Глава 5

Пока Джозеф относил стремянку в безопасное место — в комнату для бильярда, Матильда вернулась в библиотеку взять сумочку. Она поспешила подняться по лестнице, но на самом верху Джозеф догнал ее и, взяв за руку, сказал, что не знает, что бы они все делали без нее.

— Не льстите, Джо, — ответила Матильда. — Я не собираюсь приносить себя в жертву.

— Ну уж и в жертву! Что за мысль! — Он понизил голос, потому что они подошли к комнате Натаниеля. — Дорогая моя, помоги мне спасти мой бедный праздник!

— Никто не может его спасти. Единственное, что может немного помочь, — это убрать с его разгневанных глаз все гирлянды и омелы.

— Ш-ш! — сказал Джозеф, бросая нелепо испуганный взгляд на закрытую дверь Натаниеля. — Ты же знаешь Ната! Это просто его стиль. На самом деле он не против украшений. Боюсь, проблема гораздо сложнее. Сказать по правде, Тильда, как бы я хотел, чтобы Паула не привозила сюда этого молодого человека!

— Мы бы все этого хотели, — сказала Матильда, остановившись у двери в свою комнату. — Не беспокойтесь, Джо! Может быть, он еще больше разозлил Ната, но причина не в нем.

Джозеф вздохнул.

— Я так надеялся, что Нату понравится Валерия!

— Вы неисправимый оптимист.

— Знаю, знаю, но нужно же что-то сделать для Стивена! Должен признаться, я немного разочарован в Валерии. Я пытался дать ей понять, как обстоит дело, но… она не хочет помочь.

— Ну, Джо, это неизлечимо, — сухо ответила Матильда.

— И еще неприятности с Мотисфонтом, — продолжал он, его лоб пересекла озабоченная морщина.

— А в чем дело?

— О, дорогая моя, не спрашивай! Ты же знаешь, что в делах я непрактичный старый дурак! Кажется, он сделал такое, чего Нат не одобряет, но я не знаю подробностей. Я знаю только то, что сказал мне Мотисфонт, а это были только намеки, и притом очень туманные. Но послушай! Нат больше ругается, чем на самом деле сердится, может быть, все еще перемелется. Мы должны придумать, как привести Ната в хорошее расположение духа. Думаю, сейчас не тот момент, когда мне надо говорить с ним по поводу Мотисфонта.

— Джо, — серьезно ответила Матильда, — не рассчитывайте на меня в своих благородных планах! Но я дам вам небольшой совет. Не стоит говорить с Натом ни по чьему поводу!

— Они все надеются на меня, — сказал он со своей причудливой улыбкой.

Матильда предположила, что он действительно видит себя всеобщим примирителем, но она так устала, и это возвращение к роли миротворца вывело ее из себя.

— Что-то я не заметила! — сказала она.

Джозеф был уязвлен, но ничто не могло серьезно поколебать его представления о самом себе. Несколько минут спустя Матильда, открывая кран в общей для их двух комнат ванной, услышала, как он что-то мурлычет себе под нос. Фальшивя и повторяясь, он напевал первые несколько фраз старинной баллады. Матильда, у которой был хороший слух, постучала в дверь, ведущую из ванной в его комнату, и попросила его либо выучить мотив, либо замолчать. Потом она пожалела об этом, потому что, обнаружив, что, если говорить чуть громче, они могут переговариваться, Джозеф стал очень болтлив и удостоил ее воспоминаниями о своей беззаботной юности. Время от времени он останавливался, чтобы спросить, слушает ли его Матильда. Впрочем, казалось, он и не ждал ответа, потому что продолжал говорить еще некоторое время после того, как она вышла из ванной. Тем не менее Джозеф не обиделся, когда обнаружил, что целых десять минут его рассказ доносился до нее в виде невнятного бормотания. Он только рассмеялся и добродушно заметил, что, увы, сейчас он в основном живет прошлым и, наверное, превратился в ужасного старого зануду. После этого он вернулся к своей викторианской балладе, распевая ее и так и эдак до тех пор, пока Матильда не начала вынашивать мысль об убийстве.

Она окликнула его.

— Вы уверены, что никогда не выступали в «Гранд-опера», Джо? Какой из вас мог бы получиться Зигфрид! Фигура и все такое!

— Ах ты, насмешница! — ответил он с игривостью, которая заставила ее понять грубость Стивена. — Тильда, дорогая, ты уже оделась?

— Почти. А что?

— Не спускайся без меня! У меня есть идея!

