Глава 16
Когда невеселая компания поднялась из-за обеденного стола, Мод, как обычно, отправилась к себе отдыхать, а Мотисфонт с помощью простого приема захватил библиотеку: он вытянулся в самом удобном кресле и погрузился в дремоту. Паула утащила Ройдона обсуждать распределение ролей в "Горечи полыни". Миссис Дин, которую утренние события повергли в задумчивое состояние, сказала, что ей надо поговорить с "нашим дорогим Стивеном" теперь, когда все так счастливо изменилось, и предложила ему пойти в кабинет для небольшого интимного разговора. Это показалось неприличным даже Валерии, потому что она откровенно сказала:
— О, мама, это уж чересчур!
Стивен стойко выдержал это нападение, ответив, что он отправляется на прогулку с Матильдой, при этом он посмотрел на Матильду таким угрожающим взглядом, что она покорно согласилась с таким деспотичным планированием своих развлечений и пошла наверх, надеть удобные туфли и толстое пальто.
Они вышли из дома и пошли по саду, который переходил в небольшой парк. Земля была вязкой от тающего снега, небо серо, с голых ветвей капала вода, но Матильда вдохнула полной грудью и сказала:
— Здорово снова выбраться на свежий воздух. Мне кажется, атмосфера в доме слишком гнетущая. Ты считаешь, ты совсем вне подозрений, Стивен?
— Миссис Дин считает, — ответил он. — Ты поняла, что эта волчица снова хочет связать меня с Валерией?
— Ну а ты, конечно, такое беззащитное существо? — ответила она.
— Да, если в ход идет таран.
— Зачем тебе это было надо? — спросила она.
— Обручаться с Валерией? Я никогда этого не хотел.
— Маленький джентльмен! Не слишком честно по отношению к ней, ты не находишь?
— Я не могу даже польстить себе мыслью, что она осталась с разбитым сердцем.
— Нет, — согласилась она. — Хотя ты обращался с ней очень грубо. Ты не на любой вкус, Стивен.
— Ни в коем случае. — Он повернул голову и посмотрел на нее. — А как я на твой вкус, Матильда?
Минуту или две она не отвечала, просто шагала рядом, засунув руки в карманы пальто. Когда она решила, что может доверять своему голосу, то сказала:
— Это предложение?
— Не разыгрывай невинность, Матильда, любовь моя! Разумеется, да.
— Немного неожиданно, тебе не кажется?
— Нет, оно запоздало. Я должен был сделать его пять лет назад.
— Почему же не сделал?
— Не знаю. Воспринимал тебя как должное, наверное.
— Просто как хорошего человека.
— Ты… чертовски хороший человек. Я всегда смотрел на тебя как на вторую сестру.
— Ты дурак, Стивен, — сердито сказала она.
— Да, я понял это, как только увидел тебя рядом с моей хорошенькой дурочкой.
— Озарение, несомненно.
— Более или менее. Я никогда по-настоящему не видел тебя до этого ужасного праздника. Я не могу жить без тебя.
— Наверное, — сказала Матильда, мрачно глядя перед собой, — нужно было бы заранее догадаться, что если ты будешь делать предложение, то сделаешь его так неуклюже, как только ты и можешь. Почему ты думаешь, что я соглашусь подбирать объедки Валерии?
— Бог мой, ты вульгарная девица! — усмехаясь, воскликнул Стивен.
— Ну, а все же?
— Не знаю. Я и не надеялся на то, что я тебе нужен. Но мне нужна ты.
— Зачем? Чтобы спасать тебя от будущих связей с ослепительными блондинками?
— Нет, черт возьми! Потому что я люблю тебя.
— С каких это пор?
— Думаю, всегда. А сознательно — с кануна Рождества. Матильда, я же никогда не ссорился с тобой, ведь правда? Ты знаешь, мне никогда этого не хотелось.
— Должно быть, это рекорд.
— Да. Я никогда не буду с тобой ссориться, милая. Обещаю.
— Против этого не возражаю.
Он остановился, взял ее за плечи и повернул лицом к себе.
— Это значит, ты выйдешь за меня замуж?
Она кивнула и подняла к нему лицо, на котором проступил легкий румянец.
— Кому-нибудь нужно держать тебя в руках. Почему же не мне?
Он довольно грубо обнял ее.
— Боже, Матильда, держи меня в руках! — сказал он внезапно охрипшим голосом. — Ты так нужна мне! Чертовски нужна!
Она почувствовала, что голос не слушается ее.
— Знаю. Ты такой дурачок, Стивен, такой милый, невозможный дурачок!
— Ты тоже, если ты хоть немного неравнодушна ко мне, — сказал он. — Никто не думал, что это так. Не понимаю, зачем я тебе.
Она взяла его лицо в свои руки и посмотрела на него чуть влажными глазами.
— Мне нравятся буйные натуры.
— Бультерьеры и Стивен Хериард.
— Правильно. Что ты нашел во мне? Я некрасивая женщина, любовь моя, тебе придется видеть мою противную физиономию напротив себя каждый день за завтраком, и так всю жизнь.
— Твоя некрасивость просто прекрасна, Матильда. И твои глаза смеются. Ты знаешь об этом?
— Нет, не знаю. Скажи еще!
Он засмеялся, продел ее руку под свою и зашагал вместе с ней по вязкой земле.
— Не смогу предложить тебе этот дом в качестве нашего дома.
— Мне это неважно. Но ты его любишь. Он должен быть твоим.
— Не думаю, что смогу содержать его при нынешнем положении вещей. В любом случае, его продадут, и деньги разделят между нами троими.
— А ты не можешь его купить?
Он покачал головой.
— Не смогу содержать его на то, что тогда останется от моих денег. Это нестрашно. У меня есть ты.
Они все шли.
— Если Паула и Джо не захотят, чтобы его продавали… если они согласятся потерпеть со своей частью от его цены, ты сможешь его содержать. Нат хотел, чтобы он перешел к тебе. Мне всегда казалось, что он для этого его и купил.
— Да, сначала. Не беспокойся, Матильда, я не очень расстроюсь. Единственное, что я не смог бы вынести, это видеть здесь Джо.
