Глава восемнадцатая
Литтлхейвен оказался рыбацкой деревней, раскинувшейся на заболоченных наносных землях, на берегах небольшой реки, которая впадала в море и была длиной примерно с милю. Сама деревня – старая, с узкими извилистыми улочками, где пахло водорослями и смолой. Имелась здесь и небольшая гавань, там стояли на якоре рыбацкие лодки, а на песке были раскинуты черные сети, которые нуждались в починке, с поблескивающими в них серебристыми рыбьими чешуйками. К западу от деревни вырос вдоль побережья и возле устья речушки целый городок из современных бунгало, поскольку в этом месте отдыхающим была обеспечена хорошая рыбалка и возможность вдоволь покататься на лодках. В сезон побережье оживало, шла бойкая торговля сувенирами и дарами моря; а в единственном отеле, довольно уродливом сооружении, возвышавшемся над одноэтажными домиками, найти свободное место было практически невозможно, что позволяло владельцам бессовестно взвинчивать цены на довольно убогие номера. Когда сезон заканчивался, половина лавок и заведений закрывалась, бунгало тоже пустовали. Принадлежали они по большей части предприимчивым торговцам, меблировавшим эти жилища с тем, чтобы сдавать по совершенно непомерным ценам всем желающим на протяжении трех месяцев в году; остальные девять месяцев дома простаивали пустыми.
Вдоль побережья по другую сторону речки красовались бунгало посолиднее, довольно далеко отстоящие друг от друга. Хозяева этих владений желали как можно реже соприкасаться с соседями, обитателями съемных бунгало, и держались гордо и обособленно. Они могли похвастаться довольно большими садами, и сюда даже проложили отдельную дорогу из городка Лоучестера, что находился в десяти милях от побережья.
Невдалеке от железнодорожного переезда Эмберли постигла неудача. Сначала на дороге вдруг появились запрещающие знаки, и ему пришлось довольно долго ждать, пока впряженная в повозку лошадь не перейдет узкий ее участок, мощенный булыжником; затем в небольшом городке пришлось останавливаться на каждом перекрестке, а миновав его, двигаться с небольшой скоростью – и все это благодаря некоей беззаботной дамочке, которая ехала перед ним на огромном «хамбере» прямо посереди узкого полотна. Она блокировала путь, и «бентли» потерял немало драгоценных минут. Причем дважды у дамочки глох мотор, и она возмущенно оборачивалась на Эмберли, который не снимал пальца с клаксона. Сердце у сержанта ушло в пятки, когда задолго до того, как «хамбер» завершит поворот, «бентли» рванул вперед, взлетел на тротуар и лишь после этого снова оказался на дороге.
Но времени, несомненно, было уже много упущено, что и отметил Эмберли, взглянув на часы.
Сержант, увидев впереди море с дорожкой лунного света, заметил, что здесь очень красиво. И, не получив ответа на свою ремарку, спросил:
– Куда мы теперь едем, сэр?
– Дальше есть речушка, мы уже почти до нее доехали. По ту сторону от нее и ярдах в четырехстах-пятистах от побережья находится бунгало. Вот туда мы и направляемся.
– Говорите, именно туда, сэр? Но в таком случае нам придется как-то перебираться через эту речушку. Или переплыть…
– Мы переплывем ее в лодке.
– Лично я все же предпочел бы ехать по дороге, сэр. Никогда не был хорошим мореплавателем, да и, наверное, уже не стану. Более того, я даже думать боюсь о том, что вы будете переправлять меня в моторной лодке, сэр. И потом, – добавил он после паузы, – где же вы собираетесь достать эту самую лодку в столь поздний час?
– У меня она есть. Уже ждет нас.
Губбинс разинул рот от изумления.
– Меня только одно удивляет, сэр. Как же вышло, что вас не ждет аэроплан? Жаль, что вы о нем не позаботились. Но откуда взялась здесь эта лодка?
