Глава XIII
Между тем в тот вечер всякий, кто хорошо знал мисс Марлинг, понимал, что за беззаботной веселостью кокетки скрывается плохо сдерживаемое беспокойство. Джулиана казалась веселой и беспечной, но полные тревоги глаза то и дело всматривались в разодетую толпу.
Париж вскружил мисс Марлинг голову, а знаки внимания со стороны такого ценителя женской красоты, как виконт де Вальме, не могли не льстить ей. Виконт с редким упорством твердил, что она завладела его сердцем. Мисс Марлинг не придавала особого значения его болтовне, но в то же время восхищение галантного кузена сделали Джулиану равнодушной к предостережениям мистера Комина. Когда Фредерик впервые появился в доме тетушки Элизабет, мисс Марлинг безоглядно бросилась в его объятия, но ее страстный порыв встретили весьма сдержанно. Обескураженная мисс Марлинг принялась пичкать своего избранника подробными описаниями своего блистательного появления в парижском свете. Мистер Комин молча выслушал ее восторги, а в конце серьезно заметил: он никогда не думал, что она будет весела и счастлива в его отсутствие.
Отчасти из-за врожденного кокетства, отчасти из чувства вины, Джулиана ответила в весьма игривом тоне, что отнюдь не смягчило мистера Комина. Бертран де Вальме на его месте непременно нашел бы что сказать, но мистер Комин, не владевший искусством флирта, лишь мрачно заметил, что Париж не оказал на Джулиану благотворного влияния.
Они поссорились, но тут же и помирились.
Мисс Марлинг познакомила мистера Комина со своими новыми друзьями, включая виконта де Вальме. Мистер Комин, проявив прискорбное отсутствие такта, разговаривал с виконтом в пренебрежительном тоне. По правде говоря, виконт, прекрасно осведомленный о притязаниях мистера Комина, принялся усердно флиртовать с Джулианой прямо на глазах ее сдержанного и мрачноватого возлюбленного. Джулиана же, стремясь во что бы то ни стало разжечь в холодном мистере Комине хотя бы искру ревности, принялась не менее усердно поощрять ухаживания виконта. Кокетка лишь хотела, чтобы Фредерик обращался с ней как истинный завоеватель. Если бы мистер Комин сжал мисс Марлинг в железных объятиях, в полном соответствии с ее романтическими представлениями, виконт был бы тут же забыт. Но мистер Комин ничего подобного делать не собирался. Он был задет до глубины души поведением Джулианы; молодой человек не понял, что ветреность его избранницы являлась своего рода проявлением любви. Несмотря на рассудительность и серьезность, мистер Комин был молод и неопытен. Он хранил сдержанность, когда следовало проявить настойчивость, он высказывал претензии там, где следовало быть нежным и ласковым. Мисс Марлинг задумала преподать ему урок.
Именно эта похвальная решимость привела Джулиану на бал в дом Сен-Виров. Мистер Комин должен наконец усвоить, что нельзя наставлять и поучать мисс Марлинг. Но поскольку под кокетством и ветреностью Джулианы скрывалась искренняя любовь к мистеру Комину, она попросила кузена снабдить Фредерика приглашением на бал.
Танцевала мисс Марлинг, разумеется, с вездесущим виконтом. После второго танца виконт сопроводил ее в укромный уголок, где и обрушил на Джулиану пылкие признания в любви. От этого занятия Бертрана отвлекло внезапное появление маркиза Видала. Его светлость весьма недружелюбно приказал:
— Оставьте нас, Бертран, мне надо кое-что сказать Джулиане.
Виконт всплеснул руками.
— Вы совершенно невозможны, Доминик! Вы почему-то всегда хотите поговорить с Джулианой! J'y suis, j'y reste! Вы еще не прирезали этого несносного Фредерика?
— Видал, ты передал Фредерику приглашение на бал? — обеспокоилась мисс Марлинг.
— Передал, но не думаю, что он им воспользуется.
— A la bonne heure!— заметил неугомонный виконт. Он дерзко рассмеялся маркизу в лицо. — Так чего вы ждете, mon ami? Вы определенно de trop.
— Я жду, пока вы уйдете, любезный, но ждать я буду недолго, — сказал его светлость.
Виконт притворно вздрогнул.
— Мне угрожают, Джулиана! Я это чувствую безошибочно. По-моему, его светлость собирается меня застрелить. Я почти покойник, но, если вы подарите мне розу с вашей груди, я умру счастливым.
У Видала весело блеснули глаза.
— Надеюсь, с той же готовностью вы согласитесь вылететь в окно?
— Ни в коем случае! — поспешно сказал виконт. Он вскочил и поцеловал руку мисс Марлинг. — Я подчиняюсь force majeure, дорогая Джулиана. Нет в нашем кузене finesse. Если я еще помедлю, он определенно выбросит меня из окна.
— Мне кажется, вы сегодня не слишком храбры, виконт, — откровенно сказала мисс Марлинг.
— Но, обожаемая, примите во внимание рост нашего кузена! — взмолился виконт. — Его светлость наверняка обойдется со мной крайне грубо, и мой чудесный костюм будет безнадежно испорчен. Ухожу, Видал, ухожу!
Мисс Марлинг послала Бертрану воздушный поцелуй и повернулась к кузену.
— Знаешь, я нахожу его весьма занимательным, — призналась она.
