Стоит какому-либо вопросу присвоить статус особой важности под рубрикой «Национальная безопасность» или «Суверенитет», как его прохождению дается зеленый свет. Возьмем для примера продовольственные санкции системы «селфи» (в смысле против самих себя). Это, объясняют нам, делается в интересах продовольственной безопасности и продовольственного суверенитета.

Или вот деофшоризация. Это, говорит депутат Ирина Яровая, нужно в целях укрепления национальной безопасности и суверенитета. Почему – так сразу и не поймешь, но, когда употребляются эти два волшебных и чрезвычайно многозначительных понятия, обычно не следуют пояснения.

Национализация элиты? Конечно же, в интересах национальной безопасности и суверенитета. Добровольно-принудительный запрет силовикам, правоохранителям и прочим сверхважным людям отдыхать за границей? Основания очевидны: интересы безопасности (их же, силовиков, ибо в штате Алабама опять беспокойно) и суверенитета (ибо силовики суть его носители). К тому же приветствуется заселение этими товарищами вместо Италии и Испании исконно русского Крыма.

Наконец, как выяснилось буквально на днях, российская идентичность – это тоже часть национальной безопасности.

О чем было заявлено в городе Ярославле на совместном заседании президиумов президентских советов по межнациональным отношениям и по взаимодействию с религиозными объединениями. С какого боку – решительно неважно. Потому что можно наклепать массу программ укрепления российской идентичности и укрепить уже, в свою очередь, эти самые программы деньгами налогоплательщиков.

Но ради идентичности стоит потерпеть: а то иной раз русский человек на rendez-vous с самим собой, особенно утром, с похмелья, смотрясь в зеркало, и сам не знает, с кем же себя идентифицировать. Не говоря уже о таком сложном процессе, как «идентификация женщины», описанном идейно чуждым нам Микеланджело Антониони.

Кстати, там же, в Ярославле, Магомедсалам Магомедов, бывший глава Дагестана, а ныне замглавы администрации президента, почти повторил знаменитый тост Сталина за русский народ (май 1945 года), слегка переиначив его: «Если плохо чувствует себя системообразующий русский народ, не может чувствовать хорошо ни одна другая российская национальность».

Надо сказать, что это чистая правда. Как только системообразующий народ начинает искать виноватого в своих бедах, он берется за монтировку. А далее нужно изучать ежемесячную статистику преступлений на расовой почве: убийства, тяжкие телесные, легкие телесные повреждения. Впрочем, это касается любого народа – в том случае, если он вдруг начинает себя нехорошо чувствовать в роли системо– или государствообразующей единицы.

Зато когда тот или иной народ кому-то дает по морде, у него вообще никаких проблем с самоидентификацией, а также с ощущением миссии защиты суверенитета и нацбезопасности не возникает.

Свой вклад в теорию национального почвоведения внес и патриарх Кирилл, высказавший на свой лад беспокойство возможным нарушением основ национальной безопасности и суверенитета: «Какая же трагедия, если наша национальная почва станет обочиной чужого скоростного пути! <…> Вы должны быть вместе со всеми теми, которые готовы также работать для того, чтобы почва нашей национальной жизни была удобрена, чтобы не вырастали на ней чуждые нам сорняки, способные заглушить все доброе».

Ну, «сорняки» – это из вокабуляра «Крокодила» времени исторического материализма. И в принципе понятно, кто они, эти сорняки, – космополиты безродные, заносящие сюда на деньги наших иностранных партнеров «оранжевую революцию» (о чем не раз настойчиво напоминал в своей исторической сочинско-валдайской речи глава государства).

А вот метафора скоростного пути… Уж не намекал ли пастырь на ужасающее положение простого русского народа, живущего на обочине скоростной дороги Москва – Санкт-Петербург, в том время как настоящая жизнь проносится мимо, сверкая лаковыми крыльями? И не является ли это высказывание скрытой критикой мегапроектов российской светской власти, включая скоростную дорогу Москва – Казань?

Хорошо еще, патриарх к почве не присовокупил сопутствующую ей кровь, иначе все сказанное было бы повторением задов теории «почвы и крови», Blut und Boden.

Доктрина «суверенной демократии» в отличие от доктрины коммунизма не пережила века, то есть скончалась до срока. Зато просто «суверенитет» стал предметом какого-то лихорадочного внимания, что, впрочем, естественно для осажденной крепости, каковой мы теперь вполне официально можем считаться.

Первое лицо не случайно в своей последней речи уделило этому термину столь много внимания: «Само понятие “национальный суверенитет” для большинства государств стало относительной величиной. По сути, была предложена формула: чем сильнее лояльность единственному центру влияния в мире, тем выше легитимность того или иного правящего режима… Вопрос о содержании суверенитета становится едва ли не главным для сохранения и упрочения мировой стабильности».

В ответах на вопросы валдайских трудящихся президент России вынужден был прибегнуть к несколько банальному, но понятному иностранцам образу медведя. Он, медведь, «тайги… своей никому не отдаст».

Здесь есть ряд проблем.

Во-первых, никто на суверенитет России не покушается. Как это ни обидно, в том числе и на ее тайгу. Если только не считать тайгой Крым.

Во-вторых, в такой логике Россия обладает абсолютным суверенитетом, а «сложносочиненное государство» Украина обладает ограниченным суверенитетом, потому что в интересах чьей-то безопасности у нее можно забрать огромный кусок территории.

То есть речь идет не о собственно суверенитете России, а, скажем так, о ее «имперской безопасности», суверенитете так называемой исторической Руси или русского мира.

Украина, точнее, ее восточная часть (западную Владимир Путин в ходе ответов на вопросы отдал Польше, назвав Львов польским городом), входившая в представлении российской власти в границы «исторической Руси», пользовалась именно что ограниченным суверенитетом.

В общем, все здесь с национальной безопасностью и суверенитетом, а также почвой и произрастающими на ней сорняками непросто.

Просто во всей этой истории одно: словарь власти отражает ее политику, одновременно националистическую и имперскую, изоляционистскую и идеологически ультраконсервативную.

Это и есть те основания, по которым будут выделяться деньги на укрепление идентичности российского народа – системообразующего богоносца, рвущего сорняки со здоровой почвы, каленым железом выжигающего офшоризацию и отдыхающего исключительно в здравницах Крыма.