Глава 13

Когда дворецкий миссис Торн, впуская Нелл, открыл дверь, он увидел медленно удаляющийся кеб и весьма удивился, что ее светлость приехала в столь непрезентабельном и простом экипаже; но она ожидала такой реакции и отделалась самой простой ложью: что ее коляска попала в небольшую аварию. Его, казалось, это объяснение удовлетворило, но когда она спросила, дома ли хозяйка, он ответил, что мадам удалилась в свою комнату, чтобы переодеться к обеду.

– Тогда будьте так добры и спросите вашу хозяйку, могу ли я подняться к ней, – сказала Нелл, как будто ничего не было естественнее для леди, чем приехать в уличном кебе за полчаса до обеда и спокойно потребовать, чтобы ее пропустили в спальню к хозяйке. На лице дворецкого появилось сомнение, но он все-таки отправился к хозяйке и почти тут же вернулся, попросив миледи подняться.

Миссис Торн сидела перед туалетным столиком, окутанная огромной накидкой, закалывая волосы в модную прическу. Это была толстая и добродушного вида дама, и, поднявшись навстречу Нелл, чтобы приветствовать ее, она так и заколыхалась над своим креслом.

– О, дорогая леди Кардросс, прошу вас, входите! Извините, что я в таком виде! Но не могу же я заставить вас ждать, пока я нацеплю все свои одежки, поэтому я и поспросила Томаса немедленно провести вас ко мне сразу.

– Вы очень добры. Я бы не стала беспокоить вас в такое неурочное время, – сказала Нелл, протягивая ей руку. – Могу я поговорить с вами наедине?

– О, дорогая, конечно! Бетти, пойдите посмотрите, одета ли мисс Фанни! Я позвоню вам, когда вы мне понадобитесь! Садитесь же, леди Кардросс! – Она снова опустилась в кресло перед туалетным столиком и, не успела горничная выйти из комнаты, тут же добавила: – Говорите же, дорогая моя! Когда Томас пришел и сказал, что вы внизу, у меня появилось такое предчувствие! И по вашему лицу я вижу, что была права!

– Не знаю… надеюсь, что нет! Миссис Торн, у вас сегодня была Летти?

– О, Господи помилуй! – вскричала миссис Торн. – Так я и думала! Нет, душенька, я не видела Летти с прошлой недели. Только не говорите, что она убежала с молодым Эллендейлом! Погодите! Где же мои нюхательные соли? Теперь рассказывайте!

Она схватила флакон и понюхала его душистое содержимое, чтобы унять сердцебиение; после этого она смогла выслушать рассказ Нелл, не впадая в нервические припадки, которые грозили лишить ее чувств. Она была потрясена, прерывала рассказ стонами и полными ужаса восклицаниями, но помочь Нелл ничем не могла, потому что ничего не знала. Она никогда не поощряла мистера Эллендейла; девушки любят флиртовать, и в этом нет никакого вреда; но когда она узнала, что Летти считает себя невестой молодого человека, у которого за душой нет ни гроша и никаких видов на будущее, она ужасно расстроилась.

Нелл вынуждена была прервать поток ее красноречия и попросить позвать Селину. Миссис Торн ничего не имела против, но не была уверена, что Селина сможет пролить свет на нынешнее местопребывание ее кузины. Услышав о встрече девушек на Бонд-стрит, она никак не могла поверить, что такое могло случиться.

– Селина поехала на Бонд-стрит! Не может быть, леди Кардросс! Неслыханно! Конечно, девушки сегодня не таких строгих правил, как во времена моей молодости, – что вы, я и шагу не могла ступить из дому без матери или гувернантки! И должна вам сказать, это было очень досадно! И я решила, что не буду обращаться так со своими девочками, и так и поступала, но чтобы отпустить кого-то из них бродить по городу без сестер или без Бетти – об этом не могло быть и речи! Господи, что скажут люди? Об этом и подумать невозможно! Но если окажется, что Марта сказала вам правду – а я надеюсь, что это не так, – я отправлю Селину в пансион мисс Паттенхем, что бы она ни говорила! Мистер Торн хотел было это сделать, но она так протестовала… и вот, пожалуйста! Поверьте мне, дорогая леди Кардросс, Селина ведать не ведает, где ее кузина!

Но когда в комнату наконец вошла Селина, то даже любящей родительнице стало ясно, что дочь знает, почему за ней послали. Она держалась храбро и ради кузины готова была к любым мучениям. В этой восхитительной драме она не играла главную роль, но с легкостью убедила себя, что без ее самоотверженных услуг заинтересованные стороны вынуждены были бы сейчас покориться своей злой судьбе. Летти (если она не зачахнет и не умрет в ближайшие месяцы) будет безжалостно выдана замуж за титулованного Мидаса с несносным характером, который станет с ней плохо обращаться, а мистер Эллендейл, по непонятным причинам забытый своими покровителями, вынужден будет всю жизнь трудиться в чужой стране, нося на груди портрет возлюбленной, и умрет (всеми брошенный и страдающий) с ее именем на пересохших губах.