– Я взял ее напрокат. Есть тут у меня один человек, сторожит бунгало по эту сторону речки. Он нас и переправит. Ни за что бы не рискнул добираться туда по дороге. Слишком много займет времени, хотя «воксхолл» поехал именно таким путем. Внизу, там, где обрывается сад у бунгало, есть деревянный причал.
– Так вы с самого начала знали об этом, сэр?
– Должен был знать. Специально приезжал сюда сегодня с утра, чтобы все проверить.
– Разрази меня гром, сэр! Но с чего это вдруг? Как? Вам удалось что-то выяснить, да?
– Удалось. И узнал я вот что. Из Мортон-Ярда, который мы с вами проезжали недавно, к бакену примерно в четверти мили вверх по речке, была доставлена частная моторная лодка. Ее перегнали сюда недавно, причем с полными баками. И я счел этот факт столь любопытным, сержант, что решил подкинуть немного деньжат одному типу, перебивающемуся случайными заработками на здешнем курорте. Живет он в коттедже по эту сторону речки, сторожит лодку и бунгало, а заодно информирует меня обо всем, что происходит вокруг.
Это объяснение, однако, любопытства Губбинса не удовлетворило. Его так и подмывало спросить: почему мистер Эмберли внезапно, ни слова никому не сказав, сорвался в Литтлхейвен, по какой причине его так заинтересовали превратности судьбы какой-то моторки? Но затем он подумал, что сейчас вряд ли получит мало-мальски внятный ответ на свои вопросы. А потому просто заметил:
– Что ж, сэр, могу сказать только одно. Для человека штатского, не работающего в полиции, вы действуете основательно. Нет, честное слово, весьма даже основательно.
Дорога вилась среди невысоких холмов; сержант увидел, как блеснула полоска воды и понял, что они, должно быть, подъезжают к речке. Эмберли сбавил скорость, а затем остановился перед небольшим коттеджем, ярдах в пятистах от береговой линии. Губбинс, всматриваясь в темноту, увидел по ту сторону речки, у самого берега, очертания дома, слабо вырисовывающиеся на фоне ночного неба.
Эмберли распахнул дверцу и уже собрался выйти из машины, как вдруг замер и прошептал:
– Слышите?..
В тишине ночи до них с водной глади донесся рокот лодочного мотора.
На дороге возникла мужская фигура. Человек направился к машине и крикнул Эмберли, который озирался по сторонам:
– Это вы, сэр?! Как раз собирался идти звонить вам, как вы просили. – Только тут он заметил шлем сержанта: – Бог ты мой! Это полицейский, что ли?
– Иди к нам сюда, приятель, и расскажи, что видел, – строго скомандовал Губбинс и тут с удивлением заметил, как побледнел мистер Эмберли, даже сквозь загар было видно.
Фрэнк не сводил со сторожа глаз:
– Быстрее! Выкладывайте!
– Кто-то отплыл в этой моторке. Буквально с минуту тому назад. Да, и он… он тащил с собой что-то, перебросив через плечо. Я подумал, берет с собой какой-то багаж, что ж еще. А что тут думать, верно, сэр? Какой-то мешок. Ну и вот, сэр… Идет он, значит, по причалу, а потом бросает этот мешок или не знаю, что еще, в лодку, а она не привязана к причалу, вы сами видели, когда были здесь. А потом он садится на весла и отплывает вверх по ручью, а я бегу следом по берегу, наблюдаю, значит, а он ничего не подозревает. А потом он доплывает до моторки и пересаживается в нее вместе со своим багажом. Ну и я подумал: чего такое он затеял и чего мне теперь делать, ведь почти ни черта не видно. Но потом скумекал, зачем вся эта возня. Если б не видел, как он перекладывает этот багаж в моторку, тогда еще ладно. А так ясно, что дело темное. Ну а потом слышу, этот типчик заводит мотор и отплывает себе прямо в открытое море, а лодка болтается сзади, потому как он привязал ее к моторке. И зачем ему понадобилось брать с собой еще и весельную лодку, просто ума не приложу. Это уж слишком, вы как считаете?
