Глава 9. Генрих и Марга

В 1927 году состоялось знакомство, которое многое изменило в жизни Генриха Гиммлера.

Он встретил Маргарету Зигрот, которая в будущем стала его женой. В своем карманном календарике Гиммлер жирно обвел дату 12 сентября. Возможно, это был день, когда он впервые увидел Маргарету. Если исходить из этой версии, то их знакомство произошло в баварском городке Зульцбах, где Генрих Гиммлер в тот день выступал в одной из своих пропагандистских речей. Впрочем, Катрин Гиммлер рассказывает несколько иную версию этого знакомства. Она полагает, что это произошло в декабре 1926 года на курорте Райханхалл. Тогда Генрих Гиммлер попал под проливной дождь, от которого решил спрятаться в ближайшей гостинице. В центральном зале он настолько сильно взмахнул промокшей охотничьей шляпой, что обрызгал рядом стоявшую женщину. Это и была Маргарета Зигрот, которая прибыла в этот городок на отдых.

Катрин Гиммлер описывает ее как красивую женщину, с голубыми глазами и изумительными длинными светлыми волосами. Однако при изучении фотографий, на которых была запечатлена Маргарета, едва ли можно найти признаки не только красоты, но и миловидности. Если принимать в расчет, насколько требовательно Гиммлер относился к «женскому идеалу», то его выбор не может не изумлять. Маргарета была обыкновенной медицинской сестрой. Маргарет Зигрот (в девичестве Боден) выросла в семье, где кроме нее воспитывались еще четыре брата и сестры. Ее семья происходила родом из Померании. В годы Первой мировой войны она устроилась медицинской сестрой в военный госпиталь, что стало ее основной профессией. Со временем она пустила часть полученного ею отцовского наследства на то, чтобы создать свою небольшую медицинскую клинику. Однако ее содержание оказалось делом хлопотным. После развода, который почти сразу же последовал за ее первым неудачным браком, она едва сводила концы с концами. Генрих не сразу решился рассказать родителям о своих отношениях с Маргаретой. Во-первых, она была разведена. Во-вторых, она была на семь лет его старше. В-третьих, она была пруссачкой евангелического вероисповедания, что едва ли могло привести в восторг католиков-баварцев. Первым о любовной связи Генриха узнал его брат Гебхард. В то время братья полностью доверяли друг другу. Сам Генрих заявил как-то ему, что «лучше зашел бы в зал, набитый тысячей коммунистов, чем поделился бы этой тайной с родителями».

Сохранились письма, которые Маргарета писала Генриху. Исследователи не смогли обнаружить ответных писем, однако из этого вовсе не следует, что их не было вовсе. Для писем, полученных от Маргареты, Генрих завел специальный список, в котором с привычной аккуратностью отмечал день и час, когда оно было доставлено. Из этих сообщений следовало, что Гиммлер регулярно посылал в своих письмах газетные вырезки, в которых сообщалось о его поездках по стране и выступлениях. Маргарета же могла только выражать обеспокоенность напряженным графиком работы и связанными с ней трудностями. Она не раз справлялась о здоровье Генриха Гиммлера.

К ноябрю 1927 года переписка приобретает достаточно личный характер. В одном из своих посланий Генрих делал намек, что был разочарован последним письмом Маргареты. Та же отвечала: «Я полагаю, Вы заметили, что получили два письма за такое короткое время?» Судя по всему, Марга, как звали знакомые эту молодую женщину, не понимала, чем было вызвано «разочарование». Она неоднократно пыталась добиться ответа, но Генрих Гиммлер предпочитал обходить стороной этот вопрос. Уже с первых писем становилось ясно, что Маргарета была женщиной, разочарованной жизнью. Она писала Генриху: «Во всех Ваших письмах неизменно говорится о “недоверии” с моей стороны. Да, действительно мне приходится быть такой. Я утратила веру в людей, в первую очередь в честность и откровенность мужчины по отношению к женщине. Наивно верить — это много хуже, чем быть недоверчивой. Я просто боюсь поверить в правдивость слов». Однако она не возражала продолжить знакомство, для чего было назначено подобие свидания, которое должно было происходить в Берлине. Встреча произошла в декабре 1927 года, как уже говорилось, в Берлине. Генрих Гиммлер yстал изображал из себя неприступность и саму мужскую добродетель. В любом случае именно после встречи в Берлине Маргарета Зигрот стала обращаться в письмах к Генриху Гиммлеру на «ты». Более того, фривольными стали и сами обращения. Нередко употреблялась фраза: «мой дорогой упрямец». В итоге женщина все-таки поинтересовалась, как она должна была звать Гиммлера в своей личной переписке. Тот предложил назвать его уменьшительным именем — Хайни. В ответ задавался лукавый вопрос: «Так обычно зовут мальчишек. Но ты уже большой. Или дела обстоят иначе?»