— Ну, тебе и не пришлось бы, ему этот дом не нравится.
На лицо Стивена вернулась злая улыбка.
— Ты ничего не знаешь о том, что любит и чего не любит Джо. Никто из нас не знает.
— Он никогда не делал секрета из того, что старинные дома не в его вкусе.
— Это достаточная причина, чтобы предполагать обратное. Думаю, Джо чрезвычайно понравилось бы называться хозяином этой усадьбы. Но этого не будет. Не будет, если только он не купит ее. Я тоже буду на аукционе и взвинчу цены!
— Почему ты так ненавидишь Джо, Стивен? — тихо спросила она.
Он взглянул на нее, в его жестких глазах появилось презрительное выражение.
— Я ненавижу Джо за то, что он лицемер.
— Ты думаешь, он может не играть? Это его вторая натура.
— Боже мой, Матильда, разве ты не видишь правды? Неужели он тебя тоже одурачил? — недоуменно спросил он.
— Я не люблю Джо, — призналась она. — У него хорошие намерения, но он осел.
— Он совсем не осел, и у него нет хороших намерений. Ты думаешь, он меня любит? Ну, я могу тебе сказать, что Джо ненавидит меня так же, как и я его!
— Стивен! — воскликнула она.
Он засмеялся.
— Думаешь, я жесток с Джо, да, Матильда? А он все время пытается обнять меня, расточает тошнотворные банальности и так и поливает меня своей любовью! Ты не видишь, что Джо из сил выбивается, чтобы утопить меня. Ему это почти удалось.
— Но он все время пытается убедить всех, что ты не мог убить Ната!
— Нет, Матильда, нет, любовь моя! Это только видимость. Ну подумай! Подумай о том, что говорил Джозеф в мою защиту, и спроси себя, помогло ли это или просто убедило полицию, что он отчаянно пытается выгородить человека, который, по его мнению, виновен. Кто по-твоему подбросил мой портсигар в комнату дяди Ната? У тебя есть какие-нибудь сомнения на этот счет? У меня нет.
Ее пальцы сжали его руку.
— Стивен, ты уверен, что тебя не ослепила твоя неприязнь к Джо?
— Я совершенно уверен, Джо — мой враг с того момента, как он ступил в этот дом и обнаружил, что я — любимец дяди Ната. Я им был, ты же знаешь.
— Но ты же ссорился с Натом! Всегда, Стивен!
— Ну, разумеется, но зла не было — до того, как приехал Джо.
Она минуту молчала, не сомневаясь в его искренности, однако была не в состоянии поверить, что все, сказанное Стивеном о Джозефе, — правда.
— Он заставил Ната написать завещание в твою пользу.
— Ты всегда веришь тому, что говорит тебе Джо? — спросил Стивен. — Он замучил Ната, чтобы он написал завещание. Не знаю, что случилось: меня там не было. Джо за этим проследил. Но я могу представить себе, что дядя Нат поддался Джо, а потом составил завещание в мою пользу. Это такого рода шутка, которую он оценил бы. Только Джо умен и сделал так, чтобы завещание было незаконным.
— Ты ни слова не сказал об этом!
Его губы скривились.
— Нет. Только тебе. Но даже тебе кажется, что я выдумываю. А что подумают другие? Могу сказать, если ты не знаешь.
Она подняла на него взгляд, в котором сквозил ужас.
— Да, конечно, я знаю. Если ты прав, это бросает зловещий свет на то, что случилось! Я не настолько часто бывала здесь, чтобы судить. Я всегда списывала все неприятности на то, что у Джо просто талант говорить непоправимые бестактности. Но я понимаю, что и твое объяснение может быть правильным.
— Можешь мне поверить, оно верно. Скажу больше, если бы кто-нибудь другой, а не ты, обеспечил Джо алиби, я готов был бы поклясться, что именно он убил дядю Ната.
— Это невозможно, Стивен. Когда он прекращал болтать со мной, он бормотал себе под нос отрывки из песни.
Он поднял ее руку к губам и легко поцеловал ее.
— Хорошо, любимая. Я верю только твоим словам.
Невдалеке показался дом, и они вошли через парадную дверь как раз в тот момент, когда инспектор Хемингей провожал эксперта по отпечаткам пальцев и фотографа.
Инспектор больше, чем обычно, был похож на хищную птицу, его глаза довольно блестели, потому что под специальной пудрой на поверхности над камином в бильярдной проступили отпечатки пяти пальцев. Он понимающе поднял бровь при виде Стивена и Матильды и сделал свои собственные выводы.
— Вы, разумеется, совершенно правы, — сказал Стивен, правильно восприняв взгляд инспектора. — Но мы считаем, — по крайней мере так считает мисс Клар — что не стоит объявлять об этом в такое время. Зачем фотограф?
— Просто я хотел кое-что сделать, сэр. Если позволите, и вы времени зря не теряете.
Стивен рассмеялся.
— На самом деле, я потерял уже слишком много времени, инспектор. Как идут дела?
— Неплохо, сэр, — ответил Хемингей. Он повернулся к Матильде. — Я бы хотел поговорить с вами, мисс, если позволите.
— Хорошо, — ответила она, несколько удивленная этим. — Я присоединюсь к вам в кабинете, когда переобуюсь.
Это не заняло у нее много времени. Когда она вошла в кабинет, она нашла там не только инспектора, но и Стивена, который выглядел угрожающе. Она сразу же сказала:
— Убери эту гримасу с лица, Стивен, ты пугаешь инспектора.
— Ничего, мисс, — сказал Хемингей. — Я очень толстокожий.
— Это я вижу. Никто не собирается обвинять меня в убийстве, Стивен, так что расслабься! В чем дело, инспектор?
— Проверяя некоторые детали, мисс, я обнаружил, что забыл взять у вас показания. Так дело не делается, просто странно, как я упустил вас из виду. Так что, если не возражаете, я бы хотел, чтобы вы рассказали, что вы делали накануне Рождества, когда поднялись по лестнице, чтобы переодеться к обеду.
