризма стал замок Монсегюр. Именно вокруг этого замка и вращался сюжет книги Отто Рана «Крестовый поход против Грааля». Когда Ран бродил по пещерам Сабарте, которые, как он полагал, были последним путем «совершенных», ему встретился старый пастух, который рассказал следующую легенду: «Когда стены Монсегюра еще стояли, в них катары, чистые, охраняли Святой Грааль. И был Монсегюр в великой опасности. Воинство Люцифера подступило к его стенам. Они хотели захватить Грааль, чтобы укрепить его опять в короне князя тьмы, откуда он выпал, когда восставшие ангелы были сброшены с небес. И когда бой был почти проигран, слетела с неба белая голубка, и Фавор распахнулся. Эсклармонда, защитница Грааля, бросила святыню в недра горы, и она затворилась. Так был спасен Грааль. А когда черти овладели крепостью, то поняли, что опоздали. В ярости схватила они катаров и сожгли под городскими стенами...» Теперь у Рана не было сомнений, что Святой Грааль некоторое время находился в Монсегюре, откуда был тайно вывезен.

Когда осенью 1933 года книга Отто Рана «Крестовый поход против Грааля» увидела свет, то на нее почти тут же в прессе, контролируемой нацистами, было напечатано четырнадцать рецензий. По тем временам очень большое количество. Вот некоторые из них.

«Taг» («День»), Берлин: «Если направиться на юго-восток от Тулузы, в Пиренеи, то можно попасть в совершенно дикий и безлюдный горный лабиринт. Это графство Фуа, это горы, которые приведут вас в Андорру, это древние таинственные замки Монсегюр и Мирамонт, это долина Сабарте. И это огромные пещеры. Пещеры из сверкающей извести и мрамора, из сталактитов и сталагмитов. Пещеры, которые ведут вглубь гор, чтобы внезапно натолкнуться там где-нибудь на свет. Это пещеры с расселинами, органами, соборами и алтарями, созданными из камня. Это колдовские пещеры, в которых лежат греческие вазы и кельтские бронзовые украшения, финикийское стекло и орудия каменного века. На стенах пещер нацарапаны символы пропавших божеств, мировое дерево и солнечная ладья, и в то же время можно найти христограммы, написанные греческими и латинскими буквами, гностическая рыба и голубь. До сих пор никто не занимался историей этих пещер. Но теперь немцам представлен результат их многолетнего исследования. В целом эти результаты позволяют раскрыть тайну Грааля. То, что изложил в своей книге Отто Ран, настолько обосновано и правдоподобно, что миф о Граале впервые обретает исторические очертания».

«Знания нации»: «Ран приводит подробные доказательства моральной чистоты катаров, которые не возлагали на себя никакого другого долга, кроме как чистую любовь к богу, которую они ставили выше власти королей и Римского папы. Книга читается как увлекательный роман. Однако куда больше любых надуманных произведений потрясает, что она повествует об ужасной действительности. Она потрясает из-за трагедии великого стиля, так как вместе с ним безрассудством и злобой были разрушены самые благородные идеалы человечества. Грааль как драгоценная святыня катаров пропала навсегда; но он продолжает существовать в сердце каждого человека как самая ценная религиозная святыня».

«Вохе» («Неделя»), Берлин: «Минуло 700 лет, как романский катаризм с его провозвестниками был погребен в пещерах, как Рим и его инквизиция расправились с этими наследниками Христа, которые наполнили собой благороднейшее время и вдохновили множество шедевров. Прекрасное произведение Отто Рана убедительно воскресило те прошедшие времена. Особой заслугой автора является то, что при всей своей научности его книга адресована широкому кругу читателей. В книге мы можем проследить за переживаниями автора от посещения вершин Табора, путешествий по хрустальным залам и мраморным криптам еретических пещер. Мы можем ощутить чистый дух ушедшего времени и его веру, чьи следы Отто Ран нашел в символах, рисунках, именах и кости».

Франц Карл Эндрес «...Что являет собой Грааль? Это не чаша из Таиной Вечери и не имеет ничего общего с церковным христианством. Грааль — это камень мудрости, который Вольфрам Эшенбах называл камнем, пришедшим с неба. К этому можно прибавить арабские воззрения на камень мудрости, которые в определенной степени опираются на древнеарийскую религию света. Это мы можем еще обнаружить в мифе о походе аргонавтов за золотым руном. В саге об аргонавтах можно увидеть начертание символа мирового древа (которое у германских народов получило название Игграсиля) и парящей в воздухе чаши... Церковь успешно поработала над тем, чтобы уничтожить всю литературу о катарах, чтобы не осталось и следа от чистого христианства, чтобы даже сказание о Граале сохранилось в искаженном виде. Насколько мог быть прекрасен «Парцифаль» Вагнера, если бы он только повествовал об истинном Граале!»

В «Национал-социалистической учительской газете» имперский министр по делам образования и религии Ганс Шемм писал: «Читайте эту в высшей степени интересную книгу, так как все остальные кажутся совершенно неудачными».

Было бы наивно полагать, что книга Отто Рана была оценена только в Третьем рейхе. Обсуждение идей, изложенных в ней, продолжилось после 1945 года и длится, по сути, до настоящего момента. Если говорить о многочисленных публицистических упоминаниях книги Рана, то можно указать на статью Генри Миллера, опубликованную 23 ноября 1962 года в еженедельнике «Цайт». В ней автор заявлял следующее: «Есть несколько немецких авторов, которым я многим обязан. Некоторые из них — это специалисты в совершенно различных областях знаний. Это такие люди, как Освальд Шпенглер (которого сегодня я рассматриваю лишь как литератора), психоаналитик Отто Ранк, автор романов Людвиг Левисзон, теолог Рейнхольд Нибур, Штефан Цвейг, Франц Верфель, Шлиманн и Отто Ран, который написал «Крестовый поход против Грааля».

Несколько десятилетий спустя авторы Эльмар Грубер и Хольгер Керстен в своей книге «Пра-Иисус. Буддийские источники христианства» ссылались на Отто Рана: «Многочисленные аналогии и соответствия с Индией можно найти даже в кельтской и кельто-иберийской мифологии, в которых, например, присутствовали идеи о возрождении, вегетарианском питании, культе дерева и солнцеворот (свастика) — символ, который до сих пор можно найти на косяках дверей в баскских деревенских домах. В марсельском музее Борели есть две сидячие каменные фигуры, датируемые 2-м веком до нашей эры. Видимо, это идолы какого-то религиозного культа. Нашли их по соседству в небольших пещерках, выдолбленных в гладких стенах. У этих статуй нет голов. По мнению ученых, они олицетворяют собой кельто-иберийские божества. Однако эти изваяния непостижимо напоминают ранние буддийские шедевры. А именно скульптуры Бодхисатвы с типичными для этих произведений атрибутами: изображение в позе лотоса, веревкой брахмана через плечо и венками как особыми регалиями, надетыми на шею и плечи. Положение рук марсельских статуй очень напоминает жесты Будды. В то время как одна рука указывала на землю, другая рука как бы замирала в благодарственном жесте перед грудью».

Подобная мысль была почерпнута из Отто Рана, и авторы ссылаются на одно из мест «Крестового похода»: «Недавно на Юге Франции в иберском захоронении первого тысячелетия до нашей эры была найдена голова Будды. Вероятно, она принадлежала иберийскому или кельто-иберийскому Абеллио, который всегда изображался со скрещенными ногами, как типично для Будды. Кроме того, на всех дошедших до нас пиренейских статуях и алтарях Абеллиона мы находим свастику, религиозный символ буддизма».

«Крестовый поход против Грааля» не был единственным произведением Отто Рана. Впрочем, его вторая книга «При дворе Люцифера» не вызвал столь широкого отклика. Первоначально Ран запланировал написать работу об инквизиторе Конраде Марбургском. В ее окончательном варианте, который увидел свет, содержались путевые заметки о посещении различных памятников. Каждая глава являла собой некую законченную мысль. В итоге подобно мозаике, выложенной из различных разноцветных камней, Ран представил читателю живую историю еретического движения и судьбу Грааля. Новая книга очень сильно отличаясь по своему стилю от появившегося в 1933 году «Крестового похода против Грааля». Наглядно эти различия можно проследить, если обратиться к самому понятию Люцифера. В «Крестовом походе против Грааля» Отто Ран упоминал эту силу во вполне христианском контексте, делая ее идентичной злу. Во второй книге этот персонаж уже трактуется как «носитель света», а потому Ран считал, что ассоциировать Люцифера со злом, по меньшей мере, несправедливо.

Надо отметить, что книги Рана произвели большое впечатление на главу СС Генриха Гиммлера, который проявлял повышенный интерес к вопросам истории. Поэтому нет ничего удивительного, что в марте 1936 года Ран стал сотрудником СС, занимал должность референта в главном управлении охранных отрядов. Сотрудничество Рана с нацистами до сих пор является весьма благодатной почвой для самых различных домыслов и спекуляций. Часть из них непосредственно связана с Вевельсбургом, замком, который располагался в окрестностях города Падеборн. Именно в этом замке руководство СС задумало создать некое подобие идеологического центра СС, «Черного ордена», подчинявшегося Гиммлеру. Многочисленные документы наглядно показывают, насколько серьезно и вдумчиво относились к этой идее создатели плана по формированию новой аристократии «тысячелетнего Рейха».

В различных проектах первоначальная, треугольная форма замка была всегда основой для создания огромного копьевидного строения. В этом можно увидеть очевидную символику Грааля, Вполне возможно, что Вевельсбург символизировал собой наконечник копья Лонгина, с которого, как в христианской мифологии, в чашу Грааля капала мистическая кровь.

В центре этого наконечника копья располагалась глубокая, выдолбленная в скале сферическая крипта, вокруг которой — двенадцать базальтовых постаментов. Архитектура замка не была богатой, но была продуманной до самых мелких деталей. Истинное назначение многих из них так и осталось неизвестным, что еще больше подливало масла в огонь — замок Вевельсбург всегда давал повод для различных домыслов и мифов. Так как на эти вопросы так и не удалось пролить свет, то в специальной литературе Вевельсбург все чаще и чаще стал упоминаться как «орденский замок Грааля». Стоит также добавить и то, что Отто Ран действительно одно время работал в Вевельсбурге. Именно этот факт позволил многим утверждать, что исследователь искал Грааль для своих новых хозяев. Попытаемся сами разобраться в этом вопросе, для чего обратимся к биографии Отто Рана.

Когда в марте 1939 года почти сразу же после празднования своего 35летнего юбилея Отто Вильгельм Ран совершил самоубийство, он оставил историкам в наследство не только свои книги, но и свою короткую, очень запутанную, загадочную жизнь. После его смерти многочисленные легенды превратили Отто Рана едва ли не в самого таинственного писателя Германии. До сих пор не очень ясно, какую роль играл Отто Ран в СС и нацистской партии. После войны мифы вокруг Рана не только не были развенчаны, но, напротив, приумножены благодаря охотникам за сенсациями. Серьезные исследователи обходили этот сюжет стороной.

