VI

– Дверной молоток когда-нибудь успокаивается? – спросил Чарльз у матери после ухода четвертого утреннего визитера в этот день.

– Никогда! – гордо ответила она. – С того дня как ты взял дорогую Софи с собой в парк покататься, я приняла семь джентльменов… ах, нет, восемь, включая Огэстеса Фонхоупа; княгиня Эстерхази, графиня Льеван, леди Джерси и леди Каспери оставили свои карточки, и…

– Был ли в числе визитеров Тальгарт, сударыня?

Она наморщила лоб.

– Тальгарт? О да! Очень любезный мужчина с бакенбардами! Конечно, он был!

– Осторожно! – предупредил он ее. – Эта связь к добру не приведет!

Она была поражена.

– Чарльз, что ты имеешь в виду? Они с Софи кажутся очень хорошими друзьями, и она сказала мне, что сэр Горас давно знаком с ним!

– Полагаю, что так оно и есть, но если мой дядя хочет выдать Софи за него, то я не считаю его подходящим человеком! Говорят, что он известный охотник за приданым и, кроме того, игрок; у него долгов больше, чем видов на будущее, а такие безнравственные наклонности вряд ли делают его привлекательным на ярмарке женихов!

– О Боже! – обескураженно произнесла леди Омберсли. Она подумала, надо ли говорить сыну, что всего день назад его кузина каталась с сэром Винсентом, но рассудив, что нет смысла ворошить прошедшее, промолчала. – Наверное, мне надо намекнуть Софи.

– Сомневаюсь, что она правильно отреагирует на намек, сударыня. Эжени уже говорила с ней об этом. Все, что кузина сочла нужным ответить, сводилось к тому, что он уже тертый калач, и не позволит ни сэру Винсенту, да и любому другому обольстить себя.

– О Боже! — снова произнесла леди Омберсли. – Она не могла так сказать!

– Именно так, сударыня!

– Но хотя я не хочу обидеть тебя, Чарльз, мне все же кажется, что со стороны Эжени было не очень мудро говорить с Софи об этом. Мой дорогой, они ведь даже не cocтоят в родстве!

– Только сильное чувство долга Эжени и, я могу добавить, ее искреннее желание разделить твою тревогу, – твердо сказал он, – заставили ее взять на себя эту исключительно неприятную обязанность.

– Это, конечно, очень мило с ее стороны, – подавленно ответила его мать.

– Где кузина сейчас? – внезапно спросил он.

Она оживилась, так как могла вразумительно ответить на этот вопрос.

– Она уехала с Сесилией и твоим братом кататься в коляске.

– Ну, это должно быть достаточно безобидно, – сказал Чарльз.

Он бы так не думал, если б знал, что в это время молодые люди в сопровождении мистера Фонхоупа, которого они встретили на Бонд-Стрит, критически осматривали спортивные повозки в Лончакре. Их было бесчисленное множество, не говоря уже о большом выборе экипажей. Хотя Софи оставалась твердой в своем желании купить фаэтон, Сесилии очень понравилась легкая тростниковая двуколка, а Хьюберт глаз не мог отвести от брички и настойчиво убеждал кузину купить именно ее. Когда же обратились за советом к мистеру Фонхоупу, обнаружилось, что его нет рядом; вскоре, однако, его нашли, увлеченного созерцанием пышной берлины, которая покоилась на удлиненных пружинах и по виду напоминала очень большую чашку для чая. Берлина под куполообразной крышей была богато украшена позолотой; над передними колесами было расположено сиденье для кучера, покрытое синим бархатом с золотой бахромой.

– Золушка! – только и смог сказать мистер Фонхоуп.

Управляющий каретным двором заметил, что берлина, которая была выставлена исключительно в рекламных целях, вряд ли была именно тем экипажем, за которым пришла дама.

– Карета для принцессы, – не обратив на слова управляющего внимания, сказал мистер Фонхоуп. – Вот в чем ты должна ездить, Сесилия. Ее будут тянуть шесть белых лошадей с султанами на головах и голубой упряжью.

Сесилия не имела ничего против этого, но напомнила ему, что они пришли сюда, чтобы выбрать экипаж для Софи. Он позволил увести себя от берлины, но когда его попросили выбрать между бричкой и фаэтоном, только пробормотал:

– Это очень хорошо, – нетерпеливо сказал Хьюберт, – Но моя кузина не Томми Онслоу, и, по-моему, ей лучше купить бричку!

– Да, у нее очень много плюсов, – сказал мистер Фонхоуп. – Бричка очень красива! Быстра! Великолепна! Аполлон выбрал фаэтон. Эти экипажи ставят меня в тупик. Давайте уйдем отсюда!

– Кто такой Томми Онслоу? Он действительно запрягает в фаэтон четверку? – спросила Софи с заблестевшими глазами. – Это, наверное, здорово! Как жаль, что я уже купила пару! Боюсь, мне не удастся подобрать еще одну пару им под стать.

– Ты могла бы позаимствовать серых у Чарльза предложил Хьюберт, озорно усмехаясь. – Клянусь Юпитером, был бы страшный скандал!

Софи рассмеялась и отрицательно покачала головой.

– Нет, это будет бесчестно! Я куплю этот фаэтон. Я окончательно решила.

