Глава 12

В то время как виконт нетерпеливо дожидался, пока приладят обод к колесу его кареты, его младший брат находился на полпути в Лондон из Ньюмаркета в компании своего близкого друга, развалившегося рядом с ним в экипаже. Оба джентльмена находились в великолепном расположении духа, успешно завершив свои дела в Ньюмаркете. По правде говоря, карманы мистера Каррингтона, сумевшего извлечь все возможное из подсказки виконта, основательно разбухли. В последнем забеге он, не обращая внимания на отчаянные призывы доброжелателей не делать такой ужасной глупости, поставил весь полученный благодаря победе Мопсквизера выигрыш на жеребца со сложным именем Братец Благодетель и чуть позже удовлетворенно наблюдал, как облеченный его доверием скакун у самого финиша обходит на голову своего главного соперника. Так как выдача происходила в приятном соотношении десять к одному, в его кармане появилась пухлая пачка банкнот, значительно поубавившаяся к концу вечера, после того как он в кругу близких друзей плотно поужинал в «Белом олене».

Так как мистер Каррингтон имел крепкую голову и жизнерадостный нрав, на следующий день он проснулся слегка ослабевшим, но в отличном настроении. Этого нельзя было сказать о его компаньоне, появление которого заставило Саймона воскликнуть:

– Господи, Филипп, какой ты синий!

– У меня чертовски болит голова, – проворчал страдалец, с отвращением смерив его взглядом.

– Все будет хорошо, старина! – бодро ответил Саймон. – Ты придешь в себя, как только мы выберемся на свежий воздух! Нет средства от похмелья лучше, чем прогулка в прекрасный, прохладный день!

Единственным откликом мистера Харблдона был звук, напоминавший одновременно стон и рычание. Он с трудом влез в экипаж, содрогнулся, когда лошади рванулись вперед, и на протяжении последующего часа не подавал никаких других признаков жизни, кроме страдальческих стонов, когда коляску подбрасывало на ухабах. Правда, еще один раз он напомнил о себе, когда попросил мистера Каррингтона отказаться от вокальных упражнений. К счастью, его головная боль начала отступать на втором часу путешествия, и к тому времени, когда Саймон остановил экипаж перед «Зеленым человеком» в Марлоу, его компаньон оправился настолько, что проявил академический интерес к меню и даже обсудил с официантом сравнительные достоинства оленины и телячьего огузка, тушенного с капустой в испанском соусе.

Саймон добрался домой, на Бари-стрит, к полудню следующего дня. Так как ни он, ни мистер Харблдон не были ограничены во времени, они разумно позволили себе понежиться в постели до условленного часа. Затем они съели продуманный и основательный завтрак, так что, когда они покинули «Зеленого человека», было уже за полдень.

Все еще переполненный братской благодарностью, Саймон направился на Арлингтон-стрит, надеясь застать виконта дома.

Он не особенно удивился, когда Олдэм, открывший дверь, сказал, что его светлости нет дома; но, когда дворецкий добавил, что милорд еще не вернулся из Хэрроугейта, Саймон выпучил глаза и потрясенно повторил:

– Из Хэрроугейта?

– Да, сэр, насколько мне известно.

Саймону нельзя было отказать в сообразительности, и через несколько секунд он догадался, что заставило брата отправиться в такое долгое и утомительное путешествие. Он подавил невольный смешок и, смерив взглядом Олдэма, решил, что дальнейшие расспросы бессмысленны. Скорее всего, Десфорд не стал делиться с дворецким своими планами. Саймон ограничился тем, что попросил передать его брату короткое сообщение:

– Когда он вернется, скажите, что я буду в Лондоне до конца недели.

– Обязательно, мистер Саймон! – с облегчением ответил Олдэм, избежавший больших затруднений. Он знал Саймона с колыбели и относился к нему со снисходительной нежностью, но младенец вырос и стал изрядным пустомелей, так что при дальнейших расспросах перед дворецким встал бы выбор: подвести хозяина или обидеть мистера Саймона. В свое время в Вулвершеме Педмур познакомил его с главными заповедями своего ремесла: сохранять неизменную скрытность и никогда не болтать о делах своих господ.

Саймон уговорился встретиться со своими друзьями в Брайтоне и уже собрался было ехать, когда спохватился, что комнату в «Корабле» следовало заказать не позже прошлой субботы. Только законченный осел мог бы надеяться найти приличную комнату в Брайтоне в разгар сезона, если не позаботился заказать ее заранее, следовательно, Саймон был обречен провести ближайшие несколько дней, слоняясь по Лондону, в разгар июля больше напоминающему пустыню, чем фешенебельную столицу. Нельзя сказать, чтобы Лондон не представлял совсем никакой возможности развлечься даже в это время года; когда спустя пару дней после визита на Арлингтон-стрит Саймон размышлял, стоит ли посвятить вечер театру в Сэррее или отправиться в «Королевского петуха», в дверь постучал домовладелец, бывший «джентльмен при джентльмене», при выходе в отставку купивший приличный дом на Бари-стрит и взявший на квартиру троих джентльменов.

– К вам джентльмен, сэр, – коротко доложил он, протягивая визитную карточку.

На карточке изысканным витиеватым шрифтом было напечатано: «Барон Монте Тоскано». Саймон бросил на нее взгляд и вернул домовладельцу.

– Не знаю такого! – сказал он. – Скажите ему, что меня нет. Но от двери до него донесся вкрадчивый голос:

– Тысяча извинений, сэр! Я только что обнаружил, что по ошибке дал этому славному человеку чужую карточку! Я имею честь говорить с мистером Саймоном Каррингтоном? Впрочем, не стоило и спрашивать – ваше замечательное сходство с батюшкой – надеюсь, он в доброй здравии – говорит за себя!

Застигнутый врасплох, Саймон произнес:

– Да, я Саймон Каррингтон, но, боюсь, с вами я не знаком?