Отто Ран был первым ребенком Карла и Клары Ран (в девичестве Гамбургер). Отто родился 18 февраля 1904 года в четыре часа пополудни в Михельштадте-Оденвальде, городке, где родилась его мать. Сведения о детстве Отто Рана достаточно скудные и в основном сводятся к скупому описанию, которое дал сам Ран в одной из своих книг. Его родители были очень набожными евангелистами. Отец Отто служил чиновником в суде и мечтал, что сын станет юристом. До начала Первой мировой войны Отто Ран вместе с родителями жил в небольшом немецком городке Бинген-на-Одере, где посещал гуманитарную гимназию. Военные невзгоды заставили семью Ранов перебраться в университетский город Гиссен. Отто стал посещать там гимназию ландграфа Людвига, где познакомился с бароном фон Галлом, заместителем директора гимназии, который преподавал Закон Божий. Именно этот человек впервые рассказал мальчику о катарах. Рассказ фактически предопределил всю судьбу Отто. Живое описание средневековых событий вдохновило мальчика. Некоторые из исследователей утверждали, что барон фон Галл был видным деятелем в теософских обществах. Но это не соответствовало действительности. Фон Галл был консервативным человеком и отрицал такие экзотические направления, как спиритуализм или теософия. Жизнь его была чересчур размеренной и нарушалась только один раз, в 1944 году, когда подслеповатый преподаватель вывесил в день рождения фюрера на свой дом кайзеровский черно-бело-красный флаг, а не красное полотнище с черной свастикой.

Но вернемся к Oттo Рану. Повинуясь желанию отца, Отто после сдачи экзаменов на аттестат зрелости стал изучать юриспруденцию. Свою учебу он начал в Гиссене, а затем продолжил во Фрайбурге и Гейдельберге. Именно в Гиссене Ран познакомился с молодым поэтом и писателем Альбертом Генрихом Раушем. Новый друг стал для молодого Отто образцом для подражания. Альберт Рауш, известный своим богемным образом жизни, никогда не скрывал своих гомосексуальных наклонностей. Некоторые знакомые отмечал, что Рауш был искушенным совратителем своих юных друзей. До сих пор неизвестно точно, пристрастился ли Отто к однополой любви или нет. На этот счет не сохранилось никаких свидетельств современников, ни документов. Имеются только косвенные доказательства, которые в настоящее время никто не может ни подтвердить, ни опровергнуть. Скорее всего, если Ран и был гомосексуалистом, то этот факт замалчивался. По некоторым сведениям, мать Отто сообщила его жене эту «семейной тайну» лишь незадолго до своей смерти.

В 1925 году Ран временно прервал свое обучение. Причина этого поступка кроется в отсутствии необходимых финансов у его семьи. Хотя не стоит думать, что Ран был бедняком, его родители были достаточно зажиточными людьми. По своему собственному признанию, в это время Отто хотел освоить какую-нибудь практическую профессию и потому решил учиться издательскому делу. Но из переписки с Альбертом Раушем следует, что Отто в это время являлся не столько учеником, сколько коммивояжером у различных книжных издательств. Поездки по всей Германии оказались очень познавательными и принесли Отто несомненную пользу. Эта свободная, почти бродяжническая жизнь способствовала творчеству. После трех лет разъездов по Германии Ран решил вернуться в университет. В письме Альберту Раушу он писал, что на этот раз твердо намерен получить ученую степень. В том же письме он упомянул о своей новой любви — 19-летнем Раймонде Перрире из Женевы. Этот швейцарец, говоривший на французском языке, жил в доме родителей Oттo, где изучал немецкий. Юноша происходил из приличной, богатой семьи — его дядя Брет Перрир был почетным канцлером Женевы. Отто Ран в течение многих лет поддерживал связи с Раймондом Перриром.

Зимой 1928 — 1929 года Отто Paн меняет свои научные пристрастия. Он больше не хочет изучать юриспруденцию и переходит на филологический факультет. Именно здесь он пишет свои первые произведения. Они даже были опубликованы в издательстве «Урбан». Хозяин издательства Фогельзанг шутливо называл молодого литератора «учеником Гундольфа». Гундольф — это псевдоним Фридриха Гундельфингера, преподавателя Отто в Гейдельбергском университете. Факт, может быть, на первый взгляд и незначительный, если бы не было известно, что Фридрих Гундельфингер входил в кружок Штефана Георга, был знаком с Альфредом Шулером, от которого заразился яростным антисемитизмом. Его литературные произведения были проникнуты глухой ненавистью к евреям. Это не были дешевые агитки. Если верить дневникам Геббельса, то тот стал антисемитом именно после прочтения в 1920 году книги Гундольфа «Евреи».

Несмотря на некоторые успехи, учеба на новом месте у Отто не заладилась. Уже в июле 1929 года он сообщал Раушу, что вынашивает новый план — направиться в Париж. Но в Париж он не попал — в то время он живет в Швейцарии в семье своего «друга» Раймонда.

Четыре недели спустя, после того как на нью-йоркской финансовой бирже произошел сенсационный обвал, с которого начался мировой экономический кризис, Ран писал: «После восьми месяцев в Гейдельберге и двух в Женеве я снова нахожусь с моим великолепным другом Раймондом Перриром в Берлине». Неизвестно, что привело этих молодых людей обратно в Германию, в Берлин. Вероятно, дикий, необузданный Берлин, превратившийся в 20-е годы в некую «Мекку для гомосексуалистов, манил их куда больше, чем благопристойные нравы Швейцарии. В то время немецкая столица переживала чуть ли не голубой бум. Только в Берлине насчитывалось около сотни кафе для гомосексуалистов.

Об этом периоде жизни Рана поведал другой швейцарец, Пауль Алексис Ладаме, который в то время учился в Берлине: «В том 1930 году перед одной из лавок сапожника можно было увидеть очередь. Там висел плакат: «Требуется мальчик на побегушках. С велосипедом. Желательно высшее образование». Но Ран не был мальчиком на побегушках. Я, во всяком случае, не верю в это. Он был безработным и кем только не подрабатывал: внештатным учителем в народной школе, репетитором, переводчиком, корректором, продавцом, упаковщиком, статистом на съемках, но чаще всего билетером в кинотеатре. В художественной среде, в которую мы были тогда вхожи, вращались такие люди, как Эрих Мария Ремарк, Фриц Ланг, Георг-Вильгельм Пабст, Макс Райнхард, Ганс Рихтер. Я предпочитал живопись и кино, а Ран — литературу и театр... Я подрабатывал, исполняя второстепенные роли в «Трехгрошовой опере» и «Четырех из пехоты». Ран же в то время писал диалоги или рецензии на французские романы».

В 1930 году Ран вновь оказывается в Швейцарии, откуда пишет письмо своему старому другу Альберту Раушу. В этом письме он сообщал, что с начала года нашел работу сценариста. Но сценарист, видимо, из него не получился, так как в декабре 1930 года он уже работал преподавателем в одной из женевских школ. Эту нелегкую борьбу за существование Ран достаточно подробно описал в своей эсэсовской автобиографии, подчеркнув, что в то время заинтересовался работами Кальвина, Руссо и Вольтера.

Дела в Швейцара шли неважно. Позже он так описывал свой «женевский период»: «Оттуда я унес плохие воспоминания. Я плохо устроился, дурно питался. Я получал месячную зарплату, которой едва ли хватало на неделю. В моей комнатушке не было ни раковины, ни ванной. Но именно там я начал писать несколько статей. Самая значимая из них должна была быть посвящена Великому Инквизитору моей страны. Тогда, в этой крайней нужде, я решил сделать все возможное, чтобы добиться успеха. Представьте себе, в течение трех месяцев я вновь и вновь переделывал статью о Великом Инквизиторе. Но каждого раз получалась только одна-единственная внятная машинописная копия. Я отослал мою работу более чем пятидесяти газетам и специализированным журналам. Но я получил только один отзыв — и тот был отрицательным. Это было агентство, заинтересовавшееся моими новыми работами, которые я бы мог предоставить».

В итоге Рану все-таки пришлось перебраться в Париж. Во французской столице Отто познакомился со многими литераторами и частными исследователями. Сделал он это независимо от Альберта Рауша, хотя тот бывал в Париже даже чаще, чем в Германии. Накануне захвата власти нацистами Рауш устроился в Париже на постоянную работу. Он стал пресс-секретарем и заведующим отделом печати местного отделения «Международного Красного Креста».

Для Рана особое значение имело знакомство с тулузским поэтом и эзотериком Морисом Мегре. Не исключено, что именно Мегре подвинул Рана увязать воедино еретическое движение катаров и символику Грааля. Дело в том, что в стихах, сказках и романах Мегре можно найти столь характерное для Рана смешение легенды, мифов и исторических фактов. Эту мысль подтверждал старый знакомый Отто — Пауль Ладаме. Ладаме вспоминал, что как-то во время завтрака Мегре высказал мысль, что «таинственный «Никетас», прежде чем вернуться на Восток, прежде чем покинуть этот мир, должен был оставить Слово, письменный документ, излагающий его учение. Рукопись должна была храниться вместе с сокровищами катаров в замке Монсегюр. Она могла быть скрыта под землей в гротах пещеры Орнольяк». Ран очень живо прореагировал на эту идею. Он возбужденно заговорил: «Я разделяю Ваши взгляды. Искать надо именно там. Пещеры Орнольяка наверняка скрывают сокровища».

Именно эта беседа стала ключом к идее Рана, когда он увязал вместе легенды о Граале и судьбу катаров. Хотя сам он считал несколько по-иному. Он утверждал, что эта мысль пришла к нему совершенно случайно. Действительно, не мудрено, что он запамятовал об этой беседе, которая дала ему рабочий тезис для будущей книги, ведь в то время он был одержим совершенно другими планами. В феврале 1931 года Ран направляет Раушу очередное письмо, в котором бурно описывает перспективу собственного дела. Ран намерен создать собственное издательство, которое будет специализироваться на выпуске немецкой и французской литературы. Но этим планам не было суждено сбыться.. К тому же в это время он переживает личную драму — Раймонда забирают в армию, а самому Рану отказано в очередном визите в Швейцарию.

Возможно, оказавшись на пике страданий, Ран решил посвятить свое свободное время изучению мучений катаров. Это, казалось бы, пустое занятие превратилось для Отто в смысл всей его жизни, в идею, которой он был одержим до самой смерти. В этом начинании ему очень помогла графиня Пюжоль-Мюрат, происходившая с Юга Франции. Она была одной из многочисленных знакомых Мориса Мегре. Графиня слыла в светских кругах большой поклонницей спиритизма. Кроме этого, она поддерживала тесные контакты с «Полярисом», эзотерической группировкой, в которой проповедовалось нордическое мировоззрение и идеи «ледяной космогонии», выдвинутые Гансом Гёрбигером.

