Глава 6. ДИЛЕММА
Эрланд развернул лошадь.
— Боуррик! — пытался перекричать он воющий ветер.
Джеймс и гвардейцы, державшие лошадей, посмотрели на, него. Граф крикнул:
— Слезай с лошади, пока она не убежала вместе с тобой!
Возбужденное животное фыркало и ржало — его пугали завывания ветра и колючие порывы, бросавшие в него песок. Ни дрессировка, ни твердая рука Эрланда уже не сдерживали лошадь. Принц, пропустив мимо ушей приказ Джеймса, продолжал, описывая все расширяющиеся круги, звать брата:
— Боуррик!
Гамина подошла к мужу.
— Когда ветер так свистит в ушах, сконцентрироваться трудно, но мысли идут оттуда, — закрыв лицо рукой, она повернулась и указала на запад.
— А Боуррик? — спросил Локлир, стоявший рядом с Джеймсом спиной к ветру.
Гамина, приподняв руку, закрыла лицо широким рукавом.
— Нет. Я не знаю, что это за люди, но его среди них нет. Когда я пытаюсь вспомнить его мысли во время боя…
— Ничего не выходит, — закончил Джеймс.
— Может быть, он без сознания? — с надеждой спросил Локлир.
— Если он оглушен или находится где-то далеко, — ответила Гамина, — я могу и не услышать его. Мои возможности зависят и от того, насколько силен и тренирован другой разум. Я могу разговаривать с отцом через сотни миль, а он может обращаться ко мне и вообще из невероятных далей. Но те, кто напал на нас, сейчас находятся всего в нескольких сотнях ярдов — я могу «услышать» мысли и даже отдельные слова, относящиеся к только что закончившемуся бою. А Боуррика нет нигде, — грустно прибавила она.
Джеймс протянул ей руку, и она спряталась в его объятиях.
***
Ветер дул еще целый час, и Эрланд объезжал вокруг небольшой лагерь, отдаляясь от спутников настолько, что едва мог их видеть, и звал брата. Потом ветер стих, но в наступившей тишине еще раздавались хриплые крики принца:
— Боуррик!
— Три человека погибли или пропали, сэр, — доложил Локлиру капитан отряда. — Еще двое ранены, и нам надо где-то их устроить. Остальные целы и готовы к дальнейшему путешествию.
— Вы останетесь здесь с Эрландом, — решил Джеймс после некоторого раздумья. — Не заходите слишком далеко. Я возьму двух человек и поеду в таверну «Двенадцать Стульев». Может быть, кешианский патруль поможет нам разыскать Боуррика. Я, например, не знаю даже, откуда начинать, — прибавил он, оглядев пустынный пейзаж.
В течение нескольких последующих часов Локлир положил чуть ли не все силы на уговоры, приправленные изрядной долей угроз, чтобы не дать Эрланду углубиться в пустыню дальше, чем барон считал безопасным. Юный принц горел желанием разыскать брата, который, может быть, лежит без сознания в соседней ложбине и нуждается в помощи. Локлир выслал солдат проверить окружающую территорию, приказав им держаться так, чтобы одного из цепи всегда было видно из их импровизированного лагеря. Гамина ухаживала за ранеными, готовя их к тому, что до ближайшего укрытия им придется добираться верхом. Потом вернулся Джеймс.
Он приехал в сопровождении кешианского патруля. Сержант Раз-аль-Фави был явно недоволен тем, что его отдых прервали, особенно представляя, как начальство сочтет его каким-либо образом повинным в происшедшем — нападение произошло в зоне его патрулирования. Он жалел, что не может оказаться от этих проклятых островитян как можно дальше, но вероятность конфликта с самым большим соседом Империи все же была достаточно веским доводом в пользу того, чтобы скрыть от посторонних взглядов недовольство и помочь в поисках пропавшего принца.
