Кавалькада герцога снова приехала в Руан. На этот раз он кишел вооружёнными людьми. Повсюду раздавался звон стали, и солнечные блики играли на щитах и доспехах рыцарей. Верные вассалы герцога ответили на его призыв вступить в войну. День за днём их становилось всё больше. Они приезжали из Ко и Брэ, из Эвресина и Вексина, из Руа и Льювина. С обещаниями вступить в войско герцога постоянно прибывали посыльные от лордов Перша, Гесмеса и Оже.

У ворот города герцога встретила огромная группа людей. Среди них Рауль увидел своего сюзерена, Роджера де Бомона, и догадался, что его отец и, возможно, один или оба его брата находятся тоже здесь. В это время герцог соскочил с коня и, разглядев в толпе, горячо обнял высокого мужчину. Это был Роберт, граф О. Он прибыл в Руан с младшим братом Вильгельмом, которого все называли Бюсаком, и многочисленной свитой.

Дворец был переполнен лордами. Приехали: опытный воин де Гурней со своим верным другом Вальтером Гиффордом, сухоруким лордом Лонгвилля; молодой де Монфор; Вильгельм Фиц-Осберн, сенешаль герцога; лорды Кревкера и Эстотвиля и много иных из близких и более отдалённых мест Нормандии. Все они были с многочисленными свитами из умелых и свирепых на вид воинов. С каждым днём в Руан продолжал вливаться новый поток союзников герцога.

   — Неплохо, неплохо! — бормотал Хьюберт де Харкорт, видя, как к воротам подъезжает Вильгельм де Варен со своей свитой. — Но клянусь, против каждого нашего человека виконт Котантена выставит двоих. — Он покачал головой. — Вы видели лорда Магневиля или Гилберта Монфике? Где сильные и хорошо вооружённые отряды других владетельных сеньоров Нормандии? Что слышно из Турне? Где Вальтер де Ласи? Настанет день, и нам придётся сразиться с ними. Клянусь честью, раньше вы их не увидите.

Гримбольда всё единодушно считали изменником. Несколько преданных герцогу людей, сопровождавших его в Валоньез, вступило в его войско в Руане, сгорая от нетерпения отомстить негодяю, опоившему их сонным зельем.

Помимо Вильгельма подготовкой войска к войне занимались граф Роберт и Хью де Гурней, но герцог всё делал основательнее и энергичнее. Казалось, в него вселился дьявол, не дававший ему покоя. Рауль не переставал им восхищаться. В ту ночь, ночь бегства, между герцогом и самым младшим из его рыцарей возникла странная дружба. Рауль повсюду следовал за Вильгельмом, спал у его дверей, сопровождал на аудиенцию к королю Франции и даже нёс его знамя во время смотра войск. Все недоумевали: некоторые высказывали недовольство, другие бросали вслед изумлённые взгляды. Но пока властный голос герцога кричал: «Рауль!» — юноша не обращал внимания на эти взгляды. Его отца переполняла гордость за младшего сына, и он не мог понять, почему сын не испытывал ни малейшего тщеславия. То, что Рауль был готов бескорыстно служить герцогу, изумляло его и вызывало опасения. Теперь, когда Хьюберт увидел Вильгельма в деле, он стал испытывать к нему уважение. Но то, что Рауль отдал молодое сердце Вильгельму и связал с ним свои мечты, казалось ему ненормальным. Хьюберт хмурил брови и говорил:

   — Боже мой! В моё время мужчины были суровее.

Войско герцога двигалось на запад для встречи с французами, переправляясь где вброд, а где по мостам через реки и речушки. Во многих местах к войску присоединялись вооружённые отряды местных лордов. Каждый день посыльные герцога приносили ему известия о приближении французского короля. Французы уже перешли через границу в Вернье и по Эшфорской дороге двигались к Гесмесу, находясь севернее Оже. Войска герцога двигались к Валмери, и армии скоро должны были соединиться и вместе направиться к полю сражения. Всего в нескольких километрах отсюда, на равнине Вал-ес-Дюн, мятежные бароны разбили лагерь.