— Вы не найдете во мне помощника, Джо, даже и не надейтесь!

Он только рассмеялся, но, должно быть, держал ухо востро, потому что, когда минуту спустя она отворила дверь своей комнаты, он немедленно возник на пороге своей. Ликуя и потирая руки, он сказал:

— Тебе не удастся провести своего старого дядю, нехорошая девчонка!

— Позвольте напомнить вам, Джо, что вы не мой дядя, и даже самые близкие друзья не называют меня девчонкой.

Он взял ее за руку.

— Разве не бессмертный поэт написал: "Ко мне, друзья, мы молоды всегда"?

Матильда сердито прикрыла глаза.

— Если мы начнем обмениваться цитатами, предупреждаю, проиграете вы! — сказала она. — Я знаю песню, в которой есть такие строчки: "Ваши родители упустили золотую возможность: они должны были утопить вас в ведре, когда вы были ребенком".

Посмеиваясь, он опять схватил ее за руку.

— Ну и язычок же у тебя, Тильда! Ничего! Я совсем не обиделся! Совсем-совсем! А теперь послушай, что я придумал! После обеда ты пойдешь с Натом играть в пикет.

— Ни за что на свете!

— Да, да, пойдешь! Я сначала подумал о бридже, но тогда будет Мотисфонт. Он, кажется, не очень сильный игрок, а ты же знаешь, как Нат серьезно относится к игре! А потом я вдруг вспомнил, какие страшные бои вы с ним устраивали, когда ты последний раз здесь гостила, и как он любил их. Предлагаю, чтобы после обеда ты пригласила Ната сыграть, а я пока займу всех в бильярдной. Шарадами или «Угадайкой», одной из этих хороших старомодных игр в кружок.

— Если мне предстоит выбор между хорошей старомодной игрой в кружок и пикетом, то победа за вами, Джо. Я согласна вам помогать.

Он благодарно просиял и чуть было не похлопал ее по спине, но в это время они уже входили в гостиную.

Стивен с Мотисфонтом еще не спускались, но все остальные были уже в сборе. Они пили коктейли, в то время как Мод, которая сказала, что не притрагивается к спиртному, безрезультатно искала "Жизнь императрицы Австрии". Она помнила, что оставила ее где-то здесь, но была не уверена, где именно. Она довольно опрометчиво поинтересовалась у Паулы, не видела ли та книгу. Паула, которая была погружена в мрачное раздумье, вернулась к действительности.

— Я? — изумленно спросила она с жестом несдерживаемого раздражения. — Во имя Господа, зачем мне могла бы понадобиться ваша книга?

— Я только спросила, дорогая, — мягко ответила Мод. — Помню, я видела ее здесь после обеда. Или я взяла ее с собой, когда пошла в свою комнату?

Паула бросила на нее отчаянный взгляд и принялась расхаживать по комнате, снова погрузившись в мрачные мысли.

Валерия, сделав несколько безуспешных попыток пококетничать с Ройдоном, который, казалось, был так же удручен, как и Паула, с угрюмым видом направилась к камину. Там к ней присоединился Джозеф. Он отпустил парочку несколько преувеличенных комплиментов и, по мнению Матильды, делал все возможное, чтобы развлечь ее.

Но Валерия не хотела кокетничать с Джозефом. Ей было скучно. Валерия не принадлежала к поколению, которое приучали быть вежливым со старшими, и поэтому она резко оборвала Джозефа, а на вопрос Мод ответила, что не видела ее книги, а если бы и видела, то не смогла бы отличить ее ни от какой другой.

Ройдон принес Матильде коктейль и нерешительно задержался возле нее. После нескольких бессвязных фраз он внезапно пустился в откровения.

— Я подумал над тем, что вы говорили, и пришел к выводу, что вы были правы. Я буду пытаться снова. В конце концов, я еще не обращался к Генри Стефорду. Может быть, пьеса понравится ему. Он же поставил "Ночь в лихорадке", а она продержалась всего неделю. Я больше не буду искать финансовой поддержки. Вы совершенно правы, пьеса достаточно сильная, чтобы самой постоять за себя.

Матильда не могла вспомнить, когда она говорила что-либо подобное, но обрадовалась, что Ройдон, который еще недавно пребывал в состоянии полного отчаяния из-за отказа Натаниеля, восстановил утраченный оптимизм, и сердечно приветствовала его решение. Вошел Эдгар Мотисфонт и извинился, что заставил всех ждать. Он был подчеркнуто разговорчив до тех пор, пока Джозеф не спросил, не видел ли он Ната или Стивена. Казалось, это вернуло его к неприятным мыслям о своем разговоре с Натаниелем, и он погрузился в мрачное молчание.