Опытные следопыты быстро отыскали расщелину, где прятались разбойники. Крики собрали всех на краю расщелины, где два разведчика разглядывали большую кучу обвалившегося камня. Один ковырялся в россыпи камней, а второй принес островитянам сапог. Не узнать алый с желтой отделкой сапог был невозможно.
— Господин мой, — сказал следопыт, указав на груду булыжников, — там дальше, под камнями, можно видеть, что осталось от ноги, на которой был этот сапог.
— Мы можем его выкопать? — спросил Джеймс.
Эрланд молча сидел на камне.
Второй следопыт покачал головой:
— Тут потребуется отряд землекопов и целый день работы, а то и два, господин мой. — Он указал на склон, откуда произошел обвал:
— Судя по всему, это было сделано совсем недавно. Наверное, специально, чтобы спрятать владельца этого сапога и остальных вместе с ним. А если здесь начать работы, — продолжал он, указывая на противоположный склон, — то и та сторона может обвалиться.
— Я хочу, чтобы его откопали, — произнес Эрланд.
— Я понимаю… — начал Джеймс.
— Нет, — перебил его Эрланд, — не понимаешь. Это может быть и не Боуррик.
— Я знаю, что ты чувствуешь, — попытался утешить его Локлир.
— Нет, не знаешь, — отрезал Эрланд и повернулся к Джеймсу. — Мы не знаем, Боуррик ли там. Он мог потерять сапог в бою. Его могли захватить в плен. Откуда нам знать — он это или не он под камнями?
— Гамина, есть ли какие-нибудь знаки, говорящие о Боуррике? — спросил Джеймс.
Гамина покачала головой.
— Мысли, которые я слышала, шли из этой расщелины. Но среди них не было знакомой мне особенности.
— Это ничего не доказывает, — стоял на своем Эрланд. — Ты знаешь, как мы с ним близки, — сказал он Джеймсу. — Если бы он погиб… Я бы почувствовал это. Он где-то там, — сказал он, глядя в унылые дали. — И я буду его искать.
— И что же вы собираетесь делать, господин мой? — спросил кешианский сержант. — Отправиться на плато в одиночку, без еды и воды? Может быть, с первого взгляда и не скажешь, но здесь — такая же пустыня, как и среди барханов Джал-Пура. Вон за той грядой начинаются пески, и если вы не знаете, где расположен оазис Сломанных Пальм, то не проживете так долго, чтобы добраться до оазиса Голодных Козлов. Есть около тридцати мест, где можно найти воду и какие-нибудь съедобные растения, но мимо многих из них вы пройдете в нескольких ярдах и не заметите. Вы погибнете, молодой господин. — Разворачивая лошадь в ту сторону, откуда они приехали, сержант Раз-аль-Фави добавил:
— Господа мои, я сочувствую вашей потере, но долг велит мне отправляться на поиски других возмутителей спокойствия в Империи. Добравшись до поста, я оставлю сообщение о том, что с вами. случилось. Если хотите, я оставлю одного из следопытов, чтобы он помог вам в поисках. Когда вы поймете, что больше ничего сделать нельзя, возвращайтесь на дорогу. — Он указал на юг. — Эта дорога ведет мимо подножий Звездных столпов к Нар-Айабу. Там много постоялых дворов и постов патрулей. Отсюда ездят курьеры в сто-лицу Империи. Если вы пошлете известие о своем прибытии, губернатор Нар-Айаба встретит вас с подобающими почестями. Он же может дать отряд всадников, чтобы они обеспечили вам безопасный проезд до самого города Кеща. — Сержант не стал говорить, что, сделай они так с самого начала, бандиты не смогли бы застать островитян врасплох. — Тем временем императрица, благословенно будь ее имя, прикажет землекопам достать тело вашего принца, чтобы можно было отвезти его домой для похорон. А пока все, что я могу, — это молить богов охранять вас на вашем пути.
Махнув на прощание рукой, сержант во главе своего отряда выехал из расщелины. Джеймс взобрался на вершину завала и оттуда посмотрел на оставшегося кешианского разведчика.