Сержант тоже считал, что это слишком, однако промолчал. Он с сочувствием смотрел на Эмберли. Тот сжимал ручку от дверцы машины с такой силой, что костяшки пальцев побелели. Рассказ сторожа убедил Губбинса, что Ширли Браун скорее всего уже нет в живых. А потому совсем неудивительно, что мистер Эмберли словно окаменел. Сержанту хотелось как-то утешить его, сказать добрые слова, но они не шли на ум, и он угрюмо пробормотал:
– Боюсь, мы с вами опоздали, сэр.
Фрэнк поднял на него мрачные темные глаза – по их выражению было ясно, что мысль его работает напряженно, ищет какой-то выход.
– Лодка, – пробормотал он. – Лодка. Это ведь неспроста, это должно что-то значить… Господи, ну почему ничего не идет на ум?! – И Эмберли в отчаянии стукнул кулаком по капоту машины.
– Должен признаться, я и сам не вижу никакого выхода, сэр. И действительно, зачем ему понадобилась весельная лодка, если он отплыл на моторке?
– Да чтоб вернуться на ней! – рявкнул Фрэнк. – Какая еще может быть причина? А в общем, думайте, дружище, думайте!
Сержант старался изо всех сил.
– Прямо не знаю, что и сказать, сэр. Вряд ли он отправит… тело в море в моторной лодке, верно? Скорее сбросит… он сбросит его за борт… Иными словами… – Тут Губбинс смущенно умолк и поймал на себе сверлящий взгляд мистера Эмберли.
– Боже, нет, это невозможно! – сдавленным голосом произнес Фрэнк.
– Эй! – воскликнул вдруг сторож. – Мотора больше не слыхать. Вырубил.
Эмберли резко вскинул голову. Действительно, тарахтения мотора, которое ранее все удалялось и удалялось, теперь совсем не было слышно.
– Отроду таких чудаков не видывал, – заметил сторож. – От устья реки отошел совсем недалеко. И к чему ему тогда останавливаться, а?
Тут Эмберли вздрогнул, словно очнулся от сна. Быстро сел в машину, включил мотор.
– Вылезайте! – рявкнул он Губбинсу. – Вылезайте, сержант, быстро из машины! Эй, как вас там… Пибоди! Переправьте сержанта через речку. Вы должны взять этого человека, сержант. Стойте у «воксхолла», он вернется к своей машине. Господи Иисусе, да уберетесь вы отсюда наконец или нет?! – И Фрэнк вытолкнул Губбинса на дорогу.
«Бентли» тронулся с места, но сержант бежал рядом с машиной, крича:
– Все понял! Но вы-то куда, сэр?!
– За моторной лодкой! – крикнул в ответ Эмберли. – Девушка жива! Господи, ну неужели непонятно, дурень вы эдакий?!
В следующую секунду машина резко набрала скорость и скрылась из виду, оставив на дороге двух мужчин, изумленно взирающих друг на друга.
Сторож сплюнул на землю:
– Тронутый на всю голову! С самого начала так и подумал.
Сержант собрался с мыслями.
– Скоро сам увидишь, тронутый он или нет. Ладно, пошли. Надо переправиться через речку. Давай, пошевеливайся!
«Бентли» с ревом мчался вдоль берега. Стрелка спидометра подползла к пятидесяти, затем – к шестидесяти и вот уже к семидесяти. До гавани было всего миля с небольшим, и Эмберли добрался до нее за полторы минуты. Ворвался на пристань, резко затормозил – так, что вся машина содрогнулась.
Какой-то мужчина в синей вязаной фуфайке запирал сарай. Поднял голову и удивленно уставился на Эмберли, выпрыгнувшего из машины. Мужчине показалось, что он видит перед собой безумца, сбежавшего из сумасшедшего дома.