Стивен вошел несколько минут спустя и тоже извинился. Все посмотрели на часы — Натаниель не торопился.

В половине девятого Старри пришел объявить, что ужин подан, но, увидев, что хозяина еще нет, с оскорбленным видом удалился. Джозеф надеялся, что Натаниель спустится через минуту, но, когда прошло десять, он сказал, что Нат, должно быть, не смотрит на время, и предложил Стивену подняться и привести дядю.

Стивен наливал себе еще один стакан шерри и с обычной грубостью ответил, что, если Джо так волнует отсутствие Ната, ему лучше сходить и привести его самому.

— Ну, ну, Стивен! — сказал Мотисфонт. — Не очень-то любезно с твоей стороны, э… мой мальчик.

— Я не обижаюсь на этого грубияна, который зовется моим племянником, — солнечно улыбнулся Джозеф. — Мы со Стивеном понимаем друг друга. Паула, дорогая, может быть, ты сбегаешь и постучишь в дверь своего дяди?

— Нет, спасибо! — с коротким злым смешком ответила Паула. — Я уже пыталась, я хотела поговорить с ним, а он даже не ответил.

Стивен ухмыльнулся.

— Не стоит обращать внимания на дядю Ната. Пойдемте ужинать.

Похоже было, что Валерия испытывает облегчение от отсутствия Натаниеля, но все же она сказала:

— Наверное, неудобно без мистера Хериарда.

— Как у тебя развито чувство приличия, любовь моя! — сказал Стивен.

— Ну и лентяи же вы, — обратился к ним Джозеф. — Чувствую, мне самому придется сбегать.

— Я этого не говорил, но вы правильно поняли смысл моих слов, — бросил Стивен.

Паула непроизвольно рассмеялась, но, когда Джозеф вышел из комнаты, сказала:

— Ну, братец, ты в хорошем расположении духа!

— Под стать твоему, сестра, — ответил он сквозь зубы, любезно улыбнувшись.

— Чувствую, что я заболеваю от слишком большой дозы Хериардов, — сказала Матильда.

Мод, которая оставила поиски и уселась на свое обычное место у камина, перевела взгляд со Стивена с сестрой на Матильду. Ее лицо ничего не выражало, но маленькие руки были сжаты.

— Интересно, как вы это выдерживаете, Мод, — сказала Матильда.

— Я привыкла, дорогая, — ответила Мод.

Сверху послышался голос Джозефа, который звал Стивена.

— Стивен, старина, ты не поднимешься сюда на минутку?

— О, Боже! Надеюсь, ничего не случилось! — сказал Эдгар Мотисфонт.

— Что может случиться? — Стивен направился к двери. — Что тебе надо, Джо?

— Поднимись, мой мальчик!

Он пожал плечами и вышел.

— Что могло произойти? — поинтересовалась Валерия. — Как вы думаете, может быть, мистер Хериард заболел?

— Заболел? С чего бы это? В последний раз, когда я его видел, он был абсолютно здоров, — сказал Мотисфонт.

— Мое люмбаго, — пробормотала Матильда.

Лениво поднявшись по лестнице, Стивен обнаружил Джозефа и лакея Натаниеля, Форда, перед дверью в комнату Натаниеля. Оба они выглядели обеспокоенными. Стивен спросил:

— Что случилось?

— Стивен, мальчик мой, мне это не нравится, — ответил Джозеф. — Нат не отвечает на стук, Форд говорит, он ему тоже не ответил, когда он стучал полчаса назад.

— Ну и что? — возразил Стивен. — Может, он сыт человечеством. Кто будет винить его за это?

— Не надо шутить, старина! Боюсь, что-то случилось. Думаю, надо выломать дверь.

— Там внутри ни звука, сэр, — сказал Форд, прислонивший ухо к дверной щели. — Я несколько раз его звал, мистер Стивен.

Стивен поднял брови.

— Да? Дядя Нат! Дядя Нат, с вами все в порядке?

Ответа не было. Нахмурившись, Стивен толкнул дверь плечом. Под совместными усилиями Стивена и Форда замок наконец поддался, и они оба ввалились в комнату.

Это была большая, обитая деревянными панелями комната с тяжелой мебелью из мореного дуба. Шторы были опущены, свет включен. В камине горел огонь, а рядом с камином, возле стула, на полу, как бы заснув, лежал Натаниель Хериард, положив руку под голову.