— Что ты видишь?
— Много людей, — рассмотрев следы, ответил следопыт. — Драка. Вот здесь убийство. — Он показал на темное пятно на сухой земле.
— Убийство! — воскликнул Локлир. — Ты уверен?
— Это кровь, господин мой, — ответил следопыт. — Ничего в этом необычного нет — ведь была драка. Другое дело, что лужа довольно большая, и, судя по следам, раненый не двигался и не шевелился. Скорее всего, ему перерезали горло. — Он указал на две едва заметные бороздки, которые вели от пятна крови к каменному завалу. — Два каблука — это кого-то тащили к склону, на который потом обвалили скалу. Один из них забрался вот сюда. — Он вскарабкался вверх по склону туда, где стояла его лошадь. — Они отправились на юг, к оазису Сломанных Пальм.
— Откуда ты знаешь? — спросил Локлир.
— Больше им некуда ехать, — улыбнулся следопыт, — они направились прямо в пустыню, а без вьючных лошадей они не могут добраться до Дурбина напрямую.
— Дурбин! — чуть не плюнул Эрланд. — Эта крысиная дыра. Почему они решили рискнуть и идти через пустыню?
— Потому что это надежное укрытие для любого головореза и пирата, промышляющего в Горьком море или на его берегах, — ответил Джеймс.
— И самый большой рынок рабов в Империи, — прибавил следопыт. — В центре Империи рабов очень много, но в этих краях их найти непросто. Только в Кеше и Квеге есть открытые рынки рабов. Ни в Вольных городах, ни в Королевстве работорговли нет.
— Не понимаю, — произнес Эрланд.
Джеймс развернул лошадь туда, куда указал разведчик.
— Если только двое гвардейцев или, — поспешно добавил он, — один из гвардейцев и Боуррик остались в живых, их можно весьма выгодно продать. В Империи они получили бы в три раза меньше, чем в Дурбине, а главарю надо ублажить злую и жадную банду… — говорил Джеймс со знанием дела.
— Почему бы Боуррику просто не сказать им, кто он такой? — спросил Эрланд. — За него можно получить очень хороший выкуп, гораздо больше, чем за любого раба.
Джеймс задумчиво посмотрел на солнце, уже клонящееся к закату.
— Если Боуррик жив, — сказал он, — я бы ожидал послания от бандитов — что-нибудь о том, что он жив, нам не стоит его искать, а требования о выкупе будут скоро предъявлены. Вот что я бы сделал. Я бы прежде всего избавился от солдат, наступающих мне на пятки.
— Эти бандиты могут оказаться не так сообразительны, как вы, господин мой, — отважился заметить кешианский разведчик. — Ваш принц, если он жив, мог решить, что безопаснее будет не открывать разбойникам правду, а то они могут перерезать ему глотку да и скрыться в пустыне. Может быть, он без сознания и не успел им ничего рассказать. Могут быть и другие вероятности, господин мой.
— Тогда мы должны поторопиться, — сказал Эрланд.
— Надо двигаться с осторожностью, чтобы не попасть в засаду, ваше высочество, — возразил следопыт, указывая на отдаленные холмы. — Если работорговцы устраивают нападения, значит где-то в оазисе или в другом укрытии стоит их караван. Разбойники и наемники, которые их охраняют, погонят свою добычу на рынок в Дурбин. Их слишком много для нашего маленького отряда; даже если бы мой сержант остался с нами, нас все равно было бы мало. Там, наверное, не менее сотни человек.
Эрланд, чувствуя, как тяжелый груз отчаяния начал давить ему на плечи, произнес:
— Мы найдем его. Он жив. — Но даже для него самого эти слова прозвучали не очень убедительно.
— Если мы поедем быстро, — сказал разведчик, взбираясь на свою лошадь, — то сможем добраться до оазиса Сломанных Пальм к закату, господин мой.