Пока она не оказалась перед Нелл, которой побаивалась, эта чувствительная история казалась ей не только правдоподобной, но и почти неизбежной. Она несколько раз репетировала вдохновенные речи, которые собиралась произнести, когда ее призовут к ответу за ее дела, и в этих воображаемых сценах преследователям Летти никак не удавалось вытянуть из нее ни слова о местонахождении кузины. Порой он гордо молчала, когда над ее преданной головой бушевала буря; но, как правило, она была исключительно красноречива и изъяснялась с такой трогательной искренностью, что даже столь светские люди, как ее отец и лорд Кардросс, начинали осознавать, насколько фальшивы и меркантильны их представления; они выходили от нее с преображенными сердцами и с наилучшим мнением о ее бесстрашии, уме и благородстве.

Но во всех этих сценах другие действующие лица говорили только то, что она вкладывала в их уста; в реальности же их слова только путали ей все карты. И в результате Селине удалось произнести лишь одну из отрепетированных речей. Когда мать спросила ее, знает ли она, что с Летти, она скрестила руки на груди и отказалась отвечать на вопрос. Затем она сказала, что обе дамы могут угрожать ей сколько угодно и делать с ней все, что им захочется, но ничто не заставит ее выдать тайну своей кузины.

Тут, по сценарию, миссис Торн должна была воззвать дочь к послушанию и потребовать сказать правду; вместо этого, с прискорбным отсутствием всякой театральности, она лишь раздраженно потребовала не ломать комедию; и прежде чем Селина пришла в себя от такого напора, Нелл, довершая ее растерянность, с упреком произнесла:

– Послушайте, Селина, вы не должны превращать это в игру, потому что это гораздо серьезнее, чем вы думаете.

После этого всякая надежда на драматичность атмосферы безвозвратно исчезла. Селина заявила, что ничего не скажет, но даже ей самой показалось, что эти слова прозвучали скорее обиженно, чем благородно; а когда миссис Торн, выбравшись из своего кресла, сообщила о своем намерении немедленно отвести ее к отцу, который знает, как обращаться с дерзкими девчонками; она, вместо того чтобы вести себя как героиня, от страха расплакалась.

Потребовалось совсем немного времени, чтобы вытянуть из нее всю историю; на миссис Торн ее откровения подействовали так, что Нелл стало искренне жаль бедную даму. Открыв, что, вместо того чтобы в сопровождении горничной отправляться в танцкласс или на урок музыки, как думала миссис Торн, Селина совсем одна тайком отправилась в самый фешенебельный квартал города, чтобы содействовать своей кузине в поступках, которые, если бы о них узнали, опозорили бы их обеих в глазах всего светского общества, миссис Торн была так поражена, что лишь упрекнула девушку и посетовала, что ее дочь лишена малейшего чувства приличия. Расспрашивать Селину пришлось Нелл, что она и сделала с прохладной мягкостью, пугавшей девушку куда больше, чем материнский гнев.

Летти продала ожерелье Кэтворту в тот день, когда они с кузиной ездили покупать свадебный подарок для Фанни. Они отпустили коляску у Пантеона, сказав кучеру, чтобы через несколько часов он ждал их у Гюнтера на Беркли-сквер. Купив себе густые вуали, они поехали в кебе на аллею Крэнбурн; о существовании фирмы «Кэтворт и сын» узнали, попросив сидевшего на козлах кучера назвать им ювелира, услугами которого не пользуются высокопоставленные особы. Пока Летти проворачивала свою сделку с молодым Кэтвортом, Селина оставалась в кебе, ибо кучер, когда его попросили подождать, вероятно, заподозрил, что они желают улизнуть, и потому потребовал, чтобы ему сразу же заплатили.

После продажи ожерелья для побега требовалось только одно – жених, которого все еще не было в городе.

Тут миссис Торн воскликнула:

– Только не говори мне, что Эллендейл был готов жениться на ней всего с двумя тысячами фунтов!

– Дорогая мадам, не думаете же вы, что Эллендейл принимал в этом участие! – сказала Нелл.

– Не принимал, – подтвердила Селина. – Летти собиралась сказать ему, что получила эти деньги от крестного отца – ведь ему бы наверняка не понравилось, что она взяла ожерелье.

Как было условлено заранее, девушки встретились днем, избавились от Марты, поскольку Летти с редкой предупредительностью решила защитить ее от всяких обвинений, купили некоторые вещи первой необходимости, которые Летти не удалось уложить в свой пакет, и отвезли их на Брайнстен-сквер, где уложили в старый саквояж, принадлежавший отцу. После этого, наняв кеб, Летти отправилась в дом на Райдер-стрит, где жил мистер Эллендейл.

– Но вам их не поймать, – сказала Селина с последней искрой дерзости, – потому что это было несколько часов назад, и, будьте уверены, они теперь уже далеко отсюда!