— Боже мой, он, должно быть, потерял сознание! — воскликнул Стивен. Он бросился вперед и опустился на колени рядом с Натаниелем. — Форд, принесите бренди! Нечего здесь стоять!

Дрожа от беспокойства, подошел Джозеф.

— О Боже, как это могло случиться? Нат, старина Нат!

— Не кричите на него! — побледнев, сказал Стивен. — Он мертв.

— Стивен! — задохнулся Джозеф. — Мертв? Глупости! Быть не может! Он потерял сознание, вот и все!

Стивен поднялся с колен.

— Потрогайте, — грубо сказал он.

— Нет, нет, нет, я не верю! — бормотал Джозеф, в свою очередь опускаясь на колени рядом с телом Натаниеля и поднимая его безжизненную руку. — Принеси зеркало! Если мы поднесем его ко рту…

— Глупец, разве вы не видите, что он мертв? — огрызнулся Стивен.

Джозеф застонал и непроизвольно принялся растирать руку, которую он держал.

— Но как же так? Он же не был болен, Стивен! Нат, дорогой Нат!

— Не знаю. Наверное, удар. Что мы будем делать?

— Доктора быстро! Нет, нет, он не может быть мертв!

— Да, думаю, надо послать за доктором, — сказал Стивен намеренно равнодушно, но его голос дрожал. — Надо сказать Форду, чтобы он позвонил. Веселое Рождество вы устроили, Джо!

— Не надо! — попросил Джозеф разбитым голосом.

В комнату поспешно вошел лакей, неся графин с бренди и стакан. У порога его остановил Стивен, который сказал:

— Это не понадобится. Он мертв. Идите позвоните доктору.

— Мертв, сэр? — повторил Форд, болезненно побледнев. — Хозяин, мистер Стивен?

— Кто же еще, дурак? Я передумал, давайте сюда бренди. Идите и свяжитесь с доктором, только быстро, слышите?

— Форд! — сдавленным голосом сказал Джозеф. — Никому ничего не говорите.

— Почему? — потребовал Стивен. — Они же должны знать. Вы хотите продолжать ваш треклятый праздник?

— Стивен, Стивен, ты находишься перед лицом смерти!

— Именно это я и говорил вам, — тяжело ответил Стивен, наливая себе бренди. — Действует на нервы, правда?

— Идите, Форд! — сказал Джозеф. — Скажите доктору Стоуку, что с мистером Хериардом произошел несчастный случай, и попросите его немедленно приехать!

— Зачем такие недоговоренности? — полюбопытствовал Стивен, когда потрясенный лакей вышел.

Джозеф, понижая голос, сказал:

— Поди сюда на минуту, мой мальчик. Это не удар. О, Боже мой, Стивен, Ната убили!

— Вы с ума сошли? — возмутился Стивен, задержав руку со стаканом бренди, который он подносил ко рту.

— Посмотри! — ответил Джозеф, протягивая к нему руку.

Ладонь была запачкана кровью. Стивен со стуком поставил стакан на каминную полку и подошел к телу Натаниеля.

— Как?.. Где?.. Что за черт?

Джозеф вынул из кармана платок и вытер лицо.

— Я хотел его выпрямить, — сказал он с дрожью в голосе. — Я почувствовал что-то липкое у него на спине. Его зарезали, Стивен! Мой брат Нат!

— Черт побери, дверь была закрыта! — сказал Стивен. — Его не могли убить!

— Посмотри! — отворачиваясь, сказал Джозеф. — Прости меня, но я не могу. Глупо, но не могу. Во второй раз.

— Бренди на столе, — сказал Стивен, поворачивая тело Натаниеля. — Боже мой, вы правы!

Джозеф поднялся с колен, подбежал к столу и рухнул на стул, опустив голову на руки и застонав. Пиджак Натаниеля на пояснице был липким от сгустившейся крови. В материи видна была дыра, по краям которой тоже запеклась кровь. Стивен резко сказал:

— Должно быть, внутреннее кровотечение. Снаружи немного крови. Ну, мы влипли!

— Это невозможно! Я не могу поверить! Нат, такой человек!

— Слушайте, выпейте бренди! — сказал Стивен, берясь за свой стакан.

Джозеф подавил вздох и заставил себя слабо улыбнуться.