Джеймс отрядил двух солдат провожать раненых в таверну, где они могли бы поправиться и потом вернуться домой, в Королевство. У него оставалось всего двенадцать гвардейцев. Чувствуя себя несколько беззащитным, он отдал своему маленькому отряду приказ поворачивать в пустыню.
***
Солнце уже касалось горизонта, когда кешианский следопыт галопом подъехал к островитянам. Джеймс дал команду остановиться. Следопыт натянул поводья своей лошади.
— В сухом русле реки Сафре собирается караван — может быть, сотня солдат, а может, и больше.
Джеймс выругался.
— А мой брат? — спросил Эрланд.
— Я не смог подобраться к ним достаточно близко, поэтому мне нечего вам ответить, принц.
— Можно ли откуда-нибудь подойти к этому лагерю поближе?
— Вдоль одной стороны русла проходит неглубокая впадина, которая дальше превращается в маленький овраг, господин мой. Четыре, может быть пять, человек могут подобраться незаметно. Но это очень опасно. В дальнем конце он становится достаточно мелким, и, стоя в полный рост, можно разглядеть лагерь, но и из лагеря могут заметить человека, стоящего в овраге.
Эрланд начал спешиваться, но Джеймс остановил его.
— В этой кольчуге ты громыхаешь, как тележка жестянщика. Жди здесь.
— Я должна идти, Джеймс, — сказала Гамина. — Если мы подойдем ближе, я смогу сказать, есть ли среди них Боуррик.
— Ближе — это как близко? — спросил ее муж.
— На расстояние броска камнем, — ответила Гамина.
— Сможем мы подойти? — спросил Джеймс следопыта.
— Мы сможем подойти так близко, что увидим прыщи на лицах солдат, — ответил следопыт.
— Хорошо, — произнесла Гамина, поднимая край своего платья. Она подоткнула подол за пояс, как это делают жены рыбаков, когда ловят рыбу на отмелях.
Джеймс попытался не обращать внимания на бесподобный вид двух длинных стройных ног и попытался сосредоточиться и придумать какую-нибудь причину, чтобы не брать Гамину с собой. Ничего у него не вышло. Наверное, дело в том, думал он, спешиваясь, что человек с логическим складом ума считает женщин равными мужчинам. Тогда невозможно изобрести довод, который бы убедил их держаться подальше от опасности.
Локлир велел двум гвардейцам сопровождать Джеймса, Гамину и следопыта, и все пятеро пешком отправились в путь. К тому времени как они добрались до ближайшего конца оврага, небо приобрело сероватый цвет, а пустыня, освещенная отраженными от низких туч солнечными лучами, засияла всеми оттенками алого и розового.
В сгущающихся сумерках шум от каравана вызывал эхо; Джеймс оглянулся, чтобы посмотреть, все ли его спутники рядом. Гамина едва заметным касанием тронула его за локоть.
— Я слышу много разных мыслей.
— А Боуррик? — спросил он мысленно.
— Нет, — ответила она. — Но, чтобы, сказать наверняка, надо подойти ближе.
— Можем мы подойти еще ближе? — шепотом спросил Джеймс у следопыта, тронув его за руку.
— Впереди поворот, — тоже шепотом ответил тот. — Если мы проберемся туда, то окажемся вплотную к ним. Но будь осторожен, господин мой, — там хорошее место для свалки мусора, поэтому рядом могут оказаться солдаты.
Джеймс кивнул, и следопыт повел их вперед, в темноту.
***
Джеймс мог припомнить несколько случаев в своей жизни, когда короткий путь казался бесконечным, но ни один из них не мог, кажется, сравниться по продолжительности с этим — им и всего-то надо было добраться до конца оврага. Оттуда можно было услышать, как вполголоса переговариваются солдаты, обходящие лагерь дозором. Сам путь оказался очень опасным; кроме того, та часть оврага, что примыкала к лагерю, использовалась как помойка и отхожее место. Островитянам пришлось ползком пробираться по мусору и отбросам.