— Она дала показания инспектору Колволлу, — сказал Стивен.
— Но моему начальству этого недостаточно, сэр! — лживо объяснил Хемингей, — У нас, в Скотланд-Ярде, строго.
— Я с удовольствием расскажу вам, что я делала, — сказала Матильда. — Но, боюсь, это мало поможет. Сначала я приняла ванну, затем оделась и, наконец, спустилась в гостиную.
— И мне казалось, мистер Джозеф может подтвердить это, да, мисс?
— Да. Мы вместе поднялись наверх, и, пока я принимала ванну, он продолжал со мной разговаривать из своей комнаты. Я не могу припомнить, чтобы он когда-нибудь останавливался, разве что тогда, когда мурлыкал себе под нос.
— Даже когда вы пошли из ванной к себе в комнату? Вы продолжали разговаривать друг с другом?
— Он продолжал говорить со мной, — поправила Матильда.
— Вы хотите сказать, что не отвечали ему?
— Я время от времени говорила: "О!" Иногда отвечала: «Да», когда он спрашивал, слушаю ли я его.
— Вы обычно разговаривали с мистером Джозефом, находясь у себя в комнате, мисс?
— Я не делала этого в предыдущую ночь и в последующие, но трех дней недостаточно, чтобы сказать о том, что обычно, а что нет.
— Понимаю. И вы вместе спустились в тот вечер?
— Рука об руку.
— Спасибо, мисс, это все, что я хотел знать, — сказал Хемингей.
Стивен, который хмуро наблюдал за ним, спросил:
— На что вы намекаете, инспектор?
— Проверяю факты, сэр, вот и все, — ответил Хемингей.
Но когда через несколько минут он встретился с сержантом Вером, он покачал головой и сказал:
— Ничего хорошего. Он позаботился обеспечить себе железное алиби.
— Вот вы и остались ни с чем! — ответил не очень разочарованный сержант.
— Нет, не остался, — резко ответил Хемингей. — В тот вечер, и только в тот вечер, Джозеф разглагольствовал с мисс Клар, пока она одевалась к ужину, и я еще больше, если было бы куда больше, убедился, он — тот, кого я ищу.
Сержант почти печально посмотрел на него.
— Никогда не знал, что вы можете идти против фактов, сэр.
— Ты не понимаешь, что у меня не все факты. У меня их много, но отсутствует некоторая существенная связь. Ну, я ничего не могу сделать, пока эти ребята не позвонят о результатах исследования отпечатков.
— Конечно, если окажется, что они принадлежат Джозефу, это будет сильное косвенное доказательство, — согласился сержант. — Но, с моей точки зрения, недостаточно сильное для того, чтобы его осудили, если мы не поймем, как он смог войти в комнату Натаниеля и убить его. Больше того, у нас еще есть носовой платок Ройдона.
Но Хемингей явно не интересовался платком Ройдона. Пока он ждал звонка из участка, его поймала Валерия, которая хотела знать, может ли она уезжать домой. Он заверил ее, что у него нет никаких возражений против ее немедленного отъезда; это заявление очень ободрило ее. Она пошла убеждать свою мать уехать из Лексхэма на следующее утро и обнаружила, что этой опасной леди наконец удалось загнать Стивена в угол, и она пыталась закрепить свою позицию. Когда Валерия вошла в гостиную, она услышала, как миссис Дин говорит:
— Я знаю, ты поймешь материнскую озабоченность, Стивен. Я очень, очень волнуюсь за счастье и будущее материальное благополучие моей дочери. При сложившемся тогда положении дел моя совесть требовала, чтобы я расстроила вашу помолвку. Но я убеждена, у тебя рыцарская натура, ты простишь мою осторожность, такую естественную для матери.
Выражение лица Стивена вряд ли могло дать ей такую уверенность. Прежде чем он смог ответить, вмешалась Валерия:
— О, мама, как я хочу, чтобы ты замолчала! Я все время говорю тебе, я не хочу выходить замуж за Стивена! И мы можем уехать домой, как сказал этот душка-инспектор.
В каких бы выражениях миссис Дин позже не осудила невежливое вмешательство дочери, даже она вынуждена была признать, что после таких откровенных слов надежды на возобновление помолвки не оставалось. Она высказала язвительное пожелание, чтобы они оба не обнаружили, что сделали ошибку, и не пожалели, и вышла из комнаты — в одиночестве переживать свое огорчение.
Валерия сказала, что жалеть ни о чем не будет, и в этом она совершенно уверена.
— И я тоже, — ответил Стивен. — Ты — прелесть, крошка моя, но за месяц ты довела бы меня до самоубийства.
— Ну, я думаю, ты был просто невыносим, если хочешь знать, — откровенно сказала Валерия. — Думаю, ты в конце концов женишься на Матильде.
— Чувствую, я обязан сказать тебе, что ты совершенно права.
— Бог мой, неужели ты уже сделал ей предложение?
— Да, но ты пока не распространяйся об этом.
Она изумленно посмотрела на него.
— Так вот почему ты вдруг стал почти похож на человека! Ты действительно чувствуешь себя на все сто просто потому, что сделал предложение Матильде Клар?
— Нет, глупышка, потому что она приняла его.
— Ты ужасная свинья, Стивен! — без злобы сказала она. — Ты совсем не так выглядел, когда был обручен со мной.
— Я совсем не то чувствовал. Сейчас я так переполнен добротой, что, если бы сегодня был День Подарков, будь я проклят, если бы я не поехал в бесплатную библиотеку и не нашел бы копию "Жизни императрицы Австрии" для тети Мод.
— Ну, тебе не стоит беспокоиться, она сейчас сама пишет в Лондон.
В этом она была не совсем права. Мод и в самом деле решила написать такое письмо, но поскольку она не в состоянии была вспомнить ни автора, ни издателя, а первые страницы погибли в печке, казалось, на пути получения книги возникло непреодолимое препятствие. Она взывала ко всем за недостающими деталями, но никто не знал их и потому не мог прийти к ней на помощь. Джозеф с трагическими нотками в голосе произнес, что книга будет вызывать такие болезненные воспоминания, что он надеется, она воздержится от того, чтобы снова вносить ее в дом. Стивен сразу же поразил всех, обещая облазить весь Лондон в поисках всех книг, которые когда-либо были написаны об императрице, и выслать их ей.
