ГЛАВА XIII

Кусок хлеба с маслом упал из рук Вайолет на пол. Лесли, сидевшая с ней рядом, слышала ее растерянные слова:

– Но он умер. Ведь говорили, что он умер. Антония хмуро смотрела на пришедшего:

– Может ли это быть? Да, теперь я поняла, что его-то вы мне и напоминаете. А мы думали, ты умер.

– Думали! – вскричал Кеннет. – Мы знали, что он умер! Умер много лет назад!

– Да, но на самом деле я никогда не умирал, – сказал Роджер Верикер с видом человека, доверяющего тайну. – Просто в какое-то время было в общем неплохо сказаться мертвым, потому что всплыли кое-какие неприятности из-за одной кругленькой суммы. Не помню сейчас всех деталей, но люди мне очень докучали, очень.

– Но почему же ты все это время оставался мертвым? – удивилась Антония.

– О, право, не знаю, – рассеянно ответил Роджер. – Как-то не было особого смысла возвращаться к жизни. Во всяком случае, было бы слишком беспокойно. Я подумывал об этом, но мне и так совсем неплохо жилось. Неужели это ты, Тони? Никогда бы не узнал тебя. И Кеннет тоже изменился. Ему нужно постричь волосы.

– Оставь в покое мои волосы! – рассердился Кеннет. – Если ты…

– Ну-ну! Я не хотел тебя обидеть. Понимаете, очень уж забавно видеть вас обоих взрослыми. Когда последний раз видел Тони, у нее была косичка – может, я ее с кем-то спутал, но, по-моему, это была она. Длинная и с бантом на конце. А ты был страшным сорванцом. Сейчас я вижу, что ты не так изменился, как Тони. Помнится, тогда ты пачкал все разными вонючими красками.

– И сейчас тоже. Он художник, – сказала Антония.

Роджер выказал слабое удивление, столь же умеренное, сколь мгновенное.

– Правда? Тогда мне жаль, что я так сказал о его волосах. Знаете, как-то дичаешь, вот в чем дело. Теперь я намерен осесть дома. В конце концов, почему бы и нет? Устаешь скитаться. Человека, которого они приняли за меня в этой кубинской кутерьме, звали Гарри Фишер. Я хочу сказать, человека, который был убит. Сперва я не возражал: не все ли равно, какое у тебя имя? Но вы не можете себе представить, как утомительно называться Фишером! Я терпел семь лет, и это невыносимо. И подумал – лучше вернуться домой.

– Мне кажется, – сказала Антония, слушавшая его запинающуюся речь весьма нетерпеливо, – ты мог бы с таким же успехом назвать себя снова Верикером и не возвращаясь домой.

– В том-то и дело. Было бы не безопасно. Всякие там паразиты, – объяснил Роджер. – И потом, почему бы мне не приехать домой?

– Потому что ты здесь не нужен, – кратко объяснил Кеннет. – Боже, меня просто тошнит! – Он стал шагать взад-вперед, потрясая сжатыми кулаками. – Семь лет мы жили в блаженном неведении, веря в то, что ты умер и погребен, и вот сейчас ты объявляешься – сейчас, в этот проклятый момент! И все рушишь!

– Боже милостивый, а я об этом не подумала! – воскликнула Антония. – Должна сказать, это, пожалуй, слишком!

– Слишком! Это ужасно! – возопил Кеннет – Какая польза от того, что убит Арнольд, если на нашу голову свалился Роджер?

Вайолет, которая застыла в безмолвии, вдруг сказала:

– Прошу тебя! Ты не должен так говорить!

Никто не обратил на нее внимания; Антония сердито смотрела на Роджера, Кеннет продолжал ходить по комнате, а Роджер, блуждая взглядом по лицам присутствующих, осторожно спросил:

– Что вы такое сказали? Иногда мне кажется, я немного оглох. Пожалуйста, не топай, Кеннет; что за беспокойная привычка. У меня из-за этого кружится голова.

– Арнольд мертв, – сказала Антония. Он заморгал, явно не веря:

– Мой брат Арнольд?

– Да, конечно. Думаешь, у нас сотни знакомых Арнольдов?

– Но этого не может быть.

– А я говорю, что это так.

– Невероятно. Конечно, раз вы говорите, надо думать, вы правы, но я совершенно не могу понять. Отчего он умер?

– От ножа в спину, – бросил Кеннет через плечо.

У Роджера вид был испуганный, он несколько раз прищелкнул языком.

– Я совершенно не могу понять. Это ужасно, в самом деле ужасно. Кто же убил беднягу?

– Мы не знаем, – ответила Антония. – Кеннет, а может, я.

– Нельзя так шутить, – сказал Роджер. – Тебе бы понравилось, если б тебе в спину всадили нож? Когда это произошло?