Джеймс наступил во что-то сырое и мягкое. Судя по висевшему в овраге запаху, плотному, как туман, он решил, что совсем не хочет выяснять, что же это было. И так можно догадаться. Джеймс повернулся к разведчику, а тот знаками показал, что они подобрались как могли близко.
Тогда Джеймс осторожно выглянул из оврага. На фоне огня от костра не далее чем в десяти шагах от него вырисовывались силуэты двух людей. Вокруг их ног свернулись, пытаясь согреться, почти три десятка человек. Джеймс, как ни всматривался, не видел среди них Боуррика. Были видны не все лица, но даже в мигающем свете костра рыжие волосы принца легко можно было бы заметить.
Потом к солдатам подошел человек в лиловом плаще, и сердце Джеймса сжалось. Но это был не Боуррик. Капюшон плаща был откинут, и Джеймс хорошо разглядел черную бороду и хмурое лицо мужчины — он никогда его раньше не видел. Человек (на боку у него висел меч) велел солдатам прекратить болтовню и идти дальше.
Потом он отвернулся, и к нему подошел еще один — в кожаном жилете, с меткой на руке, по которой Джеймс узнал в нем работорговца из Дурбина. Эту отметку Джеймс не видел с самого детства, но, как и все остальные пересмешники, члены гильдии воров, хорошо знал, что она означает. С работорговцами из Дурбина лучше не связываться.
Джеймс бросил на лагерь еще один взгляд И, пригнувшись, присел рядом с женой. Ее глаза были закрыты, лицо сосредоточенно — она искала мысли Боуррика среди большого количества мыслей других людей в лагере. Наконец она открыла глаза, и Джеймс услышал ее мысли, обращенные к нему:.
— Я не слышу мыслей Боуррика.
— Ты уверена? — спросил он.
— Если бы он был здесь, я бы нашла его — мы очень близко от лагеря. Я бы ощутила его присутствие, — ответила она и вздохнула. — У меня. есть только одно объяснение: он погребен под завалом камней в той расщелине, где мы нашли сапог. — Немного помедлив, она прибавила:
— Он мертв.
Джеймс посидел молча, потом махнул рукой следопыту, показывая, что надо возвращаться. Поиски были прекращены.
***
— Нет, — Эрланд отказывался принять объяснения Гамины; его лицо было мрачным, встревоженным. — Ты не можешь быть в этом уверена.
Джеймс в третий раз с момента возвращения повторил свой рассказ.
— Мы видели, что какой-то бандит ходит в его плаще, так что можно предположить, что они сняли с него и плащ, и сапоги. Но в лагере его не было. Может ли быть, что бандиты, напавшие на нас, не принадлежат к этому каравану? — спросил Джеймс у следопыта.
Тот пожал плечами, словно отвечая, что все возможно.
— Скорее всего не может, господин мой. То, что некоторых ваших людей увели, показывает: на вас вряд ли напали случайно. Если кто из ваших людей и остался в живых, он должен быть в этом лагере.
Джеймс кивнул.
— Эрланд, если бы Боуррик был жив, Гамина смогла бы поговорить с ним.
— Почему вы так в этом уверены? Гамина, постаравшись, чтобы все в лагере могли ее услышать, ответила:
— Я могу управлять моим даром, Эрланд. Я могу выбирать, с кем говорить, и, стоит мне только раз мысленно обратиться к человеку, потом я могу узнать его мысли. Мыслей Боуррика в лагере я не слышала.
— Может быть, он был без сознания.
Гамина печально покачала головой.
— Я бы ощутила его присутствие, даже если бы он был без сознания. Но он там… отсутствовал. Я не смогу объяснить вам лучше. Его не было среди других людей.