Накануне Второй мировой войны французский писатель Пьер Жеро написал книгу, посвященную тайным орденам и сектам, базировавшимся в Париже. Так вот, о «Полярисе» он поведал спедующее. Руководитель этой организации использовал псевдоним «Зам Ботива». «В то время он был очень известен в оккультных кругах. Он достиг этого благодаря тому, что якобы нашел волшебный посох каббалиста и философа эпохи Возрождения Пико дела Миронадола». Именно этот предмет помогал средневековому мистику добывать золото. Вместе с этим «Зам Ботива» намеревался разыскать сокровища катаров. «С этой целью он добился расположения одной очень экстравагантной дамы, состоящей в Гностической церкви. В ней текла кровь потомков известной альбигойской еретической папессы Эсклармонды де Фуа. Имя этой таинственной дамы хранилось в строжайшей секретности. Но ее можно идентифицировать с графиней Пюжоль-Мюрат».

Графиня очень любезно встретила Отто Рана и всячески помогала ему. Она активно поддерживала изыскания молодого немца, видимо, считая себя новым воплощением татарской Эсклармонды де Фуа. Она предоставила Рану для поездок по стране не только роскошный автомобиль, но и личного шофера Йозефа Видегера. Чтобы путешественники чувствовали себя более комфортно, им была безвозмездно выделена достаточно крупная сумма. Подобная импровизированная экспедиция стартовала в августе 1930 года. Именно тогда Ран впервые увидел места, которые позже описал в своей книге «При дворе Люцифера»: Арьеж, замок Памьер, графство Фуа, развалины Монсегюра, солнце в Каркассоне. Именно во время этой поездки Ран знакомится с Деодантом Роше, ярым приверженцем антропософских идей Рудольфа Штайнера.

Сам Деодант Роше ни в своих мемуарах, ни в других публикациях никогда не упоминал Oттo Рана. Могло показаться, что он с ним не знаком или забыл эту случайную встречу. Но сохранилось одно его письмо, датированное 1932 годом. В нем этот француз писал: «От господина Люка, президента апелляционного суда По, я получил вступительную речь, в которой воспроизведены высказывания «очень талантливого немца — Отто Рана», в частности рассказ пастуха из Таборских гор об Эсклармонде. Однако сам Отто Ран поведал мне что этот рассказ услышал от графини Пюжоль-Мюрат. Это указывает на некоторую чудаковатость Oттo Рана. Как думаете, рассказ пастуха и легенда об Эсклармонде действительно существуют? Мне кажется, что Эсклармонда, улетающая в Гималаи, — это выдумка «Поляриса».

Так, значит, встреча в Роше не была случайностью? Как мы видим, за Отто Раном следили люди (или структура!), недовольные деятельностью «Поляриса». Причем следили не просто так. В определенный момент его попытались дискредитировать. Поручено это было тому самому человеку, которому адресовал свое письмо Деодант Роше. Его звали Йозеф Мандемент. Именно Мандемент попробовал представить Рана историческим фальсификатором, когда тот подводил мелком контуры наскального рисунка. На самом деле в то время это был самый распространенный метод для фотосъемки полуисчезнувших неконтрастных изображений. Дело чуть не дошло до драки.

Но куда важнее встречи с Деодантом Роше было знакомство с Антонином Гадалем. Они сразу же подружились. Они понимали друг друга с полуслова, и Гадаль стал своеобразным покровителем Отто Рана. Именно ему была первоначально посвящена книга «Крестовый поход против Грааля». А в ее заключительной части мы можем даже найти следующие строки: «Господин Гадаль не только любезно предоставил мне, иностранцу, возможность без помех проводить все представляющиеся мне целесообразными работы в пещерах, расположенных у подножия памятника, но и предоставил неограниченный доступ в свою необъятную библиотеку и свой частный архив».

Слово «архив» было, конечно, преувеличением. Дело в том, что с 1925 по 1930 год Гадаль собирал самые различные материалы, которые заносил в папку под названием «На пути к Святому Граалю». Со временем папка превратилась в некое подобие рукописи. Этот манускрипт стал настоящим открытием для Отто Рана. Но самое удивительное состояло в том, что Ран был первым, кто прочитал этот материал. Гадаль очень строго берег свои материалы от чужих глаз.

Нельзя сказать, что именно Гадаль сформировал идеи Отто Рана о том, что катары являлись хранителем Святого Грааля. Они приходили к нему из различных источников, с разных сторон. Кроме оккультного подтекста, не стоило забывать, что Ран был протестантом. А стало быть, катары виделись ему некими предшественниками Лютеранской реформации. Да и, судя по всему, ему самому как потомку еретиков очень хотелось, чтобы крепость Монсегюр была «Замком Грааля», описанным Вольфрамом фон Эшенбахом в «Парцифале».

Рене Нелли, который перевел на французский язык «При дворе Люцифера», выражал такую же точку зрения: «По моему мнению, странной идеей о том, что Монсегюр являлся легендарным замком Грааля, немецкого писателя, скорее всего, заразили Артур Коссоу и графиня Пюжоль-Мюрат. Они оба придерживались таких воззрений. Я не уверен, что Артур Коссоу был оккультистом, но графиня точно интересовалась «тайными науками». Она принимала послания от духов и утверждала, что поддерживала связь с Эсклармондой, которую считала своей прародительницей. В какое-то время она интересовалась сектой «Полярис», которую в 1930 году создал Зам Ботива. Эта организация продолжала «бореальную» традицию и разделяла миф об Ультима Туле, «далекой Туле». Отто Ран приводил в своей книге («Крестовый поход против Грааля») воспоминания об этой старой даме, скончавшейся в 1935 году. Его высказывания свидетельствуют о глубочайшей симпатии, которая граничила с некой платонической влюбленностью. Артур Коссоу бьи «очень пожилым» частным исследователем, которого Ран вывел под именем М. Ривеса. До того, как был разрушен замок Лавеланет, я сам был у него частым гостем. У себя он хранил ценнейшую коллекцию вещей, найденных в Монсегюре. Часть из них была сделана из обожженной глины, часть из камня. Он также всерьез занимался окцитанской поэзией. На мой взгляд, он был первым, кто предложил гипотезу, что трубадуры были скрытыми катарами и что под воспеванием «дамы» они подразумевали почитание божественной мудрости (Софии) и катарской церкви. Именно эта теория воодушевила Отто Рана, а позже, вернувшись обратно во Францию, вызвала изрядный фурор».

3 марта 1932 года тулузская газета «Депеш» напечатала такую заметку: «Наступает новая золотая лихорадка? Вблизи г. Массат немец руководит раскопками, которые осуществляются силами группы «Полярис». Наши читатели могут вспомнить, как прошлым летом мы сообщали о прибытии в парижскую резиденцию «Поляриса» (авеню Рапп) массы представителей иностранных теософских обществ. Эта организация пользуется гигантской популярностью за границей, прежде всего в Англии. Но что «Полярис» делал прошлым летом в Арьеже? Как мы предположили еще тогда, речь, скорее всего, пойдет о раскопках замка Монсегюр. Наверняка их целью является поиск альбигойских сокровищ, которые, вероятно, еще в ХIII веке были спрятаны в местных подземельях и пещерах. В «Полярисе» же утверждают, что намереваются найти катарскую реликвию, которая известна больше как «Евангелие Святого Варфоломея», чьи списки якобы находятся в Британском музее. В целом замечено, что «Полярис» преследует ту же цель, что и инженер Арно, который буквально несколько недель назад заявил одному из наших сотрудников о предстоящих сенсационных находках. Как было заявлено, он игнорирует предпринятые прошлым летом поиски «Поляриса», и вообще он не придает этому обществу никакого значения. Но делает он это, кажется, по личным мотивам. Пропав на долгое время, «Полярис» совершенно неожиданно объявился в Арьеже. Несомненно, его привлек балаган, который устроила пресса вокруг раскопок Арно. В настоящее время члены этой организации остановились в Усса-Орнольяке, дабы вновь исследовать все прилегающие к городку пещеры. Руководителем этого предприятия является некий Рамс, иностранец, который, по некоторым сообщениям, приехал из Германии. Возникает вопрос: к чему приведут эти исследования? Еще более интересно, кто из сторон: французский инженер Арно в Монсегюре или «Полярис» с господином Рамсом в Орнольяке — первой найдет катарские сокровища и рукописи. Можно заключать пари».

Эта заметка возмутила Рана. Не прошло и четырех дней с момента ее появления, как та же газета опубликовала в разделе «Письма читателей» ответ Отто Рана. «Дорогой коллега, — обращался Ран к журналисту, — допустим, что при посещении Германии вы открыли для себя тему, которая требует серьезного научного и литературного осмысления. Дальше мы предположим, что местное население оказало Вам теплый и любезный прием, что Ваши надежды на сближение двух народов сбываются, что Вы нашли близких друзей среди бывших солдат и офицеров, которые еще недавно воевали против Вашего Отечества. А теперь можно представить, что Ваш немецкий коллега опубликовал несколько строк, в которых назвал Вас «золотоискателем» и даже поставил под сомнение Вашу национальность. Что бы Вы подумали? Что бы Вы сделали? Мой дорогой коллега, этот случай с точностью до наоборот произошел со мной в вашей прекрасной стране. А Вы являетесь тем самым человеком, который опубликовал эти строчки. Я не имею чести знать Вас, а потому прощаю искажение моей фамилии. Разрешите представиться, меня зовут Отто Ран, а не Рамс! Кстати, чтобы находить спрятанное золото, необходимы лопаты, кирки и прочие подобные инструменты. Но для этого надо быть «исследователем», а еще лучше «теософосом». Я же работаю простым писателем, дорогой коллега! Писатель — это тот, кто зарабатывает себе на жизнь эпистолой. А потому, дорогой коллега, я прошу Вас, чтобы Вы в течение ближайших двух недель убедились, что я не занимаюсь поиском «сокровищ катаров» и не одержим «золотой лихорадкой», что Вы мне приписываете по какой-то ошибке. Отто Ран. Вилла «Лес Шармилес». Арьеж».

Но вопреки своему письму Ран не был просто писателем, который вдохновлялся имеющимися фактами. В этом отношении он напоминал священника Наполеона Пейрата, который написал в XIX веке 5-томную «Историю альбигойцев». Это монументальное творение почти сразу же стало некой исторической л «библией» Южной Франции. Излагая канву исторических событий, этот священник весьма своеобразно вставлял в нее всевозможные мифы и сказания, предания о подземных ходах в Монсегюре. Эти тоннели должны были скрывать в себе духовные и материальные сокровища катаров. В предисловии к своему труду Пейрат писал: «В качестве беспристрастных свидетелей я привлекал не столько книги, музей и беспамятные народы, сколько пещеры, леса, землю и небо». Ран решил идти таким же интуитивным путем, что с одной стороны делало его книгу научно уязвимой, но с другой стороны очень привлекательной. Он пытался найти некие внутренние переживания, которые должны были приоткрыть ему завесу истории.

Имеет смысл сказать несколько слов об упомянутом нами выше инженере Арно. В документах он описывался как образованный и даже изысканный человек. Свои раскопки в Монсегюре он начал в1930 году. Примечательно, что этот проект финансировался из средств «Теософского общества». В одном из интервью «Депеш» он заявил: «Сокровища являются для меня несколько другой вещью, нежели деньги или золото. Это библиотека, состоявшая из самых ценных рукописей о догмах и учении катаров. Катары, ученики Платона, могли, например, владеть несколькими уникальными копиями давно исчезнувших произведений».

