В огромном замызганном зале воняло мобильным маслом и конским навозом. Причем конюшней несло куда сильнее. Пристав лошадей не любил. Если б ему только дали волю, он устроил бы митинг протеста и круглые сутки стоял под окнами здания Консорциума с транспарантом: «Лошади вонючие, их надо уничтожать!». Отсюда хотелось уйти побыстрее, и они давно бы ушли, если бы не журналист. Вместо того, чтобы отдать технику мобиль и подняться наверх в номера, он поперся отгонять аппарат в гараж сам со словами: «Я никому не доверю мою ласточку». Фетишизм в отношении мобилей Ниро особенно не трогал, забавлял только, но сегодня явно был день гнева, и от одной мысли о том, что он торчит здесь, нюхая лошадиный навоз, только лишь из-за чьего-то глупого фетишизма приводила в бешенство. Наконец над пандусом, бегущим вниз к гаражу, замаячила макушка журналиста. А вскоре показался и он сам. На пристава поглядел бодро.

— Где вас носит столько времени? Неужели так трудно оставить несчастный мобиль на стоянке?

— Когда-нибудь, — улыбнулся Санчес, — я напишу книгу. Я назову ее «Неудовлетворенность». А главного героя буду писать с вас.

Они подошли к лестнице, что нелепо торчала посреди зала, и потопали вверх.

— Жаль, что я не умею, — окрысился Ниро. — А то бы я тоже написал.

— Напишите, — фыркнул журналист. — Сегодня для того, чтобы что-то опубликовать, уметь писать вовсе не обязательно. Знаете, сколько графоманов сидит у нас в редакции?

— Догадываюсь. С одним из них я мотаюсь по всем Объединенным Территориям уже не первый день.

Санчес добрался до верхней площадки, схватился за ручку двери и обернулся.

— О, господин пристав, поздравляю. У вас проснулось чувство юмора и оно даже пытается шутить. Только никому не говорите пока.

И О'Гира дернул на себя дверь, пропуская вперед пристава.

За дверью все оказалось куда как лучше, чем внизу. Ковровые дорожки, мягкая мебель, журнальный столик с пачкой знакомой, устаревшей месяц назад прессы. Санчес подцепил «Огни Вероллы», перелистал.

— Чем могу быть полезен, господа? — полюбопытствовал приятный голос.

— Нам нужен номер, — грубо отозвался Ниро.

Журналист бросил газету и повернулся. Напротив пристава стоял солидный усатый господин в дорогом костюме.

— Нам нужно два номера, — вежливо улыбнулся Санчес. — Конечно, мой друг привык спать на диване, но я решил его побаловать и дать возможность отоспаться, а то он на людей бросается уже.

— Да идите вы к демонам, господин писака! — взвился Ниро.

— Вот видите, — улыбнулся журналист.

Усатый нервно пожевал усы.

— Не хочу вас расстраивать господа, но свободных номеров к сожалению нет.

— Для свободной прессы найдутся, — выудил из кармана документы Санчес.

Солидный дядька издал невнятный хлюпающий звук. Повернулся было к Ниро, но наткнулся на развернутые документы старшего пристава и скис окончательно.

— Да конечно, я что-нибудь придумаю, идемте, — выдал он совсем уж упавшим голосом и пошел на третий этаж.

Коридоры третьего этажа были тихи и пустынны. На ближней к лестнице двери болталась табличка «Не беспокоить».

Санчес огляделся.

— Что-то не похоже, чтобы тут было дикое количество постояльцев. Или вы пустили на постой компанию глухонемых паралитиков?

Усатый посмотрел хмуро. Он вообще был недоволен и даже не пытался это недовольство скрыть.

— Ваши номера, господа, — он небрежно ткнул ключи в две находящиеся рядом двери. — И учтите, весь этаж оплачен одним нашим постояльцем. Сделано это специально, чтобы никто не мешал. Поселяя вас здесь, я иду вам навстречу и нарушаю договоренности с нашим клиентом, потому, надеюсь, и вы сделаете одолжение.

— К вашим услугам, — мило прощебетал журналист.

— Так вот сделайте одолжение, чтобы на этом этаже вас не было ни видно, ни слышно. Надеюсь, мы друг друга поняли.

И усатый не прощаясь удалился.

— Наглец, — буркнул Ниро. — В Веролле он бы себе такого не позволил.