– Это вполне естественно! – с сияющей улыбкой воскликнул незнакомец. – Мы с вами никогда не встречались, я в этом совершенно уверен и вы тоже до этой минуты были для меня просто именем. – Он повернулся и величественно бросил отставному камердинеру: – Благодарю вас, милейший, можете идти.

– Меня зовут Дидлбери, сэр, если не возражаете, – ответил «милейший» тоном, который ясно давал понять, что он думает о госте мистера Каррингтона.

– Вовсе нет, дружище! Отличное имя, должен сказать! – любезно произнес посетитель.

Дидлбери, в замешательстве топтавшийся у порога, ожидая знака от мистера Саймона, неохотно вышел.

– Ну а теперь я исправлю свою ошибку… – Посетитель вытащил толстый футляр для визитных карточек и начал рыться в нем.

Саймон в изумлении уставился на него.

Костюм посетителя, господина средних лет, был таким же красочным, как и его манера выражаться. Если последним писком моды в настоящий момент считалась строгая элегантность, допускавшая отступление в виде разве что яркого жилета или заколки для галстука с драгоценным камнем, то на посетителе мистера Каррингтона был пурпурный облегающий сюртук, сорочка с грудью, накрахмаленной до такой степени, что он смахивал на зобатого голубя, и густо расшитый жилет. Причудливо разукрашенный монокль висел на цепочке у него на шее, на поясе болтались многочисленные брелоки; сверкающая заколка торчала из узкого галстука, а на пальцах переливались кольца. Скорее всего, в молодости это был интересный мужчина, но безошибочные признаки разгульного образа жизни – такие, как мешки под глазами, налитыми кровью, – изрядно портили гармонию некогда красивого лица.

– А, вот она! – воскликнул он, выудив нужную карточку и с разумной предосторожностью подвергнув ее тщательной инспекции с помощью монокля. – Нет, не та… Неужели я забыл… А! Ну, вот, наконец!

Обескураженный, Саймон поинтересовался:

– Неужели вы… Неужели вы пользуетесь разными визитными карточками, сэр?

– Разумеется! Видите ли, это исключительно удобно – в одном месте подаешь эту, в другом – ту… Я много путешествую, знаете ли. Но вот карточка, на которой значится мое настоящее имя, – сказал он, с поклоном протягивая ее Саймону, – и, без сомнений, это сразу прояснит цель моего визита!

Саймон с любопытством взял карточку и взглянул на нее. Значившееся на ней имя заставило его воскликнуть:

– Уилфред Стин?! Так вы не умерли?!

– Нет, сэр, я не умер, – сказал мистер Стин, поудобнее устраиваясь в кресле. – Я, можно сказать, вполне жив. И уверяю вас, перефразируя известного поэта, что не могу понять, кому потребовалось объявить меня покинувшим земную юдоль. Шекспир, кажется?

– Возможно, – сказал Саймон. – Но мне кажется, вам не на что обижаться, если вас считали умершим! Что еще оставалось думать, если о вас ничего не слышали уже много лет?

– Означает ли это, молодой человек, что если я позволил себе оставаться в живых, то должен был бы сообщить об этом моей единственной дочери? Не говоря уж о том создании, заботам которого я ее доверил? – с упреком поинтересовался мистер Стин.

– Вот именно, – прозаично ответил Саймон.

– Я предпринимал определенные попытки, – туманно ответил мистер Стин. – Действительно, я предпринимал определенные попытки. Но это дело прошлого! Я пришел не для того, чтобы обмениваться с вами пустыми любезностями. Я хочу узнать от вас, где скрывается ваш брат, мистер Каррингтон!

Саймон ощетинился:

– У меня два брата, сэр, и ни одному из них не нужно скрываться!

– Я говорю о Десфорде. Меня не интересует другой ваш брат, о существовании которого я не подозревал. Должен признаться, как и о вашем – до этого утра. – Он испустил глубокий вздох и печально наклонил голову. – Он мнит себя недосягаемым! Без сомнений, вы не очень задумываетесь о будущем?

– Нет!

– Как мне это знакомо! Увы, как знакомо! Конечно, вам, стоящему лишь на пороге жизни, трудно прочувствовать ее глубочайшее значение в полной мере. Когда я вспоминаю свою собственную безмятежную, беззаботную юность…

– Простите, сэр! – безжалостно перебил его разглагольствования Саймон. – Мне кажется, вы отвлеклись! Насколько я понял, вы хотите узнать, где можно найти моего брата Десфорда. Знай я, где он, я был бы счастлив сообщить вам это, потому что он будет чертовски рад увидеть вас, насколько мне известно! Но что я могу сказать точно – он нигде не скрывается! Кроме того, – добавил он, слегка заикаясь от возмущения, с румянцем на щеках, – не могу представить себе причины, по которой он стал бы скрываться! И больше того я бы попросил вас не выдвигать таких оскорбительных предположений!

– Настоящий Каррингтон! – скорбно заметил мистер Стин. – Прошлое оживает перед моими глазами! Ваш досточтимый батюшка…

– Оставим моего отца в покое! – перебил распалившийся Саймон.

– Полегче, полегче, мой дорогой! Мне не так уж приятно вспоминать, как несправедливо он обошелся со мной. Как мало проявил понимания к юношеской неопытности и сочувствия к молодому человеку, подвергнувшемуся свирепому наказанию безжалостного отца – по правде говоря, настоящего упыря! Я скажу больше…

– Довольно! – перебил Саймон. – Мне толком неизвестно, что вы там натворили, сэр, но я знаю точно, что мой отец задал вашему хорошую трепку, когда узнал, что он вас выгнал!

– Правда? – живо заинтересовался мистер Стин. – Значит, я ошибался в нем. Я должен быть благодарен случайности, открывшей мне глаза! Она пролила бальзам в мою израненную душу… Но как я мог об этом догадаться? Должен признаться, мне тоже досталось от него!