Один из современников так описывал Рана: «Для него окраска истории и качества рассказчика значили больше, чем сама истина. Он был еще ребенком, голова которого была полна историй и легенд, малопонятной мифологией. Ребенком, который слушает рассказываемые ему истории и проявляет детское удивление. Когда по его просьбе я дополнительно изучал важнейшие этапы битв Карла Великого в Ломбардии и при Ла Унарде, то он меня не спрашивал: А есть ли вообще доказательства того, что Карл Великий там присутствовал?» Или: «Позволяет ли найденное оружие сделать вывод, что эта битва все-таки состоялась?» Нет, наоборот, он спрашивал: «А Карл Великий?», подобно тому, как дети спрашивают: «А что сделали индейцы?»

В ноябре 1931 года Отто Ран снял комнату в одном из французских городов. Наряду с путешествиями и исследовательскими поездками Ран пытается утвердиться в жизни как бизнесмен. Неопытный в финансовых вопросах, Отто Paн арендует на три года отель «Мароннирес», который стоял на шоссе, ведущем из Тулузы в Андорру, Это было живописное местечко. Вокруг отеля росли каштаны. Несмотря на то, что гостиничный бизнес переживал не лучшие времена, Отто Ран не сразу отказался от мечты, что в его отеле гостями будут Марлен Дитрих и Жозефина Бакер.

В это время случилось много странных событий. Монсегюр и катары словно магнитом стали притягивать различных исследователей. В июле 1932 года к Антонину Гадалю приезжает Андре Глории. В течение 20 дней они изучают, фотографируют и зарисовывают ставшие почти легендарными пещеры. За это время они умудрились ни разу не столкнуться с Отто Раном. В начале сентября 1932 года Ран встретился со своим старым берлинским знакомым Паулем Ладаме, который специально прибыл к нему во Францию. Отто произвел на него странное впечатление: «Ран принял меня словно в семейном пенсионе, а следующим утром повел к «пещерам катаров». Он был нервозным, обеспокоенным и каким-то поспешным. Он хотел показать мне все, что возможно, и убедить в серьезности своей работы. Но он ни словом не обмолвился о своих финансовых затруднениях, с которыми ему приходилось постоянно сталкиваться. Он был полностью погружен в свою книгу о катарах. Он восторженно говорил о своих изысканиях, убежденный, что совершил одно из самых важнейших исторических открытий. Он верил, что после публикации «Крестового похода против Грааля» он станет знаменитым и богатым, а его книга будет тотчас переведена на все языки мира и признана литературной критикой».

Но поводов для оптимизма пока было маловато. 6 октября 1932 года суд по коммерческим делам графства Фуа объявил предприятие Рана банкротом. Когда Ран направился в Париж, полиция объявила его в розыск. Не успел он оправиться от коммерческого краха, как его объявили немецким шпионом и руководителем международной тайной организации, центр которой располагался в злополучном отеле. Иностранцы, как всегда, становятся первыми жертвами шпиономании, царящей в обществе. Ран был вынужден бежать из страны. Много позже он попытается вновь вернуться во Францию, но путь ему будет закрыт. Ему больше не суждено увидеть места, где он проводил свои исследования.

Писательница Изабелла Сэнди позже так поэтически опишет пребывание Отто Рана в Южной Франции: «Меж двумя войнами в небе над Арьежем пронесся метеор. Он рассек небосвод, как алмаз режет стекло, и исчез навсегда. Он носил человеческое имя — Отто Ран. Кем он был? Мы не знаем этого... Откуда он прибыл? Из Германии. В качестве его родины называли Тироль. У него были густые волосы с золотым отливом, которые обрамляли его голову как крылья. Глаза были подобны антрациту — туманные и пепельно-серые. В них блистали молнии, причину появления которых мы не знали. Он со своими мистериями, которые должны были сопровождать его до самой смерти, провожать в потусторонний мир, вел себя немного по-детски»

Та же Изабелла Сэнди пересказывала следующую беседу Отто Рана с одной женщиной, чье имя осталось неизвестным:

« — Приходят другие предвестники, но мы не должны забывать слова моего земляка Новалиса: третья инкарнация осуществится не в человеке, а в целом народе...

— Я не понимаю, — воскликнула хозяйка дома, — Отто, говорите яснее!

— Я и так говорю понятно.

У двери он бросил последние слова:

— Я не могу покинуть немецкую землю. Она словно пристала к моим шагам. Она богата и плодородна, но в нее надо кинуть семя, которого она так ждет. Истинная Родина человечества в глубине самого человека. И лишь затем приходит география».

Осенью 1933 года, то есть два года спустя после того, как Отто Ран изучал долины и пещеры Пиренеев, его книга «Крестовый поход против Грааля» вышла во фрайбургском издательстве «Урбан». Оставшийся неизвестным владелец этого издательства так изображал свою первую встречу с Отто Раном: «Однажды он появился на пороге нашего издательства. Без пальто, только в берете, как будто он мог спасти от непогоды. Его воодушевленный рассказ о крестовом походе подействовал на нас, и мы решили заключить с ним договор, дав ему возможность в течение года дописать книгу во Фрайбурге».

Казалось, дела Отто Рана пошли в гору. В преддверии выхода книги отрывки из нее зачитывались на «Юго-Западном Немецком радио», базировавшимся во Франкфурте-на-Майне. В этом начинании ему поспособствовал Альберт Рауш, который в то время писал доклады для франкфуртского радио. Именно в это время Ран, общительный и элегантный, заводит новые знакомства. В круг его общения попадает Свен Шахт, племянник Ялмара Шахта, владельца «Юго-Западного Немецкого радио», позже ставшего президентом Имперского банка. На радио Ран знакомится с Дитмаром Лауерманном, участником молодежной организации «Серый корпус». Этот человек писал молодежные пьесы для радио. Там же Отто встречает Манфреда Кейсерлинга, сына известного немецкого философа, который сводит молодого исследователя со своим отцом. Среди новых приятелей Рана мы можем заметить и студента-медика Ганса Гребе, который редактировал присланные на радио рукописи. К этому юноше Ран обращается с просьбой помочь написать ему книгу о Конраде Марбургском. В итоге оба молодых человека решают совершить поездку в Вильнсдорф. Именно в этом местечке Конрад Марбургский уничтожил в 1233 году «еретическую школу», а «мятежников» направил на костер.

Ран и Гребе большую часть пути до места своей «экспедиции» добираются на поезде, а остаток — на велосипедах (велосипеды им любезно предоставил брат Гребе). Оказавшись на месте, Ран усиленно ищет следы от костров, на которых сжигались еретики. В итоге он находит небольшое местечко, которое называется Брендхен, что с немецкого переводилось приблизительно как «сожженьице». На этом «экспедиция» закончилась. Вернувшись домой, Ран дарит Гансу Гребе экземпляр своей книги, который был подписан автором 2 сентября 1933 года. Значит, свою «экспедицию» в Вильнсдорф Ран предпринял в августе 1933 года.

На обратном пути оба молодых человека случайно встречают Альберта Рауша и попадают на праздник в семью виноделов Кольхасов, живших в Ербахе-Эльтвиле. Хозяин дома, Иоахим Кольхас, и Альберт Рауш познакомились в рядах молодежного почвеннического движения «Перелетные птицы», очень популярного в среде немецкой молодежи в 20-е годы ХХ века. Интересно, что к «Перелетным птицам» примыкал и Ганс Гребе, который был даже знаком с «дядей Вилли» (Вильгельмом Янсеном), руководителем этого молодежного движения.

Эти контакты между Кольхасом, Гребе, Раушем, «дядей Вилли» и Отто Раном свидетельствуют о достаточно сильной гомо-эротичной традиции внутри «Перелетных птиц». Когда нацисты, пришедшие к власти, обвинили ряд видных деятелей молодежных движений в гомосексуализме, то мне это показалось лишь способом дискредитировать конкурентов Гитлерюгенда. Но, видимо, дыма без огня не бывает. Об этом говорит хотя бы один факт. В 1912 году студент философского факультета Ганс Блюхер написал книгу «Немецкое движение «Перелетных птиц» как эротический феномен». Книга вызвала громкий скандал. В ней повествовалось, в частности, о «дружеской любви», царившей в «Перелетных птицах». Кстати, сама биография «дяди Вилли» является яркой иллюстрацией к этому вопросу. В 1908 году он лишился своего поста руководителя «Перелетных птиц», а два года спустя и вовсе исключен из организации по причине крайне странных отношений со своими юными подопечными. Впрочем, это сюжет для совершенно другой книги.

В своих воспоминаниях Йоахим Кольхас писал, что писатель Сибург сообщал ему об Отто Ране, что тот был первым, кто начал «правильно» изучать историю катаров. «Лишь после него некоторые французы стали мыслить в этом направлении. Как-то Кольхас заявил Вольфгангу Фроммелю, одному из руководителей «Юго-Западного Немецкого радио»: «Вы слишком часто оспариваете результаты, которых удалось достигнуть Отто Рану». Судя по этой фразе, он не сомневался в способностях молодого товарища. Примечательно, что сам Фроммель увязывал миф о Граале исключительно с аргонавтами, которые занимались поисками Золотого Руна, о чем позже Oттo Ран упомянул в своей второй книге.

13 октября 1933 года Альберт Рауш написал письмо Отто Рану. Из его содержания следовало, что старые товарищи поменялись местами. Теперь Ран покровительствовал Раушу. Он помогал ему с подготовкой новых радионовелл. И именно Ран организовал литературное обсуждение только что появившейся на свет книги Рауша «Мать мудрости». Сам Рауш не захотел оставаться в долгу. 10 декабря 1933 года в «Базельском вестнике» он публикует статью «Крест и Грааль». В ней подробно передает идеи Рана, изложенные в «Крестовом походе против Грааля». Эта статья вовсе не была жестом вежливости, так как в ней встречаются достаточно объективные, а иногда даже критические мысли. Слова Рауша до сих пор не потеряли своего значения. Позволю себе привести отрывки из нее.

«Когда Ран начинал работу над своей исключительной книгой, он следовал за своим чутьем. Вещи, исследованием которых он занимался, сами шли ему навстречу, так как он постигал их смысл неосознанно, или, точнее, подсознательно, так как, по непостижимым причинам, он был призван стать их толкователем. Не суть важно, является ли его трактовка бесспорной во всех мелочах. Это не играет роли. Важно лишь то, что была найдена сама интерпретация, которая оказалась в состоянии выявить связи между отдельными вещами. Связи, уходящие вглубь тысячелетий. Связи, которые может отрицать только бестолковый, потерявший всякое чутье рационалист.

Когда в прошлом столетии великий базельский ученый Бахофен явил общественности свои блестящие идеи относительно религии, то цеховая наука отказывала ему в признании, высмеивая как дилетанта. Но сегодня мы знаем, что его учение о матриархате, о смене форм верований является одним из самых крупнейших свершений в сфере исторической науки...

