Глава 23
Земля приняла их без материнской нежности и лишнего любопытства. Космопортов здесь было несколько, летели сюда все кому не лень, и интерес к приземлившимся возникал только тогда, когда на таможне находили что-то запрещенное или когда прилетевшие вызывали подозрение. Священники-следователи и спут подозрения не вызывали. А Ру-пор не пожелал покидать корабль, сообщив, что ему на планете обезьян, где собакоподобных используют как домашних животных, делать нечего.
— Ну что, — приостановился Габриель на выходе из космопорта. — Куда вы теперь?
— Полетим дальше, — неопределенно ответил Исаак.
— А здесь?
— А здесь так… мелочи. Провернем по-быстрому одно дельце и все. Долго не задержимся.
— Ну, будем надеяться, что после этого дельца ты не окажешься во всегалактическом розыске, — усмехнулся Габриель.
— А ты в Церковь?
— Хочешь со мной? — встрепенулся священник.
— Нет уж, увольте, — покачал головой рыжий. — В Церковь Света я больше ни ногой. Прощай, брат Габриель.
— До встречи, Исаак Браун.
Поддавшись какому-то неожиданно нахлынувшему порыву, Габриель приобнял бывшего брата по Церкви, отстранившись, похлопал по плечу и зашагал прочь. Через минуту он уже растворился в толпе.
— Может, стоило взять его с собой? — предположил спут.
Исаак покачал головой:
— Я ему не доверяю. Для него Церковь — эталон истинности. Он не принадлежит себе, он принадлежит Церкви.
Спут вздохнул.
Исаак повернулся и неторопливо зашагал в другую сторону. Спешить теперь было некуда. Брат Терезий заступал на дежурство только к вечеру. Антрацит догнал рыжего приятеля, засеменил рядом, стараясь попадать в ногу, что при разнице в длине шагов в принципе было невозможно.
— А куда мы идем? — поинтересовался он.
— Сперва в банк за кредитами, потом на местный рынок. Я знаю отличное местечко, где продают прекрасное домашнее вино умопомрачительной выдержки. Правда, это удовольствие не из дешевых, но для дела не жалко. А таким вином не то что брата Терезия, а самого святого духа искусить можно.
В информаторий Церкви Света они отправились уже по темноте. Лезть туда засветло и уйти без лишних вопросов было невозможно. Отчитываться о прошедшей операции, объяснять что-то, пытаться выторговать разрешение оставить Церковь не входило в планы рыжего. И Браун решил идти путем наименьшего сопротивления.
Территория Церкви Света была закрыта для простых смертных. Но брат Исаак вне зависимости от своих проступков и намерений бросить служение Свету оставался обладателем жетона священника-следователя, стало быть, доступ на территорию имел. Со спутом было сложнее.
Братья службы охраны, дежурившие на входе, порадовались неожиданному возвращению следователя. Исаак слыл разгильдяем, но недовольство это вызывало лишь у начальства. Для большинства рядовых братьев он оставался неплохим парнем — веселым, добрым и отзывчивым, а эти качества недоверчивые и замкнутые священники Света ценили особо.
Исаака пустили сразу и без вопросов, Антрацита же хотели оставить за территорией до утра. Впускать спута без особого разрешения брата Джона было чревато. Исааку пришлось включить все свои дипломатические способности, чтобы уболтать охрану, умолить ее закрыть глаза на синекожего. Браун клятвенно пообещал доложить начальству о спуте с самого утра и вытребовать для него разрешение, и их пропустили, но в сам информаторий Исаак пошел один.
Антрацит остался неподалеку от входа. Спут засел в кустах, с дорожки синекожего видно не было, зато из его убежища прекрасно просматривался вход в хранилище информации. Покинуть кусты спут мог только в двух случаях: либо когда Исаак подаст сигнал, либо если кто-то раскроет его местонахождение. Второй вариант, впрочем, стал бы полным провалом, так что Антрациту оставалось тихо сидеть и ждать сигнала.