Это показалось миссис Торн более чем вероятным, и она со стоном ужаса откинулась на спинку кресла; Нелл была настроена более оптимистично. Когда Селину отправили в постель, пригрозив хлебом и водой на ужин, разговором с папа на следующее утро и отсылкой в Батский пансион для молодых девиц, Нелл поднялась и заявила, что немедленно едет на Райдер-стрит.

– Но какой смысл, дорогая? – спросила миссис Торн. – Вы же слышали, что говорила эта дрянная девчонка! Они отправились в Гретна-Грин, можете не сомневаться!

– Не может быть! Это, несомненно, идея Летти, но я удивлюсь, если на этот план согласился мистер Эллендейл! О, он бы так не поступил! Я в этом уверена!

– Боже милостивый, леди Кардросс, куда еще они могли отправиться? Они не могут пожениться в Англии, ведь Летти несовершеннолетняя, и нужно специальное разрешение и не знаю, что еще! Ведь вряд ли он допустил бы, чтобы она с ним убежала, если не рассчитывал немедленно жениться на ней!

– Не уверена, что он вообще что-нибудь знал об этом, – заявила Нелл. – Только подумайте, мадам! Это респектабельный и исключительно разумный молодой человек, прекрасно знающий, что такое приличия. Я уверена, что он ни на миг не допускал мысли о тайном браке с таким ребенком, как Летти. Да еще с ее фантазиями! О нет, он не мог этого сделать! Его остановило бы если не благоразумие, то мысль о том, что его могут счесть беспринципным охотником за приданым!

– Да, вы правы, – неуверенно согласилась миссис Торн. – К тому же его выгнали бы со службы. Но знаете ли, душенька, когда мужчина по уши влюблен, трудно предугадать, как он поступит и что сделает. Не хотите же вы сказать, что Летти решила тайно обвенчаться с ним, а он об этом ничего не знал!

– Хочу, – возразила Нелл с едва заметным смешком. – Это очень на нее похоже!

– Ох! – вздохнула миссис Торн. – Это взбалмошное создание! Вот сюрприз будет для Эллендейла, когда он явится домой из своего министерства иностранных дел, мечтая только об обеде, и обнаружит у себя дома эту несносную девчонку, готовую на все и ожидающую, что он сейчас же повезет ее в Шотландию! Что ж, надеюсь, это послужит ему уроком! Но если это так, почему он до сих пор не привез ее назад?

– Я думала об этом, – сказала Нелл. – Это кажется странным, но что, если он задержался на службе? Потом, ему понадобится какое-то время, чтобы уговорить Летти отказаться от своего плана. А скорее всего, она закатила одну из своих истерик и бедняга не имеет ни малейшего понятия, как ее успокоить! Нет, мне немедленно нужно ехать на Райдер-стрит!

Убеждение, что, приехав к мистеру Эллендейлу, она обнаружит его дома успокаивающим свою будущую невесту, росло в душе Нелл по мере того, как в очередном кебе она тряслась по дороге на Райдер-стрит. Она снова приободрилась, чувствуя, что, если ей удастся вернуть Кардроссу сестру с незапятнанной репутацией, она отчасти искупит свою вину за глупые и сумасбродные поступки, которые совершала в последние недели. Но когда кеб свернул с Сент-Джеймс-сквер на Райдер-стрит, ей пришлось слегка остыть. Кучер придержал свою старую лошадь и свесился с козел, чтобы спросить, какой номер дома ей нужен; и Нелл неожиданно сообразила, что не знает. Кучер тоже не знал. Когда его спросили, не знаком ли ему мистер Эллендейл, он ответил, что не забивает себе голову именами нанимающих его господ, и оглядел свою прекрасную пассажирку с неодобрительным любопытством. Это немного выбило ее из колеи; хотя, собственно, ей было не по себе уже с того момента, как они свернули на Сент-Джеймс-сквер и она увидела, что окна всех клубов освещены и что по улице фланируют несколько знакомых джентльменов. Этот квартал фешенебельного Лондона принадлежал почти исключительно джентльменам, и появление там дамы считалось дурным тоном. На Сент-Джеймс-сквер располагались почти все клубы, а ближайшие улицы изобиловали холостяцкими жилищами и игорными домами. Кучер явно задавался вопросом, не заблуждается ли он относительно социальной принадлежности своей пассажирки, а Нелл чувствовала полную беспомощность и растерянность; но тут, к счастью, она вспомнила, что на Райдер-стрит живет мистер Хедерсетт, который, несомненно, может сказать ей, где находится жилище мистера Эллендейла, если только ей повезет и она застанет его дома. Она велела кучеру подъехать к дому номер 5. Она почти не надеялась застать мистера Хедерсетта дома, поскольку часы показывали уже больше восьми, но судьба была к ней благосклонна. Пока она рылась в сумочке в поисках кошелька, двери дома номер 5 открылись и на пороге появился мистер Хедерсетт собственной персоной, очень элегантный, в панталонах до колен и шелковых чулках, в жилете из жатого шелка, в сюртуке фасона «ласточкин хвост» и в белоснежном галстуке, искусно завязанном его умелыми руками сложным, так называемым математическим узлом. На напомаженных волосах сидела слегка заломленная модная шляпа, с плеч свисал плащ на шелковой подкладке. В одной руке у него были перчатки, в другой – трость из черного дерева, но, увидев необычное зрелище – даму, которая расплачивалась с кебменом у самых его дверей, – он переложил перчатки в правую руку, чтобы поднести к глазам лорнет, висевший у него на шее. В этот самый миг Нелл повернулась, чтобы подняться по ступенькам к его двери, и радостно воскликнула:

– Феликс! Как я рада, что встретила вас!