Что есть Грааль? Грааль — это страна света и чистоты. Грааль это самая глубокая мечта человеческой души, которая тоскует в земном заточении о безупречном совершенстве. Символ Грааля — это сияющий чистым блеском камень или чаша... Символ Грааля — это Золотое Руно, священное божественное сокровище... В царстве Грааля существует истинная любовь, не имеющая ничего общего с чувственным влечением людей. Эту истинную любовь можно приравнять к платоновскому Эросу. Оба эти понятия лежат по ту сторону интеллектуального осмысления. Они могут быть только угаданы и живут в избранных».

На книгу сразу же обратили внимание. В 1935 году уже упоминавшийся нами философ Герман Кейсерлинг написал статью «Путь к завершению», которая была опубликована в ежегодном альманахе «Школа мудрости». В ней, в частности, говорилось: «Теперь у нас имеется книга, которая доступно и весьма солидно показывает всю трагедию задушенной в зародыше великой европейской культуры. Это работа Отто Рана «Крестовый поход против Грааля». С удивлением обнаруживаешь, что общие христианские понятия о добре, а именно традиция Грааля, была напрочь отвергнута римским католичеством и стала уделом сект. Особенно поразительно данное Раном живописание духовного фанатизма, который превращает человека в бестию. В остальном это первая приличная общедоступная книга о причинах возникновения миннезанга, о ранней истории европейского рыцарства, об источниках вдохновения многих древних сказаний. Красочные описания замка Грааля (действительно еще существующего) и романтических пещер, в которых столетиями скрывались еретики, несомненно, побудят многих посетить Южные Пиренеи».

Вернемся к самому Отто Рану. В 1933 году он переселяется в столицу Германии, которая уже превратилась в Третий рейх. Там он вступает в «Имперский союз немецких писателей», одну из многочисленных нацистских организаций, где знакомится с Адольфом Фризе. В одном из интервью Фризе так описал это знакомство: «Первый раз мы встретились в середине февраля 1934 года. Кажется, в воскресенье во второй половине дня. Кто-то свел меня с ним. По-моему, это была Грета фон У. (Урбанитцки). Я еще вижу эту компанию. Я, журналистка, жительница Вены лет сорока, Р. (Ран) и еще какое-то лицо. Мы пили чай в Кайзер-Халле. Это был отель «Гранд» на Вильгельмштрассе. Там устанавливались самые разнообразные контакты. Для Р. (Рана) это было очень важно. Он сам, наверное, думал так же. Он полагал, что его первая книга будет у всех на устах. Но лично я даже не слышал о ней... Но в конце концов этот зал и был трамплином в большой мир». Как видим, Oттo Ран мало походил по своему стилю на известного литератора.

Но постепенно к нему приходила известность. Сначала его статья «Что я пережил в пиренейских пещерах» появилась в крупнейшем немецком издании — «Берлинском иллюстрированном журнале». Несколько позже имперское радио сделало передачу под таким же названием. 24 июня 1934 года Ран завершил новое послесловие к «Крестовому походу против Грааля», предназначенное лишь для французского издания его книги.

В то время он писал сам о себе: «Ввиду того, что я бывал во Франции и писал в своей книге о связях между романским и немецким миннезангом, меня туг же заподозрили во франкофильстве. Со дня на день меня могут заподозрить в «пособничестве врагу». «Он дружен с французской писательницей, агентом Даладье, которая осмелилась писать в Берлине книгу о Третьем рейхе! Осторожно!»— шептались одни. «Переписка сего парижского издателя настолько обширна, что не может быть безвредной», — кляузничали другие. «Как французские газеты осмелились хвалить до сих пор неизвестного немецкого автора, хотя франко-немецкие связи оставляют желать лучшего», — слышались возмущения третьих. «Как возможно, чтобы писатели фашистской Италии подняли шумиху вокруг молодого немца, который долгое время жил во Франции? Это не может быть случайностью!» — сетовали четвертые. А когда Берлинское управление прессы, в которое я был рекомендован отделением министерства пропаганды (кое мне еще должно весь гонорар за книгу), опубликовало статью, вышедшую из-под моего пера, в вечерней либеральной» газете, то я, как говорят, низко пал». Озлобленный, я покинул Берлин. Ныне я пребываю на моей родине в Гейдельберге, в спокойствии вернувшись к трудам».

В это время Отто Ран пишет статью «Генрих Миннеке», одновременно продолжая работать над биографией Конрада Марбургского. В ней появляются новые акценты. Ран натыкается на небольшую работу профессора Генке, в которой имелись упоминания о том, что катары почитали свергнутого с неба Люцифера.

В этот момент Рану и пригодился знакомый Адольф Фризе. Тот случайно увидел его работу «Генрих Миннеке», которая произвела на него большое впечатление. Фризе увидел в молодом писателе недюжинный талант. Всегда предпочитая личный контакт с автором, Фризе пишет Рану письмо через газету, где была опубликована его статья. Каково же было удивление Фризе, когда ответ ему пришел из Женевы. А на следующий день он получает телеграмму из Милана! В ней Ран сообщал о времени своего прибытия. Именно в это время по Германии прокатывается кровавая акция — «ночь длинных ножей». Фризе пытается перестраховаться. Он предостерегает Рана от скорейшего возвращения. Это еще раз указывает на гомосексуализм Отто. Именно после «ночи длинных ножей» быть гомосексуалистом не просто неудобно, а опасно. Ран в ответ спешит заверить, что в политическом смысле является «чистой табличкой», но тем не менее решает отложить свое возвращение в Германию. На какое-то время он теряется из виду.

В поле зрения Адольфа Фризе Ран попал уже в апреле 1935 года. В глаза бросалось, что Ран много курил. На вопросы он отвечал пространно, выражая неопределенную надежду, что в будущем сможет продолжить поиски Грааляв пиренейских гopax, для чего даже планировал привлечь каталонских дворян.

Скорее всего, эти планы и остались бы планами, если бы не «Его Величество Случай». На Отто Рана обратил внимание 70-летний эсэсовский офицер Карл Мария Виллигут, который с 1934 года был больше известен под служебным псевдонимом Вайстор. Как это произошло, рассказала Габриела Винклер-Дехенд, девушка, которая была «названной» дочерью Виллигута и его помощницей.

Ее рассказ был опубликован в 1989 году в книге Владимира Линденберга «Ритуалы и ступени посвящения»: «В то время мне в руки попала книга Отто Рана «Крестовый поход против Грааля». Я прочитала ее, затаив дыхание, а затем передала старому господину. Он мне тут же неожиданно поручил разыскать Рана и связаться с ним. На это я ответила, что после выхода его книги ему не только был запрещен въезд во Францию, но автор бессрочно покинул издательство, в котором он работал. По сути, он оказался без денег на улице. Старый господин при удобном случае рассказал о нем Гиммлеру, а тот распорядился, чтобы Рана немедленно доставили в Берлин. Когда он оказался там, то, к моему счастью, мы могли безмятежно беседовать часами напролет. Из этих бесед родилась наша дружба. Отто Ран получил в свое распоряжение квартиру и все, в чем он нуждался».

С этого времени Ран работает референтом под началом Виллигута в одном из отделов Главного управления СС по вопросам расы и поселений. Досконально неизвестно, чем он там занимался. Хотя до нас дошли некоторые фрагменты работ и выдержки из экспертиз, которые он проводил по поручению Впллигута.

Полковник Виллигут ввел «странного пришельца» Рана в высшее общество Вместе они посещают замок Молхов, располагавшийся на одноименном озере, где очень любили отдыхать офицеры Люфтваффе и представители берлинского бомонда и где царила непринужденная атмосфера. Ран, который всегда быстро находил контакт с людьми, знакомился в замке с крупными политическими деятелями. Габриела Винклер-Дехенд писала об этом времени: «Однажды он предложил мне пригласить на ужин Григола Робакидзе. Робакидзе был русским эмигрантом и жил в Берлине. Он был таким же беспечным, как и мы, хотя и был пророком и посвященным, человеком, от которого исходило просто магическое излучение... Мы, молодые люди, приготовили ужин для уважаемого друга Рана с такой любовью и тщательностью, что Робакидзе приступал к каждому новому блюду, словно начинал ритуал. Если бы не мои усилия, то, может быть, за весь вечер он не проронил бы ни слова. К нашей великой радости, после еды он, не переставая, делился своими грузинскими воспоминаниями».

А вот некоторые выдержки из дневника Адольфа Фризе: «Получил приглашение от Р. (Рана). Откуда он знает, где я живу и как меня можно найти? В начале недели он появился в форме эсэсовского унтер-офицера. Он, видимо, торопился предстать в ней. Последовал визит в квартиру Рана в районе городского зоопарка. Для Рана бывшая квартира привратника была апартаментами, раем, роскошным жилищем». В это время Фризе отметил, что в Ране произошли серьезные изменения. Он стал самовлюбленным, не стремясь избавиться от этого дурного качества. Он с нескрываемой гордостью продемонстрировал Фризе молодого человека, который разбирал бумаги на столе: «Мой секретарь».

Пролить свет на вопрос «как Ран попал в СС» поможет одно письмо.

«27 сентября 1935 года

оберфюреру СС К. М. Вайстору. Берлин-Грюнвальд

Совершенно секретно!

Уважаемый господин полковник, Вам известно, что все последнее время я живу исключительно моими работами и составляю картотеку. Кроме этого, хочу довести до Вас, что столкнулся с непредвиденной неприятностью. Речь идет об убеждении, которое только укреплялось по ходу моей многолетней работы. Оно состоит в том, что мы недостаточно общались друг с другом. Я бы мог на время отложить все дела, дабы обсудить с Вами мои находки. Накануне выхода моей книги «Монсвальт и Голгофа» я прошу Вас обсудить лично с рейхсфюрером СС (и только с ним, и ни с кем другим) предложения, которые я изложу ниже.

Чтобы успешно завершить мою работу, мне необходимо проверить локализацию некоторых мест и населенных пунктов. Я прошу предоставить мне возможность совершить 10 — 14-дневную поездку в Оденвальд, Вестервальд и Залирланд. Или же в течение года направить в эту поездку обершарфюрера СС Фольгманна. Что для меня было бы даже предпочтительнее.

Для начала я должен изучить руины Вильденберга близ Аморбаха (см. Кунис. Немецкий замок Грааля). Это должно состояться, когда там будут проходить раскопки. С руководителем раскопок я уже состою в переписке. Затем я хотел бы осмотреть пещеру Висбадена. Оттуда я намерен направиться в Спрокенбург (см. Рехорн. Вестервальд с 91. Руины древнейшей истории. Сказания говорят, что здесь родился император Нерон. Спорк = крана = можжевельник). Оттуда я совершил бы поездку в Друтгерштайн, в «Штаймель» (Штайналь или Штайнмахал), в Хелленборн, в Виддерштайн. Также я хотел увидеть величественные каменные сооружения Дорнбурга (Торбурга — замка Тора), Роспе (предполагаемое место рождения Генриха фон Офтердингена), Вильнсдорф (резиденция немецких катаров, разрушенная Конрадом Марбургским), Ванбах (производная от ванов) и Асбах (производная от асов). (Кстати, здесь была найдена великолепно оформленная золотая монета с греческой надписью — Лизимах Базилей — Лизимах был полководцем Александра Великого). После Асбаха я намерен изучить места, которые выберете лично Вы и рейхсфюрер СС.