Управляющий был очень удивлен, так как Софи показывала не на тот элегантный экипаж, который, по его мнению, отлично бы подошел леди, а на модель с высоким сиденьем, огромными задними колесами и корпусом, нависающим над передней осью на расстоянии добрых пять футов от земли. Как бы там ни было, не в его привычках было отговаривать покупателя от дорогой покупки, поэтому он согласно кивнул, оставив при себе свои мысли.

Менее тактичный Хьюберт сказал:

– Послушай, Софи, это совсем не дамский экипаж! Я только могу надеяться, что ты не перевернешься в нем на первом же повороте!

– Только не я!

– Сесилия, – внезапно произнес мистер Фонхоуп, пристально разглядывая фаэтон, – никогда не должна ездить на этом шарабане.

Он говорил с такой непривычной решимостью, что все удивленно посмотрели на него, а Сесилия покраснела от удовольствия и его заботливости.

– Уверяю вас, я не переверну его, – сказала Софи.

– Все чувства будут оскорблены при виде такого прелестного существа в этом экипаже! – продолжал мистер Фонхоуп. – Его размеры нелепы! Более того, он рассчитан на огромную скорость, и править им должен, если им вообще надо править, какой-нибудь кучер с пятнадцатью накидками и пестрым шейным платком. Этот экипаж не для Сесилии!

– Хорошо! – воскликнула Софи. – Я думала, вы боитесь, что я могу перевернуть ее в нем!

– Я этого боюсь, – ответил мистер Фонхоуп. – Даже мысль о такой ужасной возможности невыносима! Да! Она больно ранит душу; затемняет образ хрупкой нимфы! Давайте же поскорее уйдем!

Сесилия, колеблющаяся между удовольствием от сравнения с хрупкой нимфой и обидой оттого, что ее считают такой уязвимой, сказала, что они не могут уйти, пока Софи не закончит дело; но Софи, очень развеселившись, предложила Сили с ее поклонником подождать ее у коляски.

– Ты знаешь, – доверительно сказал Хьюберт, когда пара удалилась, – я не виню Чарльза за то, что он не переваривает этого малого! Он такой жалкий!

Три дня спустя после этой сделки, мистер Ривенхол, катаясь на своих серых в парке, остановился возле Манежа, чтобы забрать своего друга, мистера Вичболда, прогуливающегося во всем великолепии светло-желтых панталон, шестящих высоких сапог и экстравагантного покроя паль-го нежного оттенка.

– Боже мой! – воскликнул он. – Что за дьявольский вид! Поднимайся в бричку, Киприан, и перестань бросать нежные взгляды на всех женщин! Где же это тебя так долго носило?

Мистер Вичболд забрался в бричку, расположившись в ней с удивительной грацией, и ответил, вздохнув:

– Визит долга, мой дорогой! Посещал родовое гнездо! Я делал все возможное с лавандовой водой, но аромат конюшен и коровника трудно заглушить. Чарльз, хоть я и люблю тебя, но если бы я видел твой галстук прежде, чем согласился прокатиться с тобой в парке!

– Не трать на меня свое красноречие! – посоветовал ему друг. – Что произошло с твоими каурыми?

Мистер Вичболд – одно из светил Клуба Четырех Коней – горестно вздохнул:

– Совсем хромой! Нет, не оба – один, но это дела не меняет. Поверишь ли? Я доверил их своей сестре! Запомни, Чарльз, ни одной женщине нельзя давать вожжи в руки!

– Ты просто не встречал мою кузину, – ответил мистер Ривенхол, криво улыбнувшись.

– Ошибаешься, – спокойно сказал мистер Вичболд. – Я познакомился с ней на Гала-вечере у Ольмака, что ты, дорогой мой, знал бы, если бы присутствовал там.

– О, ты познакомился, правда? У меня не была возможности посетить эту скукотень!

– И хорошо, что не было, – сказал мистер Вичболд. – Твоя кузина была занята, по крайней мере, была бы для тебя. Я позаботился об этом, но мне понадобилось много ловкости. Я танцевал с ней. Чертовски красивая девушка!

– Ну, тебе ведь пора жениться. Сделай ей предложение. Я буду очень благодарен тебе.

– Для тебя – все, что угодно, мой дорогой, но я не из тех, кто женится! – твердо сказал мистер Вичболд.

– Она правила этими серыми? – спросил мистер Вичболд немного погодя.

– Да. Причем очень хорошо. Она делала все, чтобы заставить меня купить ей фаэтон и пару! Я этого никогда не сделаю, но я бы многое дал за то, чтобы посмотреть, как бы она управилась вон с тем выездом.

– Не стоит лелеять пустую мечту, – сказал мистер Вичболд, внимательно наблюдая за приближением франтоватого высокого фаэтона, – хотя мне почему-то кажется, что она может сейчас сбыться, дорогой мой! Интересно, почему твоя кузина правит гнедыми Маннингтри?

– Что? – пронзительно вскрикнул мистер Ривенхол. Он недоверчиво уставился на быстро приближающийся фаэтон. Очень хорошо смотрясь в своем опасном экипаже, сидя высоко над конями, с грумом рядом с ней и держа кнут под абсолютно правильным углом, показалась мисс Стэнтон-Лейси. Мистер Ривенхол страстно захотел, чтобы его подвело зрение. Сначала он выглядел как громом пораженный, а потом помрачнел еще больше, чем обычно. Гнедые замедлили свой бег и перешли на шаг, он тоже натянул поводья. Экипажи остановились один против другого.