— Вижу, — усмехнулся Видал. — Где Мери Чаллонер?
Мисс Марлинг широко распахнула глаза.
— Он тебе не нравится, Видал? Я думала, вы с виконтом добрые друзья.
— Так оно и есть, — проворчал маркиз.
— Тогда, должна заметить, мне кажется весьма странным, что ты угрожаешь своим друзьям выбросить их из окна.
Он улыбнулся.
— Напротив. Только своим друзьям я и обещаю выбросить их из окна.
— Господи! — Джулиана была искренне поражена непостижимостью мужской логики.
Его светлость отобрал у мисс Марлинг изящный позолоченный веер из слоновой кости и шлепнул ее по костяшкам пальцев.
— Послушай, Джу. Тебе все еще дорог Комин или нет?
— Боже милостивый, что ты хочешь этим сказать?! — воскликнула Джулиана.
— Отвечай!
— Ты же знаешь, что дорог. Но я не совсем понимаю, зачем…
— Тогда тебе лучше перестать флиртовать с Бертраном.
Мисс Марлинг вспыхнула.
— А я и не флиртую!
— Пусть так, — отступил его светлость. — Тогда прошу прощения. Но, как бы ты это ни называла, пора прекратить кокетничать с виконтом. Предупреждаю тебя как близкий родственник.
Она вздернула подбородок.
— Спасибо, Видал, но я буду поступать так, как хочу, и никому из вас не позволю читать мне нотации.
— Как хочешь, Джу. Но, когда ты потеряешь своего Фредерика, меня прошу не винить.
В ее глазах появился испуг.
— Я его не потеряю!
— Джу, ты поступаешь крайне глупо. Что за игру ты затеяла? Хочешь пробудить в нем ревность? Позволю заметить, этим ты ничего не достигнешь.
— Откуда ты знаешь? — спросила уязвленная мисс Марлинг.
Видал снисходительно посмотрел на нее.
— Ты выбрала не того человека для столь избитых приемчиков. Чего ты добиваешься?
Мисс Марлинг нервно затеребила складки платья.
— Я действительно люблю его, — пробормотала она. — Люблю, Видал!
— Ну и?
— Если бы он только был… хоть немного похож на тебя! — вырвалось у Джулианы.
— Боже правый! — изумленно вскричал его светлость. — С какой стати Фредерик должен походить на меня?
— Я не хочу сказать, что он должен быть в точности как ты, — нетерпеливо объяснила мисс Марлинг. — Просто я имею в виду… Я не могу это выразить… Вот, предположим, ты в меня влюблен, Доминик, а я стала бы… пусть флиртовать, если тебе нравится это вульгарное слово, с другим мужчиной — что бы ты сделал?
— Убил бы его, — не задумываясь, ответил маркиз.
Она тряхнула его за руку.
— Вряд ли ты поступил бы так на самом деле, но, думаю, ты на это способен. Видал, ты ведь не позволил бы другому мужчине увести у тебя возлюбленную? Только ответь мне серьезно!
Улыбка по-прежнему играла на лице Видала, но мисс Марлинг заметила, как плотно сжались его губы.
— Если серьезно, Джу, то нет.
— А как бы ты поступил? — допытывалась Джулиана, сгорая от любопытства.
Его светлость молчал, улыбка сошла с его лица, отчего оно сделалось необычайно суровым. Что-то тихо хрустнуло под его пальцами. Он опустил взгляд и угрюмо усмехнулся.
— Я сломал твой веер, Джу, — сообщил он. — Не расстраивайся, я подарю тебе другой.
Джулиана смотрела на него с благоговейным ужасом.
— Ты мне не ответил, — сказала она, нервно рассмеявшись.
— К твоему счастью, я поступил бы совсем не так, как поступит Комин, — ответил он.
— Да, — опечалилась Джулиана. — В том-то и беда.
— Не надо обманываться, дитя мое. При первом же знакомстве с моим прискорбным характером ты бы тут же бросилась в объятия своего благовоспитанного Фредерика. — Маркиз поднялся. Так где Мери Чаллонер?
— Она не придет. — Почему?
— По правде говоря, Видал, мне кажется, у нее нет желания встречаться с тобой.
— Черт ее побери! — только и сказал его светлость.
Мисс Марлинг привела платье в порядок и вышла в танцевальную залу. Видала нигде не было видно. Джулиана огляделась. Судя по всему, его светлость срочно покинул бал. Мисс Марлинг без особого труда догадалась, куда направился ее непредсказуемый кузен.
Примерно через час по парадной лестнице поднялся мистер Комин. Появился он в самый неподходящий момент, ибо в эту самую минуту мисс Марлинг преподносила сияющему виконту де Вальме одну из своих роз.
Для этого романтического обряда она выбрала одну из смежных с танцевальной залой гостиных, а потому не сразу заметила появление мистера Комина. Виконт благоговейно принял розу и прижал ее к губам. Затем воткнул цветок в петлицу своего элегантнейшего камзола, сообщив мисс Марлинг, что заветная роза заставляет его сердце биться сильнее.
Мисс Марлинг рассмеялась и в это мгновение перехватила взгляд мистера Комина. Никогда еще Джулиана не видела на лице своего избранника столь мрачного выражения, в глубине души мисс Марлинг всерьез испугалась. В следующую секунду она допустила еще одну непростительную ошибку, встретив мистера Комина небрежным кивком.