Я буду совершенно свободен после свадьбы господина Лахнера и могу совершать любые поездки. Не могли бы Вы поспособствовать организации этой экспедиции, по итогам которой я, естественно, составлю подробнейший отчет. А может, Вы нашли бы возможность лично обсудить перспективы этой поездки? После того как я договорюсь с господином Лахнером, то мог бы лично навестить Вас в 8 часов вечера сего дня.

Хайль Гитлер!

Просьба Рана была тут же удовлетворена. Эта экспедиция состоялась. Уже 19 октября 1935 года Ран направил Гиммлеру отчет и просил о личной встрече. 3 ноября Гиммлер сделал в своем служебном журнале заметку относительно исследовательской поездки Рана: «Отчет вернуть обратно. Присвоить категорию секретности». К сожалению, письмо, написанное при весьма таинственных обстоятельствах, не позволяет точно проследить контакты Рана в СС. Почти все упомянутые в письме места были позаимствованы из книги Карла Рехорна «Вестервальд», которая была издана в 1912 году. В письме имелось только три исключения: Вильденберг, Виддерштайн и Вильнсдорф. У Рехорна было даже позаимствовано описание золотой монеты, которое Ран позже использовал в своей книге «При дворе Люцифера». Сам же Карл Рехорн видел в Вестервальде крупнейший древний культурный центр: «Асбах предстает перед нами как центр четвертого круга поляризации мифологических лучей. Научная трактовка названия этого места не оставляет никаких сомнений — оно происходит от «асов». Действительно, это место с древности почиталось как святое». Далее Карл Рехорн пытался доказать факт пребывания римлян в Вестервальде. По его мнению, самым важным открытием в этом месте было наличие эллиптической насыпи. Кто являлся ее строителями, до сих пор неизвестно.

Еще одно загадочное место в письме Рана, когда он пишет о местах, которые ему надлежит посетить по личному Указанию Виллигута и Гиммлера после изучения Асбаха. Скорее всего, речь шла об окрестностях капеллы Ютгенбах, которая была построена на месте жертвенника у Лойтештайна на Буххольцских болотах. Предание говорило, что черт, обманутый местным священником, запустил этой скалой в язычников. Это сказание почти идентично упоминавшемуся в рукописях «Ливенштайну», который в 948 году по непонятным причинам взорвался, разлетевшись на мелкие кусочки.

Если внимательно взглянуть на письмо Рана, то в глаза сразу же бросается несколько поверхностных «оговорок». Например, он говорит «Кунис. Немецкий замок Грааля», хотя правильное название этой работы звучит следующим образом: «Кунис «Вильденберг. Замок Грааля в Оденвальде». Кроме этого, Ран употреблял давно вышедшие из оборота названия населенных пунктов: «Хелленборн» вместо «Источника Марии», «Друтгерштайн» вместо «Великого Вольфенштайна» — располагавшиеся поблизости от курорта Бад-Мариенбург. Видимо, делалось это для того, чтобы придать себе больший вес и убедить Гиммлера в необходимости проведения этой разведывательной экспедиции.

Письмо содержит также очень проблематичные толкования некоторых названий. Например, превращение Штаймеля в Штайнмахал кажется более чем сомнительным. Или другой пример: висбаденская пещера, которая получила название «Пещера просветления». Она была замечена «романтиками» XIX века и не имела никакого отношения к доисторической эпохе. Но Ран очень настойчиво озвучивал другую версию. «Пещера просветления» принадлежала «диким женщинам» — норнам, которые были провидицами.

Или другая оплошность. Городок Роспе никогда не являлся родиной Генриха фон Офтердингена. Хотя и сам Ран говорит лишь о предполагаемом месте рождения. В этой связи первые строчки письма, которые повествуют о многолетней работе, должны были подтолкнуть эсэсовское руководство взять Рана под свое крыло, освободив от опеки издателей, которые требовали все новых и новых книг.

В феврале 1936 года Отто Ран пишет сообщение о французе Гастоне де Менгеле, работы которого он должен был переводить в отделе Виллигута-Вайстора. Участником группы, которая занималась этой проблемой, был также математик, штурмбаннфюрер СС Френцольф Шмидт. Этот человек был ранее известен тем, что являлся автором ряда оккультных книг, посвященных исследованию лучей с ариософской точки зрения.

Шмидт не был профессором, хотя любил приписывать себе эту научную должность. В свое время он опубликовал такие работы, как «Новый метод лечения лучами», «Лечение, омоложение и продление жизни», «Новое учение о лучах», а также книгу, критикующую систему мира, предложенную Коперником, — Это не звезды». Кроме этого, Шмидт выступил издателем произведения с крайне длинным названием — «Первое подлинное Божественное Откровение. Аттал-антическая Древняя библия. Золотая книга человечества». Френцольф Шмидт издавал также в 20-х годах журнал «Психо», в котором пытался восстановить «нефальсифицированные» тексты Евангелий. Внимание руководства СС Шмидт привлек благодаря своим статьям в журнале «Собственный путь» и «Новогерманской газете», которые издавал исследователь рунической письменности Фридрих Бернхард Марби. Именно он познакомил Шмидта с Виллигутом.

Гастон де Менгель, труды которого одно время изучал отдел Виллигута, был частным исследователем, постигавшим мистические практики на основании разнообразных дохристианских, индийских, персидских и китайских манускриптов. Его перу принадлежала статья «Символизм триединства», которую в 1932 году опубликовал бюллетень «Поляриса». Да-да, той самой организации, с которой Отто Ран столкнулся в Южной Франции. После того как Менгель лично познакомился с Виллигугом, тот направил Гиммлеру отчет под грифом «Секретно». В нем говорилось: «В высшей степени таинственном письме, отправленном мне 23 июня 1937 года из Хельсинки, Гастон де Менгель сделал мне странное уведомление. Например, он пишет следующее: «Ось, которая лежит северо-восточнее Парижа, оказывает очень сильное влияние. Однако эта ось не проходит ни мимо Берлина, ни мимо Хельсинки. Из сечения данной оси я смог определить исходный пункт Силы. Он находится в Мурме (Лапландия), около 35 градусов восточной долготы, 68 градусов северной широты в окрестностях российского Ловозера. Я также определил место большого Черного Центра. Он лежит в пределах большого треугольника, который образовывается Кобдо, Урумтши и Бакулом в Западной Монголии». Я привожу отрывки из этого письма, так как Гастон де Менгель спрашивает меня, что я знаю об этом. Я счел эту информацию достойной особого внимания. По моей версии, после того как русские договорятся с Францией и Англией, там могут создаваться летные базы. Если это соображение покажется ценным, то его изучением может заняться СД».

Таинственные уведомления Менгеля были переданы в «Наследие предков». Но сохранившиеся документы свидетельствовали, что в «Аненербе» не придали этому письму никакого значения. Еще более спорным кажется факт, что подобными «прозрениями» стала бы заниматься эсэсовская служба безопасности — СД. Гора копий документов, доставшихся от Менгеля, была отправлена в Вевельсбург. Неизвестно и то, как к Менгелю относился и сам Отто Ран. Многие из сотрудников «Наследия предков», пережившие войну, весьма негативно отзывались о Виллпгуте-Вайсторе. Так, например, первый президент «Аненербе», Герман Вирт, давал ему самые уничижительные характеристики. Тематика исследований наводила многих неразборчивых исследователей на мысль, что Отто Ран сотрудничал с «Аненербе». Но очень грубая ошибка — Ран никогда не был сотрудником «Наследия предков».

Профессор Альфред Шмидт, не участвовавший в экспедиции Рана, состоявшейся осенью 1935 года, писал 21 октября 1935 года Габриеле Винклер-Дехенд: «Сегодня от Отто пришло первое письмо. В нем содержались добрые вести об успехах его поездки и находках, которые он сделал. Я с трепетом жду его духовных открытий, которые он совершит, так как обладает способностью видеть вещи, которые остальные просто не замечают. Но на это способны люди, которые водятся с гномами и другими жителями пещер».

Профессор Альфред Шмидт, швейцарец по происхождению, переехал из Базеля в Берлин, чтобы построить в Германии крупное физико-химическое предприятие, где бы он смог реализовывать свои наработки. Для этого он получил большой земельный участок в предместьях Берлина. Дитмар Лауерманн, член «Серого корпуса», писал о профессоре Шмидте: «В молодые годы он играл значительную роль в швейцарском и немецком молодежном движении. В Швейцарии он основывал организацию «Кольцо», которая базировалась в Базеле и Цюрихе. Позже стал основателем «Серого корпуса», который действовал в основном на территории Южной Германии. Как и большинство молодежных союзов того времени, «Серый корпус» был запрещен национал-социалистами».

По другим, неподтвержденным сведениям, Шмидт был вынужден покинуть Базель из-за сексуального скандала. В качестве косвенного подтверждения этого можно привести тот факт, что его берлинская квартира, в том числе роскошная спальня, была украшена скульптурами обнаженных мужчин и картинами с очевидным гомо-эротичным подтекстом. В новой Германии этой гениальной и во многом непостижимой личности пришлось нелегко. Его постоянно подозревали в шпионаже. В какой-то момент он оказался в изоляции — официальные структуры запретили ему любые контакты. Дело дошло до того, что Габриела Винклер-Дехенд просила передать ученому рождественскую открытку не кого-то, а обергруппенфюрера Вольфа.

Как-то в гостях у профессора Шмидта Отто Ран познакомился с другим швейцарцем —доктором медицинских наук Францем Ридвегом. Молодой доктор был обручен с дочерью военного министра, генерала Бломберга, позже он стал сотрудником «Наследия предков» и работал в отделе «Германское научное действие». Тот же Ридвег считал, что и химик, и бывший деятель молодежного движения были гомосексуалистами. Впрочем, некоторые утверждали, что и сам Ридвег не был чужд однополой любви.

Но вернемся к Отто Рану. Дитмар Лауерманн писал об этом периоде его жизни: «Совершенно точно — Ран никогда не был нацистом! Он противостоял изнутри этой политической системе, даже после того, как Гиммлер начал его возвышать. Он оказался на перепутье, но вряд ли он мог выбирать. Это может понять только тот, кто жил в те времена. Я поражаюсь его мужеству, когда он официально оказался исключенным из СС. Конечно, для этого имелась и другая причина — его гомосексуализм».

12 марта 1936 года Отто Ран официально вступает в СС. Он заполняет необходимые документы, а шесть дней спустя пишет следующую объяснительную: «Перед приходом к власти (нацистов) я работал за границей. После моего многолетнего отсутствия в Германии я стал разделять политические цели и мировоззрение НСДАП. Моя книга и статьи имеют значение для национал-социалистического духовного наследия, о чем говорит мое приглашение в Личный штаб рейхсфюрера СС».