Герцог подошёл к равнине с севера. Во всех отрядах знаменосцы несли герцогские знамёна и флаги своего лорда. Местные жители выходили на дорогу поприветствовать своего правителя. Они, провожая войско изумлёнными взглядами, подталкивали друг друга и шептали:

   — Вот он, герцог! На чёрном коне. Боже мой! Да он выглядит старше своих лет!

Девушка в толпе громко вскрикнула:

   — Бог в помощь, милорд! Смерть всем вашим врагам!

Толпа одобрительно закричала, послышались возгласы:

   — Бог в помощь! Бог в помощь!

Герцог, погруженный в свои мысли, никого не замечал. Французы услышали колокола Валмери на рассвете и чуть позже подошли к Вал-ес-Дюну, где вдоль берегов реки расположилась армия повстанцев. С другой стороны подошли войска герцога. Перед собой они увидели обширную равнину. Ни одного холма, ни дерева — ничто не оживляло удивительно ровную местность. К востоку тоже простиралась голая степь.

   — Отличное место для сражения, — заметил граф Роберт, подъехавший вместе с Вильгельмом. — Нил выбрал хорошую позицию!

Рауль смотрел на серебряный блеск реки и думал: «Вода окрасится кровью, а течение унесёт тела погибших. Кому из нас суждено проснуться завтра живым?»

Герцога не занимали подобные мысли. Он пустил коня в галоп, будто сгорая от нетерпения попасть на поле битвы. Версерей мчался следом. Ветер развевал знамя Рауля — кроваво-красное полотно с золотыми львами.

Король Франции выехал вперёд, чтобы поприветствовать герцога. Вместе с ним был один из приближенных; поверх туники на нём была красная накидка.

«Все сегодня в красном, — подумал Рауль. — И, видит Бог, красного цвета ещё добавится!»

Версерей нехотя остановился и закусил удила. Ветер колыхал шёлковое знамя и пригибал траву. Рауль бросил взгляд на войско мятежников, расположившееся в боевом порядке в некотором отдалении. Там тоже развевались знамёна и на солнце блестели мечи, отбрасывая солнечные зайчики. Равнина казалась безбрежной. Река спокойно несла свои воды, и тишину нарушали лишь шум воды да пение птиц. Рауль поймал себя на мысли о том, что спокойствие это не может, не должно быть ничем нарушено. Но воображение уже рисовало изрытую конскими копытами землю и мёртвых окровавленных людей, лежащих по обе стороны реки. Юноша, казалось, слышал, как крики, стоны и звон оружия заглушали звуки равнины. Он встряхнул головой, чтобы прийти в себя. Думать об этом пристало женщинам, а мужчины были рождены, чтобы сражаться. Он перевёл взгляд на герцога: тот сидел, наклонив голову к королю.

Генрих указывал на отряд конников, состоявший, судя по всему, из знатных рыцарей, который держался в стороне как от повстанцев, так и от войск герцога.

   — Вы не знаете, кто эти люди, кузен? Они приехали незадолго до вас и встали в стороне. На чьей стороне они будут сражаться?

Вильгельм прикрыл от солнца глаза рукой и всмотрелся в знамя этого отряда.

   — Я думаю, на моей, сэр, — ответил он. — Это эмблема Рауля Тессона из Тюренна. Мы с ним никогда не ссорились, и у него нет повода затаить на меня зло.

В отряде стало заметно движение, вперёд выехал человек и лёгким галопом поскакал по направлению к войску герцога.

   — А вот и сам Рауль Тессон, — проговорил Вильгельм. Он пришпорил Малета и выехал навстречу всаднику.

С криком: «Тюри!» — Тессон подъехал к Вильгельму. Накидка развевалась на ветру, а в правой руке он держал перчатку. Он резко осадил коня.

   — Салют, герцог Нормандский! — вскричал он. Он не отводил взгляда от герцога, и никто с уверенностью не мог сказать, произнёс ли он приветствие с издёвкой или нет.

   — Что ты хочешь от меня, Рауль Тессон? — спокойно спросил Вильгельм. Тюреннский лорд подъехал ближе. Герцог сидел неподвижно, но Рауль, с тревогой наблюдая за происходящим, положил руку на рукоять меча.