– Я работаю на полицию, – заявил Эмберли. – Есть здесь у вас лодка, на которой можно немедленно выйти в море?
Моряк слышал, что с сумасшедшими лучше не спорить.
– Да, сэр, такая лодка имеется. Готова к отплытию хоть сейчас, – пробормотал он и попытался отойти в сторону.
Но его крепко схватили за руку.
– Послушайте! Недавно по речке выплыл в море на моторке один человек. Я должен догнать его. Вот вам десять фунтов, если доставите меня в море.
Моряк колебался, пытаясь ослабить хватку на своей руке. Десять фунтов – хорошие деньги, на дороге не валяются. Однако совершенно ясно, что этот джентльмен не в себе.
– Я что, похож на сумасшедшего?! – яростно напирал на моряка Эмберли. – Где тут самая быстрая лодка с наполненными баками?
Моряк попытался в темноте более отчетливо разглядеть лицо собеседника.
– Бог ты мой, а вы не тот ли настырный джентльмен, что приходил сюда утром и задавал разные вопросы!
– Он самый и есть. Ради бога, дружище, поторопитесь! Любая лодка, готовая отправиться в путь! Чем быстрее, тем лучше!
– Вы, что ли, детектив в штатском? – Моряк теперь смотрел на Фрэнка совсем по-другому, едва ли не с благоговением.
– Да, – не колеблясь, ответил Эмберли.
– Ну, есть тут одна гоночная моторка мистера Бенсона, и я точно знаю: баки полны наполовину. Он выходил на ней сегодня, вот только я не знаю, можно ли…
– Десять фунтов! – тут же напомнил Фрэнк.
– Вы в своем праве, сэр, но только отвечать будете сами! – заявил моряк и провел его к пристани.
Гоночная моторка стояла на якоре ярдах в пятидесяти. Моряк, видно, понял, что промедление действительно смерти подобно, и быстро повел за собой Эмберли к ступенькам. И меньше чем через минуту мужчины оказались в небольшой лодочке. Моряк отвязал ее от причала и взялся за весла.
Моторка была покрыта брезентом, его быстро сорвали. Моряк влез в нее и завел мотор.
– Еще теплый, сэр. Так что, можно сказать, вам везет.
Эмберли уселся за штурвал, и моторка устремилась вперед, прокладывая себе путь между суденышками, пришвартованными в гавани. Моряк, убедившись, что его пассажир знает, как управляться с лодкой, расслабился и при выходе из гавани резко прибавил скорость. За кормой вскипели белые валики пены, мотор взревел с новой силой.
Море серебрилось в лунном свете, на водной глади не было видно ни единого судна. Эмберли держал курс на юго-запад, к тому месту, где, по его расчетам, можно было перехватить более медленную лодку. Шли минуты, Фрэнку они казались часами. Уши закладывало от рева мотора; Эмберли знаком приказал моряку выключить его.
Тот повиновался. Наступившая тишина словно накрыла их на какой-то миг ватным одеялом. Лодка скользила вперед, начала немного раскачиваться. И тут Эмберли наконец различил звук, который так надеялся услышать. Откуда-то издалека доносилось поскрипывание весел в уключинах. Он снова взялся за штурвал и велел моряку заводить мотор. И их лодка снова устремилась вперед, слегка изменив курс.
Фрэнк шел этим курсом минут пять. Затем снова дал знак моряку выключить мотор. На этот раз поскрипывание было слышно уже вполне отчетливо.
– Она там! Вперед! – воскликнул Эмберли.
Снова включая мотор, моряк задумался: кто же может находиться в лодке, которую они преследуют, и захотел спросить об этом своего пассажира. Но перекричать шум мотора было невозможно, а потому пришлось ему довольствоваться собственными измышлениями на эту тему, однако он чувствовал – ни одна из версий не выглядит достаточно правдоподобной. Он то и дело косился на Эмберли, готовый исполнить любой новый приказ. И таковой не заставил себя долго ждать – мотор был снова выключен.
