Глава XXIV
Сэру Николасу повезло: он увел прекрасного гнедого коня, слушавшегося любого прикосновения. Позади себя беглец различал выстрелы и ржание лошадей, которые разбежались после его внезапного нападения на караульщика.
Там, где тропинка выводила на почтовую дорогу, собралась толпа местных жителей — они прислушивались и тревожно всматривались в темноту. Новость о приезде солдат мгновенно распространилась по деревне. Крестьяне и слуги поместья де Карвальо сбежались и ждали теперь, сами не зная чего, приоткрыв от нетерпения рты и крутя в руках колья и дубинки.
Сэр Николас издалека увидел собравшихся людей и ворвался в толпу, словно гром среди ясного неба. Несколько человек бросились вперед, пытаясь отрезать ему дорогу, раздались возмущенные крики, топот. Гнедой чуть не взбесился от всей этой суматохи. Неразбериха тем временем только усилилась — кто-то старался увернуться от копыт, другие же, обезумев от ярости и страха, мечтали дотянуться до гибкой фигуры всадника на взбесившейся лошади. Гнедой пятился и храпел от страха, шарахался из стороны в сторону, чуть не сшиб группу крестьян, бросившихся врассыпную. Наконец лошадь опомнилась, повинуясь приказу своего всадника. Широкий меч сэра Николаса, сверкнув, взвился верх и обрушился на головы нападавших. Ему удалось пробиться — крестьяне расступились, повинуясь напору этого дьявола во плоти. Спустя секунду гнедой вместе со своим всадником исчезли, направляясь на юго-восток, к той дороге, что вела к границе.
На этой дороге тоже виднелись фигуры любопытных, собравшихся посмотреть на захваченного пирата. Они инстинктивно шарахались в сторону, давая дорогу обезумевшей лошади. Некоторые торопливо крестились, некоторые даже вскрикивали, но никто не пытался задержать Эль Боваллета.
Позади послышался нарастающий шум погони. Сэр Николас пришпорил коня и понесся, отмеряя милю за милей, затем свернул с дороги на какое-то пастбище и помчался вперед, благодаря мягкую почву за то, что она заглушала стук копыт его коня.
Скоро впереди показалась сплошная темная полоса. Дорога слегка поворачивала, врезаясь в густой дубовый лес. Плотная листва не пропускала лунный свет сквозь причудливо переплетенные ветви.
Сэр Николас натянул поводья и прислушался, напряженно повернув голову. Подождав немного, он соскочил с седла, провел рукой по взмыленной шее коня и повел его в темноту леса.
Лошадь беспокоилась, не в силах прийти в себя после бешеной скачки, но ласковая рука быстро усмирила коня. Гнедой встряхнулся, вытянул шею и принялся нюхать опавшие листья.
Конский топот и бряцанье мечей приближались. Гнедой вскинул голову и насторожился. Длинные пальцы сэра Николаса зажали лошади нос, предупреждая готовое раздаться радостное ржание.
Преследователи пронеслись мимо, причем так близко, что сэр Николас слышал тяжелое дыхание лошадей и скрип седельных подпруг. Он продолжал держать ноздри гнедого, ожидая, пока солдаты отъедут подальше.
Всадники мчались тесной группой, гоня коней во весь опор. Мгновение спустя их уже не было слышно, они умчались, направляясь к границе, уверенные, что именно туда и стремится беглый пират.
Сэр Николас отпустил коня и рассмеялся.
— Ах вы, тупицы! — проговорил он. — В конце пути вас ждет горькое разочарование. Ну, давай, малыш, поехали! Он вывел гнедого на дорогу и легким галопом пустился назад, к Васконосе.
Доминика, сидящая в седле перед Джошуа, уже не первый раз пыталась заговорить, но рука Джошуа повелительно зажимала ей рот. Вскоре он решил, что бояться больше нечего, вернулся на дорогу и пустил лошадь в галоп.
Доминика попыталась обернуться.
— Куда же ты? Назад, назад, говорю же тебе! Назад! Неужели ты его бросишь! Трус! Презренный негодяй! Назад, я умоляю тебя.