   — Вот что! — проговорил лорд Тессон и перчаткой ударил герцога по щеке. — Дело сделано! — грубо рассмеялся он.

Люди герцога неодобрительно зашумели, послышался звон шпаг. Кое-кто вырвался вперёд, но герцог взмахнул рукой, делая знак остаться всем на местах. Он не сводил взгляда с лица Тессона.

Тессон безразлично бросил взгляд на разъярённых рыцарей и посмотрел на Вильгельма.

   — Я сдержал свою клятву, — произнёс он звонким голосом, который было слышно далеко вокруг. — Я поклялся нанести вам удар, где бы я вас ни встретил. Отныне, милорд, я не буду делать вам ничего плохого и не подниму меча против вас. — Взмахнув рукой, он развернулся и уехал к ожидавшим его людям.

Герцог рассмеялся.

   — Благодарю тебя, Рауль Тессон! — крикнул он вдогонку и вернулся к Генриху.

   — Отлично придумано, — улыбнулся Генрих. — Эти нормандцы — свирепые псы, которым не откажешь в хитрости лисицы.

   — Скоро мы докажем это, сэр, — пообещал герцог.

Войска выстроились в боевой порядок: нормандцы, возглавляемые самим Вильгельмом, графами Аркесом и О и лордом де Гурнеем, составили правое крыло; французы под предводительством короля и графа де Сент-Поля — левое крыло. Напротив них под знаменем Ранульфа из Байо выстроились люди из Бессина, а войска Котантена были возглавлены Нилом де Сент-Совером, которого в народе называли Великолепным. Рауль видел его лазурное знамя, расшитое серебристыми нитками. Нил спешился, и на его копье заиграли солнечные блики.

Рауль крепче сжал уздечку коня и поднял выше знамя. Ему не хватало дыхания, будто он долго бежал, и в висках пульсировала кровь. Губы его пересохли.

Рауль провёл по ним языком и взмолился о том, чтобы Бог дал ему силы в этом первом бою держаться как подобает рыцарю герцога.

Раздался клич начать сражение. Малет рванулся вперёд, Версерей не отставал от него. И тут Рауль почувствовал огромный прилив сил: он больше не задыхался, страх покинул его.

Рядом с Версереем скакал чалый. Рауль заметил голубую накидку и блеск меча конника, но основное его внимание было приковано к всаднику, яростно гнавшему Малета в битву. Навстречу мчались войска противника. Рауль вдруг подумал, что произойдёт, когда враги встретятся. В ушах звенело от криков, и он поймал себя па том, что и сам кричит: «Да здравствует герцог!»

Топот копыт становился всё громче, стали слышны выкрики людей из Бессина: «Да здравствует Сент-Совер! Да здравствует Сент-Совер!» С другого фланга кричали своё. Наконец две несущиеся навстречу друг другу армии столкнулись. Послышался звон щитов. Обезумевшие кони сбрасывали седоков и затаптывали их копытами. Рауль крепче сжал древко знамени, другая рука держала щит. Отбиваясь от нападавших, он старался не отставать от герцога. Вдруг Вильгельм со всей силой вонзил копьё в рыцаря из вражеского стана. Конь под тем начал падать. Рауль видел его раздутые ноздри и ужас, застывший в глазах. Однако упавший всадник встал и продолжал сражаться с герцогом уже на земле. Рауль поспешил на помощь Вильгельму, и враг был повержен.

«Сент-Совер! Сент-Совер!» — с этим криком какой-то человек схватил знамя, которое Рауль так ревностно охранял. Рауль взмахнул мечом, и смертоносный голубой клинок рассёк воздух. Знамя было в безопасности, а мятежник остался без рук. Рауль вытер пот со лба и вскричал: «Смерть! Смерть! Грядут лучшие времена!»

На Рауля набросился какой-то человек. Юноша выставил вперёд щит и увидел смуглое лицо Гримбольда дю Плесси, щека которого уже была рассечена чьим-то мечом. Сзади к нему незаметно подъехал Хьюберт де Харкорт и, застав Гримбольда врасплох, выбил его из седла. Крича: «Смерть!» и «Сдавайся, самозванец!» — он стоял над побеждённым. Рауль увидел, что его брат Одес рванулся вперёд, догоняя герцога; и, размахивая знаменем, Рауль поскакал за ними.