В общении с Маргаретой Генрих Гиммлер по привычке предпочел занять героическую позу. Как следовало из ее писем, он в первых же строках стал характеризовать себя как «ландскнехта» («Мы, ландскнехты, должны оставаться одинокими и быть выше законов»). Однако «ландскнехт» не стеснялся в переписке признаваться в собственных слабостях. Например, Гиммлер очень сожалел, что продолжал проявлять «податливость» в отношении родителей. В ответ Маргарета успокаивала, что при характере Генриха нельзя было сразу же измениться таким образом, чтобы это стало заметно абсолютно всем.

Может возникнуть логичный вопрос, что связывало между собой Генриха Гиммлера и Маргарету? Они происходили из разных кругов, принадлежали к разным социальным слоям. Оказывается, общим у них был интерес к лекарственным травам и гомеопатии. И Генрих, и Маргарета мечтали обладать небольшим земельным участком, на котором бы они разводили кур, овощи и выращивали лекарственные растения. Кроме этого они оба любили загадки, шарады, кроссворды, которые уже в те времена стали печататься отдельными брошюрами. Во время коротких встреч это было их любым средством от скуки. Маргарета за неделю до свиданий просила Генриха, чтобы тот запасся книжками с загадками, чтобы «им было чем заняться». Уже одна эта фраза указывает на то, что продолжительное время отношения Генриха и Маргареты носили преимущественно платонический характер. Со временем Гиммлер стал давать своей приятельнице книги, которые были посвящены разоблачению «масонского заговора». Затем последовала литература по «еврейскому вопросу».

Постепенно в переписке Генриха и Маргареты стали мелькать политические темы.

Например, Гиммлер не раз выражал свое яростное неприятие крупных городов, которые он полагал «погибелью нации». Маргарета пыталась с мягкой иронией устранить эти опасения: «Ты не должен бояться “больших городов”, доверь мне заботу о тебе, чтобы я могла тебя защитить». Нередко Маргарета интересовалась болями в желудке, которые во второй половине 20-х годов беспокоили Гиммлера едва ли не постоянно. Как можно было установить из писем Маргареты, Гиммлер полагал, что его проблемы с желудком имели психосоматический характер. Он считал, что боли являлись результатом его неимоверных усилий по сохранению самоконтроля и соблюдению самодисциплины. Кроме этого не исключено, что Гиммлер был явно недоволен своей внешностью. На это указывают слова, которые Маргарета написала в одном из писем. Она комментировала одну из присланных фотографий: «Зачем ты прикрыл лицо рукой? Надо ли тебе скрывать свой подбородок?» Действительно, слабо выраженный подбородок мало соответствовал образу «героического солдата».

Надо отметить, что и Генрих, и Маргарета долгое время сомневались в искренности своих отношений. Женщина не раз интересовалась, не считал ли Генрих их отношения обузой, не сомневался ли он в том, что ее любовь была столь же сильной, как и его к ней. «Моя любовь не должна быть для тебя бременем. Она никогда не будет навязчивой. Но ты еще не достиг того состояния, чтобы честно говорить со мной. Ты не отвечаешь мне, когда я спрашиваю, что ты чувствуешь в глубине души». Не исключено, что Маргарета опасалась, что писала Генриху слишком много писем. По большому счету любовные отношения Маргареты и Генриха Гиммлера развивались очень сложно. Она писала: «Я не могу представить себе любовь без горя и печали… Ты не знаешь, насколько я печальна сейчас… Ты сомневаешься в моей любви? Я могу тебя смело заверить, что ни одна женщина не будет любить тебя так сильно, как люблю я».