Сначала Джошуа пытался отмалчиваться, но когда упреки посыпались сплошным потоком, он рассвирепел:
— Хо-хо! Ничего себе денек! Знайте же, что, если бы не вы, я находился бы сейчас рядом с сэром Николасом. Видит Бог, мне очень хочется там быть! Чума бы забрала всех женщин, вот что я вам скажу! Думаете, я для собственного удовольствия вожусь с вами? Хватит, хватит, сеньорита! Я выполняю приказ хозяина: будь проклят день, когда он отдал мне его! Да отпусти же ты поводья!
Испуганная девушка попыталась добиться чего-нибудь по-другому.
— Нет, нет, я не то хотела сказать, но поворачивай же, Джошуа! Ссади меня, и возвращайся к нему! Я затаюсь, меня никто не увидит!
— Нет! — проворчал Джошуа. — С хозяином лучше не спорить, сеньорита! Тот, кто плавает с Сумасшедшим Ником, должен делать, что приказано. Успокойтесь, у него есть план, уверяю вас!
Доминика не умолкала — она молила, приказывала, бушевала и льстила.
— Я не стою его жизни! — повторяла она снова и снова.
— Не думаю, что сэр Николас похвалит меня, если я сейчас соглашусь с вами, хоть мне этого и хочется, — заметил Джошуа. — Поэтому я лучше помолчу.
«Одному Богу известно, что я говорил или делал в ту ночь, — вспоминал он потом. — Очень может быть, мы с хозяйкой изрядно побранились, но ведь я ей не желал зла… «
За ними никто не гнался. Джошуа позволил утомленной лошади перейти на шаг, но вскоре пустил ее рысью. Доминика немного успокоилась, но лицо ее оставалось гневным и возмущенным. Джошуа, на душе которого тоже кошки скребли, попробовал подбодрить ее.
— Веселее, хозяйка, этой же ночью сэр Николас вернется.
— Как же он один справится со всеми?
— Запомните мои слова — он обязательно обведет их вокруг пальца, — твердо сказал Джошуа. — Он ведь сумел сбежать из тюрьмы! Не падайте духом, хозяйка. Осмелюсь напомнить: возлюбленная Эль Боваллета должна улыбаться!
Девушка улыбнулась, но грустно.
— Ты прав, — ответила она и прикусила губу. — Я видела его всего одно мгновение!
— Терпение, хозяйка. Скоро мы услышим, как хозяин догоняет нас.
Было уже почти одиннадцать часов ночи, когда они добрались до Виллановы и разыскали трактир.
— Напустим туману! — решил Джошуа. — Предоставьте это мне, леди.
Он снял ее с седла и не на шутку расшумелся.
— Эй, вы там! Комнату благородной сеньоре! Слышите, что я говорю! Эй, хозяин!
Дородный владелец трактира вышел из освещенной комнаты и удивленно воззрился на Доминику. Она знала, что выглядит довольно странно — в такой поздний час, без плаща или капюшона, да и без лошади!
— Быстрее! — затараторил Джошуа. — Да, скажу я вам, ну и вечерок нам выдался! Комнату и ужин для моей хозяйки! Благородный сеньор вот-вот прибудет!
Глаза трактирщика внимательно осмотрели Доминику.
— Что это с вами? — подозрительно поинтересовался он.
Донья Доминика сделала шаг вперед.
— Мой слуга просил комнату! Ты что же, хочешь, чтобы я стояла на дороге?
Джошуа склонился, приглашая леди в трактир.
— Разбойники, приятель! — бросил он через плечо. — Их было трое, под хозяйкой застрелили лошадь. Ах, какое несчастье!
— Разбойники? Да храни нас Господь! — трактирщик перекрестился. — А где сеньор?
— Да уж, будьте уверены, хозяин погнался за негодяями! — вдохновенно сочинял Джошуа. — «Как, вскричал наш хозяин, оставить этих мерзавцев и не проучить?» Злодеи увели наших вьючных лошадей и он пустился за ними, приказав мне доставить благородную сеньору в безопасное место. Да, он у нас настоящий храбрец!
Доминика прервала его как человек, привыкший отдавать приказания.
— Комнату, хозяин, да побыстрее, и ужин к приезду дона Томаса.
Ее уверенный голос произвел нужный эффект. Совершенно очевидно, это была знатная дама, и трактирщик низко поклонился. Как бы то ни было, полностью усыпить его подозрительность не удалось.
«Да это и неудивительно, — рассказывал потом Джошуа. — Мы ему такого наплели, что сами удивлялись! Честное слово! Но к тому времени я уже привык сочинять басни».