— Сударь, а я вас и не заметила! — звонко расхохоталась она.
— Вот как? — с ледяной учтивостью откликнулся мистер Комин. — Сударыня, не уделите ли вы мне пять минут своего драгоценного времени?
Мисс Марлинг слегка пожала плечами, но оставила виконта. Она воинственно взглянула на мистера Комина и не менее воинственно спросила:
— Итак, милорд?
— Джулиана, вы могли бы ради меня отказаться от поездки на бал.
— Не говорите глупостей, Фредерик! — оборвала его мисс Марлинг. — Почему это я должна отказываться?
— Хотя бы потому, что я попросил вас об этом, мадемуазель. Если бы вы любили меня…
Мисс Марлинг раздраженно взмахнула платком.
— Вы слишком многого от меня требуете, сэр!
— Неужели провести вечер в моем обществе выше ваших сил, дорогая?
— Вы угадали, сэр! — капризно ответила Джулиана. — Почему я должна терпеть ваше брюзжание? Ибо вы только этим и занимаетесь, Фредерик!
— Если мои советы и предостережения воспринимаются как утомительное брюзжание…
— А на каком основании вы меня постоянно воспитываете? Уверяю вас, если вы намерены душить меня своими назиданиями и после свадьбы, то лучше уж я останусь старой девой.
Мистер Комин побледнел.
— Ладно! Я не хочу с вами ссориться, Фредерик, но только каждый раз при нашей встрече вы ведете себя очень странно. Вы почему-то возомнили, что я не имею никакого права ходить на балы, а должна беспрестанно думать о вас. Может, в своей провинции вы и привыкли к скуке и занудству, но я, к вашему сведению, воспитана совершенно иначе, милорд.
— Поверьте, сударыня, нет никакой необходимости мне об этом напоминать. Для меня не новость, что вы думаете лишь о развлечениях.
— Прекрасно! — Мисс Марлинг залилась гневным румянцем. — Давайте перестанем играть словами! Вы считаете меня эгоисткой. Что ж, ничего другого я от вас и не ждала.
— Если у меня и сложилось такое мнение, то вы должны винить в этом только себя, — жестко сказал мистер Комин.
У Джулианы задрожали губы.
— Позвольте сообщить вам, милорд, что мои друзья так отнюдь не считают!
— Нисколько не сомневаюсь, — поклонился мистер Комин.
— Полагаю, вы просто ревнуете, и в этом причина вашего дурного настроения!
— А если и так, разве у меня нет на то оснований?
— Если вы считаете, что меня интересует кто-то другой, то я не понимаю, почему вы не пытаетесь вновь завоевать меня. — Мисс Марлинг украдкой взглянула на мистера Комина из-под длинных ресниц.
— В таком случае, сударыня, вы плохо изучили мой характер. Мне не нужна жена, которая дает поводы для ревности.
— Вам она вообще не нужна, милорд! — отрезала мисс Марлинг. Глаза ее опасно блеснули.
Последовало недолгое молчание. Мистер Комин гордо вскинул голову.
— Я вас понял, сударыня. Надеюсь, вы не станете сожалеть об этом вечере.
Джулиана дерзко усмехнулась.
— Сожалеть? Боже, с какой стати? Не обольщайтесь, сударь, что вы единственный, кто добивается моей руки.
— Все это время, мадемуазель, вы играли моими чувствами. Я должен был бы посмеяться над собственной провинциальной наивностью. Хотя, чего еще следовало ожидать от представительницы вашего семейства.
Джулиана была в ярости.
— Кто вам дал право глумиться над моей семьей? С подобной наглостью мне еще сталкиваться не доводилось! Наверное, вы не знаете, что в моей семье вас считают пустым местом?
Мистер Комин сумел ответить, не повышая голоса:
— Вы ошибаетесь, сударыня, я об этом прекрасно осведомлен. Но до этой минуты я не подозревал, что вы способны кичиться своим благородным происхождением. Позвольте заметить, ваши развязные манеры вряд ли встретили бы понимание в моей семье.
— А от вашей мерзкой семьи никто и не требовал бы понимания! — прошипела Джулиана, вне себя от злости. — И как я могла быть настолько глупа, чтобы вообразить, будто влюблена в вас, Фредерик! Честно говоря, я вас просто пожалела и жалость приняла за любовь. Но теперь я понимаю, сколь постыдного mésalliance мне удалось избежать!
— Нам следует благодарить Господа, сударыня, что мы избежали брака, который стал бы несчастьем для нас обоих. Позвольте попрощаться с вами и удалиться. Желаю вам, сударыня, вступить в счастливый брак с человеком, который готов покорно терпеть ваш капризный и тщеславный нрав.
После этой прощальной тирады мистер Комин отвесил низкий поклон и, не оглядываясь, удалился твердой поступью победителя.
Отказавшись от предложения лакея вызвать фаэтон, мистер Комин покинул особняк Сен-Виров и пешком направился домой. Преодолев не более половины пути, он, казалось, передумал и повернул назад. Вскоре мистер Комин свернул в один из переулков. Он пересек широкую площадь и во второй раз за этот вечер очутился у резиденции мадам де Шарбонн.