– Кузен Чарльз! – сказала Софи. – И мистер Вичболд! Здравствуйте! Скажи же мне, кузен, что ты о них думаешь? По-моему, они достались мне очень дешево.

– Откуда, – спросил мистер Ривенхол, – у тебя эти кони? – Чарльз, ради Бога, не будь глупцом! – попросил мистер Вичболд, приготовившись спрыгнуть с брички. – Ты же видишь, что это упряжка Маннингтри! Кроме того, я сказал тебе это минуту назад. Но как вам удалось, мисс Стэнтон-Лейси? Маннингтри разве продает с торгов?

– Да, я думаю, – улыбнулась она.

– Клянусь Юпитером, вы украли у меня эту пару, я положил на нее глаз, как только Маннингтри привез их в город! Как вы узнали, что они продаются, сударыня?

– Говоря по правде, я ничего не знала, – призналась рна. – Мне их посоветовал купить сэр Винсент Тальгарт.

– Этот! – вспылил мистер Ривенхол. – Я должен был догадаться!

– Да, должен был, – согласилась она. – Он славится тем, что узнает все новости, когда до остальных не дошли даже слухи. Подвезти вас, мистер Вичболд? Если я их украла у вас, единственное, чем я могу искупить вину, это передать вам вожжи.

– Не стесняйся, скажи мне, каких лошадей моей матери или моих потеснить, чтобы освободить место для этих! – предложил мистер Ривенхол с ужасающей любезностью. – Если, конечно, ты не построила собственной конюшни!

– Дорогой кузен Чарльз, я не могу причинить вам такое обство! Для этого у меня есть Джон Поттон. Тебя не должны обременять мои лошади. Слезай, Джон. Не бойся уступить свое место мистеру Вичболду, потому что, если лошади понесут, он справится с ними лучше, чем мы с тобой вместе взятые.

Грум средних лет, испытующе оглядев мистера Вичболда, по-видимому, остался доволен, так как подчинился без возражений. Мистер Вичболд легко взобрался в фаэтон. Софи кивнула на прощание кузену, и гнедые тронулись с места. Мистер Ривенхол одно-два мгновения злобно смотрел на фаэтон, а потом перевел взгляд на грума.

– На кой черт вы нужны, если позволили своей госпоже купить такой опасный экипаж? – спросил он.

– Не стоит гневаться на мисс Софи, сэр! – отеческим тоном сказал Джон. – Сам сэр Горас не мог остановить ее, даже когда она была маленькой! Много раз я говорил сэру Горасу, что он должен обуздать дочь, но он никогда этого не делал, даже не пытался.

– Ну, если бы у меня было больше… – мистер Ривенхил оборвал себя, осознав, насколько неприличен этот разговор. – Черт побери твою наглость! – сказал он и яростно хлестнул лошадей, заставив их сдвинуться с места.

Мистер Вичболд тем временем очень галантно отказывался взять вожжи у мисс Стэнтон-Лейси.

– Разрази меня гром, если я когда-нибудь думал, что скажу такое, но это просто удовольствие сидеть рядом, когда правит такая женщина, как вы, сударыня! Очень хорошие лошади, кстати; неудивительно, что Чарльз тоже приглядел их. Вот почему он так разозлился.

– Нет, нет. Уверена, что вы ошибаетесь! Он разозлился потому, что я их купила, не посоветовавшись с ним… более того, вопреки его запрещению! Вы хорошо знаете моего кузена, сэр?

– С тех пор, как мы вместе учились в Итоне.

– Тогда скажите! Он всегда пытался верховодить?

Мистер Вичболд обдумал это, но не пришел к однозначному ответу.

– Ну, я не знаю, – сказал он. – Кто-то всегда берет на себя инициативу. Но, сударыня, мужчина не станет управлять своими друзьями. По крайней мере… – Он замолчал, вспоминая прошлое. – Дело в том, что у него ужасный характер, но он чертовски хороший друг! – заметил он. – ацллион раз говорил ему, что надо следить за своим дурацким языком, когда выходишь из себя; дело в том, сударыня, что я не променял бы Чарльза Ривенхола ни на кого!

– Да, это о многом говорит, – задумчиво сказала она.

Мистер Вичболд неодобрительно кашлянул.

– Он мне никогда не жаловался, но если хотя бы половина из того, что говорят о ней, правда, то бедняге пришлось много вынести. Это она раздражает Чарльза. Я всегда так думал. Какого черта ему надо жениться на этой… – он оборвал фразу, заметно смутившись. – Забыл, что хотел сказать! – торопливо добавил он.

– Теперь понятно! – сказала Софи, ослабив поводья и позволив коням ускорить свой бег.

– Что понятно? – спросил мистер Вичболд.

– Ну, Сесилия сказала мне, что вы его ближайший друг, и если даже вы думаете, что из этого брака ничего хорошего не выйдет, тогда у меня нет сомнений. Только представьте, мистер Вичболд, какое это несчастье для моей дорогой тетушки и для этих несчастных детей, если это создание будет все время указывать им! Жить под одной крышей и постоянно видеть, как Чарльз превращается в несносного человека.

– Не стоит думать об этом! – сказал сильно пораженный мистер Вичболд.

– Очень даже стоит! – решительно ответила Софи.

– Это бесполезно, – сказал мистер Вичболд, покачав головой. – О помолвке было объявлено во всех газетах! Он бы уже давно был женат, если бы ей не пришлось носить траур. Бесспорно, очень хорошая партия – женщина высокого рода; с порядочным приданым; осмелюсь предположить, с великолепными связями!