Донью Доминику с поклонами провели наверх, в довольно большую и даже чистую комнату. Она опустилась в кресло и произнесла, рассчитывая, что трактирщик слышит ее слова.
— Это тебе надо было гнаться за разбойниками, Педро. Дон Томас такой нетерпеливый! — Тут она как бы случайно заметила недоумевающего трактирщика. — Ну, любезный! Чего тебе надо? — спросила она.
Тот поклонился, заверяя девушку, что к приезду благородного сеньора ужин будет подан. Двойной дукат, который Джошуа небрежно вертел в руке, заставил его позабыть — или скрыть свои подозрения. Двойные дукаты не так часто встречались в этой деревне, и он не хотел рисковать возможностью его заработать.
Как только трактирщик удалился, Джошуа одобрительно кивнул.
— У нас хорошо вышло, — сказал он. — А теперь, хозяйка, с вашего позволения, я пойду и отвяжу сумку от седла моей клячи. Надо как-то обустроить наш быт! Ох, вот если я и волнуюсь о чем-то, так это о сумке, которая была привязана к седлу его лошади! Не дай Бог, он потерял ее, а вместе с ней и всю свою одежду!
Он сошел вниз отвязать сумку от седла лошади, посмотреть, хорошо ли ее накормили, а заодно и заказать легкий ужин для дамы. Еду подали прямо в комнату, все приборы остались на столе — ждать прибытия Боваллета. К этому времени трактирщик уже не сомневался, что принимает у себя знатных гостей. В этом его убедило поведение Джошуа, Только камердинер очень благородного сеньора, думал трактирщик, может быть таким капризным и своевольным. К приезду сеньора надо было подать холодного каплуна. «Что, неужели в трактире нет вина получше, чем это пойло? Быстро в погреб — за бутылкой самого лучшего вина!»
«А где же сладости? Неужто хозяйке подадут только тощего цыпленка да кусочек говяжьего языка! Ну-ка, унесите все это! Вы должны знать, как обращаться с дамой такого происхождения!» Джошуа сам прислуживал Доминике и чуть не выбранил ее за отсутствие аппетита. Она смотрела на него испуганными глазами.
— Он не возвращается, — прошептала она.
— Терпение, терпение, хозяйка, он ведь не птица! — убежденно отвечал Джошуа. — Он, наверное, повел преследователей к границе. Нехорошо будет, если погоня повиснет у нас на хвосте, хозяйка: вы не сможете ехать так же быстро, как мы.
— Я неплохо езжу верхом, — слабо отозвалась Доминика.
Медленно тянулось время. Последние гуляки, сидевшие в общей комнате трактира, отправились по домам, внизу потушили свечи, все стихло. Джошуа приказал отвести сеньору комнату, а в спальне велел разжечь камин, надеясь, что дружеское потрескивание огня успокоит девушку лучше, чем все его уговоры.
— Осмелюсь сказать, сеньорита, — напомнил Джошуа, — завтра нам предстоит тяжелый день, и вам бы не мешало хоть немного вздремнуть.
— Не хочу! — ответила она. Прежнее упрямство вернулось к ней.
Было уже около полуночи, когда на улице послышался стук копыт. Джошуа поднял палец и выпятил грудь.
— Ага! Сеньора, ага! Что я говорил! Хо, верьте Боваллету! — Он подошел к окну и распахнул его.
Доминика поднялась на ноги, прижимая к груди руки.
— А вдруг это не он! Вдруг это солдаты, разыскивающие меня. Я и подумать боюсь…
— Hola, кто-нибудь! — раздался внизу голос Боваллета. Он осмотрел здание и заметил Джошуа, который выглядывал из окна. — Клянусь смертью Господней, Джошуа! Почему ты еще там? Спускайся и впусти меня!
Доминика без сил опустилась в кресло, а Джошуа направился к дверям.
— Да, да, вот так, — бормотал он. — Быстро, беззаботно, не заботясь о том, кто может его услышать. Сумасшедший!
Слуга вышел, и Доминика услышала, как он с грохотом сбежал вниз по лестнице и отодвинул засовы, одновременно успокаивая проснувшегося владельца трактира. Затем на лестнице зазвучали легкие шаги, дверь распахнулась, и через мгновение Доминика упала в объятия Боваллета.