Лакей, открывший дверь, не смог скрыть удивления. Полчаса назад он проводил маркиза Видала. На вопрос мистера Комина, можно ли увидеть мисс Чаллонер, лакей осторожно ответил, что сейчас узнает, и удалился, оставив гостя (которого начал подозревать в самых неблаговидных намерениях) торчать внизу.
Мисс Чаллонер, сидевшая у камина в бежевом кабинете, при появлении слуги встрепенулась и взглянула на часы. Стрелки показывали половину первого.
— Англичанин, который уже приходил сегодня, мадемуазель, опять здесь, — недовольно объявил лакей.
— Мистер Комин? — удивилась мисс Чаллонер.
— Да, мадемуазель.
Недоумевая, что привело мистера Комина на сей раз, Мери попросила слугу пригласить гостя. Лакей удалился, убежденный, что нравы английских девиц не могут не шокировать порядочных французов.
Вскоре мистер Фредерик Комин вновь предстал перед мисс Чаллонер. Голос молодого человека звучал совсем не так уверенно, как прежде.
— Прошу простить меня, сударыня, за столь позднее вторжение, но у меня есть к вам серьезное предложение.
— Предложение? Ко мне? — переспросила Мери.
— Да, сударыня. Несколькими часами ранее я обещал, что, если в моих силах будет оказать вам услугу, я почел бы это за честь.
— Так вы нашли способ, как мне вырваться отсюда? — с надеждой спросила Мери. — Вы это имеете в виду? Я слушаю вас.
— Я рад вашему доверию, сударыня, ибо опасался, что мое предложение удивит вас и даже, быть может, оттолкнет. — Мистер Комин замолчал; Мери обратила внимание на жесткость, появившуюся в его взгляде. — Мисс Чаллонер, прошу мне поверить, я не хочу вас обидеть, касаясь столь деликатной материи. Но так получилось, что ваша история мне известна; вы рассказали мне не меньше, чем лорд Видал. Вы и в самом деле находитесь в отчаянном положении, и, хотя я хорошо понимаю причины вашего нежелания вступать в брак с его светлостью, я вынужден поддержать маркиза в том, что только замужество может вывести вас из этого затруднения, которое неизбежно опорочит ваше доброе имя. Сударыня, я смиренно прошу вашей руки.
Мисс Чаллонер, которая слушала эту поразительную речь с выражением искреннего замешательства на лице, отпрянула.
— Боже милостивый, сударь, вы сошли с ума?
— Нет, сударыня. Сумасшедшим я был последние две недели, но сейчас я полностью восстановил свои умственные способности.
Подозрение, что мистер Комин пьян, Мери тут же отмела, сообразив, что в действительности происходит с молодым влюбленным.
— Но, мистер Комин, у вас есть обязательства перед Джулианой Марлинг, — напомнила девушка.
Он покачал головой и с горечью ответил:
— Я счастлив сообщить вам, сударыня, что мы с мисс Марлинг разрубили узел, который, по обоюдному мнению, служил нам лишь помехой.
— Боже правый! — огорчилась Мери. — Так значит, вы поссорились? Сударь, я не знаю, что произошло между вами, но, если виновата Джулиана, она очень скоро раскается. Возвращайтесь к мисс Марлинг, мистер Комин, и вы увидите, что я права.
— Вы ошибаетесь, сударыня, — обреченно ответил мистер Комин. — У меня нет ни малейшего желания возвращаться к мисс Марлинг. Пожалуйста, не думайте, что я пришел к вам только потому, что хочу досадить ей. Поведение мисс Марлинг не отвечает моим представлениям об идеальной спутнице жизни. И я рассматриваю решение мисс Марлинг освободить меня от обязательств перед ней как величайшую любезность с ее стороны.
Мисс Чаллонер побледнела и без сил опустилась на диванчик.
— Но это же безумие, сударь! — беспомощно прошептала она. — В вас говорит гнев, но пройдет совсем немного времени, и вы начнете горько сожалеть о разрыве с мисс Марлинг.
— Сударыня, я говорю о разрыве вовсе не с гневом, а, напротив, с безграничным облегчением. Примете вы мое предложение или нет, моя помолвка с мисс Марлинг разорвана. Не стану скрывать, что считал себя влюбленным в нее, и не стану обманывать вас, делая вид, что испытываю какие-то чувства к вам, поскольку таковым просто неоткуда было взяться за столь короткое время. Если вы, сударыня, удовольствуетесь моим глубоким уважением, я с радостью приму руку той, чей характер и поступки снискали мое искреннее восхищение.
— Но это невозможно! — в отчаянии воскликнула Мери, чувствуя себя как в дурном сне. — Я не верю, что между вами и Джулианой все кончено.
— Бесповоротно, сударыня!
— Мне очень жаль! — Мери помолчала. — А что касается вашего предложения, я искренне вам благодарна, но как можно вступать в брак, когда мы не только не любим друг друга, но даже едва знакомы?
Мистер Комин, видимо, заранее обдумал ответ.
— В любое другое время, сударыня, такая поспешность показалась бы мне невероятной. Но для вашего спасения необходимо как можно скорее заключить брак. Сударыня, позвольте мне говорить с откровенностью, которую, возможно, вы сочтете слишком дерзкой. Уверен, вы, так же как и я, вступите в брак с тяжелым сердцем. Прошу меня простить, мисс Чаллонер, но, наблюдая за вами, я не мог не понять, что вы небезразличны к лорду Видалу. Я не спрашиваю вас, по каким причинам вы отклонили его руку, я лишь говорю: каждый из нас испытал разочарование, так давайте попробуем вместе исцелить наши сердца.