— Да, да, мы должны успокоиться! Мы должны подумать. Это страшное событие, Стивен. Мозг не в состоянии этого постичь. Молодежь там, внизу, невинно веселится, а в этой комнате мы с тобой наедине с…

— Замолчите! — грубо сказал Стивен. — На этом проклятом празднике никто и не думал веселиться, и вы это хорошо знаете! А что касается невинности… Интересно, кто это сделал?

Это размышление привело Джозефа в чувство. Он выпрямился и глотнул воздуха.

— Я и не подумал! Наверное, из-за шока… Стивен, это ужасно! Кто мог совершить такое страшное дело?

Стивен подошел к окну и раздвинул шторы. После короткого осмотра он повернулся и сказал:

— Вы понимаете, что дверь была заперта и окна тоже?

Джозеф, который рассеянно ходил по комнате, прищурился, глядя на него.

— Ванная! Должно быть, убийца проник через нее!

Взгляд Стивена мгновенно обратился на дверь, ведущую в ванную. Она была приоткрыта, через нее пробивался свет. Он прошел туда. Ванная была приготовлена для Натаниеля, на трубе с горячей водой висело его полотенце, на полу лежал коврик. Вторая дверь была заперта, открыт был только вентиляционный люк над створчатым окном.

— Эта дверь тоже закрыта, — сказал Стивен, возвращаясь в спальню. — Разберитесь, если можете.

— Дверь закрыта? — тупо спросил Джозеф. — Ты уверен, Стивен?

— Конечно, уверен!

В комнату вернулся Форд.

— Доктор сейчас выезжает, сэр. Мисс Паула идет сюда, сэр. Я не мог ее удержать. Я не знал, что надо говорить, мистер Джозеф.

— Стивен, это зрелище не для женщины! — воскликнул Джозеф. — Она не должна входить!

Стивен бросил на него презрительный взгляд и не двинулся с места, чтобы помешать появлению сестры.

Паула вошла в своей обычной стремительной манере со словами:

— Что произошло? Почему вы не спускаетесь? Что за тайны?

— Это загадка для полиции, — ответил Стивен.

Паула увидела тело Натаниеля, ее глаза сузились. Минуту она стояла и смотрела на него, постепенно бледнея, а потом спросила сдавленным голосом:

— Он мертв?

— О да! — ответил Стивен.

— Из-за чего он умер?

— Ты выбрала неверное слово: не из-за чего, а из-за кого.

Она посмотрела на него тяжелым, беспокойным взглядом.

— Значит, он убит?

— Колотая рана на спине.

Она передернулась.

— Ужасно! Ужасно!

Наступило молчание, которое нарушил Джозеф.

— Тебе не следует здесь находиться, Паула, — сказал он жалким голосом.

— Почему?

— Оберегает твою девичью невинность, — пояснил Стивен.

— О! — Паула насмешливо дернула плечом. — Что мы будем делать?

— Думаю, надо поставить в известность полицию. Именно это я сейчас и сделаю, — сказал Стивен и направился к двери.

— В канун Рождества! — простонал Джозеф, будто испытывая от этого дополнительные мучения. — О, Паула, Паула!

Она резко повернулась к нему.

— Зачем вы это сказали? Думаете, я имею к этому какое-то отношение?

— Нет, дорогая, нет! — Он был потрясен. — Конечно, не думаю!

— Кто тогда? У вас есть какие-нибудь предположения?

— Я не могу думать, дорогая. Это слишком ужасно! Я попытаюсь осознать это, взять себя в руки…

— Этот дом! Этот порочный, страшный дом! — не выдержала она и пугливо огляделась. — Вы смеялись надо мной, когда я говорила, что в нем все зло!

— Дорогая моя, ты слишком взвинчена, — Джозеф, казалось, был ошеломлен. — Дом не мог убить бедного Ната!

— Это его влияние! Он действовал на нас всех, он внушил одному из нас…

— Тише, Паула, успокойся! — сказал Джозеф. — Ты говоришь глупости! Ну, ну, дитя мое! Уходи отсюда! Тебе не следует здесь находиться. — Он обнял ее и почувствовал, как она напряжена и дрожит.

— Это не один из нас, — с трудом произнесла Паула. — Этого не может быть. Кто-нибудь проник через окно, ограбление, наверное. Дверь была закрыта!

— Паула, дорогая, это Форд тебе сказал?

— Я знаю сама! Я пыталась войти, перед тем как спуститься в гостиную! Он не отвечал на мой стук.

— Паула, почему ты не рассказала об этом нам? — воскликнул он.