– Буду очень вам обязан, сэр, если вы наконец объясните мне причину вашего появления. Я уже сказал вам, что не знаю, где Десфорд, и могу только посоветовать вам подождать его возвращения в Лондон. Он живет на Арлингтон-стрит, и прислуга ждет его приезда с минуты на минуту.

– Мне известно, что он живет на Арлингтон-стрит, – сказал мистер Стин. – Сразу после возвращения из Бата я попытался узнать его адрес – это оказалось совсем не сложно, его светлость – весьма известный человек в обществе.

– Конечно, это было несложно! – насмешливо заметил Саймон. – Стоило только справиться в адресном бюро!

Мистер Стин отвел эту колкость взмахом руки.

– Оставим это, – сказал он с большим достоинством. – Я узнал адрес и немедленно отправился в этот негостеприимный дом. Мне открыл индивидуум, в котором я признал дворецкого его светлости. Он, как и вы, мистер Каррингтон, обнаружил полное незнание местонахождения его светлости. Он был – не будем заострять на этом внимание – удивительно уклончив. Весьма уклончив! Я не простофиля и не ротозей, молодой человек, – по правде говоря, я очень наблюдателен, хоть и не люблю этим хвастаться! И я заключил, что меня приказано не принимать!

– Ну, если вы так решили, вам пора купить себе пару очков! – отрезал Саймон. – Как мог Десфорд отдать такой приказ, если он считал, что вы умерли? Проклятье, да какого черта стал бы он это делать? Смею заверить вас, он был бы рад вам, как никому другому! Вот так, и, если вы потрудитесь сообщить мне ваш адрес, обещаю незамедлительно передать его моему брату, как только он объявится! Все, что мне известно на сегодняшний день, – это что в начале прошлой недели он уехал в Хэрроугейт!

Мистер Стин погрузился в глубокие размышления. После продолжительной паузы он покачал головой и со снисходительной усмешкой произнес:

– Это заставляет меня с болью в душе усомниться в вашей откровенности – но не думайте, что я совсем не чувствителен к такой добродетели, как братская преданность. Уверяю вас, молодой человек, что я высоко ценю ваше благородное желание защитить своего брата, но тем постыдней его низость. Я скажу больше того! Не будь сейчас таким драматическим образом затронуты интересы моей обожаемой дочери, я бы восторгался вами! Но что, спрашиваю я себя, могло привлечь лорда Десфорда в Хэрроугейте? Нет сомнений, это излюбленный курорт для больных подагрой и паралитиков. Но если вы хотите внушить мне, что Десфорд, которому, по моим расчетам, около тридцати лет, страдает от какой-либо из перечисленных болезней, вы – простите мою прямоту – делаете это слишком грубо.

– Нет, он не страдает ни от одной из перечисленных вами болезней. Собственно говоря, он абсолютно здоров – и поехал в Хэрроугейт не ради поправки здоровья. Если я не ошибаюсь, он отправился туда по делу, которым следовало бы заняться вам, мистер Стин! Когда я видел его последний раз, он был занят поисками вашего отца!

– Та-та-та, мой мальчик! – укоризненно сказал мистер Стин. – Круто замешано, да плохо посолено! У меня никогда не было никаких дел в Хэрроугейте! И позволю себе уточнить, ни на каких водных курортах такого сорта: на них невозможно найти применение моему таланту. Что касается моего отца, я порвал всякие отношения с ним. Он для меня все равно что умер много лет назад.

– Десфорд поехал к нему просить защиты для его внучки – вашей дочери, сэр, которую вы бросили на произвол судьбы! – в ярости произнес Саймон. – Или она тоже умерла для вас?

– Неужели я дожил до того, что такие слова бросают мне в лицо! – воскликнул мистер Стин, прижимая к сердцу руки и закрыв глаза. – Мое единственное дитя – обожаемое дитя – единственная родная душа на свете! И прошу вас, ни слова больше о вашем беспутном брате! Я еще не пал так низко, чтобы признать родство с этим пронырой! – добавил он, неожиданно спускаясь с риторических высот. Естественно, он сразу поправился и добавил: – Я требую, чтобы вы, молодой человек, ответили: неужели мое присутствие в Лондоне не доказывает мою преданность единственному сокровищу, оставленному моей обожаемой супругой? – Сокрушенный переживаниями, он спрятал лицо за носовым платком, всем своим видом выражая скорбь.

– Нет, нисколько! – отрезал Саймон. – Каждый подумает, что вы примчались поживиться в горящем доме или что-то в этом роде!

Потрясенный, мистер Стин поднял голову и произнес с большим чувством:

– Если вы думаете, что горящий дом опасней для человека, чем этот ужасный город, вы ошибаетесь! Почему, вы думаете, я отряхнул его прах со своих ног? Почему предпочел отправиться в изгнание, оставив мое возлюбленное дитя – на время, конечно, – на попечении женщины, сумевшей убедить меня, что она сохранит мое главное сокровище?

– Я бы так не сказал, сэр, – решительно возразил Саймон. – Раз уж вы спрашиваете, я бы скорее сказал: потому что за вами по пятам следовали полицейские!

– Хуже! – трагически воскликнул мистер Стин. – Я не собираюсь описывать обстоятельства, которые привели к моему крушению, скажу только, что с момента моего рождения неудачи неотступно следовали за мной по пятам! Моя юность была омрачена отцом-скрягой и ничтожеством братом неспособным даже пальцем пошевелить ради спасения своей жизни! Он не только не восстал, как следовало ожидать, но хуже того – меньше чем через год он обзавелся сыном! Это, молодой человек, было последней каплей!

– И вы – вы разорвали последние узы? – с благоговейным ужасом спросил Саймон.