Кебмен, заметив, что на лице мистера Хедерсетта появилось выражение ужаса, неодобрительно прищелкнул языком. По его мнению, Нелл – самая обворожительная штучка, какую он видел за целый год, – заслуживала более теплого приветствия, чем вырвавшееся у мистера Хедерсетта ошеломленное: «Боже милостивый!»

– Какого дьявола вы здесь делаете? – спросил мистер Хедерсетт, забыв о своей всегдашней вежливости. – Надеюсь, с Кардроссом ничего не случилось?

– О нет, нет! Ничего! – уверила она его. – Я не задержу вас больше, чем на секунду, – вы ведь куда-то спешите? Но я так глупо забыла номер дома, в котором живет мистер Эллендейл!

Разочарованный этим разговором, кебмен подстегнул своего готового впасть в спячку конягу и медленно отъехал.

– Слава Богу, уехал! – сказал мистер Хедерсетт. – Знаете ли, кузина, вам не следует ездить в кебах, тем более приезжать сюда и спрашивать меня, где живет Эллендейл! То есть… это не мое дело, но так нельзя! Кардроссу это не понравилось бы. Что вам надо от Эллендейла?

– А это уже не ваше дело! – заметила Нелл. – Если бы Кардросс знал, что я здесь, он бы не возражал, уверяю вас, потому что у меня есть достаточно важные причины. Так что будьте добры, скажите мне номер дома мистера Эллендейла, а потом отправляйтесь на свой ужин и больше не беспокойтесь обо мне.

– Нет, – с неожиданной твердостью сказал мистер Хедерсетт. – Не скажу! И как я могу не беспокоиться о вас? Мне кажется, кузина, вы затеяли что-то сомнительное. Вы говорите, что Кардросс не возражал бы, узнав, что вы наносите визиты в такое время дня, – но вы просто плохо его знаете, если так думаете! Сейчас я отвезу вас домой.

– Ничего подобного! – возмущенно сказала Нелл. – Слушайте, Феликс, если вы тогда встретили меня на Кларджес-стрит, это не значит, что теперь вы имеете право командовать мною!

– Это давно забыто! Кстати, надеюсь, все кончилось благополучно?

– Да, Дайзарт все уладил.

– Что вы говорите!

– Да, потому что он выиграл кучу денег, поставив на лошадь по кличке Таракан. А с вашей стороны было не очень-то красиво выдавать ему меня!

– Согласен. Но ничего лучшего мне не пришло в голову. А теперь нам нужен еще один кеб.

– Нет, хотя, возможно, скоро понадобится. Мне, наверное, придется рассказать вам, что случилось, – вздохнула она.

– Господи, кузина, неужели вы считаете, что я тупица? – спросил мистер Хедерсетт. – Если вы разыскиваете по всему городу Эллендейла, это означает, что Летти принялась за свои штучки. Что она натворила на сей раз? Тайно обвенчалась с ним?

– Этого я и боюсь.

– Да ну? – недоверчиво спросил он. – Нет, не может быть, он не способен на такой фортель! Я просто пошутил!

Но, выслушав рассказ Нелл о событиях этого дня, он с ошарашенным видом признал, что можно действительно опасаться наихудшего.

– Особенно если Эллендейл сбежал с ней, но черт возьми, кузина, это уже ни в какие ворота!.. То есть этого не может быть. Не могу сказать, что он мне нравится, но он все-таки не способен на сумасбродные выходки!

– Конечно нет! И поэтому я сильно надеюсь, что они все еще там, – объяснила она. – Так что прошу вас, покажите мне, где он живет.

– Хорошо, но где же Кардросс? – спросил он. – Он не мог снова уехать из города, ведь днем я его видел у Уайта! Искать Летти – его дело, а не ваше.

– Он… он сегодня не обедает дома, к тому же у него был сэр Джон Сомерби…

– Так, значит, – сурово сказал мистер Хедерсетт, – вы от него скрыли.

– Да… – созналась она. – Я… не сказала…

– Напрасно. Не хочу обижать вас, кузина, но вы не имеете права играть с Кардроссом в молчанку по поводу этой девчушки. Черт возьми, все-таки он ее опекун! Я уверен, что вы ее любите, но все равно не дело обманывать Кардросса.

– Конечно, – согласилась она. – Да я и не хотела, Феликс! Просто… беда в том, что он сегодня был сильно раздосадован. Произошли события, которые вывели его из себя, и мне особенно не хотелось сообщать ему эти новости, когда… когда он мог страшно, ужасно разгневаться на Летти!