— Я не думала, что это важно. Думала, он просто надулся. Мы поссорились. Вы же знаете, каким он был! И потом, я же сказала вам, когда вы попросили меня позвать его.

— Слишком поздно! — трагично сказал Джозеф.

— В любое время было бы поздно. Думаю, когда я стучалась, он был уже мертв.

Джозеф поморщился.

— Паула, дорогая, зачем такой суровый тон?

На ее лице появилось выражение Стивена, когда она ответила:

— Напрасно ждать, что я зарыдаю. Во всяком случае, я говорю честно. Я его не любила. Мне все равно, что он умер. Он был злой и тиран.

Слова Паулы потрясли Джозефа. Казалось, ему было действительно больно. Он забеспокоился.

— Мы не должны впадать в истерику, Паула. Ты сама не знаешь, что говоришь. Нет, нет, твой старый дядя хорошо знает тебя!

Она пожала плечами.

— Ненавижу, когда меня идеализируют.

Джозеф взял ее тонкую руку и погладил ее.

— Спокойно, дорогая, спокойно! Мы не должны терять голову.

Паула поняла его слова в том смысле, что ей не надо терять своей.

— Вы хотите сказать, полиция подумает, что это сделала я из-за нашей с ним ссоры? Хорошо! Пускай!

— Нет, моя дорогая, они не будут подозревать девушку твоего возраста, я уверен в этом. Но не говори плохо о бедном Нате! И потом, Паула! Постарайся убедить Стивена, чтобы он тоже следил за своим языком! Мы все знаем, что его поведение ничего не значит, но другие этого не знают, а он говорит такие вещи… Чтобы произвести впечатление, глупый мальчишка! Но будет ужасно, если он будет говорить все это в присутствии полиции! О, Боже, когда я задумывал этот праздник, я не предполагал, что он так закончится. Я хотел, чтобы все были веселыми и счастливыми!

— Нам лучше спуститься вниз, — резко оборвала она.

Джозеф тяжело вздохнул.

— Наверное, глупо с моей стороны, но я не хочу оставлять его одного.

Выражение лица Паулы говорило о том, что это было действительно очень глупо, поэтому, посмотрев еще раз на тело Натаниеля, Джозеф пошел вместе с ней, печально говоря:

— Последняя разлука в моей жизни! Может быть, она не продлится долго!

Форд стоял у лестницы и шепотом разговаривал с одной из служанок, в которой возбуждение, казалось, пересилило естественное желание разрыдаться, что было типично для женщин такого рода занятий. Увидев Джозефа, она метнулась прочь. Паула вспыхнула и сказала сквозь зубы:

— Уже сплетничают! С этим нам еще предстоит столкнуться!

Джозеф предупреждающе сжал ее руку, велел лакею встать на посту у комнаты Натаниеля и повел свою племянницу вниз.

— Стивен уже объявил всем ужасную новость, — сказал он.

Стивен, действительно, сделал это. Поставив в известность местную полицию, которая находилась на расстоянии пяти миль от дома, он вошел в гостиную, где собрались все остальные, находившиеся в той или иной степени нетерпения и беспокойства, и злобно заявил:

— Напрасно ждать дядю Ната. Как вы, без сомнения, уже догадались, он мертв.

— Мертв? — воскликнула Матильда после минутного озадаченного молчания. — Ты шутишь?

— Нет. Если быть точным, кто-то вонзил ему нож в спину.

Валерия вскрикнула и ухватилась за ближайшую опору, которая оказалась рукой Ройдона. Тот не обратил на это никакого внимания, он стоял и, раскрыв рот, смотрел на Стивена.

Мотисфонт сердито и раздраженно сказал:

— Я не верю! Это одна из твоих неудачных шуток, Стивен, и мне она не нравится!

Руки Мод все еще были сжаты. Полная, маленькая, она сидела неестественно выпрямившись. Ее бледные глаза внимательно изучили Стивена, потом перешли на Мотисфонта, на Ройдона, на Валерию и снова опустились.

— Это правда? — глупо спросила Матильда.

— К несчастью для всех нас.

— Вы хотите сказать, его убили, — сказал Ройдон, слова застревали у него в горле.

— О нет! Я не смогу этого вынести! — воскликнула Валерия. — Это слишком ужасно!

Мотисфонт поднес руку ко рту. Изо всех сил стараясь казаться спокойным, он спросил:

— Кто это сделал?

— Не имею ни малейшего представления, — ответил Стивен. Он взял со стола сигарету и зажег ее. — Интересная задачка, — медленно проговорил он.