– Естественно! Не заблуждайтесь на мой счет – я не жалкий скряга, но и не простофиля! Не во власти отца было навсегда лишить меня надежды на удачу. Если б Джонас умер, оставив только дочерей, я бы унаследовал титул, состояние – все! Простите мое волнение! Эта мысль ранит меня! – Он снова скрылся за своим носовым платком и через несколько мгновений выглянул, чтобы продолжить: – Мало сказать, что я был сражен… Это был удар, способный уничтожить меня, будь я размазней. Но я не таков: я всегда умел собрать все силы, чтобы противостоять несчастьям, и мне всегда удавалось их преодолеть. В таком ужасном положении – я жаловался? Я стонал? Нет, мистер Каррингтон! Я сжал зубы и, как известный вам… впрочем, я забыл, как его зовут, это не важно… сумел снова обрести себя! Вы видите сегодня в моем лице человека, который только благодаря собственным усилиям сумел восстать из пепла!

– Отчего же вы не затрудните себя уплатой своих долгов? – скептически поинтересовался Саймон.

Потрясенный этим предложением, мистер Стин воскликнул:

– Тратить свое добро на кредиторов?! Надеюсь, я не выжил из ума! И не забыл о своем долге, позвольте вам напомнить, перед моей обожаемой дочерью! Единственная цель, с которой я вернулся в этот город, – это защитить мою дочь. Я прибыл в Бат, надеясь прижать ее к своей груди, и с ужасом узнал, что создание, которому я ее доверил, вышвырнуло ее вон! Отдала ее в руки моего злейшего врага! Но почему? Потому, изволите узнать, что во время моей тяжелейшей борьбы с собой я должен был помнить о ее счетах! Неужели она не могла так же положиться на меня, как это сделал я, положившись на ее слово? Неужели она могла усомниться, что я сполна рассчитаюсь с ней, как только у меня будет такая возможность? Ее единственным ответом на мои вопросы были слезы!

Он помедлил, бросив вызывающий взгляд на Саймона, но, так как Десфорд только в общих чертах обрисовал обстоятельства, при которых ему пришлось прийти на помощь Черри, Саймон промолчал, и мистер Стин продолжил:

– Я немедленно отправился в поместье Амелии Багл. Это потребовало от меня серьезной борьбы с собой, но отцовские чувства преодолели отвращение. И что же? Я узнаю, что моя невинная девочка была похищена из дома ее родных не кем иным, как милордом Десфордом!

– Если так сказала леди Багл, она бессовестно лжет! – заявил Саймон. – Ничего подобного не было! Леди Багл так скверно обращалась с мисс Стин, что та убежала – надеясь найти защиту у своего деда! И Десфорд просто взял ее в свой экипаж и отвез в Лондон!

Мистер Стин скорбно улыбнулся ему:

– И это все?.. Мой бедный мальчик, на меня ложится печальная обязанность разрушить вашу веру в брата, но…

– Не стоит, потому что у вас это не получится! – перебил Саймон, раскалившийся добела.

– Молодой человек, – сурово произнес мистер Стин, – не забывайте, что говорите с человеком, который вам в отцы годится!

– А вы не забывайте, сэр, что говорите о моем брате! – парировал Саймон.

– Поверьте мне, – сердечно сказал мистер Стин, – я понимаю ваши чувства! И хотя мне не посчастливилось узнать братскую привязанность…

– К черту всякие привязанности! – перебил Саймон. – Спросите любого, кто знает Десфорда, способен ли он злоупотребить беспомощностью молодой девушки! Вы получите тот же ответ, что получили у меня!

Мистер Стин издал еще один горестный вздох.

– Увы, мистер Каррингтон, вы заставляете меня признать, что, боюсь, моя бедняжка сама упала в его объятия! Это признание ранит мое сердце – и вы должны понять, какой свирепый удар я получил, узнав, что, по своей невинности, она поддалась очарованию внешнего лоска и подкупающих манер, не говоря уж о высоком происхождении и большом состоянии! Надеюсь, лорд Десфорд действительно обладает всеми этими достоинствами?

Раздраженный таким описанием Десфорда, Саймон резко произнес:

– Нет! Он достаточно хорош собой – хотя я никогда об этом не думал, но что касается подкупающих манер!.. Господи, да это звучит так, словно он торговец макаронами! Должен сказать вам, сэр, Десфорд – настоящий джентльмен! И больше того, ваша дочь не падала в его объятия, поскольку он не раскрывал ей их! Я не имею в виду, что она бы непременно так сделала в противном случае, потому что не позволяю себе досужих вымыслов об отношениях других людей! И еще, мистер Стин, не будь вы настолько старше меня, я бы отучил вас обливать грязью моего брата!

Мистер Стин, слушавший эту горячую речь с полнейшим хладнокровием, сочувственно сказал: —

– Понимаю, как вы к нему привязаны, и сожалею, что огорчил вас! Вы так напоминаете мне мою собственную юность! Горячая голова и благородные порывы, несокрушимая преданность, трогательная вера в тех, кто бессовестно ею злоупотребляет! Печально, невыразимо печально, что я вынужден поколебать эту простодушную веру!

– Какого дьявола?! – возмущенно воскликнул Саймон. – Можно подумать, что я пытаюсь выгородить Десфорда – как будто он в этом нуждается! Вы заблуждаетесь на этот счет, мистер Стин! Но… но… он чертовски хороший брат, и хотя он, возможно, небезгрешен, он не способен на подлость – можете на это положиться!

– Если б я мог! – с сожалением произнес мистер Стин. – Увы, это невозможно! Разве вам не известно, молодой человек, какой образ жизни вел ваш брат с той минуты, как выпорхнул из родительского дома, и, вынужден добавить, ведет по сей день?