Рыхлый священник-администратор по имени Терезий уже заступил на дежурство. Как и предполагал Исаак, хранитель бдел. При появлении в дверях информатория постороннего Терезий вскинул ружье, а палец его левой руки лег на кнопку сигнализации. Одно движение пальцем правой — и в рыжем следователе появится лишняя дырка, одно движение пальцем левой — и вся Церковь будет поднята на уши по тревоге.
— Кто идет? — отчетливо спросил хранитель информатория. — Стой на месте!
— Стою, стою, — шутливо задрал руки кверху Исаак. — Хотя мне твои секреты не нужны, брат. Мне нужна приятная компания.
Терезий опустил ружье, и в лицо Брауну тут же устремился поток слепящего света, куда менее приятный, чем ствол плазменного ружья. Исаак сощурился.
— Исаак?
— Он самый!
Терезий опустил руку и в лицо Исаака тут же устремился поток слепящего света. Исаак сощурился.
— Да я это, я, — проворчал недовольно. — Вернулся только-только. Устал гонять паладонийских призраков. Вот думал с кем бы пропустить кружечку хорошего вина. И кроме брата Терезия в голову никто не пришел. Ты ведь не откажешь мне в компании.
Рыхлый администратор отбросил фонарь и вышел навстречу.
— Исаак!
Браун потонул в пухлых объятиях Терезия.
— Как я рад тебя снова видеть.
— Выпить со мной ты будешь рад еще больше, — пообещал Исаак, выставляя перед братом по Церкви пару бутылок.
— Я на дежурстве, — скис хранитель.
— Да ладно, — отмахнулся Исаак.
Пальцы рыжего подхватили бутылку и подцепили пробку. Затычка вылетела из горлышка с задорным щелчком. Исаак со смаком втянул аромат, напитавший пробку. Терезий, пристально смотревший за каждым движением рыжего, сглотнул подступившую слюну.
— Ты погляди, какое вино! — подбодрил Исаак. — А я расскажу, как устранил паладонийского Призрака.
— Брешешь, — взгляд Терезия был прикован к бутылке.
— Серьезно. Я еще и техномагам там наподдал.
— Ты? — не поверил священник-администратор.
— Я.
— Сам?
— Сам.
Исаак выудил пару стаканов и разлил вино. Терезий повел носом. Ноздри затрепетали, ловя аромат.
— Только немного, — предупредил он. — Я на дежурстве.
— Немного-немного, — подтвердил Исаак. — Много тебе никто и не даст. Ты ж на дежурстве.
— Я на дежурстве, — повторил Терезий, словно зачарованный, и поднял стакан.
— Ну, за мое возвращение.
Звякнуло. Два стакана взлетели кверху донышками и опустились уже пустыми.
— Значит так, прилетаю я на Паладос, а там… — начал Исаак, заново разливая вино.
Сидеть в кустах Антрациту пришлось чуть больше трех часов. Он гипнотизировал вход, боясь прозевать сигнал, но, как оказалось, пропустить такое было нереально, даже если бы он смотрел в другую сторону.
Исаак появился в дверях информатория, постоял, покачиваясь, будто пытался понять, где он и зачем здесь. Потом поднял руку, сунул два пальца в рот, и окрестности огласил короткий резкий свист, после чего фигура поспешно скрылась в проеме. Синекожий воспринял это как призыв к действию и, оглядевшись, покинул убежище.
Дорожка хорошо освещалась, и окажись кто-то из церковной братии сейчас поблизости, тревогу бы подняли сразу. Синекожий здесь был как на ладони, и принять его за человека смог бы разве что слепой.
Но, по счастью, короткой семенящей перебежки никто не заметил.
В хранилище было сумрачно, свет лился приглушенный. Впереди поперек коридора стоял небольшой стол. За ним в обнимку с бутылкой сидел брат Терезий, рыхлый хранитель спал. Еще три бутылки стояли под столом.
Пустые, догадался Антрацит, отметив, что Исаака заметно шатает.