— Ну, ну, старина, не дразни свою тетю! — сказал Джозеф, погрозив ему пальцем.
— Вы ошибаетесь. Я совершенно серьезно. У вас будет бесконечное множество жизней императрицы, тетя.
— Ты очень добр, Стивен, но мне не нужно бесконечное множество. Я просто хочу возместить ту книгу, которую сожгли. И думаю, тот, кто намеренно уничтожил ее, и должен это сделать.
— Я не тот, но у меня солнечное настроение, и я возмещу ее, — сказал Стивен.
— Ты не должен этого делать! — воскликнул Джозеф. — Мы же не можем допустить, чтобы он бросал деньги на ветер, правда, дорогая? Нет, думаю, если ты так ее хочешь, я сам разорюсь и куплю тебе копию. Ты получишь ее на свой день рождения! Ну как?
— Спасибо, Джозеф, но мой день рождения только в апреле, и ты это прекрасно знаешь, а книга мне нужна сейчас, — ответила Мод. — Я обращусь в фирму Бодмин и опишу, как она выглядела, надеюсь, они поймут, какую книгу я имею в виду.
Джозеф похлопал се по руке.
— Но, дорогая, это же старая книга. Боюсь, окажется, ее не выпускают уже несколько лет. Я могу прочесать для тебя магазины подержанных книг. Потерпи, и ты ее получишь, если это только возможно! На твоем месте я бы не писал к ним, я совершенно уверен, они не смогут найти ее.
Поскольку Мод явно собиралась оспорить точку зрения Джозефа, а Стивен уже устал от всего этого, он вышел из комнаты. Это случилось как раз тогда, когда инспектор Хемингей выходил из комнаты с телефоном. Глаза инспектора победно сияли, Стивен сразу же заметил это и спросил:
— Кажется, вы очень довольны собой, инспектор. Нашли ценную улику?
— Ваша беда, сэр, что вы хотите знать слишком много, — сурово сказал Хемингей. — Если вы ищете мисс Клар, две минуты назад она прошла наверх.
— Предупреждаю вас, инспектор, не смейтесь надо мной! Мой характер может не выдержать таких шуток. Я не ищу мисс Клар. Я убегаю от "Императрицы Австрии".
Инспектор улыбнулся.
— Что, вы хотите сказать, она снова потерялась?
— Нет, но в ее теперешнем состоянии она бесполезна для моей тети, а поскольку она не может вспомнить автора, мы попали в безвыходное положение, и его обсуждение скоро очистит этот дом от гостей. Конечно, если бы вы хоть что-то стоили как следователь, к этому времени вы бы уже определили, кто предал «Императрицу» огню.
— Да, миссис Хериард уже попросила меня об этом, — ответил Хемингей. — Сожалею, что не могу помочь ей, но — увы! — мое время мне не принадлежит. Почему бы ей не спросить в библиотеке, кто автор книги? Они должны знать.
— Инспектор, — сказал Стивен, — вы великий человек! В течение всего нашего изнуряющего обсуждения никто не додумался до такого простого решения. Я не желаю больше ничего слышать об императрице, но я передам ваш совет моей тете частично потому, что я в добродушном настроении, частично потому, что мой дядя Джозеф еще меньше меня хочет слышать про императрицу, судя по тому, как он упорно возражает против того, чтобы тетя достала копию книги.
Проницательные глаза Хемингея не сходили с его лица.
— А вы не часто упускаете случай рассердить своего дядю, сэр?
— Надеюсь, что никогда, — спокойно сказал Стивен.
— Можно поинтересоваться, почему, сэр?
— Взаимная неприязнь.
— Взаимная? — повторил Хемингей, поднимая бровь.
— Разве я сказал взаимная? Просто оговорился.
Хемингей кивнул, как будто полностью удовлетворенный этим объяснением. Стивен направился обратно в гостиную, но не успел он войти, как дверь открылась, и из нее вышла Мод.
Ее маленький рот был плотно сжат, холодный взгляд пристально смотрел на Стивена. Он сказал:
— Я как раз собирался искать вас, тетя. Инспектор Хемингей советует вам спросить об имени автора в библиотеке.
Напряжение немного спало с лица Мод, и взгляд, который она бросила на Хемингея, был почти одобрительным.
— Очень разумная мысль, должна признаться, — сказала она. — Но я все-таки считаю, что возместить книгу должен тот, кто ее уничтожил. Отвратительная шутка. Я не подумала бы ни на кого в Лексхэме, даже на тебя, Стивен.
— Дорогая тетя, освободитесь от этой навязчивой идеи! — устало ответил Стивен. — Зачем бы мне понадобилось сжигать ее?
— Джозеф говорил, ты сказал ему…
— Джозеф говорил! — воскликнул он, его брови угрожающе нахмурились. — Сомнений больше нет! Возможно, скоро выяснится, он сам ее сжег, чтобы бросить на меня новое подозрение!
Казалось, Мод совсем не обиделась на это обвинение. Она спокойно сказала:
— Не понимаю, зачем бы ему понадобилось так поступать, Стивен.
Он коротко рассмеялся и зашагал по направлению к бильярдной.
Инспектор задумчиво смотрел ему вслед. Поскольку Мод продолжала продвигаться к лестнице, он повернулся к ней и заметил:
— Очень жаль, что мистер Хериард так настроен против вашего мужа, мадам. А ведь дядя так его любит!
Но Мод трудно было втянуть в разговор. Она встретила взгляд инспектора ничего не выражающим взглядом и сказала своим равнодушным голосом:
— Да.
Он не делал дальнейших попыток задержать ее, а пошел искать сержанта.
— Отпечатки пальцев принадлежат Джозефу, — сообщил он этому достойному человеку.
Губы сержанта сложились в беззвучном свисте.