Саймон смотрел на него с отвращением и недоверием. Его лицо, разрумянившееся, когда он вынужден был выступить в защиту Десфорда, потемнело от гнева. Голосом, в котором звенела гордость, он произнес:

– Мой дорогой сэр, если ваши оскорбительные словам означают, что мой брат мог когда-либо каким бы то ни было образом совершить поступок, недостойный человека чести, то я должен сказать: или вас ввели в заблуждение, или вы мерзкий лгун!

Его челюсть угрожающе выдвинулась, он немного подождал, но, так как мистер Стин не обнаружил никакого желания ответить на выдвинутое обвинение и спокойно сидел в кресле, доброжелательно глядя на него, Саймон продолжил:

– Я предполагаю, сэр, что, говоря об образе жизни моего брата, вы имели в виду его… легкие интрижки с дамами определенного сорта. Но если вы пытаетесь убедить меня, что он способен соблазнить юную невинную девушку или… или спрятаться от возмездия – берегитесь! Если же он так отчаянно влюбился, что потерял голову, какого дьявола ему стараться передать ее под опеку деда? Отвечайте, если можете!

Мистер Стин пожал плечами и в манере, заимствованной, вероятно, у Кембла или Кина, продекламировал:

– Должно быть, пресытился ею и хочет от нее избавиться!

– Как, за два дня? Весьма правдоподобно! – язвительно заметил Саймон.

– Мой дорогой малыш, – с вульгарной фамильярностью произнес мистер Стин, – женщина может надоесть и за два часа! Как я могу поверить этой сладкой истории о поездке в Хэрроугейт на поиски моего отца! Все это сплошной вздор! Чем больше я думаю об этом, тем больше убеждаюсь, что он обольстил мое дорогое дитя и сумел одурачить окружающих, убедив их, что она будет счастливее в доме дедушки, чем у тети. К тому же я не сомневаюсь, что ей было несладко у этой жуткой женщины, но, если ваш драгоценный братец воображает, что у деда будет лучше, он просто болван, чему я лично не верю! Нет, нет, мой мальчик! Вы, возможно, проглотили эту кентерберийскую сказку, но не ждите того же от меня! Он обесчестил мою бедняжку Черри, думая, что ее некому защитить. Но скоро он убедится, что ошибался! Ее отец найдет способ ее защитить! Даже если ему – ее отцу, я имею в виду – придется разгласить эту позорную историю на весь мир! Если у него есть малейшее понятие о чести, он обязан жениться на ней!

– Вы взяли неверный тон, сэр! – произнес Саймон, смотревший на него прищурившись. – Счастлив сообщить вам, что репутация вашей дочери осталась незапятнанной! Мой брат не только не нанес ей никакого урона, но и позаботился о том, чтобы вокруг имени вашей дочери не могло возникнуть никакого скандала! И еще более счастлив сообщить вам, сэр, что, благодаря предусмотрительности Десфорда, она находится в исключительно респектабельном доме!

Было бы несправедливо заявить, что черты мистера Стина выразили откровенное разочарование, но кривившая его губы снисходительная усмешка поблекла, и, хотя его голос звучал так же уверенно, Саймон, составивший достаточно точное представление о характере гостя, уловил в нем нотку огорчения. Саймон с досадой подумал, что хотел бы знать, где сейчас Десфорд. Это его дело – объясняться с мистером Стином! Проклятье, он мог бы просто указать старому комедианту, где находится его дочь, и умыть руки!

– А где находится этот респектабельный дом? – подозрительно поинтересовался мистер Стин.

– О, это в Хертфордшире! – беспечно ответил Саймон.

– В Хертфордшире! – Мистер Стин резко выпрямился. – Неужели я так в нем ошибался? Он сделал ей предложение? Не бойтесь мне признаться! Конечно, ему следовало бы сначала получить мое разрешение, но я готов закрыть на это глаза. Впрочем, если он думал, что я умер, это вполне простительно! – Он игриво помахал пальцем перед носом у Саймона и вкрадчиво произнес: – Ну, не стоит осторожничать со мной, мой мальчик! Уверяю вас, я не собираюсь чинить никаких препятствий их союзу – при условии, конечно, что мы с Десфордом достигнем соглашения по брачному контракту, но в этом… я не сомневаюсь! А, вы удивлены, как я догадался, что респектабельный дом, который вы упомянули, это Вулвершем? Я, правда, никогда не имел удовольствия посетить ваш дом, но память у меня отличная, и, как только вы упомянули Хертфордшир, я моментально вспомнил, что в Хертфордшире находится Вулвершем! Очаровательное старинное местечко, вероятно; ну, я еще успею взглянуть на него.

Остолбеневший, Саймон не сразу овладел собой настолько, чтобы вмешаться и разрушить иллюзии, стремительно разраставшиеся в воображении мистера Стина.

– Господи Боже, да нет, конечно! – воскликнул он. – Он не привез ее в Вулвершем! Он бы не осмелился. Вы знаете не хуже меня, сэр, как к вам относится мой отец, – вы мне сами сказали, что получили от него трепку, так что он никогда бы не согласился на брак Десфорда с мисс Стин! Не говоря уж о том, что его никто не собирался об этом просить! Десфорд не делал ей предложения, потому что, во-первых, он ее не любит, во-вторых, нет никаких причин, по которым он должен это сделать, а в-третьих, – потому что это невозможно!

Он с удовлетворением наблюдал, как гаснет лучезарная улыбка на лице мистера Стина, но радость оказалась недолгой. Глаза почтенного джентльмена снова выражали откровенную расчетливость, а от его слов у Саймона волосы встали дыбом.

– Думаю, молодой человек, – произнес мистер Стин, – что скоро вы раскаетесь в своей ошибке. Да. Большой ошибке! Я готов поверить, что ваш почтенный родитель не одобрит такой брак, но еще меньше он одобрит судебный иск к своему наследнику о нарушении обещания жениться!

– Нарушение обещания? – взорвался Саймон. – Что за вздор! Десфорд никогда не обещал на ней жениться!