После своего попадания в Личный штаб рейхсфюрера СС Отто Ран в основном занимался построением генеалогического древа Генриха Гиммлера. Сам Гиммлер имел изрядные трудности с выполнением своего же приказа о том, что каждый эсэсовец должен был проследить свою родословную, начиная с 1750 года. Одним из главных условий для принятия в СС было отсутствие в этой родословной евреев. Затруднения же Гиммлера были вызваны тем, что часть его предков жила на территории Швейцарии. Отто Ран и его друг Раймонд Перрире оказались как нельзя кстати. Они, снабженные дипломатическими паспортами, смогли найти в Швейцарии все необходимые документы. После успешного выполнения этого задания Отто Ран заработал особое расположение Генриха Гиммлера. В качестве «премии» в июле 1936 года он получил поездку на Север Исландии (убедительная просьба не путать эту поездку с планируемой экспедицией Аненербе, целью которой также являлась Исландия). В этой экспедиции Ран присутствовал уже как член учебной комиссии при руководстве СС.

Габриела Винклер-Дехенд писала об этом: «Я жаждала и должна была принять участие в этой поездке (Отто был солидарен со мной). Но моя кандидатура не была утверждена Генрихом Гиммлером, который считал, что женщинам не место в экспедиции».

Эта группа не имела какого-то конкретного задания. Экспедиция больше напоминала экскурсию — ее участники должны были проникнуться духом Эдды и нордического мира. Среди пассажиров корабля, который вез эсэсовцев, оказалось два знатока Исландии: Пауль Буркерт и Ганс-Петер Коудрес. Ран подружился с ними с первых же дней поездки. Позже он вместе с Коудресом работал над проектом библиотеки в замке Вевельсбург. Один из друзей вспоминал, что знакомство с Раном завязалось, когда тот воскликнул: «Я хочу увидеть там деревья». Эта фраза, если учесть скудную растительность на острове, показалась им забавной. Впрочем, другие участники поездки совсем не обращали внимания на Рана и относились к нему с легким пренебрежением. В книге «При дворе Люцифера» Ран написал о них такую строчку: «Мне нечего было искать среди них». Как-то историк Армин Молер сказал об Отто Ране: «Люди, подобные Рану, почти всегда являются художниками», для которых единственным доводом, вполне ощутимым, являются их мечты. По пути в Исландию Отто Ран не увидел художников», а потому интерес для него представляла монументальная и грозная природа».

Пауль Ладаме, который в качестве швейцарского корреспондента посетил в августе 1936 года Олимпийские летние игры в Берлине, написал для французского предисловия «При дворе Люцифера» следующие слова «Я гулял по Курфюрстендамм. Синее небо было расцвечено флагами всех стран, перемешанными со свастиками. Флаги хлопали на сильном ветру, который дул со стороны Балтийского моря. На углу Йоахимшталер-штрассе меня догнал Отто Ран. О, ужас! Он был облачен в черную форму и красную повязку со свастикой. На его рукаве красовалась нашивка Лейбштандарт Адольф Гитлер». На нем были сапоги, черная фуражка с блестящим козырьком (хотя, насколько я помню, Отто обычно ходил с непокрытой головой), а на боку висел кинжал. Даже прежде чем поприветствовать его, я воскликнул: «Мой дорогой Отто, что ты делаешь в этой униформе?» Он остановился, оглянулся по сторонам, а затем промолвил бледными, едва открытыми губами: «Мой дорогой Пауль, как-нибудь поймешь».

В том же году Ран получил приглашение на обед в фешенебельный берлинский ресторан, где собиралась эсэсовская верхушка: Гиммлер, Гейдрих, Вольф, Бест. Приглашение было устно передано Францем Ридвегом. Его получили даже Адольф Фризе и Раймонд Перрире, который специально прибыл для участия в этом событии из Женевы. Этот «званый обед» был неким знаком признательности, который выражал Гиммлер за то, что ему помогли установил швейцарских предков. Кстати, именно во время этого обеда Франц Ридвег получил от Гиммлера предложение вступить в СС, получить чин гаупштурмфюрера и стать полковым врачом в эсэсовской дивизии «Германия». Именно вступление Ридвега в СС доставило Рану несколько крупных неприятностей.

А пока Ран был переведен работать в замок Вевельсбург, где продолжал составлять генеалогическое древо рейхсфюрера СС. Именно там молодой исследователь установил, что между семьями Ранов и Гиммлеров существовало очень отдаленное родство. Но Ран пренебрег выяснением собственной родословной. Однако в январе 1937 года ему, как служащему СС, настойчиво намекают, что наличие родословной обязательно для каждого эсэсовца. Ран клятвенно обещает, что предоставит ее в течение ближайших 8 недель. И, несмотря на недостающие бумаги, в том же месяце он получает чин обершарфюрера (сержанта-техника) СС.

В апреле 1937 года увидела свет его вторая книга «При дворе Люцифера». Она вышла в одном лейпцигском издательстве. Ран весьма нерегулярно работал над этой книгой. На экземпляре, подаренном Габрпече Винклер-Дехенд, он написал «Книга, которая задумывалась как произведение о Конраде Марбургском». Ее Ран написал, в основном пребывая в гостях у родственников в Хомберге. Как-то там появилась молодая подруга его матери — мадам Антаунета Ривес, приехавшая из Тулузы. Этот визит стал поводом для самых невероятных сплетен, витавших среди соседей. В этот городок прибыл и новый издатель Рана Альберт фон Халлер. Один из знакомых так описывал их общение: «Ран — странный человек. Халлер прочитал его книгу «Крестовый поход против Грааля». Он нашел ее интересной, но безобразной со статистической точки зрения. Однако тема заинтересовала его. Поэтому он потребовал у Рана продолжение «При дворе Люцифера». Халлер хотел опубликовать его в собственном издательстве... Так и произошло. Разумеется, рукопись Рана была из рук вон плоха — интересное содержание, но дрянная стилистика. Халлер встретился с Раном в деревушке, которая располагалась чуть севернее Гиссена. В течение десяти дней они обсуждали рукопись. Халлер предложил заголовок. К счастью, он не знал, что рукопись создавалась под патронажем Гиммлера».

После выхода этой книги Гиммлер тут же заказал 100 экземпляров. Причем десять из них были оплетены свиной кожей и напечатаны изысканным шрифтом на пергаменте. Такие роскошные издания должны были стать дорогим подарком для высокопоставленных нацистских бонз, а самый первый экземпляр должен был быть преподнесен Гитлеру в его день рождения. Этот факт как бы служил подтверждением того, что в апреле 1937 года не было даже малейших подозрений насчет гомосексуализма Рана. Гиммлер был очень осторожным человеком и не решился бы преподнести в подарок фюреру книгу автора с подмоченной репутацией. Напротив, весной 1937 года Ран получил повышение и стал унтерштурмфюрером (младшим лейтенантом) СС.

25 апреля 1937 года официальный партийный печатный орган нацистов газета «Фёлькише беобахтер» («Народный обозреватель») напечатала рецензию на новую книгу Отто Рана: «Многие могут испугаться заголовка «При дворе Люцифера», так как самые прекрасные слова, исполненные глубокого смысла — Носитель света, — оказались тысячекратно искаженными и превращенными в порождение ада. Но Отто Ран не боится вернуть словам их изначальный смысл... Он поместил в книге множество мрачных мифов. Но что есть корень мифа? Тоска и темнота! Ночь! Однако тот, кто наделен терпением, сможет увидеть, как встает солнце, светлый носитель!»

Но не все разделяли подобный оптимизм. Летом 1957 года Отто Ран при посредничестве Габриелы Винклер-Дехенд знакомится с ученым Хайнцем Пемёллером. Он вспоминал: «К сожалению, между господином Раном и моей женой вспыхнул конфликт, который осложнил наше взаимопонимание. Наши отношения так и остались желать лучшего, но я был заинтересован в нем с деловой точки зрения. Даже если его методика, насколько я мог судить, не была мне близка в силу своей бессистемности... Ран грешил тем, что постоянно путал гипотезу и доказательства. Он, например, выдвигал гипотезу, что понятие «Грааль» имело большое значение для катаров. Но в подтверждение этого он не приводил никаких доказательств, только голые предположения. В итоге его теория превращалась в недоказанную гипотезу. Не было даже доказательств того, что катары вообще слышали слово «Грааль». Привязка к «Парцифалю» Вольфрама Эшенбаха мне казалась очень спорной, как минимум бездоказательной». Но даже при таком критическом отношении Пемёллер почерпнул от Рана очень многое. Настолько много, что после войны направился в Южную Францию в надежде найти пропавшего в Пиренеях Отто Рана, в смерть которого он не мог поверить.

20 августа 1937 года Отто Ран вновь появляется в Хомберге, где он был приглашен на свадьбу одной своей знакомое. На свадьбе он затевает ссору с лейтенантом вермахта Хорстом Бухрукером. Поводом, видимо, послужило недостаточное внимание к Рану, одетому в новую эсэсовскую униформу, и то, что его поместили в самый конец списка приглашенных на свадьбу. Хорст Бухрукер позже вспоминал: «Он иронизировал над вермахтом и тем, что я не состоял в нацистской партии. Он вылил на меня свою желчь, видимо, потому, что тоже был в униформе. Мы оба выпили, но так как я был физически крепче, то он оказался пьянее. Он стал громко ругаться, преимущественно направляя угрозы в мой адрес. Он произвел на меня крайне неприятное впечатление. Наверное, он чувствовал себя в нашем кругу не очень уютно. Пожалуй, он даже имел связи наверху. Но об этом я не могу судить — мне так показалось».

Многие замечали, что Ран стал меняться. Хотя до сих пор считали его привлекательным, но вместе с тем очень нервным и обидчивым человеком. Дыма без огня не бывает. К этим характеристикам Альберт фон Халлер после знакомства с Раном добавил еще одну черту — стремление жить на широкую ногу. Несмотря на службу в СС, Ран постоянно нуждался в деньгах и постоянно пытался взять взаймы у своих издателей. Но Халлер не мог сделать этого, так как не был владельцем издательства. Когда поступил первый отказ, Ран придумал очень хитрый прием. Он пригласил Халлера в одно очень известное кафе, где собрались литераторы. Когда Халлер прибыл туда, то застал Рана и еще двух офицеров СС, которые были облачены в парадную униформу. Издатель смутился. Ран, заметив это, решил сразу взять быка за рога. Он заявил, что нуждается в деньгах, а Халлер должен дать ему 1000 рейхсмарок. Присутствовавшие эсэсовские офицеры подтвердили опешившему Халлеру, что он как истинный немец должен предоставить эту сумму, так как речь шла о вопросе национальной важности, в котором был заинтересован лично рейхсфюрер СС. Возмущенный Халлер встал и вышел, намеренный больше никогда не общаться с Раном.

Адольф Фризе описывал, насколько опасную и рискованную жизнь в эти дни вел Отто Ран: «Вечером и ночью он видел в барах и ресторанах важных птиц, которые пьянствовали в компании таких же женщин; внутренний голос подсказывал ему, что он как совесть ордена от имени своего шефа и покровителя не должен тушеваться перед этими людьми, являя разительную противоположность. Подобные пары только пачкали нашу униформу. А она обязывала быть образцами для подражания. Нередко он гордился, что ему надо было взывать к долгу, чести, лояльности, которые были для него действительно высшими ценностями. Но, с другой стороны, он нередко демонстрировал, что он дорос до морали высокопоставленных людей, от которых он был оторван».