– И правильно бы сделал, – сказал мистер Хедерсетт без всякого сочувствия. – Если хотите знать мое мнение, то чем быстрее вы отделаетесь от этой непоседливой девчонки, тем лучше. Она совершенно несносная. И взбалмошная: никогда не знаешь, куда она отправится и что выкинет в следующую минуту! – Он бросил на Нелл мимолетный взгляд, но было уже слишком темно, и он не смог разглядеть ее лица. Однако кое-какие выводы он сделал и был уверен, что не ошибся, поэтому небрежно добавил: – Не удивлюсь, что его вывели из себя именно ее фокусы.

Нелл промолчала. На улице показался фонарщик; вместе со следующим за ним по пятам мальчиком он нес свою лестницу. Нелл, которой уже надоело стоять у дома мистера Хедерсетта, указала ему на это обстоятельство и заметила:

– Не покажется ли ему странным, что мы стоим здесь?

– Конечно, но мы вовсе не собираемся стоять здесь, – ответил мистер Хедерсетт. – Похоже, что Эллендейла нет дома, но мы можем о нем справиться.

– Вы что, хотите сказать, что он живет рядом с вами? – возмутилась Нелл.

– Да. А почему бы и нет? – сказал мистер Хедерсетт, которого удивило ее негодование. – Он мне совсем не мешает, да я его почти и не вижу!

– И вы заставили меня все это время стоять на улице! Как это гадко с вашей стороны, – сказала Нелл, поднялась по ступенькам и взялась за тяжелый латунный дверной молоток.

– Я думал, куда бы мне вас пристроить, пока сам все не выясню. Беда в том, что вам здесь некуда пойти, но нельзя же, чтобы вы сами спрашивали Эллендейла! Предоставьте это мне, кузина!

Она уже была готова это сделать, но тут дверь открылась, и мистер Хедерсетт спросил домовладельца, дома ли мистер Эллендейл. Получив отрицательный ответ, он был готов удалиться без дальнейших расспросов, и тут ей пришлось вмешаться. Не обращая внимания на протестующее мычание мистера Хедерсетта, она смело спросила, ушел ли мистер Эллендейл один или в сопровождении дамы.

– Это что, сестрица мистера Эллендейла, про которую вы говорите, мэм? – осторожно спросил хозяин.

– Да, – недолго думая, ответила Нелл.

– Ага, – сказал владелец, в раздумье поглаживая подбородок. – Это он так сказал, не отрицаю, но она-то сказала совсем другое, и я в затруднении, так сказать, потому как ежели вам нужна его сестрица, то не знаю, была она сегодня тут или не была, поклясться не могу. Что до молодой особы, что спрашивала мистера Эллендейла, то она сказала миссис Шотвик – то есть моей благоверной, что она вроде бы с ним помолвлена. А это совсем другая песня.

– Да, это как раз та дама, которая мне нужна, – сказала Нелл.

– Ага! – сказал мистер Шотвик, все еще поглаживая подбородок. – Я-то не против, да только выйдет ли у вас, мэм? Потому как ее тут нет. Давно уже, часа три. И должен вам сказать, я этому очень рад, а то тут был такой базар!

– О Боже! – с упавшим сердцем произнесла Нелл. – Что… что значит – базар?

– Нет, черт возьми, кузина! – вмешался мистер Хедерсетт, пришедший в состояние крайней растерянности.

В тот миг мистеру Шотвику пришла счастливая мысль пригласить их войти и побеседовать на эту деликатную тему с хозяйкой, миссис Шотвик. Нелл с готовностью согласилась, мистер Хедерсетт тоже, хотя и не с такой готовностью, и их провели в прихожую квартиры мистера Эллендейла, расположенную справа от входной двери, и оставили там, пока мистер Шотвик не приведет на место действия свою супругу.

– О, Феликс, что могло случиться? – сказала Нелл. – Уехали три часа назад! Когда он сказал, что их здесь нет, я решила, что, может быть, мистер Эллендейл повез ее домой и что, когда я вернусь, она будет уже там. Но три часа! Где же она тогда, если они не сбежали вместе?

– Не знаю, где она может быть, – сказал мистер Хедерсетт, – но знаю, где мы, и знаю, что мне здесь оставаться не хочется. Я уверен, что этот тип знает, кто я, и скоро вычислит, кто вы. Весь город узнает об этом в мгновение ока.

– Ну, если вы не хотите, чтобы вас видели в моем обществе, можете уйти! – с вызовом заявила Нелл.

– Не хочу, – честно признался мистер Хедерсетт. – Особенно когда вы в таком виде, то есть не в вечернем платье. Никуда не годится: выглядит ужасно странно! Все только и будут пялиться на нас и гадать, что мы такое делали. Не рассказывать же всем, что мы ищем Летти!

Как ни была встревожена Нелл, она не удержалась от смеха и лукаво проговорила:

– Да, это никуда не годится, но ваша репутация настолько безупречна, что вряд ли кому-нибудь придет в голову, будто вы делали что-то выходящее за рамки приличий!