Мисс Чаллонер спрятала лицо в ладонях. Она была столь ошеломлена, что никак не могла собраться с мыслями. Предложение мистера Комина и в самом деле явилось откликом на ее молитвы, и все же она смогла лишь произнести:
— Прошу вас, оставьте меня. Я должна подумать. Я не могу сейчас дать ответ… Я знаю, что должна отвергнуть ваш фантастический замысел, но мое положение столь безнадежно, что я не сделаю этого, пока все хорошенько не осмыслю. И прежде всего я должна повидаться с Джулианой. Мне трудно поверить, что ваши отношения так уж непоправимы…
Мистер Комин поднялся.
— Я покидаю вас, сударыня. Прошу вас обдумать мое предложение. Я буду ждать ответа завтра до полудня, и, если не получу от вас никаких известий, после полудня покину Париж. Позвольте пожелать вам спокойной ночи.
Он отвесил поклон и удалился. Мисс Чаллонер посидела еще немного в глубокой задумчивости, а затем поднялась в свою комнату.
Час спустя она услышала внизу шум: прибыли хозяйка дома и мисс Марлинг. Немного выждав, мисс Чаллонер накинула халат, проскользнула в коридор и осторожно постучалась в дверь подруги.
— Это ты, Мери? — откликнулась Джулиана. Мисс Чаллонер переступила порог комнаты. — Напрасно ты не пошла, уверяю тебя, там было так весело. — И мисс Марлинг самым беззаботным тоном стала перечислять знаменитостей, которых встретила на балу. И хотя глаза Джулианы подозрительно блестели, а ее веселость была несколько наигранной, ей все же удалось обмануть Мери. После того как горничная повесила платье госпожи в шкаф, заперла драгоценности и вычесала пудру из волос мисс Марлинг, Джулиана отослала прислугу спать. И только тогда мисс Чаллонер осмелилась спросить, был ли на балу мистер Комин.
Джулиана забралась в постель.
— Не говори мне об этом гадком человеке! Не могу понять, как я могла оказаться настолько глупа, что вообразила, будто влюблена в него. Между нами все кончено. Ты не можешь себе представить, до чего ж я рада!
Мери с недоверием смотрела на подругу.
— Но, Джулиана, ты же все еще любишь его!
— Я? — Мисс Марлинг презрительно рассмеялась. — Боже, до чего же у тебя серьезный вид, дорогая! Я подумала: весьма забавно позволить мистеру Комину надеяться, что я готова бежать с ним, но, если хочешь знать, по-настоящему я никогда не собиралась выходить за этого брюзгу. — Она исподлобья взглянула на мисс Чаллонер. — Я выйду за Бертрана де Сен-Вира, — важно добавила мисс Марлинг.
Эта новость удивила мисс Чаллонер почти в такой же степени, в какой она поразила бы самого виконта, будь у него возможность услышать слова мисс Марлинг.
— Не морочь мне голову, Джулиана! Я тебе не верю!
Мисс Марлинг снова рассмеялась.
— Неужели, дорогая? Не сомневаюсь, что ты считаешь меня чудовищем, лишенным сердца. Да-да, не возражай, я вижу! Увы, у членов нашего аристократического семейства этот орган отсутствует, в чем, боюсь, тебе еще предстоит убедиться.
— Твои опасения напрасны, — спокойно возразила Мери. — Уверяю тебя, я не собираюсь выходить за лорда Видала.
— Ты не знаешь моего кузена, — улыбнулась Джулиана. — Он решил на тебе жениться, а Видал никогда не отступает. Его не сможет остановить даже сам дядюшка Джастин! Боже, многое бы я дала, чтобы увидеть лицо герцога Эйвона, когда он узнает, что Видал женился! Правда, вряд ли на лице его милости удастся что-либо прочесть, — задумчиво добавила мисс Марлинг. Она обхватила колени руками. — Ты еще не знакома с герцогом, Мери. Когда это произойдет… — она на мгновение замолчала. — К сожалению, я не могу помочь тебе советом. Я всегда заранее обдумываю, что сказать ему, но в самый ответственный момент неизменно теряюсь.
Мисс Чаллонер оставила слова подруги без внимания.
— Джулиана, скажи откровенно, ты поссорилась с мистером Комином?
— Боже, да, десять раз да! И я благодарю небеса, что это наконец произошло!
— Дорогая, уже утром ты будешь сожалеть о размолвке.
— Ну и что! Мама никогда бы не позволила мне выйти за Фредерика. Согласна, строить планы бегства — весьма увлекательно, но, если вникнуть в суть дела, что может быть глупее, чем выйти за человека не своего круга!
— Не знала, что в тебе живет такой снобизм, милая Джулиана, — печально сказала мисс Чаллонер. — Спокойной ночи.
Джулиана небрежно кивнула, дождалась, пока за подругой закроется дверь, после чего уткнулась в подушки и горько разрыдалась.
Мисс Чаллонер вернулась в свою комнату и углубилась в раздумья. Следовало хорошенько взвесить абсурдное, на первый взгляд, предложение мистера Комина.