В августе 1937 года в партийном суде НСДАП разбиралось дело Карла Малера, который обвинялся в недостойном поведении. В ходе расследования серьезные обвинения были выдвинуты также и в адрес Отто Рана. Под недостойным поведением понималось безудержное потребление алкоголя и возможные гомосексуальные связи. В отношении своего пьянства Ран признал вину и дал торжественное обещание вообще не употреблять алкоголь в течение ближайших двух лет. Ему грозило не очень серьезное наказание — четыре месяца исправительных работ. Но тут показания дал ничего не подозревающий старый знакомый Отто Рана студент-медик Ганс Гребе, который рассказал, что как-то случайно встречи Рана. Ганс Гребе в тот момент как раз прибыл из Берлина во Франкфурт-на-Майне и увидел на платформе Отто, который собирался на другой путь. Ничего криминального в этом сообщении не было, если бы Ганс не заметил, что на Ране была эсэсовская униформа и фуражка без каких-либо знаков отличия. На вопрос, что Отто делал там в таком виде, он ответил: «Я был у Розенберга и собирался заняться разработкой немецкой религии». Дело не удалось замять, и с 1 сентября по 31 декабря 1937 года Отто Ран пробыл в концентрационном лагере Дахау в качестве охранника.

После этого дисциплинарного взыскания, которое фактически свелось к начальной военной и физической подготовке, Отто Ран на пару со своим другом Раймондом Перрире направился кататься на лыжах в Верхнюю Баварию. Воспользовавшись случаем, они навестили Лауерманна. Там Ран снял небольшой деревенский домик, где и прожил достаточно долгое время. Пять месяцев спустя Ран напишет Генриху Гиммлеру: «Я уверен, что господин Перрире был бы Вам чрезвычайно благодарен, если бы Вы изложили более глубокое видение СС, нежели это могу сделать я. Впрочем, Раймонд Перрире уже познакомился с несколькими офицерами подразделения СС «Мертвая голова» из Верхней Баварии. Несмотря на языковые трудности, им удалось достигнуть полного взаимопонимания, не в последнюю очередь потому, что они являлись моими товарищами по Дахау».

Несмотря на некоторые задержки, Отто Ран все-таки предоставил свою родословную до 1750 года, как это требовалось для всех офицеров СС. В его наследственном паспорте указывалось, что он являлся наследником семейств Рёмеров и Ранов. Затягивание дела с получением наследственного паспорта можно было объяснить тем, что Ран боялся, будто бы девичья фамилия его матери — Гамбургер — имеет еврейское звучание.

В январе 1938 года, отпраздновав Новый год в Верхней Баварии, Отто Ран направился на север страны. Сначала он остановился в Дортмунде, В те дни местная газета «Красная земля» писала об этом визите: «Вступительное словом произнес культурный обозреватель «Союза Дитриха Экарта» Курт Эггерс, после чего Ран поприветствовал присутствующих товарищей и коротко поведал о проблеме Люцифера. Ран убедительным и императивным языком опровергает образ Люцифера. Ран зачитывал отрывки из своей новой книги «При дворе Люцифера», которая написана по итогам поездок и исследований, проведенных в Южной Франции. Там он шел по следам Грааля и альбигойцев, чистых и истинных еретиков. Он также прослеживал центры возникновения этого плодотворного антиримского воззрения в Германии. Доклад содержал очень трудный материал и требовал не только внимательности, но и владения научными дисциплинами; но и докладчик, и аудитория были едины и ни одно слово не пропало даром. Образ Люцифера, которого Ран изображал как носителя света, оказал огромнейшее влияние. Можно было бы различить две части вечера. Первая, в ходе которой Ран рассказывал об исследованиях Грааля и Люцифера. И вторая, когда докладчик с примерами на руках на основании своего нового учения весьма убедительно переоценивал исторические явления, личности и события. Он показал опасность подводных камней национализма старой закалки. Опасность, которая была вызвана отсутствием согласия с природой... Курт Эггерс завершил вечер словами: «Люцифер, несправедливо оболганный, приветствую тебя».

Положительное упоминание о Ране можно обнаружить и в ежемесячнике Людендорфа: «Мои предки были язычниками и еретиками. Во имя их оправдания я собираю камни, которые разбрасывал католический Рим». Эти строчки Отто Ран написал в своем путевом дневнике. Он объехал Германию, Южную Европу и Север. Во всех местах, где бы ни бывал, он изучает борьбу за власть, которую вело христианство, прежде всего Рим. Этот путевой журнал — очень познавательная и интересно написанная книга. Если продолжить журнал во время путешествия на север, то было бы неплохо привлечь для этого книгу доктора Куммера «Закат Митдгарда», в которой, к сожалению, отсутствует список источников».

Весьма примечательно, что в этой статье в негативном контексте упомянут доктор Куммер. Бернхардт Куммер был одним из самых близких Розенбергу этнографов. В июле 1937 года редактор ряда журналов, издаваемых «Наследием предков», Плассманн организовал кампанию травли этого ученого, который имел неосторожность издавать свой собственный бюллетень «Северный голос». Травля продолжалась до тех пор, пока Куммер не закрыл свое издание и не перешел в начале 1938 года работать в официальное издание Аненербе, журнал «Германия». Это еще раз наглядно демонстрирует, что национал-социализм вовсе не был монолитным явлением. Не было единства и в так называемых «оккультных» изысканиях. Не стоило также забывать, что Гитлер вовсе не разделял идей Розенберга и Людендорфа, которые бредили идеей идеологической войны против Рима.

10 января 1938 года Ран направил шефу личного штаба рейхсфюрера СС Карлу Вольфу прошение о предоставлении отпуска и возможности провести его в Швейцарии. В письме он подчеркнул, что с 1 мая должен вернуться к активной служебной деятельности. В это время он ищет своих старых швейцарских друзей. А пока Ран жил в Мюнхене в доме 34 по Георген-штрассе. Можно сказать, что он попал в фешенебельный район. Окна его жилища выходили на Изар, а сам дом находился между двумя престижными улицами: Курфюрштен-штрассе и Фридрих-штрассе. Жизнь, казалось бы, течет размеренно и неторопливо.

Но в апреле 1938 года происходят странные собылия. В это время в личном деле Отто Рана появляется отметка, что он сделал критическое замечание относительно идеи Франца Ридвега вступить в СС. Его намерение очень нелицеприятно критикуется в немецкоязычной прессе Швейцарии. Собственно говоря, непонятно, почему он ввязался в это дело, тем паче что его положение в СС было более чем шатким. Так или иначе, в июле он письменно изложил свои соображения и направил их своему руководству. Гиммлер поблагодарил Рана, однако дал понять, что примет свое решение только спустя некоторое время. После очередной волны критики в швейцарских газетах. Шеф канцелярии Гиммлера довел до сведения своего шефа высказывание Отто Рана, что хауптштурмфюрера СС Ридвега вообще надо исключить из «охранных отрядов». В ответ Гиммлер резко заметил, что даже и не думает избавляться от этого швейцарца. Вердикт короток: «Ридвег останется в СС».

С этого момента над головой Рана сгущаются тучи. На него оказывается давление. Говорят, что в это время его пытается шантажировать неизвестный капитан Люфтваффе, с которым Ран имел какие-то разногласия. Все письма, отправленные Отто в этот период в Личный штаб Гиммлера, полны неясного беспокойства. Адольф Фризе, встретивший его в это время, говорил об очевидной «переоценке своих способностей, граничившей с манией величия». Кому-то это казалось неким отвлекающим маневром. Ходили слухи о том, что Отто Ран обрабатывал 2000 страниц своей рукописи, посвященной Святому Себастьяну. Но эта цифра кажется маловероятной — сколько же времени ему потребовалось, чтобы написать 2000 страниц?

Ран допускает ошибку за ошибкой. Вначале на суде он говорит о том, что собирался работать с Розенбергом над созданием новой немецкой религии. Стоит напомнить, что Розенберг был одним из самых крупных противников Гиммлера в нацистской партии. Затем Ран ввязывается в аферу с Ридвегом. Наконец, памятуя, что Гиммлер благоволил женатым эсэсовцам, он решил разыграть карту со своим «бракосочетанием». Но это породило новые трудности. Гиммлер стал настаивать на скорой свадьбе. Но невеста значилась только на фото. В жизни ее не было.

Биографам Рана не сразу удалось определить, кто изображен на фотографии рядом с Раном. Там Отто запечатлен на балконе с молодой белокурой женщиной и пятилетним мальчуганом. «Невестой» оказалась некая Анна Дахс, после войны проживавшая в Швейцарии. История их помолвки оказалась фарсом. Анна никогда не была обручена с Раном. Они и знакомы-то были очень поверхностно. После первого неудачного замужества она жила со своим пятилетним сыном в Шварцвальде, где и познакомилась с Раном. Тот рассказал о своей книге и даже заглянул как-то в гости. Но, по словам этой женщины, он был подчеркнуто холоден в общении с ней и даже не пытался как-то сблизиться с молодой Анной. Ран оказался в очень щекотливом положении.

Нервы у Рана оказались, что называется, на пределе. Ко многим его неудачам стоит добавить бесконечные возмущенные письма от католиков и анонимные угрозы, которые, как полагал Ран, присылали иезуиты. Говорят, что точку в его судьбе поставили два события — «хрустальная ночь», еврейские погромы, прокатившиеся по всей Германии, и намерение эсэсовского начальства перевести его в концентрационный лагерь Бухенвальд. 22 февраля он пишет заявление с просьбой исключить его из СС.

Что произошло дальше, установить трудно. 11 мая 1939 года крестьянские дети, живущие близ баварской деревушки Айберг, нашли разложившийся труп мужчины. Вскоре останки идентифицировали — это был Отто Ран. Около останков было найдено два медицинских пузырька, в которых когда-то содержался яд. Время смерти было очень сложно установить. но эксперты предположили, что это произошло где-то 12 — 13 марта 1939 года. Полиция сразу же отбросила версии об убийстве. Было решено, что Ран покончил с собой. Причины этого поступка не понятны. Может быть, он боялся разоблачения своих гомосексуальных наклонностей. В любом случае, Рана почти тут же восстановили в СС.

Альберт фон Халлер рассказывал, что накануне своего исчезновения Ран забежал к нему: «Он был в чудовищном состоянии: нервный, сильно похудевший, глаза безумные. Ран бросил: «Я пропал. Меня преследуют СС. Я обвинен в гомосексуализме». Он сказал мне об этом открыто. «Мне предоставили выбор. Либо — концлагерь, либо — самоубийство, геройская смерть в горах. Третьего не дано». Он собирался бежать во Францию, но, видимо, передумал».

Точки над всеми «и» поставила Габриела Винклер-Дехенд, которая сообщила о смерти Рана следующее: «Я знаю, что за ним была установлена слежка, с целью проверить, не является ли он гомосексуалистом. Когда Гиммлеру об этом сообщили в третий раз, он настоятельно рекомендовал отложить рассмотрение этого дела (хотя гомосексуализм в СС карался смертной казнью). Я полагаю, что Отто Ран именно после этого ходатайствовал об исключении из СС. Моими источниками был Ханс фон Лахнер, которому я сама помогла стать адъютантом при Вайсторе».