В конце 1927 года Генрих Гиммлер направился в родительский дом, чтобы провести там все праздники. С отцом он в основном беседовал о тактике уличной борьбы. Маргарета, которая хотя и была немецкой националисткой, но все-таки не разделяла радикальных идей Гиммлера. «Почему ты постоянно кровожадно хватаешься за нож? — спрашивала она, подразумевая стремление Гиммлера к энергичным действиям. — Тебе стоит быть более консервативным». Кроме этого Маргарета полагала, что Национал-социалистическая партия использовала Генриха, не давая ему ничего взамен. «Я не могу понять, как можно настолько беспрекословно подчиняться партии, что в итоге не иметь времени, чтобы написать небольшое письмо. Эти господа не имеют права столь жестко тебя эксплуатировать. Они, наверное, больше спят и меньше работают. Это рискует закончиться тем, что ты будешь больным и уставшим». Не исключено, что Гиммлер, который не решался развивать свои отношения с Маргаретой, нередко «прикрывался» служебными делами, чтобы избежать некоторых из свиданий. В первые месяцы 1928 года они встречались всего лишь несколько раз: в январе — в Баварии, в феврале — в Берлине, затем в апреле — вновь в Берлине, в мае — в Мюнхене. Маргарета не раз пыталась беседовать о возможной совместной жизни, но Генрих Гиммлер не мог сказать ничего определенного.

По мере того как более очевидными становились общие планы на будущее, тем меньше значения Маргарета придавала своему независимому существованию в качестве руководительницы медицинской клиники. Она в своих письмах сообщала Генриху, что расставание с клиникой, в которой она провела четыре года, произойдет легко, так как в ней она постоянно сталкивалась с «людской подлостью», а потому все воспоминания, связанные с этим заведением, вызывают у нее досаду. Однако в этих условиях Маргарета опасалась, что она окажется совершенно одна в незнакомой ей местности. Гиммлер же не всегда шел на ее поводу. Так, например, буквально накануне свадьбы не раз вспыхивали горячие споры, где должна была состояться свадьба: в Берлине или в Мюнхене. Кроме этого Маргарета решительно отказалась от свадебного путешествия. Она не сразу согласилась на продажу своей клиники. А после этого отвергала идею о приобретении собственного дома в окрестностях Мюнхена. Она ни в коем случае не хотела быть домохозяйкой. В одном из писем она сообщала: «Ты собираешься превратиться в мещанина. Я тебе этого не позволю. Если ты хочешь готовить на кухне, то тебе придется взять на себя все женские домашние хлопоты». Подобная перемена социальных ролей никак не могла устроить Генриха Гиммлера.

Письма, которые писала Маргарета, были наполнены множеством сомнений относительно того, что у нее с Генрихом может быть общее будущее. Как-то она сообщила, что ее приятельница отговаривала выходить замуж за мужичину, который был моложе на семь лет.

По этой причине она настаивала на том, что жених должен был смириться с тем, что он вскоре расстанется со свободной холостяцкой жизнью: «В театре и в кино ты был жаждущим развлечений человеком. Однако у тебя будет любимая, а потому все эти развлечения должны стать редкими». После этого Гиммлер направил ответное письмо, в котором попросил составить список всех пожеланий и требований. Это немало рассердило Маргарету. Она возмущенно писала: «Больше никогда не пиши: во-первых, во-вторых, в-третьих. Ты ведешь себя как чиновник». Однако настоящий страх Маргарета испытывала перед предстоящим знакомством с родителями Генриха. Этот страх превратился в форменную фобию, панический ужас. Это указывает на то, что Маргарета очень трудно сходилась с незнакомыми ей людьми.