– В прошлую субботу, – сказала Антония. Роджер пристально посмотрел на нее, потом огляделся в поисках стула. Сел.

– Да, удивительно. Просто удивительно, – сказал он. Кеннет перестал ходить.

– Ты давно приехал в Англию? – спросил он.

– Сейчас скажу, – любезно начал Роджер. – Я вышел на берег вчера. Поразительное совпадение. Я хочу сказать, я приехал домой в надежде повидаться с бедным стариком Арнольдом и узнаю, что он как раз умер.

– Если ты ради этого приехал, почему было не отправиться прямо на Итон-плейс, вместо того чтобы приходить сюда.

– Риторическая фигура. Когда я сказал, что надеялся повидаться с Арнольдом, я только имел в виду – мне не приходило в голову, что он умрет. – В это время Лесли Риверс, встав из-за стола, надевала перед зеркалом шляпу. – Кто-то уходит, – сказал он, обращаясь к Антонии. – Но из-за меня никто не должен уходить, – продолжал он.

– Пожалуй, я все-таки пойду, – сказала Лесли. – Наверное, вы много чего хотите друг другу сказать.

– Милая девушка, – заметил Роджер, когда она ушла. – А кто другая?

– Вайолет Уильямс. Она помолвлена с Кеннетом, – ответила Антония.

– Ах, так! – В голосе Роджера было сомнение. Вайолет слегка поклонилась, а Роджер приподнялся в ответ на ее вежливое приветствие. Потом он снова сел и погрузился в свои мысли, а немного спустя спросил: – Если Арнольд умер, то кто же получит все деньги?

– О, задыхаюсь, дайте воздуха! – возопил Кеннет и снова зашагал по мастерской.

– Ты сам превосходно знаешь, что ты, – презрительно сказала Антония. – Вот почему так отвратительно, что ты появился.

– Да, я тоже так подумал, – сказал Роджер. – Должен сказать, они мне пригодятся. Я был сперва несколько потрясен известием, но теперь вижу, что все не так плохо. Имейте в виду, я вполне разделяю вашу точку зрения.

– Если ты не уберешься отсюда немедленно, в семье будет еще одно убийство! – прошипел Кеннет сквозь зубы.

– Ну-ну, успокойся, – добродушно посоветовал Роджер. – Скоро вы привыкните, что я вернулся. Когда поживешь с мое, просто диву даешься, к чему человек может привыкнуть. А насчет того, чтобы убраться, так я имел в виду побыть здесь денек-другой, прийти в себя.

– Нет! – хором вскричали Кеннет и Антония.

– Все это прекрасно, но если здесь нельзя, куда же мне пойти? – вздохнул Роджер.

– Куда хочешь. Нам все равно, – ответила Антония.

– Да, но, по правде говоря, в данный момент я немного поиздержался.

– У тебя есть двести пятьдесят тысяч фунтов, – с горечью сказал Кеннет.

– Это столько оставил Арнольд? Не может быть! Если бы я знал… – Он умолк и покачал головой.

– Что ты хочешь сказать этим – «если бы я знал»? – спросила Антония.

Он посмотрел на нее своим туманным взглядом:

– Забыл, что хотел сказать. Беда в том, что у меня нет одежды.

– Но какая-то одежда у тебя все же должна быть, – возразила Антония.

– В том-то и дело: вы вправе так думать, и на самом деле, какая-то одежда у меня была, но я заложил чемодан.

– Ну и что? – равнодушно сказала Антония.

– Вот и все, если кратко. Что за смысл держаться за рубашки и всякие там вещи, если их все равно не в чем везти? Понимаете?

– О Боже! – застонал Кеннет. – Я этого не вынесу!

– Мне кажется, это очень неблагоразумно, – сказал Роджер. – В конце концов, это были не твои вещи. Если бы я стал закладывать твои рубашки, у тебя были бы все основания жаловаться. Это уж, знаешь ли, слишком, если свое собственное имущество загнать невозможно. Скажу больше: если я наследую Арнольдовы деньги, у меня будет возможность никому не в ущерб купить много новой одежды. Но пусть вас не тревожит мысль, будто я особенно хочу остаться с вами, потому что я вовсе не возражаю, я мог бы смириться с гостиницей, будь у меня деньги. Предположим, если бы вы мне дали взаймы немного – скажем, пятьдесят фунтов, чтобы я мог пока перебиться.

– Как же, сейчас! – саркастически заметил Кеннет. – Ты никогда в жизни не отдавал долгов!

– Совершенно верно, – согласился Роджер с безупречной вежливостью. – Но я был бы не против того, чтобы отдать вам, будь у меня двести пятьдесят тысяч фунтов.

– Ну, я рисковать не стану, – сказал Кеннет. – Пойди выклянчи у Джайлза. У меня тебе выудить ничего не удастся.