– Откуда вам это известно? – поинтересовался мистер Стин. – Вы разве присутствовали, когда он увозил мою девочку из дома тети?

– Нет, но он рассказал мне, как они с мисс Стин познакомились…

Он остановился, увидев, как кривая улыбка снова расползается по лицу мистера Стина.

– Сразу ясно, что вы не знаете законов, молодой человек. То, что сказал вам ваш брат, – не доказательство. Могу вас заверить, ваше свидетельство не перевесит того, что скажет судье моя несчастная девочка!

– Вы хотите сказать, – выговорил потрясенный Саймон, – что такая девушка, как ваша дочь, способна по вашему наущению солгать перед судом? Кажется, ваша память не так хороша, как вы полагаете, сэр: она уже не ребенок, которому можно приказать что угодно!

– А! – воскликнул мистер Стин, напоминавший теперь Саймону кошку, сидящую возле кувшина со сливками. – Я полагаю, мистер Каррингтон, вы встречались с моей Черри?

– Да, и если она приняла предложение Десфорда, отчего она мне об этом не сказала?

– Итак, вы встречались с ней, – задумчиво произнес мистер Стин. – Без сомнений, она была в обществе лорда Десфорда? Весьма примечательно. Весьма примечательно! Естественно предположить, что он намерен был жениться на ней, потому что иначе к чему знакомить ее с вами?

– А он и не собирался нас знакомить! Я имел в виду, – спохватился встревоженный Саймон, – что встретил ее в доме, в который Десфорд ее привез, не зная, что я тоже там! То есть он не ожидал меня там встретить, и его не было с нею, когда я ее увидел! Она сидела в гостиной одна и ожидала Десфорда и мисс… ту леди, которая взяла на себя заботы о ней!

– Это самое худшее, что я мог вообразить! – надтреснутым голосом произнес мистер Стин. —Несчастный молокосос, лорд Десфорд поместил ее в веселый дом?! Отвечайте!

– Весе… О Господи, нет, конечно! – негодующе воскликнул Саймон. – Он отвез ее к старым друзьям, в очень респектабельную семью.

– Для меня это – пустой звук, – ровно произнес мистер Стин.

– Ох, Бога ради, бросьте! – раздраженно воскликнул Саймон. – Вы злоупотребляете дурацкими поговорками, которые я вынужден был слушать всю мою жизнь. И будь я проклят, если намерен терпеть это впредь! Ступайте к моему брату, оставьте ему свою карточку – только не перепутайте, выберите настоящую! – и скажите дворецкому, где вас можно найти. Обещаю вам, он разыщет вас немедленно, потому что ничто не может обрадовать его больше, чем сообщение, что мистер Стин жив и способен снять с него обременительную ответственность за свою дочь. Другой вопрос – насколько он будет рад иметь дело с человеком такого сорта!

Эта свирепая отповедь не нарушила спокойствия мистера Стина.

– Наверняка не будет рад – потому что в моем лице встретит разгневанного отца, своего рода Немезиду, молодой человек! Мне невыразимо неприятно, но я вынужден усомниться в ваших словах! Я не верю вам! Мне стало ясно, что вы в любую минуту готовы солгать, мистер Каррингтон! Что за ужасное открытие будет для вашего отца, когда он узнает, что один его сын – распутник, а второй – если вы простите мне это выражение, мистер Каррингтон! – бессовестный враль, к тому же не имеющий таланта к этому деликатному искусству!

Саймон большими шагами подошел к двери и распахнул ее:

– Вон!

Мистер Стин продолжал улыбаться ему.

– Конечно, конечно, если вы настаиваете! Но разумно ли с вашей стороны настаивать? Вы не собираетесь открыть мне, где находится мое несчастное дитя, так что у меня не остается другого выхода, кроме как отправиться прямиком в Вулвершем и выложить эту прискорбную историю вашему дорогому отцу. Выход, который вы мне наверняка не посоветуете, мистер Каррингтон, не так ли?

Он был прав. Саймон, подавив свою ярость, лихорадочно размышлял над неприятнейшей дилеммой, выдвинутой мистером Стином. Так как они с Десфордом не виделись с тех пор, как распрощались в Инглхерсте, ему ничего не было известно о разговоре виконта с отцом, и Саймон твердо решил: только не из-за его глупости лорд Рокстон узнает о неприятностях, в которые впутался Десфорд. Отец, конечно, не даст в обиду своего старшего сына, но чертовски разозлится на него, во-первых, за то, что связался с Черри Стин, а во-вторых, потому, что из-за этого лорду Рокстону придется принимать в своем доме такого скользкого негодяя. Если когда-либо чистая доброта приносила одни только неприятности, думал Саймон, это как раз тот случай! И кто знает, насколько серьезные, кроме самого Десфорда? Саймон ни минуты не думал, что Десфорд сделал Черри предложение, но, если она по наущению отца заявит, что так и было, это может сработать! Изучая досточтимого Уилфреда Стина суженными от злости глазами, Саймон подумал, что, хотя этот субъект разглагольствует о замужестве своей дочери, на уме у него, скорее всего, вульгарное вымогательство. Согласится ли лорд Рокстон заплатить этой каналье, чтобы не замарать свое честное имя? Заплатит, решил Саймон. Чертов Дес, пропавший в такой момент! Удержать этого хитрого лиса подальше от Вулвершема можно, только сообщив ему, что Черри отнюдь не в веселом заведении, а под опекой двух непогрешимо добропорядочных леди, но Саймону страшно не хотелось снабжать мистера Стина точным адресом. Он живо представлял себе состояние леди Силвердейл при появлении в Инглхерсте этого живописного персонажа, кроме того, Десфорд мог найти для Черри другое пристанище. Предпочтительней всего было бы удержать мистера Стина в Лондоне до возвращения Десфорда: в конце концов, это он вздумал опекать девушку, значит, ему и решать, как уладить дело с ее непристойным отцом! Как бы там ни было, можно поставить всю Ломбард-стрит против яичной скорлупки, что человек, однажды взглянувший на мистера Стина, ни за что не решится допустить его к дамам Силвердейл.