Вильгельм сражался с неиссякаемой энергией. Он был весь покрыт конской пеной и кровью, шлем потерял своё оперение, но глаза герцога горели всё тем же огнём. Вильгельм давно бросил копьё и теперь сражался одним мечом. Его противником был Хардрез, лучший воин Байо. Скрестив меч с оружием герцога, ветеран издал боевой клич своего лорда: «Сент-Аман!» Но с этим криком его настиг меч Вильгельма. Кровь залила тунику Хардреза. Он упал, не успев издать и звука, а его конь ускакал в степь.

Время для Рауля потеряло значение. Он старался держаться рядом с герцогом, оберегая знамя и отбивая нападения с какой-то кровожадностью. Полотнище знамени было всё в пятнах крови и лошадиной пене, но продолжало развеваться над головой Вильгельма.

Одна мысль неотступно преследовала Рауля: «Красного цвета будет ещё больше, видит Бог, ещё больше!» Время от времени кто-нибудь приближался к Раулю, и он автоматически отбивался. Один раз взгляд его выхватил из толпы Гюи Бургундского, но через мгновение на его месте уже был другой человек. Картинки менялись, как во сне. Время от времени из общего шума и крика вырывалось ржание раненого коня, иногда где-то совсем рядом раздавался боевой клич.

Люди Тессона Тюреннского, до сих пор державшиеся в стороне, выбрали удачный момент для атаки во фланг мятежников. Они смешались с людьми герцога, и помимо выкриков людей Вильгельма и французского клича «Монжу!» и «Сен-Дени!» теперь раздавался клич «Тюри!».

Ранульф, виконт Бессина, первым покинул поле сражения, не выдержав мрачной картины всё увеличивающейся горы тел погибших и постоянного наступления войск герцога. Полное решимости смуглое лицо Вильгельма сводило его с ума. Всё же он продолжал сражаться, но, когда Хардрез, его любимый вассал, пал от меча Вильгельма, Ранульфа охватила паника. С нечеловеческим криком он отбросил в сторону щит и копьё и с обезумевшим взглядом, вжав голову в плечи, погнал своего коня прочь, пришпоривая его сильнее и сильнее.

Неожиданно Рауль услышал за спиной смех герцога. Вздрогнув, он отбросил одолевавшие его мысли и с ужасом посмотрел на человека, который мог смеяться и разгар этой резни.

Герцог показывал окровавленным мечом на фигуру Ранульфа, уменьшавшуюся вдали.

   — Боже всемогущий, ведь он удирает, как гусь с вытянутой шеей! — прокричал герцог. Его взгляд был полон изумления.

Поняв, в чём дело, Рауль затрясся в приступе смеха. Но герцог снова пришпорил коня, и Рауль, закусив губу, сдерживая улыбку, поехал за ним. Его трясло как в лихорадке. Только теперь, когда накал сражения снизился, он почувствовал запах крови и тошноту.

Следующим с остатком своего войска бежал Гюи Бургундский. Не остановившись даже, чтобы перевязать раненую руку, Гюи на ходу обматывал её шарфом.

Из предводителей повстанцев остался на поле битвы лишь Нил де Сент-Совер, дравшийся с угрюмым отчаянием. Его ближайший соратник, лорд Ториньи, давно лежал на земле. Это он убил второго коня короля, но и сам пал от копья нормандского рыцаря.

   — Господи! Хотел бы я, чтобы такой человек сражался на моей стороне! — вскричал герцог, не отводя взгляда от непреклонной фигуры, дравшейся под лазурным знаменем.

Воды реки несли по течению тела погибших. Бросая сабли и мечи, люди бежали к реке, надеясь переплыть на другой берег; кому-то было суждено бесславно утонуть в Менее. Виконт Котантена в конце концов был вынужден признать поражение. Он построил своих людей и вывел с поля боя. Но, даже проиграв сражение, они отступали в боевом порядке.

Несколько нормандских и французских рыцарей вырвались вперёд, чтобы добить врага, но герцог привстал на стременах и громовым голосом приказал оставаться на своих местах:

   — Заклинаю вас, дайте этому человеку уйти!