В этот момент дверь открылась, и вошла Мергатройд – она собиралась убрать со стола.

– Ты только посмотри, что случилось, Мергатройд, – шутливо сказала Антония. – Ну разве не пакость?

– Сколько раз я вам говорила, нельзя употреблять такие… – начала Мергатройд, но тут увидела Роджера и вскрикнула.

– Привет, Мергатройд, – сказал Роджер с сонной извиняющейся улыбкой. – Ты все еще жива?

Мергатройд, казалось, онемела. Она проглотила слюну – раз, другой и наконец произнесла глухим голосом:

– Я так и знала. Спросите у мисс Лесли: вчера я видела в своей чашке дурные вести, ясно, как на ладони. Помяните мое слово, говорю я ей, что-то ужасное движется в наш дом.

– Многие люди смеются над гаданием по чайной чашке, – заметил Роджер с любопытством. – Хотя я сам всегда думал: в этом что-то есть. Знак, что ли. Ты мало изменилась. Конечно, потолстела, но я, во всяком случае, тебя бы узнал.

– Я просила бы вас обойтись без замечаний по моему адресу, мистер Роджер! Зачем вы приехали домой, вот что я хотела бы знать? Не то, чтобы мне была особая нужда вас спрашивать. Верно, собрались разнюхивать да выискивать! А еще говорят – гиены! – От гнева голос ее зазвучал громче, и она решительно кончила: – Очень на вас похоже: попытаться унести из-под носа у мистера Кеннета что ему причитается! И молчите! Как по мне, так убирайтесь-ка назад туда, откуда приехали, и поторапливайтесь!

– Да, – сказала Антония, – но у него нет одежды, и он сказал, что останется у нас.

– Только не в этом доме! – заявила Мергатройд.

– Я не буду попадаться на глаза, – заверил ее Роджер. – Ты меня и не заметишь.

– Только если вы окажетесь за дверью, – был мрачный ответ.

Вайолет встала из-за стола и медленно пересекла комнату.

– Не кажется ли вам, что все это немного недостойно? – сказала она спокойно. – Кеннет, дорогой, перестань шагать и попытайся внять голосу разума. В конце концов, не во власти бедного мистера Верикера оказаться мертвым! – Она улыбнулась Роджеру и мило добавила: – Это ужасная пара, не правда ли? Вы не должны обращать внимание на их разговоры. И никто не предложил вам чаю! Хотите чаю?

– Нет, – откровенно сказал Роджер. – Вот если бы в доме было виски с содовой, я бы не отказался.

– Конечно, я сейчас вам налью, раз эти грубияны совсем забыли о своем воспитании, – сказала она.

Кеннет глянул на нее озадаченно:

– Милая девочка, до тебя дошло, что это значит? – спросил он. – Ты хотя бы поняла, кто он?

– Да, дорогой, прекрасно поняла, – отвечала Вайолет, направляясь к буфету и открывая одну из створок. – И если я могу придать этой встрече пристойный вид, то вы, я думаю, тоже. Вы скажите, когда хватит, мистер Верикер?

– Это будет неслыханно, если он скажет, – заметил Кеннет.

– Хорошо, Кеннет, – сказала Вайолет авторитетным тоном. – Вот столько, вы любите так, мистер Верикер?

– Я люблю по-всякому, – просто ответил Роджер. – Забыл ваше имя, но спасибо вам.

– Уильямс, – сказала она. – Вайолет Уильямс. Боюсь, очень обыкновенное имя.

– Да-да, их-то как раз и труднее всего удержать в голове, – сказал Роджер. – Ну, всем – удачи! Ваше здоровье!

Родственники ничего не ответили. Мергатройд, возмущение которой было направлено на Вайолет, изображавшую из себя хозяйку, вдруг сказала:

– Так что же будем делать, хотела бы я знать?

– Обо мне не заботьтесь, – сказал Роджер. – Я очень неприхотлив. И потом, я не думаю, что задержусь здесь надолго. Я намерен снять себе квартиру.

– Зачем беспокоиться? Разве дом Арнольда тебе мал? – сказал Кеннет.

– Он мне не нравится, – ответил Роджер с удивительной для него решительностью. – Он совершенно не в моем духе. Я вот что подумал: отдам-ка я его тебе и Тони.

– Спасибо. Нам он не нужен.

Мергатройд, пребывавшая в размышлении, сказала немного спокойнее:

– Я думаю, пускай лучше остается. Не то будет таскаться по городу, как настоящий бродяга. Он может спать на раскладушке в кладовке.

– Мне понадобится пара пижам Кеннета, – заявил Роджер.

– Если ты останешься здесь, то я ухожу, – заявил Кеннет.

– Никуда ты не пойдешь, – сказала Антония. – Не собираюсь я с ним одна управляться.