– Ну, – рассудительно сказала Софи, – если здесь замешано его сердце, то ему не стоит мешать, но он все-таки не должен навязывать ее своей семье! Но я не думаю, что его сердце что-нибудь говорит, а у нее такого органа вообще нет! Вот! Это кого угодно доведет!

Восторженный мистер Вичболд доверительно сказвл:

– Знаете что, сударыня? Она на ярмарке невест уже больше двух лет! Факт! Пыталась женить на себе Макстока, но он не соблазнился. Да, он благополучно избежал этого. – Он вздохнул. – Чарльз не избежит. Объявлено было в «Gazette»; бедняге уже не отказаться, даже если он и захочет!

– Точно, – согласилась Софи, наморщив лоб. – Однако она может расторгнуть помолвку.

– Может, но не будет, – уверенно сказал мистер Вичболд.

– Посмотрим! – заметила Софи. – Во всяком случае я должна, и я приложу все силы к тому, чтобы она не сделала этих бедняжек несчастными! Уверяю вас, это то, что она делает! Она постоянно появляется на Беркли-Сквер и всех доводит! Во-первых, тетю, которая отправляется в кровать с мигренью уже через полчаса общения с ней; затем мисс Эддербери, которой она говорит ужасные вещи своим сладеньким голоском. Она удивляется, почему это мисс Эддербери не научила детей читать по-итальянски. Она недоумевает, почему та так мало пользуется стенной доской, и говорит Чарльзу, что боится, как бы Амабель не выросла сутулой! Дрянь! Она даже пытается убедить его забрать у детей обезьянку. Но что хуже всего, она настраивает его против бедняги Хьюберта! Этого я ей простить не могу! Причем она делает это так подло! Даже не знаю, как я сдержалась вчера и не выдрала ее за уши: глупыш надел новый жилет, – довольно странный, правда, но он так гордился им, – а она не нашла ничего лучшего, чем обратить внимание Чарльза, якобы, чтобы поддразнить Хьюберта, а на самом деле, чтобы подчеркнуть, что тот всегда покупает себе новые вещи и растрачивает свои карманные деньги на безделушки!

– Что за ужасная женщина! – воскликнул мистер Вичболд. – Не думаю, что Чарльз долго будет это терпеть! Он никогда не выносил противоречия!

– О, все делается под видом такой заботливости, что он не понимает, что лежит в ее основе… пока! – сказала Софи.

– Очень плохо, – заметил мистер Вичболд. – Однако ничего нельзя сделать.

– Вот, – строго сказала Софи, – что всегда говорят люди, когда им лень или боязно сделать что-нибудь полезное! У меня, конечно, много недостатков, но я не ленива, не боязлива, хотя это, я знаю, не такая уж большая добродетель; мой папа всегда говорит мне, что у меня нет ни нервов, ни эмоций. Я еще не решила твердо, что мне надо сделать, но что-то необходимо, и мне может понадобиться ваша помощь в расторжении этой глупейшей помолвки.

Бросив взгляд на его лицо, она заметила, что он сильно напуган, и сочла нужным добавить:

– Очень возможно, что и нет, кто знает, но лучше всегда быть наготове. Теперь мне придется высадить вас, потому что я вижу, что Сесилия уже ждет меня; она обещала прокатиться со мной по парку, так как ее все-таки убедили, что я не переверну фаэтон.

– Без всякого сомнения! – сказал мистер Вичболд, подумав, что еще могла бы перевернуть эта тревожная молодая женщина за время своего пребывания на Беркли-Сквер.

Он пожал ей руку, сказал, что если бы женщинам позволили вступать в Клуб Четырех Коней, он непременно поддержал бы ее кандидатуру, и спрыгнул с фаэтона, чтобы поздороваться с Сесилией, которая ожидала на Главной аллее в компании мисс Эддербери и детей. Гертруда, Амабель и Теодор тут же стали проситься на место рядом с кузиной, которое предназначалось их старшей сестре, но их удалось успокоить; мистер Вичболд помог Сесилии подняться в экипаж, поклонился и зашагал прочь.

Софи сразу же заметила, что Сесилия выглядит бледной, а маленькая гувернантка прилагает усилия, чтобы скрыть смятение. Она не любила тратить время на пустые разгворы, предпочитая сразу докапываться до сути вещей, поэтому резко спросила:

– Ну, почему у тебя такой унылый вид, Сили?

Тина, незаметно прижимавшаяся к ногам своей госпожи, пока мистер Вичболд занимал пассажирское место, вылезла из-под темно-коричневого пледа и запрыгнула к Сесилии на колени. Сесилия, механически обняв и поглаживая собачонку, натянуто произнесла:

– Эжени!

– О, черт побери это создание! – воскликнула Софи, – Что она устроилатеперь?

– Она гуляла здесь с Альфредом, – ответила Сесилия, и наткнулась на нас!

– Ну, – резонно заметила Софи, – я сама не люблю ее а Альфред, бесспорно, самая большая скотина в мире, но я не понимаю, почему эта встреча так выбила тебя из колеи. Он вряд ли попытался обнять тебя, если рядом была его сестра!

