4 февраля, четверг

– Поедем, Коля, к Маленкову.

– Зачем? – вяло отозвался Булганин.

– Разговор есть. – Хрущев собрал со стола бумаги и положил в портфель, собираясь уходить.

– Тема? – Развалившись на кожаном диване, Николай Александрович вальяжно перекинул ногу на ногу.

– Плохо, друг, мы воссоединение России с Украиной отпраздновали, формально. Собрались, речи сказали, похлопали, и тотчас позабыли и про праздник, и про два великих славянских народа, которые триста лет вместе живут. Нехорошо вышло, не по-государственному!

– Вроде не кисло прошло, – потянулся Булганин, взгромоздив ноги на кожаные подушки. – Прием в Кремле закатили знатный, все перепились. И концерт в Большом был недурен, моя Маша танцевала. Почему, говоришь, плохо отметили?

Маршал Советского Союза потянулся к столу, на котором возвышалась ваза с фруктами. Ухватив виноградную гроздь, он снова завалился на диван.

– Русские и украинцы, – продолжал Хрущев, – печали и радости делили пополам, в войну рука об руку фрица били, а ты – концерт некислый, банкет славный, стыдно!

– Предлагаешь заново, что ль, праздник отпраздновать?! – с издевкой выдал маршал и лениво перебрался в кресло, поближе к Хрущеву.

– Предлагаю, – отчеканил Никита Сергеевич, – подарить Украине Крым!

Николай Александрович чуть не поперхнулся.

– Ты что, сдурел?! Крым – это исконно русская земля, там флот наш!

– А он что, куда-то уплывет, флот?

Булганин оторопело глядел на друга.

– Ты, Коля, мне на такой вопрос ответь: Киев, чья, по-твоему, территория, вражеская?

Булганин недовольно насупился.

– Что молчишь? А Одесса – чья? А Казахстан? А Минск? – наступал Хрущев.

– И Киев, и Минск, и Москва, и Севастополь с Одессой, это, Коля, наша территория, советская, никакая не другая! И если мы Крым Украине передадим, страна наша меньше не сделается, и мощь ее славная не убавится, поменяются лишь слова на бумажке, а бумажки мы как-нибудь переделаем. А если в знак вечной любви братскому украинскому народу Крым отдать, еще крепче дружба России с Украиной станет, еще роднее! Никакие бендеровцы, никакие замаскированные уроды этой великой дружбы не разорвут! Политика это, Коля, а не каприз.

Закончив тираду, Никита Сергеевич взял с вазы оставшуюся виноградную гроздь.

– С Крымом, брат, ты спешишь! – возразил Николай Александрович. – Понятно, что все формально, что государство одно, но как-то не по душе такой подарок.

Хрущеву не нравилось, что Булганин не разделяет его точку зрения. Он с недовольством смотрел на собеседника.

– Когда ты дачи просишь, я ничего, беру и решаю, без философий, без нравоучений! Не спрашиваю: кому дача, зачем? Кому квартира? Какая? Можно ли, нельзя ли? Глаза закрываю и молчком для друга устраиваю. Так или не так?! – прикрикнул Никита Сергеевич. – А тут необходимо государственный вопрос рассмотреть, а ты помогать отказываешься! А чуть что – Никита, выручай!

– Что ты сразу кипятишься? Я же не отказываюсь помогать, мы пока просто беседуем. Хочешь Крым хохлам отдать – отдай, только Президиум на дыбы встанет! – пожал плечами Булганин.

Никита Сергеевич подскочил к нему вплотную.

– Вот за этим к Маленкову и идем, чтобы в Президиуме порядок навести, чтобы с председателем Совета министров единым фронтом выступить! Хорошо бы Маленков лично о Крыме сказал, тогда бы мы изо всех сил Егора поддержали, а нас, Николай, никто не переспорит!

– Это тебя, заводного, никто не переспорит! – зевая и снова перебираясь из кресла на диван, заметил Николай Александрович. – Ты как вцепишься зубами, так ни за что не отпустишь, крокодил проклятый!

Наклонившись к самому уху маршала, Никита Сергеевич произнес:

– Пойми, друг, Крым мы с тобой никому не отдаем, а резонанс будет потрясающий! Вот где величие России! Вот где братская дружба народов! Смекаешь?! Ты как ездил в Крым купаться, так и будешь ездить, а Украина с Россией ближе станут.

– А сейчас разве далеко? – не то улыбнулся, не то оскалился маршал.

Хрущев выпрямился и покачал головой.

– Ты мне помогать будешь или нет?! К Маленкову со мной пойдешь?

– Да пойду, пойду, не шуми! – сдался Николай Александрович.

– Сделал я сегодня, Нинуля, большое дело, – сев на кровати проговорил Никита Сергеевич. – Даже сам не верил, что получится!

– Какое дело? – Нина Петровна уже лежала в кровати, время было без пятнадцати одиннадцать.

– С Булганиным ездили к Маленкову, убедили передать Украине Крым.

– Как это? – привстала на кровати супруга.

– Так это! – передразнил жену Никита Сергеевич. – Теперь украинцы будут меня на руках носить, такой лакомый кусочек им перепал.

– Не пойму, зачем?

– Недалекая ты! – насупился Никита Сергеевич. – Теперь я у украинцев точно библейский герой буду!