— В Веролле вы бы тоже не позволили себе размахивать пистолем перед носом у городских властей, — вставил журналист. — Может быть, пройдем в номер и не станем шуметь?

— Может быть, — буркнул Ниро. — Ваш правый или левый?

— Мой?..

Санчес вдруг споткнулся на полуслове, заморгал, словно увидел посреди коридора пару зеленых фей. И прислонился к стене.

— Что с вами? — заволновался пристав.

Журналист мотнул головой, словно отгоняющая муху лошадь.

— С вами никогда не бывает такого, что вы что-то делаете и понимаете, что с вами это уже было?

Пристав глянул на Санчеса. Тот выглядел так, словно его только-только выпустили из приюта для душевнобольных, а еще вернее, будто он из этого приюта сбежал. Глаза светились нездоровым блеском, лицо было, прямо сказать, придурковатым.

— Нет, — отрезал Ниро.

— Но вы же владеете магией, значит, допускаете, что…

— Нет, — повторил пристав. — Я знаю, на что способна магия, и я не мистик. Иными словами, я знаю, что можно поднять мертвеца, но не верю в привидения. По-моему вам пора немного поспать.

Но Санчес снова замотал головой. Объяснить свои ощущения он не мог, но точно знал, что это уже было. Знал, что…

— Я знал, что вы это скажете.

— Что скажу?

— «Ваш правый или левый?» — повторил Санчес.

Пристав фыркнул.

— Тоже мне пророчество.

— Не смейтесь, — удивительно серьезно произнес журналист. — Я знаю, что будет дальше.

— Мы разойдемся по номерам.

— Нет, — помотал головой журналист. — Мы подождем еще немного, и в том конце коридора появится девушка.

— Тем более пора поторопиться, — оживился Ниро. — Мы обещали не показываться на глаза никаким девушкам.

Он взял журналиста под локоть и попытался провести в номер, но Санчес резко вырвал руку. В голове его творился совершеннейший кавардак. Откуда-то из памяти всплывали картинки, которых там не было и быть не могло. И он мотал головой, пытаясь вытряхнуть эти картинки, но выходило только хуже. В какой-то момент начало казаться, будто он видит гостиничный коридор одновременно с разных сторон. С одной стороны, как Санчес О'Гира, стоящий посреди коридора, с другой, как сторонний наблюдатель.

«Схожу с ума», — промелькнула шальная мысль. От этой мысли стало совсем не по себе. Ниро стоял рядом с непониманием и растерянностью на физиономии:

— С вами все в порядке?

— Если я скажу «да», вы мне все равно не поверите, — усмехнулся журналист, сверля взглядом дальний конец коридора.

Ниро проследил за направлением его взгляда. Там в полумраке что-то щелкнуло, дверь дальнего номера распахнулась и в коридор вышла девушка. Ее совершенно невозможно было разглядеть, только по силуэту читался девичий стан. Но Санчес каким-то образом видел ее. Не то сейчас, не то раньше.

— У нее золотые волосы, — шепнул он замершему приставу. — И она вам понравится.

Из полумрака послышались приближающиеся шаги. Санчес больше не смотрел туда, он глядел теперь только на пристава, надеясь, что тот опровергнет его слова, или хотя бы объяснит откуда они взялись. Но Ниро и сам стоял абсолютно ошарашенный.

— Сейчас вы скажете: «Что за черт, как вы это делаете?» — едва слышно шепнул журналист.

— Что за… — начал было пристав и осекся. — Откуда вы все это взяли?

— Спросите чего полегче, — чуть не плача, выдавил журналист. — Я только знаю, что вам с ней надо поговорить. Без меня.

Он развернулся, дернул ключ из ближней двери, сунул в карман. Вскользь глянул на подошедшую девушку. Она была прекрасна и волосы ее золотым водопадом ниспадали на плечи. Точно так, как он знал. А еще он знал, что эта женщина сведет с ума его попутчика, если только подтолкнуть их друг к другу. И почему-то казалось логичным подтолкнуть. Возникло легкое ощущение, что он все это видел прежде в каком-то сне. Или его когда-то зачаровали, вложив в голову инструкции, о которых он напрочь забыл. А теперь эта инструкция разворачивалась сама собой. Бред какой-то.

— Простите, — остановил он прекрасную незнакомку. — Мой друг — старший пристав Отдела Магического Контроля. И у него к вам есть несколько вопросов. А мне, кажется, надо немного выпить.