— Готово, — похвалился Браун. — Вход свободен. Добро пожаловать в святая святых Церкви Света. Между прочим, даже я туда никогда не входил.
— Почему? — удивился спут. — Неужели не интересно было?
— Было по-всякому, — объяснил Исаак. — Только мне по статусу не положено.
Спут посмотрел непонимающе. Исаак повернулся спиной, двинулся вглубь коридора. Сделав несколько шагов, словно вспомнил про Антрацита, махнул рукой.
— Идем.
Павильоны информатория казались необъятными, но освещались значительно лучше, чем вестибюль. Уставленные от пола до потолка стеллажами с самыми разнообразными носителями информации, залы перетекали один в другой, выстраиваясь анфиладой. На метр выше головы, по периметру бежал балкон.
Исаак пьяно присвистнул, оценивая масштабы этой, с позволения сказать, библиотеки. На спута же вовсе было жалко смотреть. Антрацит дрожал, как охотничий пес, у которого перед носом трясут лисьей шкурой. Глаза синекожего регистратора горели алчностью вперемешку с дикой тоской. Он хотел бы остаться здесь до тех пор, пока не заглянет в каждый том, на каждый диск или накопитель, но времени было в обрез, и синекожего зашкаливало, словно робота, перед которым поставили неразрешимую задачу.
— Как будем искать то, что нам надо? — поинтересовался Исаак.
— Я думаю, что… — начал было спут.
— Никак!
Голос прозвучал резко, сзади и сверху. Антрацит и Исаак обернулись, словно по команде. За их спиной на балконе стоял главный священник-администратор земного отделения Церкви Света. В руке брата Джона устроился плазменный пистолет. Дуло недвусмысленно смотрело на Исаака.
— Брат Джон? Что ты здесь делаешь?
— То же самое я хотел бы спросить у тебя.
Джон отдалился в сторону узенькой лестницы и начал неспешно спускаться с балкона.
— Хотел бы, — повторил он, — но не буду. Я знаю, что ты здесь делаешь, Исаак.
Джон остановился в пяти шагах от Брауна и качнул пистолетом. Ствол легонько дрогнул и вернулся к исходной точке.
— Отойди от полок, Исаак. И спута своего убери. Вы в курсе, куда вы залезли? Я могу вас пристрелить прямо здесь и сейчас. И никто мне слова не скажет. Но…
Администратор сделал драматическую паузу.
— Но ты не будешь стрелять, — предположил Исаак.
— Пока не буду, — согласился брат Джон. — Сначала задам пару вопросов. А то, знаешь ли, из-за недостатка информации картинка складывается неполная.
— А если я не стану отвечать? — Исаак сделал шаг вперед.
Священник-администратор шевельнул пистолетом:
— Стой, где стоишь, и не дергайся. А отвечать ты будешь. Расскажешь все, что нужно, а не скажешь — тебе помогут. В Церкви Света все говорят. Честно, как на исповеди. Тебе, кстати, пора бы уже исповедаться.
Исаак покачал головой:
— Мне не в чем.
— Уверен? Ты предал Церковь.
— Церковь предала меня. Церковь использовала меня.
— Ты часть Церкви, — пожал плечами Джон. — Чего удивительного, что она тобой распоряжается? Ты обязан…
— Нет, — стиснул зубы Исаак. — Я ничем вам не обязан.
— Ладно, не стану спорить с покойником, — усмехнулся священник-администратор. — Скажи лучше, зачем ты противопоставил себя Церкви? Ты был мне симпатичен, брат Исаак, но сейчас тебя не спасет никто, даже я и моя симпатия. Так вот, прежде чем ты станешь отвечать на вопросы по делу, скажи, куда тебя понесло? Неужели это так трудно — жить как все и не высовываться? За тебя всё решают, ты только выполняешь свою работу. Выполняешь хорошо, тебя хвалят. Когда хвалят, ты радуешься. Потом начинаешь радоваться от самой работы, от отдыха от работы и прочих бытовых мелочей. Таких незначительных, но таких приятных.