– О Альфред! – презрительно сказала Сесилия. – Что, если он схватил мою руку, отвратительно пожимал ее, бросал нежные взгляды и говорил такие вещи, что захотелось дать ему пощечину. Мне плевать на него! Видишь ли, Софи я была с Огэстесом!

– Ну и? – спросила Софи.

– Правда мы немного отстали от Эдди, ведь разве можно нормально поговорить, если дети постоянно трещат? Но мы были на виду, и мы не свернули на пустынную тропинку… по крайней мере, не на самую безлюдную, но Эдди все время была рядом, и что ж с того? Но говорить, что я тайно встречаюсь с Огэстесом – это ведь подло и несправедливо! Ведь его могут принять за какого-нибудь отвратительного авантюриста, а не за человека, которого я очень хорошо знаю всю свою жизнь! Почему он не может гулять в парке? И если он гуляет, и мы встретились, что же мне не поговорить с ним?

– Действительно. И что, эта противная девица стала бранить тебя?

– Не столько меня, сколько бедняжку Эдди. Она в отчаянии, так как, кажется, Эжени сказала, что Эдди предала мамино доверие и поощряет мое скрытное поведение. Она хотела сказать мне много отвратительного, но не могла, потому что Огэстес был со мной. Она заставила его идти рядом с собой и велела Альфреду дать мне руку. Я себя почувствовала испачканной, Софи, испачканной !

– Любой, кому пришлось бы взять руку Альфреда, почувствовал бы себя так же, – согласилась Софи.

– Не из-за этого! Но из-за манеры Эжени! Как будто она застала меня за чем-то неприличным! И это еще не самое худшее! Чарльз катался в парке, и за минуту до того, как ты подъехала, он проезжал мимо нас, а Эжени сидела рядом с ним. Он очень холодно взглянул на меня! Она все ему рассказала, и теперь он рассердится и, возможно, скажет обо всем маме. Ах, все будет так ужасно!

– Нет, не будет, – невозмутимо возразила Софи. – Я даже не удивлюсь, если все это окажется к лучшему. Сейчас я не могу тебе объяснить, Сили, но, прошу тебя, не расстраивайся так! Не надо. Уверяю тебя, не надо! Очень возможно, что Чарльз ни слова тебе не скажет.

Сесилия недоверчиво посмотрела на кузину.

– Чарльз ни слова не скажет? Ты просто его не знаешь! Он выглядел как грозовая туча!

– Полагаю, что так! Он очень часто так выглядит, а ты такая простушка, что каждый раз дрожишь как осиновый чисток, – ответила Софи. – Сейчас я высажу тебя, ты присоединишься к бедной маленькой Эдди, и вы продолжите свою прогулку. Я поеду домой, где, наверное, найду твоего брата, так как мы только что объехали парк и не встретили его здесь. Я знаю, ему надо было вернуться домой, я слышала, как он говорил дяде, что какой-то Экингтон собирается зайти в пять.

– Папин агент, – вяло пояснила Сесилия. – И я не могу понять, дорогая Софи, какая разница – застанешь ты Чарльза дома или нет, он все равно не будет говорить с тобой об этом. Зачем ему это надо?

– О, ты точно в этом уверена? – резко сказала Софи. – Дело в том, что к настоящему моменту он уже убедил себя, что все от начала до конца – это моя вина! Кроме того, он злится на меня за то, что я без его помощи купила этот выезд, да и за то, что наняла конюшни! Он с нетерпением ожидает, пока я приеду домой, чтобы без боязни быть прерванным поругаться со мной. Бедняга! Я высажу тебя сейчас же, Сили.

– Какая ты храбрая! – восхищенно сказала Сесилия. – Даже не представляю, как ты это выносишь!

– Что, гнев твоего брата? Я не понимаю, почему его надо бояться?

Сесилия содрогнулась.

– Не то, чтобы бояться, просто меня пугают люди, которые злятся и угрожают мне! Я ничего не могу с собой поделать, Софи, хоть и знаю, что это малодушно, но у меня так дрожат колени и такая слабость во всем теле!

– Ну ладно, сегодня им не придется дрожать, – подбадривающе сказала Софи. – Я собираюсь разрядить пушки Чарльза. О, смотри! Это ведь Фрэнсис Волви! Очень кстати! Он проводит тебя к Эдди, если я попрошу.

Она подъехала ближе, пока говорила, и лорд Френсис беседующий с двумя дамами в ландо, подошел к фаэтону, воскликнув:

– Софи, это прекрасный экипаж! Покорный слуга, мисс Ривенхол! Я поражен тем, что вы доверились такой сумасбродке. Однажды она перевернула меня в кабриолете. В кабриолете!

– Как это неблагородно! – возмущенно сказала Софи. – Как будто от меня что-то зависело на той дороге. Гренада! Ох, Боже мой, как давно это было! Я приехала с сэром Горасом и остановилась у миссис… миссис…

– Сковель, – пришел на помощь лорд Френсис. – Она была единственная леди в ту зиму в гарнизоне и очень любила играть в карты. Помните?

– Еще бы! А еще я очень хорошо помню блох в этой ужасной деревне! Френсис, мне надо забрать Джона Поттона и ехать домой. Вы не проводите мою кузину к ее маленьким брату и сестренкам? Они с гувернанткой гуляют где-то возле Главной аллеи.