На этот раз кругом стояла полная тишина. Озадаченный моряк заметил:
– Вроде бы мы держали курс прямо на лодку. Куда она подевалась? Что случилось?
Эмберли извлек из кармана фонарь. Мощный луч осветил морскую гладь, описал круг. Луч пронзал темноту ярдов на двести, однако ничего, кроме серебристых гребешков волн, разглядеть не удалось.
– Быстро! Заводи! – вдруг крикнул Эмберли. – Скорость вполовину!
И моторка закружила по водной глади, луч фонаря описывал дугу света впереди. Затем моряк услышал, как пассажир произнес сдавленным голосом:
– Слишком поздно… Господи, я опоздал!..
Ходит и ходит по кругу. Нет, все-таки он сумасшедший, подумал моряк. А Фрэнк, впившись пальцами в штурвал, стоял и всматривался туда, где над водой показался какой-то темный предмет.
– Врубай на полную! – рявкнул он. – Живо! Она тонет!
– Господи Иисусе! – выдохнул моряк, совсем не готовый к такому повороту событий. – Тонет?
– Да шевелись же, черт тебя побери!
Моторка быстро набрала скорость. Теперь они вполне отчетливо видели лодку. Кормовая ее часть уже наполовину погрузилась в воду.
Гоночная лодка быстро приблизилась к ней.
– А теперь полегче! – скомандовал Эмберли. – Стоп!
Шум мотора стих, моторка закачалась на волнах всего в нескольких футах от обнаруженной лодки.
Та была наполовину наполнена водой. Эмберли бросил фонарь, чтобы освободить обе руки, но затем в лунном свете увидел то, чего так опасался. В лодке из воды выступало белое лицо, нижняя его часть была обмотана шарфом.
– Господи прости и помилуй! – простонал моряк. – Да это женщина!
Эмберли нагнулся и подхватил Ширли на руки. Она показалась ему страшно тяжелой. К телу прикреплен груз, догадался он.
Фрэнк тихо прошептал:
– Все в порядке, теперь все хорошо, Ширли, бедное дитя мое. – А потом обернулся и крикнул через плечо: – Нож сюда, быстро!
Моряк, держась за поручень одной рукой, выудил из кармана складной нож и протянул Эмберли. Тот открыл его, наклонился, опустил руку в воду, заполнявшую лодку. Рука его нащупала что-то твердое, обмотанное вокруг талии Ширли; через секунду он понял – это звенья железной цепи и шнур, скрепляющий ее, и резанул по шнуру ножом. И вот через секунду Фрэнк уже держал Ширли в своих объятиях, затем осторожно опустил ее на дно моторки. Лицо девушки покрывала смертельная бледность, но глаза были широко открыты, а взгляд, устремленный на него, странно неподвижен. Запястья рук и лодыжки крепко связаны, все тело сотрясает сильная дрожь.
Эмберли размотал шарф и вынул изо рта Ширли кляп; затем достал из кармана флягу и поднес к ее посиневшим губам; бережно придерживая за плечи, приподнял голову девушки.
– Вот, выпей, Ширли. Хотя бы глоток. Я развяжу тебя, но сначала выпей… Умница, хорошая девочка. А теперь надо доставить ее на берег, и как можно быстрее. Слышите, как вас там?..
– Да, сэр, понял, сэр. Будет сделано. Можете на меня положиться. – И моряк взялся за штурвал, направляя моторку к берегу.
Эмберли опустился на колени возле Ширли и перерезал веревки на ее руках и ногах. На запястьях остались глубокие отметины, но на губах девушки появилась неуверенная улыбка.
– Вы… как всегда… вовремя, – пробормотала она, стуча зубами. – С-с-спасибо.