Проблема казалась неразрешимой, но, когда мистер Стин с нескрываемым торжеством произнес: «Ну, молодой человек?» – у Саймона родилась блестящая идея. Он пожал плечами и сказал:

– Ну, ладно! Если вы не верите мне на слово, что ваша дочь в надежных руках, вероятно, мне остается только дать вам точный адрес. Имейте в виду, я хотел бы отослать вас к моему отцу – Господи, да он бы вас вздул по первое число! – но он сейчас нездоров, и ему не слишком полезно будет вникать во все ваши измышления. Вам это тоже на пользу не пойдет: он не поверит ни единому вашему слову и вышвырнет из дому – если, конечно, вам удастся войти, в чем я сомневаюсь. Кстати, если вы все же попытаетесь, предупреждаю вас: когда отец болен, он принимает только членов семьи и близких друзей, а мимо нашего дворецкого вам в жизни не проскочить! Естественно, мне не хочется, чтобы вы надоедали моей матушке, так что слушайте: когда Десфорд узнал об отъезде вашего отца, он отвез мисс Стин в Инглхерст – загородный дом леди Силвердейл. Она, должен вам сказать, вращается в самом лучшем обществе и такая же строгая, как и мой отец! Так что умерьте вашу тревогу, мистер Стин!

Саймон закончил уверенным тоном, потому что уловил перемену в выражении лица мистера Стина, уже не выглядевшего таким непробиваемо самодовольным. Он все еще улыбался, но губы его были плотно сжаты, а припухшие глаза погасли. Но заговорил он таким же шелковым голосом, как и раньше:

– Хотел бы я знать, что я сказал такого, чтобы меня приняли за простофилю? Уверяю вас, мой простодушный юный друг, вы делаете прискорбную ошибку! Я, можно сказать, вижу все ваши плутни насквозь! Прошу вас, объясните мне, как могла эта строгая респектабельная особа – я с ней не знаком, но готов поверить вам на слово – принять в свой дом девушку, приехавшую – без горничной! – с вашим братом?

– Если ваша память так хороша, как вы меня уверяли, вспомните: я сказал, что Десфорд отвез вашу дочь к своему старому другу!

– Моя память, мистер Каррингтон, безупречна настолько, что я отлично помню, как несколько минут назад вы запнулись, собираясь назвать имя женщины, которой ваш брат доверил мое невинное дитя, успев сказать «мисс»! Не «леди», молодой человек, а «мисс»!

– Вполне возможно, – холодно ответил Саймон. – Мисс Силвердейл, если говорить полностью. Когда мой брат находился в большом затруднении, не зная, что ему делать с мисс Стин, он, конечно, вспомнил сначала мисс Силвердейл, а не ее мать. Понимаете, он с ней помолвлен.

– Что? – взревел мистер Стин, первый раз теряя самообладание.

Саймон поднял брови.

– Вам это кажется невероятным? – насмешливо спросил он. – Отчего же?

Мистер Стин предпринял мужественную попытку вернуться к прежней небрежной позе, но ошеломляющая новость подействовала на него слишком сильно. Он произнес:

– Каким бы ни был повесой лорд Десфорд, я не могу поверить, что он настолько потерял чувство приличия, чтобы соблазненную им девушку привезти в дом к леди, с которой он помолвлен, и попросить позаботиться о ней!

– Я тоже! – с готовностью отозвался Саймон. – Конечно, он не мог такого сделать! Больше того, мисс Силвердейл достаточно хорошо знакома с ним, чтобы заподозрить его в таком неблаговидном поведении. Вы имели в виду, сэр, что не хотите этому верить, да и никто, кроме последнего олуха, не поверит, что даже самый бессовестный повеса способен на такой поступок!

Но живое воображение мистера Стина уже работало вовсю. Он наставил указательный палец на Саймона и требовательно поинтересовался:

– Но почему, молодой человек, вы не сообщили мне об этом обстоятельстве с самого начала?

– Понимаете, – ответил Саймон, – мой отец все еще болеет, а леди Силвердейл хочет дать прием по случаю обручения – на котором, как вы понимаете, он не сможет присутствовать, пока не выздоровеет. Поэтому было решено, что объявление помолвки откладывается до его полного выздоровления. Мы, конечно, знаем об этом, друзья Десфорда – тоже, но, чтобы избежать преждевременной огласки, держим все в секрете. Так что прошу вас не распространяться об этом, мистер Стин! Хорошую трепку задаст мне брат, если узнает, что я не оправдал его доверия!

Мистер Стин встал со словами:

– Не скрою, молодой человек, что не чувствую себя полностью удовлетворенным вашим объяснением. Мне уже давно стало ясно, что вы – не будем церемониться! – отъявленный враль. Мне остается только – с большой неохотой, должен признаться – вызвать румянец удивления на одних нежных девичьих щечках – другими словами, я считаю, что мой долг – услышать эту историю из уст мисс Силвердейл. Не говоря, конечно, о горячем желании прижать к груди мое обожаемое дитя! Если вы будете так любезны, мистер Каррингтон, и сообщите мне, как добраться к мисс Силвердейл, я немедленно освобожу вас от своего присутствия!

– О, это в Хертфордшире! – беспечно произнес Саймон. – Спросите любого в Уэйре, как проехать в Инглгхерст; вам покажут!

Когда мистер Стин взялся за свою шляпу, он добавил:

– Но я бы вам посоветовал дождаться возвращения моего брата! Леди Силвердейл придется принять вас, если вы явитесь у него под крылышком, но она дьявольски не любит неожиданностей, и, если вы пойдете один, вас, скорее всего, выставят!