– Да, но сейчас не время для шуток, дражайшая леди Кардросс. К тому же никогда не знаешь, что подумают люди. Беда в том, что мы делаем все возможное для того, чтобы все как можно скорее узнали, что натворила эта девчонка. А уж как взбесится Кардросс, когда узнает, что мы с вами ведем себя как пара идиотов, вместо того чтобы все ему рассказать!

Она подумала, что на сей раз он прав, но прежде чем успела ответить, вернулся мистер Шотвик, а с ним дородная дама в капоре, которую он представил как свою благоверную.

Из достаточно подробного рассказа, который последовал из уст миссис Шотвик, стало ясно, что вторжение Летти в ее размеренное существование посеяло в ней смятение и даже поколебало веру в ее любимого жильца.

– Потому что, честно вам скажу, мэм, я просто не знала, что и подумать, да и теперь не знаю!

Как только она узнала от своего супруга, что красивая молодая леди с саквояжем оккупировала приемную мистера Эллендейла, выразив намерение оставаться там, пока он не вернется домой, первым ее импульсом было выставить нахалку немедленно; но когда она вплыла в комнату, чтобы претворить это намерение в жизнь, ей пришлось умерить свой пыл. Аристократию нельзя выставить из дома, как бы ты ни была респектабельна. Тогда она стала высматривать на улице мистера Эллендейла, перехватила его при входе в дом и дала понять, что не потерпит никаких глупостей под крышей своего дома. Ее очень удивило, что, когда он узнал о присутствии нареченной в его квартире, вид у него сделался странный, чтобы не сказать больше.

– На нем лица не было, – подтвердил мистер Шотвик.

– Немудрено, что на нем лица не было! – сказал мистер Хедерсетт, которому надоел обстоятельный рассказ.

– Ага! – сказал мистер Шотвик. – Особливо ежели она влипла, как мы и заподозрили, сэр.

– Прошу тебя, не говори таких гадостей, Шотвик! – резко сказала его дражайшая половина. – Ничего подобного я не подумала, во всяком случае тогда!

– Пока не начался базар, – согласился мистер Шотвик. – Боже, ну и голосила же она! Я думал, все соседи сбегутся. – Он скорбно покачал головой. – Ей можно было только посочувствовать. Но самое удивительное, что ему удалось надуть нас! Потому как такого тихого, приличного на вид джентльмена днем с огнем не сыскать! Но он точно завлек ее и бросил!

– Хватит! – сказала его жена. Она со значением поглядела на Нелл и мрачно добавила: – Не скажу ни слова в присутствии джентльмена, но спрошу вас, мэм, что можно подумать, когда милая молодая девушка впадает в такое отчаяние и просит и умоляет джентльмена – если его можно так назвать – жениться на ней!

– Прямо белугой ревела, – услужливо подсказал муж.

– Ну да! То есть не в этом дело, – вмешался мистер Хедерсетт, свято веря, что Нелл не знает этого выражения. Разумеется, нечего было думать, будто смысл замечаний мистера Шотвика ей непонятен, – видно было, что она шокирована. – Я только хочу знать: вместе ли они вышли из дома и не слышали ли вы, куда они направляются?

– Этого я не знаю, – сказала миссис Шотвик. – Вышли они вместе и отбыли в почтовой карете с парой лошадей.

– В почтовой карете! – глухо повторила Нелл.

– Да, это была почтовая карета, мэм, я видела собственными глазами, и мистер Эллендейл нанял ее самолично, – кивнула миссис Шотвик. – И вот что я вам скажу: что бы он ни натворил, сейчас он желает бедняжке только добра, потому что когда я спросила его, что делать, он ответил, что у него только один выход. Не скажу, правда, что вид у него был очень довольный, но очень решительный – это да, очень решительный! Он мне больше ничего не сказал, только повернулся и вошел в эту самую комнату, где мисс лежала на софе и выглядела совсем измученной. Не знаю, что он ей сказал, потому что закрыл дверь. Но только знаю, что она тут же вскочила с софы, счастливая, как птичка! Потом он пошел нанимать карету, а мисс позвала меня и попросила помочь уложить саквояж и не пролила больше ни одной слезинки!

– Значит, не стоит о ней беспокоиться, – сказал мистер Хедерсетт, делая хорошую мину при плохой игре. – Я весьма обязан вам. – Потом, попросив мистера Шотвика выйти на улицу и поймать кеб, он бросил на Нелл обеспокоенный взгляд. Она казалась потрясенной, но, к его облегчению, не проронила ни слова, пока миссис Шотвик, присев в реверансе, не вышла наконец из комнаты. Он коротко сказал: – Сейчас отвезу вас домой. Ничего не поделаешь. Поздно. Эллендейл ведет себя прегнусно, но должен сказать, мне его очень жаль!

– О, неужели он не привез ее домой?! – заламывая руки, вскричала Нелл.

– Нет, если она билась в истерике, – ответил мистер Хедерсетт с чувством. – И знаете ли, я его не виню!