Лорд Френсис, на которого произвела огромное впечатление красота Сесилии во время его визита на Беркли-Сквер, тут же сказал, что ничто не может доставить ему большего удовольствия, и протянул руку, чтобы помочь Сесилии выйти из экипажа. Он выразил надежду, что они нескоро нагонят гувернантку с питомцами, и Сесилия, тронутая его непринужденными манерами, дружески улыбнулась ему и сразу удивительно похорошела. Софи, очень довольная, посмотрела, как они идут рядом, и поехала к Стэнхолмским воротам, где ее ждал грум. Он доложил, что видел мистера Ривенхола, проехавшего здесь несколькими минутами раньше, и добавил с сухим смешком что тот, похоже, очень сердился.

– Проклинал мою наглость, мисс Софи, и сильно огрел своих серых!

– Боже, что ты сказал, чтобы разозлить его?

– Я только сказал мисс, что вас никогда не обуздывали, а так как он был согласен со мной, но не мог этого признать, ему не оставалось ничего другого, кроме как проклинать меня и уехать. Я не виню его! Вы очень своевольны, мисс Софи!

Приехав на Беркли-Сквер и входя в дом, Софи обнаружила, что мистер Ривенхол не намного опередил ее. Он был все еще в накидке для прогулок и остановился около столика в холле, чтобы распечатать и прочесть записку от одного из своих друзей. Он хмуро посмотрел на то, как Дассет впустил Софи, но промолчал.

Тина, питавшая несвоевременную (по мнению ее хозяйки) привязанность к ее кузену, радостно подскочила к нему и пыталась всеми силами привлечь его внимание. Он взглянул на нее, но вместо того, чтобы оценить ее старания, резко сказал:

– Тихо!

– Ax, вот и ты, наконец! – заметила Софи, стягивая перчатки. – Ну же, скажи мне честно, что ты думаешь об этих гнедых! Мистер Вичболд вообразил, что ты сам положил на них глаз. Это действительно так?

– Даже и не думал, кузина! – ответил он.

– Нет, правда? Я заплатила за них четыреста гиней и думаю, что они мне дешево достались.

– Ты говорила серьезно, когда упоминала про нанятые тобой конюшни? – спросил он.

– Конечно, я была серьезна. Еще не хватало, чтобы тетя несла расходы на моих коней! Кроме того, если я смогу найти пару под стать гнедым, я, вероятно, куплю и ее. Я слышала, что запрягать четверку в фаэтон потрясающе, хотя для этого, наверное, придется переделывать оглобли.

– Я не могу контролировать тебя, кузина, — холодно сказал он. – Без сомнения, если тебе нравится обращать на себя внимание в парке, езди как хочешь и на чем хочешь. Но изволь не сажать моих сестер рядом с собой!

– Не изволю! – сказала она. – Я уже прокатилась с Сесилией по Главной аллее. У тебя очень старомодные взгляды, правда? Сегодня я несколько раз видела, как дамы высшего света управляли очень элегантными спортивными экипажами!

– Я не имею никаких особых возражений против фаэтона с парой, – сказал он еще холоднее, – хотя твоя модель и не подходит для дамы. Ты простишь мне, если я скажу, что завести такой экипаж было несколько больше, чем просто легкомысленно.

– Боже, какой недоброжелатель мог подсказать тебе эту мысль? – удивилась Софи.

Он покраснел, но промолчал.

– Ты видел Сесилию? – спросила Софи. – Она выглядит восхитительно в новой шляпке, которую твоя мама выбрала для нее!

– Да, я видел Сесилию, – сурово ответил он. – Более того, кузина, я хочу рассказать тебе, как она проводит время! Я собираюсь быть совершенно откровенным с тобой!

– Если ты хочешь быть совершенно откровенным со мной, – прервала она, – тогда лучше пройдем в библиотеку. Не следует обсуждать семейные дела там, где кто-нибудь может услышать нас. Кроме того, я должна сказать тебе что-то щекотливое.

Он большими шагами направился к двери в библиотеку и резко распахнул ее. Пропустив Софи, он вошел за ней и так быстро захлопнул дверь, что Тина не успела проскользнуть внутрь. Она стала так требовательно визжать и лаять, что ему пришлось снова открыть дверь. Это пустяковое недоразумение, конечно же, не улучшило его настроения, и он очень раздраженно сказал.

– Раскроем наши карты, кузина Софи! Неважно, ты или не ты организовала встречу моей сестры с молодым Фонхоупом в парке, но я отлично сознаю, что ты…

– Ну разве Сесилия не молодец? – одобрительно сказала Софи. – Она гуляла с Фонхоупом, потом с Альфредом Рекстоном, и, наконец, я оставила ее с лордом Френсисом! Вот об этом-то, дорогой кузен Чарльз, я и хочу поговорить с тобой! Я далеко, далеко не вмешиваюсь в дела твоей семьи, но мне, вероятно, следует намекнуть тебе. Я знаю, твое положение затруднительно, но ты, наверное, сможешь заронить пару слов в душу Сили.

Этот неожиданный ход выбил Чарльза из колеи, и он уставился на кузину:

– О чем, черт возьми, ты говоришь?

– Я совершенно не хотела упоминать об этом, – неискренне сказала Софи, – но ты знаешь, как я люблю Сили! И потом, я поездила по свету и научилась заботиться о себе. Сили так простодушна! В Огэстесе Фонхоупе нет ни грамма вреда, а Фрэнсис Волви настоящий джентльмен и не сделает ничего неприличного. Но тебе не следует поощрять прогулки по парку такой прелестной девушки, как твоя сестра, с неблагородным Альфредом, Чарльз!