– Вы дерзите, молодой человек, – надменно произнес мистер Стин. – И болтаете недопустимые глупости. Объясните мне, как эта дама – воплощение благопристойности, по вашему описанию – могла принять в свой дом мою дочь?

– Из жалости, конечно! – сказал Саймон. – Всякий пожалел бы девушку, брошенную отцом, такую одинокую и несчастную!

Мистер Стин смерил его раздраженным взглядом и вышел.

Молодой мистер Каррингтон, затратив не более двух минут на самодовольный анализ недавней стычки с самым мерзким пройдохой, какого ему случалось встречать, пришел к выводу, что его ловкий маневр может быть разоблачен, если он немедленно, со всей мыслимой скоростью, не помчится в Инглхерст покаяться перед Хеттой в том, что бесстрашно обручил ее с Десфордом.

Саймон был достаточно проницателен, чтобы догадаться об ограниченных финансовых возможностях мистера Стина. Он счел маловероятным, чтобы этот почтенный джентльмен, из пепла восставший к вершинам процветания, решился нанять почтовую карету, запряженную четверкой. Скорее можно было предположить, что он поедет дилижансом, а в Уэйре наймет коляску. В то же время рискованно было полагаться только на собственные домыслы, и молодой мистер Каррингтон, почуявший манящее его приключение, откликнулся на призыв с мальчишеским восторгом. Меньше чем за полчаса он сменил свои элегантные панталоны на пару бриджей для верховой езды, сунул ноги в высокие сапоги, сюртук с подбитыми плечами и длинными полами сменил на другой, более подходящий для джентльмена, собирающегося на верховую прогулку, схватил шляпу из шкафа и перчатки с туалетного столика, хлыст – из той каморки, в которой были беспорядочно свалены самые разнообразные принадлежности, и скатился по лестнице. Когда он вышел из дома, из-за угла показался его грум, ведущий лошадь, на которой мистер Каррингтон часто совершал прогулки по парку; за ним спешил посыльный, которому поручено было позвать конюха.

Пара слов груму, шиллинг – мальчишке-посыльному, и он уже был в седле. Но несмотря на тревожное чувство, гнавшее его вперед, мистер Каррингтон давно вырос из мальчишеской привычки без приглашения приезжать в Хертфордшир, поэтому он решил второй раз заехать на Арлингтон-стрит.

Олдэма, со всех ног бежавшего на необычно настойчивые и громкие звонки, едва не хватил удар, когда он увидел, что это всего лишь мастер Саймон, видимо решивший весь дом поставить с ног на голову.

– Ну, к чему это, сэр! – возмущенно сказал он. – Можно было подумать, что это Бонапарт, удравший с острова Святой Елены! И не пытайтесь въехать в дом на лошади, этого я не допущу!

Саймон, не увидевший поблизости ни одного посыльного, вынужден был подвести свою лошадь прямо ко входу в дом, к подножию лестницы; он отрезал:

– Я не собираюсь вести ее в дом! Я хотел только знать, где его светлость! Вы действительно не знаете?

– Нет, мистер Саймон, не знаю!

– Черт тебя побери с твоей скрытностью! – взорвался Саймон. – Это страшно важно, приятель!

– Мистер Саймон, я клянусь вам, что говорю правду! Уезжая, его светлость сказал только, что рассчитывает вернуться не раньше чем через день-два, но он не говорил мне, куда он едет, и не мое дело задавать ему вопросы.

– Так он вернулся из Хэрроутейта? – нахмурившись, спросил Саймон. – Ты передал ему то, что я просил?

– Да, сэр, теми же словами, – заверил его Олдэм. – «Я буду в Лондоне до конца недели». Вот так я и сказал. Но его светлость велел только передать, если вы еще раз зайдете, что он заглянет к вам, когда вернется. Чего, мистер Саймон, мы ожидаем с минуты на минуту. Миссис Олдэм, как вы можете убедиться, на кухне, готовится поставить в печку пирог с голубями и пару хороших кусков мяса…

– Пусть черти заберут твое мясо!.. – сердито перебил Саймон. – Где этот парень его светлости? Где Стеббинс?

– Его светлость дал Тэйну выходной, потому что он простудился на обратном пути из Хэрроугейта; а Стеббинс поехал с ним – я имею в виду, с его светлостью, – потому что на этот раз милорд взял экипаж.

– Экипаж? Тогда он мог умчаться далеко! Если он вернется сегодня, скажите ему… Нет. Сюда, Олдэм, подержите мою лошадь! Я нацарапаю милорду записку!

С этими словами он сунул поводья в руку Олдэму и зашагал в дом, оставив этого преданного страдальца с возведенными к небу глазами молить всех святых даровать ему должное терпение. Он считал ниже своего достоинства держать лошадь даже собственного господина, но подчинился, не ропща, и, когда три минуты спустя Саймон выскочил из дома, предложил подсадить его в седло.

– Тьфу! – фыркнул Саймон. – Вы принимаете меня за младенца? Вот, возьмите записку и передайте брату, как только он появится!

– Непременно, мистер Саймон, – заверил его Олдэм. – А теперь подождите минуту, пока я затяну подпругу. Если это не будет вольностью с моей стороны, позвольте спросить, куда вы направляетесь?

–О, конечно, в Инглхерст! – легко ответил Саймон. – Спасибо, теперь отлично! – Он с улыбкой поблагодарил Олдэма, помахал ему рукой и пустил лошадь рысью по направлению к Пиккадилли.

– Я не лучше тебя знаю, откуда ветер дует, моя дорогая! – сказал Олдэм жене несколько позже, описывая этот эпизод. – Но кое-какие соображения у меня есть! А про мистера Саймона я могу сказать одно: несмотря на все его проделки, он не из тех, кто поленится пошевелить пальцем, когда милорд в беде!