– Это я виновата! Если бы только я сказала Кардроссу о своих подозрениях! Он мог бы успеть перехватить их, но теперь… Я была так уверена, что мистер Эллендейл не станет… Я думала, что сумею уладить эту злосчастную историю, но только помогла погубить Летти!

– Ничего подобного, – ответил он. – У Кардросса еще масса времени: он сможет поймать их, если захочет. У них же только пара лошадей. Да будь у них хоть четверка, разницы никакой. Бьюсь об заклад, что Кардросс с его коляской и хорошей четверкой лошадей догонит их, даже если выедет, когда они уже будут на полпути. Вы когда-нибудь видели, как Джайлз правит четверкой? Несравненно, уверяю вас! И справляется даже с незнакомыми лошадьми.

– Так вы думаете, их еще можно перехватить? – с радостью спросила она.

– Господи, конечно! Все, что нам остается… Ну, что еще?

Она сокрушенно простонала «о-ох», а на его вопрос ответила:

– Кардросса нет дома. Он уехал на обед, и я не знаю куда!

– Ну, из-за этого не стоит беспокоиться, – спокойно сказал мистер Хедерсетт. – Фарли наверняка знает.

Это приободрило ее, и едва мистер Шотвик вернулся сообщить, что кеб уже ждет их, она тотчас двинулась к выходу, прося мистера Хедерсетта поторопиться.

Кеб действительно ждал на улице: это был огромный полуразвалившийся экипаж, косо провисший между двух осей; судя по потемневшему серебряному орнаменту и полустертому гербу, он проделал немалый путь вниз по общественной лестнице с тех дней, когда с напудренным кучером на облучке и двумя лакеями на запятках служил для парадных выездов какого-то дворянина. В таком экипаже не стал бы ездить человек, принадлежащий к светскому обществу, однако, выйдя из дома, Нелл и мистер Хедерсетт обнаружили, что их временные права на обладание им оспариваются. Двое джентльменов спорили с кучером о праве ехать в нем, и этот достойный человек счел своим долгом сойти с облучка, чтобы защитить экипаж от вторжения.

Едва взглянув на происходящее, мистер Хедерсетт решил скрыть эту сцену от глаз Нелл и жестко сказал:

– Вам лучше вернуться в дом, а я пока разберусь с ними!

– Но это же Дайзарт! – сказала Нелл.

– Вот именно, но нам некогда с ним разговаривать! – сказал мистер Хедерсетт.

– Конечно нет, но он пытается нанять наш кеб, а этого допустить нельзя, – сказала Нелл, пытаясь оттолкнуть его с дороги.

– Ради Бога, кузина, возвращайтесь в дом! – взмолился мистер Хедерсетт. – Он не один.

– Да, но это всего лишь мистер Фэнкот, и, мне кажется – со знанием дела сказала Нелл, – что они оба под хмельком. Дайзарт!

Виконт, услышав это обращение, обернулся. При свете ближайшего фонаря он мгновенно узнал сестру, но зная, что когда он находится (по его собственной оценке) в легком подпитии, лучше не верить своим глазам, обратился за помощью к своему спутнику:

– Корни, это ведь не моя сестрица Кардросс, верно?

– Нет, – с готовностью сказал мистер Фэнкот.

– Что ты за ужасное создание, Дайзарт! – заметила Нелл, спускаясь по лестнице. – Тебе нельзя ехать в этом экипаже, потому что его наняли для меня и мне он нужен. Я очень спешу, так что, ради Бога, прекрати спорить с этим беднягой и уходи!

– Боже, это все-таки моя сестрица Кардросс! – как громом пораженный вскричал Дайзарт.

– Да, – согласился мистер Фэнкот, улыбаясь Нелл не слишком осмысленно, но очень дружелюбно.

– Только ни к чему кричать об этом на всю улицу! – резко сказал мистер Хедерсетт.

Виконт пристально посмотрел на него, молча пытаясь разрешить в уме проблему.

– Так это вы, вот как? – наконец протянул он; глаза его засверкали. – Вы и моя сестра!

Мистер Хедерсетт, с самого начала предвидевший нечто подобное, успокаивающе сказал:

– Я провожаю миледи домой!

– О, что вы говорите! – сказал виконт, начиная впадать в ярость. – Ну, это мы посмотрим! Потому что мне кажется… Корни! Где мы?

– У Ватье, – после минутного размышления ответил мистер Фэнкот.

– Ничего подобного! – с досадой ответил виконт.

– Значит, едем к Ватье, – поправился мистер Фэнкот.

– Я тебе скажу, где мы! – угрожающе проговорил виконт. – Мы на Райдер-стрит!

– Совершенно верно, сэр, на Райдер-стрит, – ободряюще сказал кучер. – Вам не нужен никакой кеб, чтобы добраться до Ватье!

– Райдер-стрит, – сказал виконт. – Теперь я знаю, из чьего дома вы вышли! Теперь я знаю, почему вас так интересовали дела моей сестры! Черт возьми, да я из вас печенку вытряхну за это! Что до тебя, моя любезная…

– Хватит! – перебил мистер Хедерсетт. – Можете вытряхнуть из меня печенку утром, но, ради Бога прекратите бузить на улице!

