– Его внимание, – сказала взволнованно вдова, устремив огромные карие глаза на свою кузину, – становится очевидным. Уверяю тебя, Гонория!

– Ерунда, – возразила леди Педнор.

Вдова, которая только что поднесла к губам изящную чашечку, вздрогнула и пролила утренний шоколад на блюдце. Капля пролилась и ей на платье. Она поставила чашечку и блюдце на стол и стала вытирать пятно носовым платком, говоря при этом в отчаянии:

– Вот, посмотри, что я из-за тебя сделала. Боюсь, что его теперь не выведешь!

– Похоже, что так, – согласилась хозяйка дома, не испытывая при этом раскаяния. – Придется тебе купить новое платье. И должна тебе сказать, Клариса, это будет просто замечательно.

– Я не могу себе этого позволить! – воскликнула вдова в негодовании. – Тебе, богатой, легко так говорить. Ты же знаешь, что это…

– Я не богата, – спокойно ответила леди Педнор, – но я могу позволить себе купить новое платье, потому что я не трачу все до последнего пенни на дочь.

Миссис Уингам вспыхнула и ответила с чувством:

– У тебя нет дочери.

– Более того, – продолжала леди, не обращая внимания на слова миссис Уингам, – я буду тебя сопровождать. Иначе, боюсь, ты выберешь еще одно платье какого-нибудь немыслимого цвета.

– Ярко-фиолетовое самое подходящее, – ответила миссис Уингам с вызовом.

– Вот именно – для вдов!

– Я и есть вдова.

– Ты просто гусыня, – спокойно ответила Гонория. – Интересно, сколько ты отдала за газовое платье с блестками, в котором Фанни была вчера вечером в Алмаке? Когда ты прекратишь такое расточительство, Клариса? Ты просто разоришься.

– Нет, нет. Я откладывала каждый пенни со дня ее рождения ради одного этого случая! Лишь бы она хорошо устроилась! Все было бы тогда не зря. Ты можешь говорить «ерунда», если хочешь быть невежливой. Что касается Харлестона, то это правда. Когда ты подвела его ко мне в тот вечер, я видела, что он был поражен красотой моей дорогой девочки. Я буду всегда благодарна тебе, Гонория!

– Если бы я знала, что ты окажешься такой глупой, дорогая, я никогда бы не представила его тебе, – сказала леди Пед– нор. – Харлеетон и Фанни! Боже мой! Ему все сорок. А сколько ей? Семнадцать? Ты просто сошла с ума!

Вдова Уингам покачала головой.

– Я не хочу, чтобы она была бедной, – прервала она кузину и отвела от нее взгляд, – или чтобы она вышла замуж за очень молодого человека. Чувства, которые испытываешь в молодом возрасте, быстро проходят, и потом, из молодых мужчин не получаются надежные мужья, Гонория. Такого мужчину, как лорд Харлеетон, можно только пожелать для своего ребенка. С ним она была бы счастлива, не знала бы забот, не знала бы, что такое бедность.

– Моя дорогая, оттого, что твоя мама ошиблась, выдав тебя за Тома Уингама, нельзя говорить, что все мужчины – эгоисты.

– Я была влюблена в Тома. Нельзя во всем винить маму. Могу сказать, что он был необыкновенно красив и мог бы стать заботливым мужем, если бы события развивались по-другому. Я иногда думаю, что, если бы дядя Хоршем не женился во второй раз и если бы у них не родился сын, он унаследовал бы титул, – на что он всегда рассчитывал, и тогда у него в жизни все сложилось бы по-другому.

– Тогда бы у него было больше денег и, возможно, он стал бы более внимательным, – продолжала Гонория Педнор.

– Именно это я и хочу сказать, – живо подхватила вдова Уингам. – Бедность сделала его суровым и раздражительным. Бог – свидетель, я не хочу ничего плохого говорить о Томе. Возможно, тебя удивляет, что я, подобно самым пронырливым свахам, планирую счастье для Фанни, чтобы она имела в жизни все, чего не было у меня.

– Перестань так говорить, – сказала Гонория с раздражением. – Хочу тебе напомнить, что тебе еще нет тридцати семи лет! Если бы ты не напялила на себя это фиолетовое платье, то легко могла бы сойти за сестру Фанни. А что касается твоих планов, то для Фанни лучше влюбиться в молодого человека! Думаю, она уже так и поступила. Разве ты мне не говорила о молодом человеке из пехоты?

– Нет, нет! – закричала вдова. – Да, я говорила. Но это было лишь детское увлечение. У него нет никаких перспектив. Убеждена, что это случилось лишь потому, что он был нашим соседом в Бакингамшире. Он даже не мог заплатить за повышение в звании.

Когда я привезла Фанни в город и она встретилась с молодыми людьми, занимающими более высокое положение, чем Ричард Кентон, то совсем о нем забыла, не сомневаюсь в этом. Чтобы Фанни вышла замуж за человека, состоящего на военной службе, чтобы на всем экономила и жила в городах, где располагаются гарнизоны? Нет, тысячу раз нет!

– Осмелюсь сказать, ей бы это очень понравилось, – возразила леди Педнор.

– Я этого не допущу, – твердо заявила Клариса Уингам. – Можешь называть меня практичной, но только прими все во внимание. Разве можно сравнить Ричарда Кентона и маркиза Харлестона? Имей в виду, если бы Харлеетон не был таким человеком, какой он есть, я бы не стала поощрять его ухаживание. Скажи честно, Гонория, встречала ли ты когда-нибудь мужчину, который мог бы дать женщине больше счастья, чем Харлеетон? Забудем о его положении, его богатстве. У кого еще такие прекрасные манеры?! Кто так внимателен и у кого такие веселые глаза?! Разве Ричарда можно с ним сравнивать? Какие качества может отыскать в нем Фанни?

– Его молодость, – криво улыбнулась леди Педнор. – Думаю, она могла бы отыскать в нем много достоинств. Но я говорю тебе, Клариса, если она хочет завлечь Харлестона…