Он был так ошарашен, что сначала не мог выговорить ни слова. А потом потребовал объяснений.

– Он из числа тех отвратительных мелких поганцев, которые целуются с горничными на лестницах, – откровенно сказала Софи.

– Моя сестра не горничная!

– Нет, и я надеюсь, она сможет удержать его на расстоянии.

– Могу я знать, есть ли у тебя какие-либо доказательства вины Рекстона?

– Если ты хочешь знать, видела ли я его целующимся с горничной, – нет, дорогой Чарльз, не видела. Если же ты спрашиваешь, пытался ли он поцеловать меня, – да, дорогой Чарльз, пытался. Кстати, в этой самой комнате.

Он был зол и унижен.

– Я чрезвычайно сожалею, что ты подверглась такому приставанию в этом доме, – сказал он, с трудом выговаривая слова.

– О, это не страшно! Я говорила тебе, что могу постоять за себя. Но я сомневаюсь, что кто-нибудь может воспрепятствовать его… его манере стискивать и поглаживать руку и убедить его, что такое поведение совершенно неприлично.

Она снимала свою длинную накидку на меху, пока говорила, а затем положила ее и опустилась в кресло у камина. Помолчав, он уже мягче заметил:

– Я не буду прикидываться, что мне нравится Рекстон, это не так. Насколько это в моей власти, я буду препятствовать его визитам в этот дом. Ты правильно заметила, что я нахожусь в затруднительном положении. Но в любом случае я постараюсь, чтобы это не достигло ушей мисс Рекстон.

– Нет, конечно! – согласилась Софи. – Будет очень некрасиво, если ты станешь рассказывать мисс Рекстон о ее брате!

Он оперся обеими руками на каминную доску и глядел в огонь, но при этих словах он поднял голову и пронизывающе посмотрел на Софи. Она подумала, что он догадался, но он только сказал:

– Это так, кузина!

– Не придавай этому особого значения! – доброжелательно посоветовала она. – Я не хотела сказать, что Сили испытывает к нему tendre, наоборот, она даже больше, чем я считает его отвратительным!

– Я хорошо знаю, что у нее нет tendre к нему. Благодарю тебя, – резко сказал он. – Ей вскружил голову этот молокосос, Фонхоуп!

– Ну да, конечно! – согласилась Софи.

– Я также знаю, что с первого дня, как ты здесь поселилась, ты делаешь все, что в твоих силах, чтобы поощрять это увлечение! Тебя и Сесилию постоянно видят в компании Фонхоупа; ты делаешь вид, что он твой друг, что позволяет ему приезжать сюда шесть дней из семи; ты…

– Короче, Чарльз, я постоянно свожу их. Да, я делаю это, и если бы у тебя была хоть крупица здравого смысла, ты бы так поступал задолго до моего приезда!

Он на минутку смешался, а затем скептически спросил:

– Ты что, воображаешь, что таким образом вылечишь Сесилию? И что я в это поверю?

– Ну, я не знаю, – немного подумав, призналась она. – Случится одно из двух. Либо она устанет от Огэстеса – по-моему, это очень вероятно, потому что несмотря на его красоту и привлекательность, он ужасно утомляет, и, кроме того, забывает о существовании Сесилии именно тогда, когда ему следует быть особенно заботливым. Либо, вопреки его недостаткам, она будет любить его. И если это случится, Чарльз, ты должен будешь признать, что это не просто глупое увлечение, и согласиться на их свадьбу.

– Никогда! – внушительно сказал он.

– Тебе придется, – настаивала она. – Будет просто безнравственно принуждать ее к браку с другим, и ты не поступишь так жестоко.

– Я не буду принуждать ее ни к какому браку! – вспыхнул он. – Тебе, наверное, будет интересно узнать, что я очень привязан к Сесилии и только поэтому, а не из-за моего каприза, я не соглашусь на ее союз с человеком типа Фонхоупа! Что же касается твоего проекта, будто, сводя их вместе, ты заставишь Сесилию утомиться от него, то ты никогда так не ошибалась! Вместо того, чтобы тяготиться его компанией, Сесилия пользуется любой возможностью, чтобы быть наедине с ним! Она настолько забыла о правилах приличия, что сделала Эдди своей наперсницей! Не далее как сегодня утром мисс Рекстон наткнулась на Сесилию, прогуливающуюся по уединенной дорожке с Фонхоупом, избавившись от неудобного присутствия Эдди. Тайное свидание! Честное слово, хорошенькое поведение для мисс Ривенхол из рода Омберсли!

– Дорогой мой Чарльз, – сказала Софи с нерушимым спокойствием, – ты ведь все это выдумал.

– Я не занимаюсь подобными вещами! Ты что, воображаешь, что я могу выдумать историю такого сорта про свою сестру?

– По правде говоря, ты можешь сделать что угодно, когда злишься, – улыбаясь, ответила она. – То, что она гуляла с Фонхоупом, не тайна, но все остальное берет начало в твоем расстроенном воображении. И не вздумай говорить, что тебе так сказала мисс Рекстон, я абсолютно уверена, она не способна на такие выдумки о Сесилии! Избавившись от Эдди, конечно! Она ни на минуту не уходила из поля зрения Эдди! Боже милосердный, неужели ты так плохо знаешь Сесилию, что можешь заподозрить ее в тайных свиданиях? Что за пошлое выражение! Перестань позорить себя! Потом тебе придет в голову напыщенно высказать свое неудовольствие Сесилии за то, что она позволили уважаемому молодому человеку, которого она знает с детства, немного пройтись рядом с ней под наблюдением гувернантки!