– Не печенка, – с уверенностью сказал мистер Фэнкот; его блуждающее внимание было привлечено этим словом. – Утка. Вот о чем мы говорили, Дай. У Ватье умеют ее готовить так, как я люблю.

– Ну и отведите туда Дайзарта! – посоветовал мистер Хедерсетт.

– Он, конечно, может его отвести, но фиг он его проведет мимо швейцара, хозяин, они же оба лыка не вяжут! – со знанием дела заметил кучер.

– А вот и нет, – сказал мистер Фэнкот. – У меня день рождения.

– Садитесь в кеб! – сказал мистер Хедерсетт Нелл. – Нет, не вы!

Мистер Фэнкот, которого кучер стащил с подножки, призвал на помощь виконта, чтобы тот показал этому типу, где раки зимуют; но у виконта были более важные дела. Обращаясь к мистеру Хедерсетту, он потребовал объяснений.

Встревоженная его явным намерением навязать мистеру Хедерсетту ссору, Нелл положила руку на плечо брата и сказала:

– Дай, не будь таким ослом! Ты ничего не понимаешь, вот и все! Как тебе не стыдно думать такие гадости, это же неприлично!

– Не пытайся заговорить мне зубы! – ответил брат, стряхнув ее руку. – Так вы назовете своих секундантов, сэр, или нет?

– Если я назову, вы все равно не запомните. Вам нужно вылить на себя ведро холодной воды: вы пьяны как сапожник!

– Вовсе нет! Я вам скажу, кто вы такой! Паршивый развратник! Попугай! Галантерейщик! Трус!

– Если утром вы не будете мертвецки пьяны, приходите ко мне домой, и я вам покажу, какой я трус! – пообещал мистер Хедерсетт, задетый этими оскорбительными кличками. – Правда, с вами справиться можно одной левой! Я видел, как вы развлекаетесь у Джексона, и когда дело доходит до рукопашной, вы только и можете, что молотить воздух!

– Нет, клянусь Богом! – вскричал виконт, вставая в стойку.

– На кулачках, на кулачках! – одобрительно воскликнул кучер.

Нелл кинулась между двумя разгорячившимися джентльменами, а мистер Фэнкот, до этого глубоко погруженный в раздумья, внезапно выразил желание ехать к Ватье в кебе и исчез позади экипажа.

– Дайзарт, как ты можешь быть таким грубияном! – воскликнула Нелл. – Феликс, прошу вас, не обращайте на него внимания! Мне никогда в жизни не было так стыдно! Дайзарт, если ты скажешь еще хоть слово Феликсу…

– Это не важно! – перебил мистер Хедерсетт, успевший сообразить, насколько неприлично устраивать потасовку в присутствии дамы. – Я просто забылся! – Он взглянул на виконта. – Если хотите драться, приходите ко мне завтра. А сейчас я провожу миледи домой.

– Вот уж нет, – возразил Дайзарт. – Это я провожу ее домой! Да, и будьте уверены, я скажу Кардроссу, в какие игрушки вы тут играете, разрази меня гром!

– Боже, что же нам делать! – в отчаянии воскликнула Нелл. – Феликс, к нам идут какие-то люди!

– О Господи! Ничего не поделаешь, придется взять его с собой. Садитесь в кеб, кузина!

– Взять с собой! Но если Кардросс увидит его в этом состоянии!..

– Будто Джайлз его не знает! – нетерпеливо проговорил мистер Хедерсетт.

– Бог мой! – слабым голосом сказала Нелл. – Значит, он, должно быть, имел в виду это! Какой ужас!

– Эй, подождите! – вдруг сказал виконт. – Где Корни? Мы не можем бросить Корни: у него день рождения!

– Слава Богу, хоть этот наконец ушел! – сказала Нелл, когда мистер Хедерсетт помог ей забраться в экипаж. – Если бы мы только могли уговорить Дая… Ох!

– Что еще случилось? – спросил мистер Хедерсетт, увидев, что она отшатнулась.

– Он не ушел! – в отчаянии проговорила Нелл. – Он здесь и, кажется, заснул!

– Разрази меня гром! – вскричал кучер, заглядывая внутрь экипажа. – Он, видно, проскочил мимо меня, когда я не смотрел, и влез в другую дверь. Теперь его придется выгружать обратно.

– Нет, прошу вас, не надо! – взмолилась Нелл, поспешно усаживаясь в кеб. – Только увезите нас отсюда!

– Но я не допущу, чтобы вы катались по городу с парой пьянчуг! – возмутился мистер Хедерсетт. – Черт возьми, да сюда идет не кто иной, как Боттишем! Все, решено: нам нельзя оставаться здесь ни минуты! Слушайте, Дайзарт, прекратите искать Фэнкота под экипажем! Он внутри! – С этими словами он затолкал виконта в кеб, быстро дал указания кучеру, забрался в экипаж сам и захлопнул дверь.