Джон прошел вдоль стеллажа, поигрывая пистолетом.
— Живешь, радуешься и в ус не дуешь, — подвел итог администратор. — Ведь это счастье.
— Мелковатое оно у вас, счастье.
— Лучше синица в руках, чем журавль в облаках, — блеснул древней мудростью брат Джон. — Ладно, вижу, мозги тебе на Паладосе промыли основательно. Тебе придется умереть. Объясни только, кто тебя настроил против Церкви Света.
Джон смотрел испытующе. Рожа священника-администратора была серьезна до невозможности. Он ждал честного ответа, но не того, который мог предложить ему Исаак Лимор Браун. От осознания этого рыжему стало весело, и он свободно расхохотался.
Это был не пьяный смех священника, прилетевшего на Паладос, не истеричный хохот беглеца, прячущегося в подземельях Семеги. Исаак понял сейчас несколько простых, но таких недоступных прежде вещей. Простых и одновременно сложных настолько, что он не в силах был объяснить их даже великомудрому Джону.
Администратор смотрел непонимающе. Наконец взял себя в руки. Лицо его снова стало суровым.
— Так кто тебя настроил против Церкви Света? Отвечай, я жду.
Исаак оборвал смех и посмотрел на Джона серьезно.
— Церковь Света, — ответил он. — Не поверишь, брат Джон, но против Церкви меня настроила Церковь. Вы очень хорошо постарались, чтобы привить к себе устойчивую антипатию. И знаешь почему? Потому что не со всеми людьми можно обращаться как с вещами. Некоторые, знаешь ли, на самом деле люди, а не безмозглые игрушки.
— Вот как? — Священник-администратор поднял пистолет. — Ладно, ты был один такой, теперь прощай.
Палец Джона лег на спуск. Пистолет взорвался сгустком плазмы. Но сгусток этот не вырвался из ствола, а прилетел откуда-то сбоку, увеча не только оружие главного администратора, но и сжимающие его пальцы.
Джон взвыл и схватился за покалеченную руку. Пораженный Исаак повернулся в сторону, откуда пришла поддержка. Там стоял Габриель.
— Прав, брат Джон, — произнес священник-следователь, приближаясь. — Прав, как никогда. Он действительно «был такой один». Теперь нас двое.
— Если я отображу все это в подобающей форме и предоставлю главе спутов-регистраторов, я сам имею шансы стать главой регистраторов… — пробормотал обалдевший от происходящего Антрацит, — но ведь никто не поверит.
Габриель молча поравнялся с Исааком.
— Спасибо, — буркнул рыжий.
— Кто-то говорил, что в Церковь Света ни ногой, — напомнил Габриель.
— Я человек настроения, — парировал Исаак. — Как всегда, в последний момент передумал.
— Свинья ты, — беззлобно ответил следователь. — Он тебя убивать собрался, ты с ним откровенничаешь. Я тебя спасаю, ты мне врешь.
— Больше не буду, — усмехнулся Исаак.
Габриель подошел к подвывающему Джону, схватил его за ворот, с силой пихнул в сторону дальнего зала. Священник-администратор повалился на пол. Немалый вес брата Джона пришелся на изувеченную руку. Он подскочил и снова заорал от боли.
— Антрацит, — позвал Габриель. — У тебя час в запасе. Найдешь то, что вам нужно?
— Если здесь есть интересующая нас информация, то возможно два варианта: либо…
— Да или нет? — оборвал словесный понос Габриель.
— Постараюсь, — уложился в одно слово спут.
— Тебе повезло, — подмигнул священник-следователь рыжему. — У тебя удивительный спут. Он умеет быть лаконичным.
— Он еще и медитировать по пьяни умеет, — похвалился Браун. — А ты куда?
Габриель подхватил рукой за шкирку священника-администратора, довольно грубо помогая тому подняться.
— Пойду с ним пообщаюсь. Мне тоже нужна кое-какая информация. У вас час.