— Выглядит подозрительно, сэр, — признал он. — Очень подозрительно. Но если вы не опровергаете его алиби…
— Забудь о нем! — сказал Хемингей. — Что я упустил? Хотел бы я знать.
Сержант почесал в голове.
— Я вчера полночи не спал, все пытался что-нибудь нащупать, — сказал он. — Но будь я проклят, если мне это удалось. Не понимаю, что вы могли упустить.
— Разумеется, не понимаешь! Если бы ты это понимал, я бы тоже это понял, и давно! — раздраженно ответил Хемингей. — У меня все время такое чувство, что разгадка у меня под носом. Достаточно, чтобы вывести из себя и святого. Беда в том, что меня отвлекают — все эти помолвки, расстроенные и устроенные, и миссис Хериард теребит, чтобы я выяснил, кто сжег ее проклятую «Императрицу». Я уже ничего не понимаю. Что мне необходимо, так это тишина и покой. Тогда я смогу думать.
Сержант закрыл рукой улыбку.
— Миссис Хериард снова набрасывалась на вас, сэр? — с сочувствием спросил он.
— Не говоря уже о молодом Хериарде. Я думал, у него больше здравого смысла. Можно подумать, у меня нет никаких других дел, как только искать пропавшую собственность!
— Кстати, а что это за императрица? — спросил сержант.
— Откуда мне знать? Слушай, если ты собираешься изводить меня ею, я должен буду заказать себе хорошенькую комнату в сумасшедшем доме, потому что мне она понадобится. Я пришел поговорить с тобой об убийстве, а не болтать об иностранных королевских фамилиях. Что бы ты назвал главной особенностью этого дела?
Сержант не мог сопротивляться такому приглашению.
— То, что сразу приходит в голову, сэр? Ну, мне бы не хотелось говорить.
— Почему, черт возьми? — спросил Хемингей. — Что это?
— Ну, сэр… императрица! — извиняющимся тоном ответил сержант.
— Теперь послушай, парень, — начал Хемингей угрожающим голосом, — если ты думаешь, что сейчас подходящее время для таких глупых шуток… — Внезапно он запнулся и сдвинул брови. — Ты прав! — сказал он. — Боже мой, ты прав!
— Я не всерьез сказал, сэр, — проговорил изумленный сержант. — Просто глупая шутка, как вы и сказали.
— Может быть, совсем не такая уж глупая, — ответил Хемингей. — Если подумать, есть в этой книге что-то странное. Почему кто-то захотел ее сжечь?
— Вы же сами говорили, сэр, что не осудили бы того, кто попытался от нее избавиться, потому что пожилая леди все время о ней говорит.
— Ты должен излечиться от этой нелепой привычки запоминать все те мои слова, которые для тебя было бы лучше забыть, — сказал Хемингей. — Единственный член этой компании, который мог бы засунуть книгу в печь потому, что он устал о ней слышать, это молодой Хериард, а он этого не делал.
— Откуда вы знаете, сэр?
— Он сказал, что он не делал этого… вот откуда и знаю.
— Кажется, у вас есть только его слова, — возразил сержант.
— Спасибо, — горько сказал Хемингей. — Может быть, я и не очень хороший следователь — на самом деле, я начинаю думать, я просто никчемный, — но я всегда знаю, когда клиент лжет, а когда говорит правду. Стивен не сжигал этой книги, и бесполезно пытаться убедить меня, что ее бросили в печь по ошибке, этой версии я никогда не верил и никогда не поверю. Кто-то пытался избавиться от этой книги, и причина была другая, не та, по которой это мог бы сделать Стивен. — Его лицо вдруг приняло то сосредоточенное выражение, которое так хорошо знал сержант. Он вытянул палец. — Джозеф не хочет, чтобы пожилая леди получила копию, вот почему его любимый племянник Стивен из кожи вон лезет, чтобы помочь ей в этом. Парень, думаю, мы что-то нащупали!
— Вы-то может быть, сэр, но будь я проклят, если я тоже! — откликнулся сержант. — Я хочу сказать, какое отношение может иметь книга о той или другой императрице к смерти Натаниеля Хериарда? В этом нет никакого смысла!
— Послушай! — сказал Хемингей. — А что это за императрица?
— Именно это я у вас и спрашивал, сэр, а вы правильно осадили меня за то, что я попусту трачу ваше время.
— Елизавета. Так ее звали, — невозмутимо продолжал Хемингей. — У нее был сын, который покончил с собой в каком-то охотничьем домике, вместе с девицей, на которой он хотел жениться, но не мог. Я знаю, потому что это мне рассказала миссис Хериард.
— Вы хотите сказать, это могло натолкнуть убийцу на мысль, как убить Натаниеля? — спросил сержант.
— Это или что-то еще в книге. Предполагаю, что-то, до чего пожилая леди еще не дошла. Постой! Разве кого-то из иностранных королей не убили в Швейцарии или где-то еще?
— Когда это было? — спросил сержант. — Их все время убирают, этих иностранных королей.
— Думаю, в прошлом веке. Что мне нужно, так это энциклопедия.
— Ну, наверное, в здешней библиотеке должна быть, — предположил сержант.
— Надеюсь, — сказал Хемингей. — Мне не хватает убедиться, что нужный мне том пропал, и я буду железно уверен, что я что-то нащупал!
Когда несколько минут спустя они вошли в библиотеку, в ней никого не было. На одной из полок, опоясывающих стены комнаты, инспектор с удовольствием обнаружил красиво переплетенную энциклопедию. Нужный том был на месте. Пролистав великое множество страниц, посвященных жизням всех Елизавет, к которым он не питал ни малейшего интереса и чьи притязания на славу он был склонен не признавать, инспектор наконец напал на Елизавету, императрицу Австрии и королеву Венгрии, родившуюся в Мюнхене 24 декабря 1837 года и убитую 10 сентября 1898 года в Женеве.
— Убитую! — выпалил сержант, читавший статью через плечо своего начальника.
— Не дыши мне в ухо, — сказал Хемингей и понес книгу к окну.