Мери была искренне возмущена поведением Джулианы. Она решила, что взгляды урожденных Аластеров менее благородные особы вряд ли способны постичь. Милорд Видал безрассуден, расточителен и властен; его кузен Бертран легкомыслен; а Джулиана, которую мисс Чаллонер ошибочно считала мягкой и романтичной, на поверку оказалась жестокосердной и расчетливой кокеткой. По некоторым высказываниям Джулианы и Видала Мери составила, как ей казалось, верное представление об остальных членах семьи. Леди Фанни привередлива и честолюбива; лорд Руперт, по-видимому, тратит все свое время и состояние на азартные игры и прочие рискованные развлечения; его милость герцог Эйвон, судя по всему, человек холодный, бесчувственный и жестокий. Единственная, с кем Мери желала бы познакомиться, была герцогиня. Спустя некоторое время мисс Чаллонер начала склоняться к убеждению, что мистер Комин счастливо отделался, и эта мысль вернула ее к собственным невзгодам.
Какой бы нелепой ни выглядела затея Фредерика, Мери понимала: это единственный способ улизнуть от его светлости. Мисс Чаллонер не сомневалась, что Видал ухитрится увезти ее в Дижон. Она твердо верила, что его светлость движим скорее инстинктами собственника, чем рыцарскими побуждениями. Маркиз не может привести к алтарю невесту против ее желания, но если ему удастся заманить Мери в Дижон, то положение осложнится настолько, что замужество останется единственным выходом. А против этого брака мисс Чаллонер была настроена столь же непримиримо, как и раньше. Лишь Господь знает, как горячо она мечтает стать женой Видала, но у нее хватило здравого смысла понять: ничего, кроме горя, такой брак принести не может. Если бы Видал ее любил, если бы она была девушкой его круга, если бы ее приняла титулованная семья его светлости… Но какая польза от этих глубокомысленных рассуждений.
Она могла бы рано утром тайком выйти из дома и затеряться среди парижских переулков. Мисс Чаллонер невольно улыбнулась своей наивности. Она-то, конечно, затеряется в этих самых парижских переулках, но маловероятно, что его светлость, прекрасно знавший Париж, не сумеет отыскать беглянку. У нее нет ни денег, ни друзей; если она оставит дом мадам де Шарбонн, то лишится и будущего. В сравнении с грядущей катастрофой брак с мистером Комином выглядел самым настоящим спасением. Во всяком случае, положение в обществе этого джентльмена не намного выше ее собственного. Он не производил впечатление страстного кавалера, и мисс Чаллонер представлялось, что она сможет сделать его хотя бы относительно счастливым. В конце концов, подумала Мери, мы оба не испытываем романтических иллюзий.
* * *
Следующим утром мистер Комин мирно завтракал, когда изумленная горничная ввела в комнату мисс Чаллонер. Появление молодой и элегантной дамы без приглашения в столь неурочный час возбудило в горничной непреодолимое любопытство. Закрыв за мисс Чаллонер двери, она приникла ухом к замочной скважине. Но поскольку разговор в комнате велся на английском, горничная удалилась раздосадованная на олухов-иностранцев.
При появлении мисс Чаллонер мистер Комин поспешно вскочил и отбросил в сторону салфетку.
— Мисс Чаллонер!
Мери, одетая в то же серое платье и тот же плащ с капюшоном, что были на ней в роковую ночь похищения, протянула руку и, когда мистер Комин склонился в поцелуе, произнесла ровным голосом:
— Поскольку у вас, сударь, было время на размышление, прошу, не лукавя, ответить: не желаете ли вы вернуться к мисс Марлинг?
— Ни в коем случае! — отрезал мистер Комин, отпуская ее руку. — Не собираетесь ли вы сообщить, что явились в роли ее доверенного лица?
Мисс Чаллонер покачала головой.
— Увы, сударь.
Несчастному Фредерику с трудом удалось скрыть разочарование.
— Полагаю, сударыня, вы пришли дать ответ на мое предложение. Вряд ли мне нужно уверять вас, что, если вы согласитесь стать моей женой, я буду считать себя счастливейшим человеком.
Мисс Чаллонер печально улыбнулась.
— Вы очень любезны, сударь. Мне кажется, я не имею права принимать от вас то, что следует рассматривать как жертву, но я нахожусь в таком отчаянии, что все-таки принимаю эту жертву.
Мистер Комин поклонился.
— Постараюсь не причинять вам неудобств, сударыня. Теперь мы обязаны обдумать, как нам лучше поступить. Почему бы вам не присесть?
— Я помешала вашему завтраку, сударь.
— Какие пустяки! Я уже сыт.
Глаза мисс Чаллонер блеснули.
— Кроме того, сударь, я тороплюсь.
Он легонько пожал ей руку.
— Поверьте, я прекрасно понимаю, что в данную минуту еда вызывает у вас отвращение. Давайте присядем у камина?
Мисс Чаллонер кротко произнесла:
— Мистер Комин, напротив, еда вовсе не вызывает у меня отвращения. Я прошу вашего позволения позавтракать вместе с вами. Я очень голодна.
Молодой человек удивленно взглянул на нее и отодвинул второй стул.
— Конечно, сударыня! Я немедленно распоряжусь, чтобы вам принесли чистый прибор.