Самое вероятное в феврале 1928 года Генрих Гиммлер и Маргарета приняли решение сочетаться браком. Она все-таки решилась продать свою клинику. В итоге она договорилась о цене в 12 тысяч рейхсмарок, что было не очень большой суммой. Находясь под влиянием антисемитских идей, она написала: «Ох уж этот Хаушильдт! Еврей останется евреем. Но другие не лучше — все они одним миром мазаны». Гиммлер же рассказал родителям о своем намерении жениться приблизительно весной 1928 года. Однако он решил до поры до времени опустить некоторые детали из биографии своей невесты. По этой причине можно было отметить изменение отношения к предстоящему браку матери Генриха Гиммлера. В апреле 1928 года она пишет своему сыну, что искренне желает ему «найти спутницу жизни, которая будет делить с ним радости и горе». После этого был выбран день для знакомства с невестой. При этом непременно должен был присутствовать отец. Надо сказать, что, несмотря на то что во время встречи не было сказано ни одного резкого слова, опасения Маргареты не были беспочвенными. Некоторое время спустя Генрих получил от своей матери письмо, в котором она не скрывала своего ужаса: невестой ее сына была немолодая и разведенная лютеранка! Это было нарушением всех правил и приличий, которых придерживались в семье Гиммлеров. Впрочем, отец Генриха Гиммлера был более сдержанным в своих реакциях. В итоге оба родителя решили принять Маргарету как можно более любезно. Когда та в мае 1928 года жила в Мюнхене, они непременно хотели, чтобы она гостила в родительском доме. Сама же Маргарета весьма неохотно приняла это предложение.

После того как родители смирились с выбором Генриха, они стали подыскивать для него подходящий дом. Отец регулярно направлял своему сыну вырезки из газет, в которых сообщалось о продаже домов. В итоге было приобретено деревянное здание в Вальдтрудеринге. Это местечко можно было назвать восточной окраиной Мюнхена. Все заботы по обустройству дома, закупке мебели были переложены на плечи Генриха Гиммлера, так как Маргарета до самой свадьбы продолжала работать в Берлине. Генрих же впервые за многие годы, что он пребывал в бедственном положении, почувствовал вкус к «хорошей жизни». Маргарета в те дни весьма беспокоилась, что ее «приданое» рисковало слишком быстро закончиться. «Я не знаю, как мы будем все это оплачивать. Я прошу, чтобы ты больше ничего не покупал», — писала она 27 июня 1928 года, буквально накануне свадьбы.

Несмотря на то что домик был куплен в окрестностях Мюнхена, свадьба состоялась 3 июля 1928 года в Берлине. ЗАГС располагался в непосредственной близости от дома отца Маргареты. На свадьбе было очень мало гостей. Со стороны невесты присутствовали ее отец и брат. Со стороны жениха вообще никого не было. На свадьбу планировал в качестве единственного гостя от семейства Гиммлеров прибыть младший брат Эрнст, однако он не смог выбраться в Берлин, так как сдавал экзамены на инженера. Одиннадцать лет спустя Генриха Гиммлера сделают почетным жителем местечка Цеп ерник, где и жила семья невесты. После свадьбы Генрих уговаривает свою супругу вступить в НСДАП. Они перебираются в Вальдтрудеринг, где пытаются разводить кур. Однако дела идут не очень хорошо. Кроме этого Генрих постоянно находится в политических командировках, а потому все хозяйство ведет Маргарета. Изредка к ней приезжает Эрнст Гиммлер, который привозит газеты и брошюры с загадками. Маргарета с трудом может смириться с одиночеством.

8 августа 1929 года у Маргареты и Генриха Гиммлеров родилась дочь. Ее решили крестить по лютеранскому обряду, а потому дали ярко выраженое «нордическое» имя — Гудрун. Однако роды происходили очень тяжело. А потому Маргарета провела почти месяц в специальной клинике. Когда мать и дитя прибыли домой, Гиммлер попытался сделать все возможное, чтобы им было как можно комфортнее. Впрочем, вскоре после этого он вновь пустился в политические разъезды. Самочувствием внучки постоянно интересовался Гиммлер-старший, который, собственно, и дал ей прозвище “Куколка”, которое почти на всю жизнь закрепилось за Гудрун Гиммлер. После рождения ребенка Маргарета фактически не могла заниматься хозяйством, а потому рассчитывать приходилось только на зарплату Генриха Гиммлера, которую он получал в качестве партийного функционера НСДАП.