И снова он испытующе посмотрел на нее.

– Ты это точно знаешь? – спросил он уже другим тоном.

– Ну конечно, так как Сили сама рассказала мне все, что произошло. Кажется, мисс Рекстон что-то сказала Эдди, отчего та очень расстроилась – без сомнения, она неправильно это истолковала! Мисс Рекстон, вероятно, думает, что Эдди послала за Огэстесом, хотя я с трудом представляю, как она могла бы это сделать! Ты же знаешь, Эдди чрезвычайно чувствительна и сейчас полностью выведена из равновесия.

Он казался раздраженным и заметил:

– Нельзя винить Эдди; Сесилия уже вышла из-под ее контроля, а если ей и следовало рассказать маме об этих встречах… ну, что ж, она никогда не жаловалась ни на кого из нас!

Софи попросила:

– Чарльз, докажи ей, что ты совсем на нее не сердишься, и не вздумай уволить ее после стольких лет!

– Уволить ее? – удивившись, переспросил он. – Позволь, что за чушь?

– Я то же самое ей сказала! Но она вбила себе в голову, что ее методы воспитания детей слишком устарели, и переживает, что не может научить их итальянскому языку и тому подобной изысканности.

Последовала небольшая пауза. Мистер Ривенхол тоже сел к камину и довольно рассеянно стал трепать Тину за уши. Он хмурился, а затем сказал:

– Я ничего не могу сказать по поводу образования моих сестер. Этим занимается моя мать, и я не понимаю, как это может касаться кого-нибудь еще.

Софи не сочла нужным оспаривать это и просто согласилась с ним. Он, пытливо прищурившись, взглянул на нее, но она не отреагировала. Тогда он сказал:

– Это не имеет отношения к тому, о чем мы с тобой уже говорили. Мы хорошо жили, кузина, до тех пор, пока ты не начала ставить все с ног на голову! Я был бы очень обязан тебе, если в будущем…

– Ну, что еще я сделала? – воскликнула она.

Он осознал, что не может выразить в словах то, что она сделала, и был вынужден упомянуть о ее единственном осязаемом проступке.

– Во-первых, ты привезла в этот дом обезьянку! – сказал он. – Без сомнения, из лучших побуждений! Но это самое неподходящее животное, которое можно подарить детям, и теперь, естественно, они очень огорчатся, если придется от него избавиться, а сделать это необходимо!

В ее глазах заплясали искорки.

– Чарльз, ты просто хочешь быть неприятным. Не можешь же ты кормить Жако кусочками яблока, учить его трюкам, предупреждать детей, чтобы они укрыли его одеялом на ночь сегодня, а на следующий день заявить, что от него надо избавиться!

Он сжал губы, но не смог полностью скрыть улыбку.

– Кто сказал тебе, что я это делал?

– Теодор. А также то, что ты спустился с Жако на плече когда пришла мисс Рекстон, чтобы показать его Эжени. По моему, это было глупо с твоей стороны, ты ведь знаешь, она не любит животных в доме; она говорила это. Вполне логично для нее, и нехорошо с твоей стороны докучать ей ими. Ты знаешь, я никогда не позволяю Тине приставать к ней.

– Ты ошибаешься! – быстро возразил он. – Она не любит обезьян, но не собак, как леди Бринклоу!

– Я думаю, у них одинаковые вкусы, – сказала Софи, вставая и оправляя свои юбки. – Нельзя не заметить, как часто дочери похожи на своих матерей. Не только внешне, но и по характеру. Ты, верно, заметил это!

Казалось, он немного испугался.

– Нет, не замечал! Не думаю, что ты права!

– Да, права, только посмотри на Сили! Когда она станет старше, она будет в точности, как тетушка Лиззи!

Она заметила, что правдивость этого утверждения произвела на него впечатление, и подумала, что дала ему достаточную пищу для размышлений за этот день. Она двинулась к двери, сказав:

– Мне надо переодеться.

Он резко вскочил.

– Нет, подожди!

Она оглянулась через плечо:

– Да?

Казалось, он не знал, что хотел сказать.

– Ничего! Неважно! Когда в следующий раз надумаешь покупать лошадей, лучше скажи мне! Нехорошо использовать в этом деле постороннего человека!

– Но ты уверял меня, что не будешь этим заниматься! – заметила Софи.

– Да! – взбешенно сказал он. – Ничего не доставляет тебе большего удовольствия, чем злить меня, так?

Она рассмеялась и, не ответив, вышла. Наверху ее ожидала взволнованная Сесилия.

– Если он что-нибудь и скажет тебе, то это будет совет держаться подальше от Альфреда Рекстона! – сказала Coфи с веселым смешком. – Я подробно рассказала, как этот поганец ведет себя, и посоветовала Чарльзу предупредить тебя!

– Не может быть!

– Может! Я хорошо потрудилась сегодня! О, передай Эдди, Чарльз ни в чем не винит ее! Он ни слова не скажет ей о том, что произошло, и я сомневаюсь, что он что-нибудь скажет тебе! Единственная, кому он может что-то сказать, это его драгоценная Эжени. Надеюсь, она заставит его выйти из себя!