— Господин мой, — произнес следопыт, — сейчас я должен уехать, чтобы разыскать своего сержанта. Ему надо узнать об этих дурбинцах. Губернатор Дурбина и сам недалеко ушел от тех воров и ренегатов, которыми он правит, и рано или поздно весть о таком неслыханном безобразии достигнет Трона Света. Когда императрица, будь она благословенна, решит действовать, последует неминуемая расплата, и она будет ужасна. Я понимаю, что это вряд ли облегчит ваши страдания, но неуважение Лица королевских кровей, направлявшегося на празднование юбилея императрицы, — страшное оскорбление. Императрица, благословенно будь ее имя, без сомнения, примет его на свой счет и отомстит за вас.
Эрланда это не успокоило.
— Что? Губернатор Дурбина принесет свои извинения? Письменно, я полагаю?
— Скорее всего, она прикажет окружить город войсками и сжечь его вместе с жителями, господин мой. Или, если будет милосердна, то просто прикажет арестовать дурбинского губернатора и отправить его вашему королю вместе с семьей и всеми подручными, а город пощадит. Решение будет зависеть от того, в каком настроении она будет находиться, когда узнает эту новость.
Эрланд был ошеломлен. Он наконец осознал, что Боуррик, возможно, погиб. Рассказ солдата, признающего такую огромную власть за какой-то женщиной, и вовсе лишил его способностей рассуждать. Он растерянно кивнул.
Джеймс, желая отложить разговор об обсуждении тяжелой дипломатической ситуации, которая возникала со смертью Боуррика, обратился к следопыту:
— Мы попросим тебя отправить письма принцу Крондорскому — это помогло бы устранить недоразумения между нашими странами.
Солдат кивнул.
— Я, как солдат, служащий на границе, сделаю это с радостью, господин мой. — Он ушел седлать лошадь.
Джеймс поманил Локлира, и вдвоем они отошли в сторонку поговорить.
— Ну и ну, — произнес Локлир.
— Мы и раньше встречались со всякими трудностями. Нам не привыкать принимать решения.
— Думаю, надо возвращаться в Крондор, — сказал Локлир.
— Если мы вернемся, а Арута велит Эрланду ехать на празднование юбилея, мы рискуем обидеть императрицу, опоздав, — возразил Джеймс.
— Празднование продлится более двух месяцев, — заметил Локлир. — Мы еще успеем до окончания.
— Я бы все же предпочел приехать к началу, — сказал Джеймс и огляделся. — Не могу избавиться от мысли, что вокруг нас что-то происходит. — Он уставил палец в грудь Локлира. — Слишком удивительное совпадение, что напали именно на нас.
— Возможно, — не мог не согласиться Локлир, — но, если налет был намеренным, значит, те, кто стоит за его организацией, и пытались убить Боуррика в Крондоре.
Джеймс немного помолчал.
— Какой в этом смысл? Зачем им нужно убивать Боуррика?
— Чтобы начать войну между нашим Королевством и Империей.
— Это понятно. Я хочу знать, зачем кому-то нужна война?
Локлир пожал плечами.
— Почему начинают любую войну? Надо выяснить, кому в Империи будет больше всего на руку, если на северной границе начнутся беспорядки.
— А в Крондоре мы этого не узнаем, — кивнул Джеймс.
Джеймс, повернувшись и увидев, что Эрланд одиноко стоит на краю их небольшого лагеря и смотрит в ночную пустыню, подошел к нему.
— Тебе придется с этим. смириться, Эрланд, — тихо сказал Джеймс. — Ты должен перестать горевать и привыкать к новому положению дел.
Эрланд смущенно заморгал, как человек, внезапно попавший из темноты на свет:
— Что?
Джеймс, положив руку принцу на плечо, сказал:
— Теперь ты наследник. Ты будешь нашим следующим королем. И на пути в Кеш именно ты везешь судьбу всего нашего Королевства.
Эрланд, кажется, его не слышал. Он ничего не ответил, продолжая смотреть на запад, туда, где стоял караван работорговцев. Наконец он повернул лошадь и вернулся к отряду, который дожидался его, чтобы продолжить свой путь на юг, в сердце Великого Кеша.