Сержант видел, как он перевернул еще несколько страниц, провел пальцем по столбцу и стал внимательно читать. Выражение нетерпеливого любопытства на его лице сменилось непередаваемым изумлением. Сержант не знал, как набраться терпения, но он знал, что не следует нарушать сосредоточенности своего шефа, и беспокойно ждал, когда чтение подойдет к концу.
Наконец Хемингей поднял глаза от книги. Он глубоко вдохнул воздух.
— Ты знаешь, как убили эту женщину? — спросил он.
— Нет, не знаю, — коротко сказал сержант.
— Ее закололи, — продолжал Хемингей. — Итальянский анархист бросился к ней, когда она шла по пристани в Женеве, чтобы сесть на один из озерных пароходов. Он ударил ее в грудь кинжалом и убежал.
— Такое за границей случается, — сказал сержант. — Вспомните этого югославского короля в Марселе! Плохая работа полиции.
— Наплевать на это! Слушай меня! — продолжал Хемингей. — Ее закололи, как я сказал тебе, и человек убежал. Она запнулась и упала бы, если бы графиня, обняв, не поддержала ее. Ты понял? Она не знала, что ее закололи. Графиня спросила, не больна ли она, и здесь говорится, она ответила, что не знает. Графиня спросила, не дать ли ей руку, но она отказалась. А теперь слушай, и слушай внимательно! Она поднялась на корабль, он отплыл, и только тогда она потеряла сознание! Когда ей стали расшнуровывать платье, то обнаружили следы крови. Она умерла несколько минут спустя.
— О, Боже! — задохнулся сержант. — Вы хотите сказать… вы хотите сказать, что возможно…
— Я хочу сказать, что Натаниель Хериард не был убит в своей комнате, — сказал Хемингей. — Ты помнишь, по медицинскому заключению смерть, вероятно, наступила в течение нескольких минут? Ни один из врачей не сказал, что смерть была мгновенной. Именно так. После того, как в него вонзили кинжал, он прошел в свою комнату и запер за собой дверь, и эту дверь никто не открывал до тех пор, пока Форд и Стивен Хериард не сломали замок.
Сержант дважды сглотнул.
— И Джозеф обеспечил себе алиби!
— Он обеспечил себе алиби уже после того, как совершил убийство, и на все время между тем, когда была закрыта дверь, и тем, когда сломали замок.
— Но когда он вонзил кинжал? — спросил сержант. — Не забывайте, мисс Клар поднималась вместе с ним! Не мог же он это сделать, когда она смотрела на него!
— Приведи ее! — сказал Хемингей, с грохотом захлопнув энциклопедию. — Ты, наверное, найдешь ее в бильярдной вместе со Стивеном.
Сержант действительно нашел ее там и вернулся в библиотеку в сопровождении не только Матильды, но и Стивена. Умоляющим жестом он показал инспектору, что не мог избавиться от Стивена, и бросил укоризненный взгляд на этого ничем не пробиваемого молодого человека.
— Послушайте, инспектор! — сказал Стивен, почти что выходя из себя. — Может быть, вы известите меня, когда вы закончите досаждать мисс Клар!
— Хорошо, — пообещал Хемингей. — Вам нечего горячиться, сэр. Поскольку она все равно вам расскажет, я не возражаю против вашего присутствия здесь, если вы будете держать себя в руках и не тратить мое время, защищая ее от жестокой полиции.
— Ну и наглость! — сказал Стивен, непроизвольно усмехнувшись.
— Садитесь и молчите, — продолжал Хемингей. — А теперь, мисс, сожалею, что снова беспокою вас, но я хочу, чтобы вы ответили на мои вопросы. Вы рассказали мне, что случилось после того, как вы поднялись к себе в тот вечер, когда убили мистера Хериарда, а сейчас я хочу, чтобы вы рассказали мне, что случилось до этого. Насколько я помню, вы показали инспектору Колволлу, что поднялись вместе с Джозефом Хериардом?
— Да, — ответила она. — То есть он поймал меня на самом верху лестницы.
— Поймал вас?
— Да, он сначала пошел относить стремянку в бильярдную, чтобы она никому не могла причинить никакого вреда.
Глаза инспектора сияли.
— Неужели, мисс? Был ли мистер Натаниель Хериард где-нибудь поблизости?
— Он как раз перед этим отправился к себе в комнату.
— Вы видели, как он уходил?
— Да, конечно, — ответила она несколько озадаченно.
— Где вы находились, мисс?
— В холле. На самом деле, я стояла в дверях вот этой комнаты. Я наслаждалась сигаретой в тишине после тех напряженных часов, которые мы провели, слушая пьесу мистера Ройдона. Думаю, все остальные уже ушли переодеваться. Потом я услышала, как Натаниель и Джозеф Хериарды вместе вышли из гостиной.
— Продолжайте, пожалуйста, мисс. Что они делали?
— Ссорились. Нет, это не совсем правильно. Мистер Хериард все еще сердился по поводу пьесы и… ну, там еще были неприятности, а мистер Джозеф Хериард пытался успокоить его.
— Ему это удалось?
— Нет, совсем нет. Я слышала, как мистер Хериард сказал, чтобы Джозеф не поднимался вместе с ним, потому что он в нем не нуждается. Потом он упал, споткнувшись о стремянку. — Она слегка хихикнула и сказала с раскаянием: — Простите, мне не нужно было смеяться, но это действительно было смешно.
— Где была эта стремянка? — спросил Хемингей.
— На первой площадке. Это Джозеф ее там оставил и… ну, что касается Натаниеля, это у них было последней каплей, потому что ему не нравилось, что по всему дому развешаны гирлянды и проклятая стремянка подставила ему подножку. Не знаю, как это произошло. Джозеф говорит, он специально сшиб ее, должна признать, это было бы в характере Натаниеля.
— Вы своими глазами видели, как это случилось, мисс?
— Нет, я услышала грохот и вышла в холл посмотреть, что происходит.
— И что, мисс? Что происходило?
Матильда, нахмурившись, посмотрела на инспектора.
— Я не совсем понимаю вас. Мистер Джозеф Хериард помогал своему брату подняться с колен и пытался извиниться перед ним за то, что оставил стремянку в таком неподходящем месте.