«Благодарение Богу, кто-то ещё остался в живых!» — подумал Рауль, стараясь не смотреть на тело, лежавшее у него под ногами. Но оно словно притягивало его взгляд. Когда-то это был мужчина, чьи глаза смеялись и плакали. Теперь глаз не было видно, было лишь вызывающее ужас кровавое месиво.

Герцог заметил пристальный взгляд и посмотрел вниз. Брови его сошлись на переносице, и это был единственный признак того, что он испытывает какие-то эмоции. Что это было — отвращение или сожаление, — Рауль понять не мог.

   — Идём! — резко проговорил Вильгельм и поехал навстречу королю.

Генрих, раскрасневшийся и запыхавшийся от боя, увидев герцога, воскликнул:

   — Бог мой, кузен, да вы так же спокойны, как и несколько часов назад! Сделано благородное дело, и Вильгельм по-прежнему правитель Нормандии. Теперь и ваш меч узнал, что такое кровь!

Герцог вытер клинок полой разорванной накидки и ответил:

   — Он знал это задолго до сражения.

Генрих снял шлем и провёл рукой по разгорячённому лицу.

   — У меня есть для тебя работа, норманн!

   — Я — ваш вассал.

   — Мы поговорим об этом после отдыха, — пообещал король. — А сейчас мой желудок стонет от голода!

   — Но, сэр, мне некогда отдыхать, — возразил герцог.

Король в изумлении уставился на него:

   — Боже святый, тебе что, недостаточно этого?

   — Я должен выкурить лису из норы, — проговорил Вильгельм. — Гюи Бургундский наверняка затаился в Брионе. Я должен покончить с ним.

Увидев подъезжающего графа О, Вильгельм улыбнулся:

   — Ты со мной, Роберт?

   — Да, хоть в ад, — весело ответил граф. — Надо любой ценой отрезать бургундца от его союзников. Дело начато отлично, но надо его закончить. Кузен, у Харкорта есть пленник, которого вы были бы не прочь заковать в оковы.

Хьюберт снял шлем и вытер со лба пот.

   — Это предатель Гримбольд, — проговорил он.

Услышав в голосе отца нотку уважения, Рауль улыбнулся.

   — Неужели? — вскричал Вильгельм. — Пусть Хью де Гурней приведёт его в Руан в кандалах. Ваша семья верно служит мне, — обратился он к Хьюберту. — Я не забываю подобного отношения.

Обернувшись к королю, герцог поднял руку в салюте:

   — Разрешите мне идти, сэр. Когда я закончу начатое мной дело, то буду полностью в вашем распоряжении; клянусь, я не подведу вас. Рауль, за мной!

Вильгельм развернул коня и поскакал к своим войскам. Хьюберт несколько секунд смотрел ему вслед, затем, потрепав коня по загривку, поскакал за Вильгельмом, посмеиваясь:

   — Мы снова в пути! Что ж, вперёд, за Сражающимся Герцогом!

Граф О, ехавший сзади, рассмеялся:

   — Вы действительно готовы сражаться, старый вояка?

   — Видит Бог, это так!

Король смотрел вслед всадникам, поглаживая бороду.

   — Горячишься, кузен, — пробормотал он. — Но мозг твой трезв. Я знаю, что делаю. Будь уверен, я позову тебя, норманн.

Вдруг Генрих понял, что прямо перед ним стоит Сент-Поль.

   — A-а! Вы здесь, граф? Что вы на это скажете? Может быть, мне натравить Нормандию на Анжу?

Король беззвучно рассмеялся. Сент-Поль, не сообразив сразу, что имеет в виду король, немного подумал:

   — Вы хотите сказать, разжечь между ними вражду? Джеффри Мартелл очень мстителен.

   — А почему бы и нет? — резко спросил король. — Пусть нормандский волк поможет мне убить анжуйскую лису. Чувствую, этот человек — расчётливый дьявол. Пусть лиса немного потреплет волка и опустошит его нору. Это помешает ему набраться сил.

Видя, что Сент-Поль в полной растерянности, Генрих объяснил:

   — Граф, я не хочу, чтобы на моей границе появился могущественный сосед.