Он распахнул дверь и едва не столкнулся с горничной, которая еще не утратила надежду уловить хотя бы одну фразу на родном языке. Более чем скромные познания мистера Комина во французском не позволили ему сделать выговор прислуге, но попросить столовый прибор он все-таки исхитрился.
Когда принесли прибор, мисс Чаллонер, не мешкая, налила себе кофе, густо намазала маслом гренок и с огромным аппетитом принялась опустошать блюдо с ветчиной весьма сомнительного вида. Изумлению мистера Комина не было границ. Хладнокровие мисс Чаллонер выглядело просто поразительным. Мери тем временем, покончив с ветчиной, принялась за гренки. Разгрызая пересушенное творение местного кулинара, Мери предалась меланхоличным воспоминаниям об иных блюдах, которые она вкушала в компании совсем другого джентльмена. Сердце ее ныло все сильнее и сильнее, но мисс Чаллонер не собиралась поддаваться слабости и сразу перешла к делу.
— Где мы поженимся, сударь? Когда мы выезжаем из Парижа?
Мистер Комин налил ей еще кофе.
— Я всесторонне обдумал эту идею, мадемуазель, и могу предложить вам на выбор два плана. Мы поступим так, как пожелаете вы. Мы можем, если хотите, вернуться в Англию, где, насколько я понимаю, не возникнет никаких препон с незамедлительным свершением свадебного обряда. Однако я хотел бы заметить, что в Англии наш брак неминуемо поднимет волну слухов. Второй вариант — отправиться в Дижон, отыскать англиканского священника, о местопребывании которого мне сообщил лорд Видал. Сударыня, если вы остановитесь на этом варианте, я предлагаю после церемонии бракосочетания на время отправиться в Италию, но… Честно говоря, мне было бы неприятно воспользоваться сведениями, полученными от его светлости.
— Не думаю, что это должно вас хоть сколько-нибудь беспокоить, — резонно заметила мисс Чаллонер. — Так какой из этих вариантов вы предпочитаете?
— Я полностью полагаюсь на вас, мадемуазель.
— Но, сударь, по правде говоря…
— Я приму любое ваше решение, — церемонно склонил голову мистер Комин.
Мисс Чаллонер, чувствуя, что этот спор может длиться вечно, остановилась на Дижоне. Она откровенно не стремилась возвращаться в Англию. Мистер Комин, со своей стороны, тоже привел несколько доводов в пользу этого населенного пункта и пообещал, что они отправятся в путь еще до полудня. Мисс Чаллонер предупредила, что ей нужно купить кое-что из вещей в дорогу, поскольку она не взяла ничего, кроме того, что на ней надето. Мистер Комин был явно потрясен этим фактом и как можно тактичнее поинтересовался, достаточно ли у нее денег.
Она уверила его, что вполне достаточно. Мистер Комин отправился заказывать карету, а мисс Чаллонер наведалась в ближайшие лавки. Гордость не позволила девушке взять одежду, которой ее снабдил маркиз. Перед тем как покинуть дом тетушки Джулианы, Мери аккуратно все упаковала: шелковые платья со светлыми фестонами; платья из тафты, канифаса и парчи; плащи, отороченные черными кружевами; халаты столь мягкие и тонкие, что выскальзывали из рук; батистовые ночные рубашки; кружевные шемизетки; носовые платки — словом все то, без чего не может обойтись ни одна светская дама. Или особа легкого поведения, с горькой усмешкой подумала мисс Чаллонер, покидая лавку готового платья.
Незадолго до полудня они отправились в путь, И мисс Чаллонер, и мистер Комин хранили молчание, рассеянно глядя каждый в свое окно и с грустью думая о несбывшемся.
Когда карета оказалась за пределами Парижа, мистер Комин встрепенулся и заговорил:
— Думаю, мадемуазель, следует вам признаться, что я оставил записку для лорда Видала.
Мисс Чаллонер побледнела.
— Что?
— Я посчитал себя обязанным известить его светлость о своих намерениях и о том, что вы находитесь в полной безопасности.
— Нельзя было этого делать! — возмутилась Мери. — О Господи, какая роковая ошибка!
— Я сожалею, что вам это неприятно, но, насколько я помню, его светлость взял на себя ответственность за ваше благополучие, поэтому я не мог со спокойной душой отправиться в путь, не оповестив милорда о нашем соглашении.
Мисс Чаллонер с досадой хлопнула рукой по сиденью.
— Как вы не понимаете, что маркиз немедля кинется в погоню? Ни в коем случае не следовало открывать ему наши планы!
— Мадемуазель, прошу вас, успокойтесь. Сколь бы ни были мне противны любые увертки, я посчитал разумным не сообщать его светлости, куда мы направляемся.
Это сообщение успокоило Мери лишь отчасти, и она попросила, чтобы мистер Комин велел форейторам ехать быстрее. Он заметил, что быстрая езда может привести к катастрофе, но, когда она стала настаивать, он послушно опустил окно и приказал прибавить ходу. Не сразу сообразив, чего от них хотят, форейторы придержали лошадей, и карета остановилась. Тогда мисс Чаллонер лично изложила возницам свое желание, и последние сомнения о причинах этой таинственной поездки у форейторов улетучились. Как только карета возобновила движение, мистер Комин поднял окно и с укором заметил: возницы, судя по всему, уверены, что способствуют побегу. Мисс Чаллонер согласилась, но сочла это обстоятельство несущественным. Мистер Комин с некоторой суровостью в голосе сообщил: надеясь избежать подозрений, он уведомил возничих, что дама — его родная сестра.