— А мистер Натаниель?
— Ну, он был очень сердит.
— Он что-нибудь сказал?
— Да, он велел Джозефу снять все украшения и сказал, что тот — неуклюжий осел.
— Как вам показалось, он поранился при падении?
— Не знаю. По правде говоря, когда ему что-то не нравилось, у него было обыкновение притворяться, что он практически инвалид из-за своего люмбаго, и он, разумеется, прикладывал руку к спине и… — Ее голос внезапно замер, она судорожно глотнула воздух и схватилась за спинку стула. — Инспектор, для чего все эти вопросы? Вы же не хотите сказать… Но это же невозможно!
Стивен, не отводивший от нее глаз на всем протяжении ее рассказа, хрипло сказал:
— Неважно! Продолжай, Матильда! Что произошло дальше?
Она сказала потрясенным голосом:
— Он пошел наверх. Довольно медленно. Он все время держался за перила. Я думала, он снова разыгрывает из себя калеку. Я слышала, как захлопнулась его дверь, когда он поднялся, и я… я засмеялась. Понимаете, я думала…
— Это не имеет значения, — вмешался Стивен. — Что делал Джо? Он знал, что ты наблюдаешь за ними?
Она повернула голову.
— Нет. Не знал, пока я не рассмеялась.
— А тогда? Что он сказал?
— Не помню. Думаю, ничего особенного. Он слегка вздрогнул, но это же естественно. Да, он сказал, что Нат специально сшиб стремянку! Потом он понес стремянку в бильярдную. Я забрала свою сумочку из этой комнаты, потушила сигарету и пошла наверх переодеваться. Джозеф догнал меня на самом верху лестницы. Но… но это невозможно! Это не могло произойти тогда!
Стивен сказал:
— Это возможно, инспектор? Его убили тогда?
— Вы не имеете права задавать мне такие вопросы, сэр, вы сами знаете. Более того, я должен предупредить вас обоих…
— Соблюдать молчание! Не беспокойтесь!
— Но нож! — сказала Матильда. — Я не видела его! Что он мог с ним сделать?
— Спрятать его от тебя нетрудно! — ответил Стивен. — В рукаве или просто зажать рукоятку в ладони и прижать острие к руке. Ты бы никогда не заметила его! — Он повернулся к инспектору. — Возможно ли, чтобы мой дядя поднялся по лестнице после того, как его закололи?
— На это лучше может ответить врач, сэр.
— Тем не менее именно это вы и подозреваете. Что привело вас к этой мысли?
— Когда я все докажу, сэр, может быть, я расскажу вам. А до тех пор я попрошу вас и мисс Клар вести себя так, как если бы не было этого в высшей степени проясняющего разговора.
— Не беспокойтесь! — проговорил Стивен, блестя глазами. — Никакие сокровища мира не заставят меня помешать правосудию! Никакие!
— Думаю, — сказала потрясенная Матильда, — я уйду в свою комнату с головной болью. Я не могу встретиться с Джозефом и не могу разыгрывать спектакль. Меня немного тошнит.
— Правильно, мисс, идите к себе, — сказал Хемингей. — Это лучшее, что вы можете сделать.
Она направилась к двери. Стивен открыл ее для Матильды, и как только она сделала шаг в холл, то непроизвольно вздрогнула, потому что там стоял Джозеф.
— А, вот и ты, Тильда! — воскликнул Джозеф. — А я как раз искал тебя! Время для чая, дорогая! Привет, Стивен, старина! Что за озорство вы затеяли, хотел бы я знать?
— У Матильды болит голова, она пойдет приляжет, — объяснил Стивен, закрывая за собой дверь. — Вы сказали, чай уже готов?
— Бедная Тильда! — озабоченно воскликнул Джозеф. — Не могу ли я чем-нибудь помочь тебе, дорогая? Тебе не нужен аспирин? Уверен, у Мод есть.
— Все пройдет, если я полежу, — ответила Матильда. — Ничего страшного, у меня это часто бывает.
— Ну же, Джо, оставьте ее в покое! — сказал Стивен, открывая дверь в гостиную. — Чай!
— Сейчас приду, старина! — ответил Джозеф. — Только помою руки.
Матильда поднялась вверх по лестнице. Стивен слышал, как она прошла через верхний холл и вошла к себе в комнату. Он посмотрел, как Джозеф легкой походкой последовал за ней, затем, мрачно улыбнувшись, вошел в гостиную.
Появившийся из библиотеки инспектор обнаружил, что путь свободен, и сразу поднялся на первую площадку лестницы. Опустившись на колени, он тщательно обследовал ковер. Это был толстый ковер с серым ворсом, на нем были видны несколько небольших пятен. Инспектор обнаружил два коричневых и, рассмотрев их через лупу, вынул из коробочки в кармане безопасное лезвие и осторожно срезал их с ковра. Он положил отрезанные пучки ворса в коробочку и поднялся с колен.
— Я еду в участок, — коротко сказал он. — Ты остаешься здесь и не спускаешь глаз с нашего умника. Не исключено, что он подслушивал за дверью. Следуй за ним!
Сержант, который был погружен в свои мысли, спросил:
— Шеф, если это правда… почему он ударил его в спину? Тот парень не так убил императрицу, если судить по тому, что вы прочитали!
— Потому что, во-первых, любую острую боль в спине Натаниель приписал бы люмбаго. Во-вторых, наш добрый дядя Джозеф изучил анатомию и выбрал лучшее место для своих целей.
— Но каков риск! — воскликнул сержант. — А если бы ничего не вышло? Если бы старик упал прямо здесь?
— Это было маловероятно. Если бы он сразу же упал в обморок, Джозеф помог бы ему дойти до его комнаты и оставил бы его там. Не забывай, он считал, что отделался от всех остальных! Он должен был рискнуть. Смотри за ним в оба!
Он вышел из дома, и минуту спустя сержант услышал, как отъехала полицейская машина.
Около трех часов спустя инспектор Хемингей снова появился в Лексхэме. Его впустил Старри, который напыщенно произнес, что рад его видеть.
— Ну, это что-то новенькое, — сказал Хемингей. — Просто осветило весь мой день. Спросите мистера Стивена, не может ли он уделить мне минутку.
— Я сообщу мистеру Стивену, что вы здесь, инспектор, — сказал Старри. — Произошло нечто особенное, о чем, я считаю, вас надо немедленно поставить в известность.
— Вы не можете поставить меня в известность ни о чем, чего бы я уже не знал, и не пытайтесь! — резко ответил Хемингей. — Найдите мне мистера Стивена!
С видом оскорбленного величия Старри удалился.
Через несколько минут Стивен вошел в холл.
— Благодарение Богу, вы вернулись! — сказал он. — Джозеф исчез. Не представляем, где он. Его не видели с тех пор, как он пошел к себе помыть руки перед чаем.
— Не беспокойтесь о нем, сэр, я знаю, где он находится, а это самое главное.
— Где? — спросил Стивен.
— За решеткой, — ответил Хемингей. — Я пришел сообщить вам об этом.
— Боже! — сказал Стивен. — Признаюсь, инспектор, я думал, он выскользнул у нас из рук. Должно быть, он слышал, о чем мы говорили в библиотеке, и улизнул. Где вы его поймали?
— О, я его не ловил! — ответил Хемингей. — Сержант Вер арестовал его на пересадке в Фриклее около двух часов тому назад. Я почему-то подумал, что он мог подслушивать, поэтому оставил Вера присмотреть за ним. Это было для него очень поучительно. Ваш дядя Джозеф покинул дом через дверь в сад, выглядел он беззаботно и нес чемодан, это было не больше двадцати минут спустя после моего отъезда. Не буду утомлять вас деталями, но скажу вам следующее: когда он вышел из сарая, куда сначала направился, бедный Вер подумал, что у него начались галлюцинации или дядя Джозеф стал значительно темнее, чем был. К вопросу о талантливой игре! Ну, к этому времени ваш дядя Джозеф облачился в прекрасный коричневый парик, наклеил усы, подтемнил брови, Вер говорит, трудно было поверить, что это тот же самый человек.
— Старые театральные запасы! — сказал Стивен.
— Это неудивительно. К счастью, Вер надежен, если и не очень умен, и как только он понял, в чем дело, он последовал за вашим дядей. Первая возможность позвонить мне представилась ему на пересадке в Фриклее, куда они добрались медленным поездом. Если судить по замечаниям Вера, в поезде плохо топили. К. этому времени я уже с пользой для себя побеседовал с полицейским врачом, который пропустил через несколько тестов кусочки вашего ковра на лестнице. Не буду передавать вам то, что говорил этот парень об убийствах в выходные дни!
— Кровь? — спросил Стивен.
— Да, сэр. Той же группы, что и кровь мистера Хериарда, которую я нашел на одежде в месте удара. Возможно, эти несколько капель упали с ножа, потому что у мистера Хериарда почти не было внешнего кровотечения. Исходя из этого и добавив несколько штрихов, чтобы достичь необходимой убедительности, я приказал Веру арестовать дядю Джозефа по обвинению в убийстве своего брата и привезти его в Лондон не менее медленным и не менее холодным поездом, чего он так опасался. А сейчас, если вы не возражаете, сэр, мне необходимо увидеть миссис Хериард и сообщить ей это известие.
— Минуточку! — сказал Стивен. — Как, черт возьми, вы до этого додумались?
— Почитайте "Жизнь императрицы Австрии Елизаветы", а не ворчите на других за это, может быть, тогда вы поймете, — ответил Хемингей. — Ваш дядя Джозеф прочитал… прочитал до конца, это больше, чем он позволил своей жене. Где она, сэр?
— В гостиной. С ней мисс Клар. Значит, императрицу убили?
— Не собираюсь портить вам удовольствие, — твердо сказал инспектор. — И потом, у меня нет времени. Вы все найдете в энциклопедии.
— Черт вас подери! — воскликнул Стивен и провел его в гостиную.
Когда Мод увидела инспектора, она спокойно посмотрела на него, ее руки были сложены на коленях, лицо ничего не выражало. Матильда инстинктивно придвинулась к ней, однако, когда инспектор коротко, но, насколько мог, мягко рассказал ей, что ее мужа арестовали, Мод не проявила никаких признаков волнения. Минуту она молчала. Затем сказала:
— Не понимаю, как Джозефу удалось это сделать.
Растерянная Матильда воскликнула:
— Вы считали, что он был способен на это?
— О да! — Мод говорила так, как будто речь шла о чем-то само собой разумеющемся. — Видите ли, я прожила с Джозефом около тридцати лет. Никто из вас не понимал его.
Матильда озадаченно смотрела на нее.
— Разве вы… разве вы не любили его? — спросила она.
— Разумеется, любила, когда выходила за него замуж, — ответила Мод. — Однако уже много лет прошло с тех пор, как я его совсем разлюбила. И даже более того.
— И вы продолжали жить с ним!
Мод поднялась, поправила шарф на плечах и скромно улыбнулась.
— Меня воспитали в представлении, что замуж выходят, чтобы делить горе и радость, — сказала она. — Наверное, вы думали, раз я была актрисой, я не заботилась о таких вещах. Но я всегда считала, что нужно исполнять свой долг. Видите ли, Джозеф был мне верен. — Она пересекла комнату и подошла к двери. — Я не буду спускаться к ужину, — объявила она. — Если я спущусь, вам будет неловко. Вы что-нибудь еще хотите сказать мне, инспектор?
— Нет, мадам, ничего больше, — ответил Хемингей, не менее удивленный, чем Матильда.
— Вы хотите, чтобы я поднялась с вами? — спросила Матильда.
— Нет, спасибо, дорогая. Просто попросите их принести мне ужин в комнату, пожалуйста, и не беспокойтесь обо мне. Я буду совершенно счастлива, строя планы о маленьком домике, в котором я всегда мечтала жить. — Она остановилась и взглянула на Стивена, который открыл ей дверь. Мод снова улыбнулась. — Одна! — просто сказала она и вышла из комнаты.
notes