В мисс Чаллонер проснулось присущее ей чувство юмора, и она обескуражила озабоченного мистера Комина звонким смехом. В свое оправдание Мери сказала, что после бурных событий последних двух недель конспирация выглядит неуместной. Мистер Комин пожал девушке руку и проникновенно произнес:
— Думаю, вы немало пережили, сударыня. У благовоспитанной девушки манеры лорда Видала не могут не вызвать тревоги и отвращения.
Мисс Чаллонер с негодованием взглянула на своего спутника.
— Смею уверить вас, сударь, лорд Видал не позволял себе никаких вольностей. У меня нет желания делать вид, будто со мной дурно обращались. Вина за случившееся лежит на мне одной, его светлость был крайне предупредителен, хотя я этого и не заслуживала.
Мистер Комин выглядел сбитым с толку.
— В самом деле, сударыня? Признаться, я полагал, что вы страдали от неучтивого, если не сказать грубого обращения. Предупредительность вряд ли входит в число достоинств его светлости.
Мери загадочно улыбнулась.
— Не сомневаюсь, маркиз способен быть галантным, — сказала она. — Должна заметить, лорд Видал был очень заботлив. — Мери опять улыбнулась, но взгляд ее затуманился. — Сударь, вам трудно поверить, что такими благородными чертами обладает столь безжалостный человек, но его светлость, несмотря на свой гнев, был столь любезен, что собственноручно принес мне тазик, когда меня укачало на борту его яхты. Большей признательности я не испытывала за всю свою жизнь.
Мистер Комин был потрясен.
— Должно быть, вам тогда пришлось тяжко.
— Да, это было самое неприятное испытание за время нашего путешествия, — согласилась мисс Чаллонер. — Мне было настолько плохо, что я, наверное, умерла бы, если бы его светлость силой не влил в меня бренди.
— Бренди?!
Мисс Чаллонер поняла, что бренди несовместим с представлениями о добропорядочных особах, и погрузилась в унылое молчание. Она постепенно осознала, что мистер Комин, несмотря на свою чопорность, втайне жаждал великой романтической любви, в то время как у лорда Видала, этого воплощения романтизма, подобной жажды и в помине не наблюдалось.
Поездка длилась три дня, и ни один из них не принес радости. Мисс Чаллонер, вынужденная взять на себя бразды правления, постоянно сравнивала эту поездку со своим предыдущим путешествием до Парижа, когда во всех гостиницах ее ждали лучшие комнаты и ей приходилось лишь выполнять распоряжения его светлости. В свою очередь мистер Комин не мог не чувствовать, что его спутница ведет себя чересчур практично. Казалось, мисс Чаллонер больше волнуют заказанные блюда и свежесть простыней, чем необычайная дерзость всего предприятия. Естественное женское волнение позволило бы полнее проявиться рыцарскому началу Фредерика, но мисс Чаллонер хранила умопомрачительное спокойствие. Волнение ее проявлялось единственным образом — она то и дело поторапливала форейторов. Мистер Комин, не испытывавший никакого удовольствия от тряски по плохим дорогам, несколько раз попытался охладить пыл своей спутницы. Но его аргументы в пользу размеренного, а значит, безопасного путешествия, всякий раз вызывали у мисс Чаллонер приступы искреннего смеха. Однажды она сказала, что, если бы мистер Комин хоть раз прокатился с маркизом, ему бы казалось сейчас, что они еле плетутся.
Это замечание, равно как и многие другие, неизменно связанные с маркизом, в конце концов побудили мистера Комина ехидно подметить: по-видимому, мисс Чаллонер не столь уж огорчена похищением своей персоны, как он поначалу предполагал.
— Признаюсь, мадемуазель, я представлял себе, что вы находитесь во власти человека, чья жестокость и безжалостность, увы, слишком хорошо известны. Похоже, я ошибался, так как из ваших слов понял, что милорд Видал вел себя достойно, с сердечным расположением.
Глаза мисс Чаллонер весело блеснули.
— С сердечным расположением… — повторила она и улыбнулась. — Н-нет, сударь. Его светлость был властен, вспыльчив и высокомерен.
— И тем не менее, сударыня, он не вызвал у вас отвращения.
— Нет. Не вызвал.
— Прошу прощения, — смутился мистер Комин, — но, думаю, вы испытываете более сильные чувства к лорду Видалу, чем я наивно полагал.
Она серьезно посмотрела на него.
— Мне казалось, вы догадались, что я… небезразлична к его светлости.
— Я не знал, сударыня, что ваши чувства к милорду настолько серьезны. Если так, то я не вполне понимаю, почему вы столь настойчиво стремитесь убежать от него.
— Я ему безразлична, сударь, — просто ответила мисс Чаллонер. — И я не принадлежу к его кругу. Представьте, как были бы огорчены его родители, если бы он женился на мне. Отец мог бы лишить его наследства.
Мистер Комин был глубоко тронут откровенностью Мери.
— Мадемуазель, ваше благородство так велико, что я могу лишь сказать: вы оказываете мне честь.
— Чепуха! — резко ответила мисс Чаллонер.