– Хорошо, давай вместе уедем. Поехали сразу в Швецию!

– Не могу. Кто будет смотреть за собаками?

– Проклятые собаки!

– У вас много собак? – спросил Роджер, оглядываясь вокруг. – А какой породы?

– Бультерьеры, – лаконично ответила Антония.

– Как-то мне это не нравится. Однажды меня укусила собака, и мне сказали, что это был бультерьер. Не хочется с ними больше встречаться.

– Давайте впустим собак, – сказал Кеннет, повеселев. – Никогда не знаешь, где твое счастье.

– Что за мальчишество, Кеннет, – вмешалась Вайолет. – Не мне предлагать что-либо, но не кажется ли вам, что следует сообщить о случившемся мистеру Каррингтону?

– Неужели дядя Чарльз еще не умер? – удивился Роджер. – Я не хочу его видеть. Последний раз он наговорил мне разных пакостей, которые я, к счастью, позабыл.

– Ты его и не увидишь, – сказала Антония. – Все наши дела много лет назад были переданы Джайлзу.

– Ах, Джайлзу! – сказал Роджер. – Против него я ничего не имею. Помнится, он был вовсе неплохим малым. Я учился с ним в школе.

– Да, пока тебя не выгнали.

– Ты все спутал, – сказал Роджер. – Это было в Оксфорде. Вот там я действительно попал в беду. Позабыл подробности, но было много разных неприятностей. По правде сказать, мне всю жизнь здорово не везло. Нет, я не жалуюсь.

Видно, Антония сочла удачным предложение Вайолет и отправилась в другой конец мастерской позвонить Джайлзу. Джайлз подошел сам, и Антония, услышав его голос, сказала без всяких предисловий:

– Джайлз, что ты делаешь? Если не занят, лучше приезжай к нам сразу.

– Это нужно? А что случилось?

– Жуткая мерзость. Объявился Роджер!

– Что?!

– Роджер. Он вовсе не умер. Он здесь.

На минуту воцарилось удивленное молчание. Потом Джайлз сказал дрожащим от смеха голосом:

– Какое несчастье!

– Да, это ужасно, – продолжала Антония. – Мы понятия не имеем, что делать.

– Бедняжка Тони. Боюсь, ты ничего не сможешь сделать.

– Тебе хорошо смеяться, а он сказал, что не уйдет, пока ты не одолжишь ему денег. Ты не мог бы принести сразу немного? Он просит пятьдесят фунтов, но я думаю, обойдется и двадцатью. У него совсем нет одежды.

– Как – совсем никакой?

– Да нет, дурак ты, что ли, конечно, он одет! Но у него нет пижам и всего такого.

– Как это на него похоже! – сказал Джайлз.

– Я тоже так думаю, но дело в том, что он нам здесь совершенно не нужен, а он не хочет уходить, пока не получит денег.

– Милая девочка, пожалуй, я сразу ничего не смогу сделать!

– Наверное, ты не захочешь дать ему взаймы, – сказала Антония, теряя надежду.

– Не захочу, – ответил Джайлз.

– Да, я так и подумала. Но понимаешь, такая тоска, если он останется.

– А где он?

– Я же говорю, здесь.

Джайлз с трудом удерживал смех…

– В той же комнате?

– Ну конечно, – нетерпеливо сказала Антония.

– Как ему, должно быть, приятен этот разговор! Тут Роджер, который слушал, по обыкновению, спокойно сказал:

– Передай старику Джайлзу сердечный привет.

– Он хочет, чтобы я передала тебе сердечный привет. Вот он какой.

– Он всегда был таким. Я не могу подняться до подобных высот нежности, но скажи ему: я его поздравляю с тем, что он не умер. Откуда он явился?

– Из Южной Америки, кажется. Я не спрашивала. Во всяком случае, он приехал в Англию вчера. Пожалуйста, приходи!

– Я не смогу вам ничем помочь, даже если приду, Тони. Буду, если можно, после ужина.

Пришлось Антонии смириться. Джайлз, положив трубку, задумался. Потом, улыбаясь, снова взял трубку и позвонил в Скотленд-Ярд.

Суперинтендант Ханнасайд еще не ушел, и через несколько минут Джайлза с ним соединили.

– Это вы, Ханнасайд?

– Да.

– Помните, я предсказывал, что должно случиться нечто неожиданное.

– Помню.

Голос суперинтенданта оживился.

– Так вот, я подумал, вам, может быть, интересно узнать, – сказал Джайлз. – Роджер Верикер вернулся домой.

– Роджер… Кто это?

– Роджер Верикер, – повторил Джайлз. – Тот брат, которого считали умершим семь лет назад!

– Боже правый! – Голос у суперинтенданта был изумленный. – Когда?

– Мне сказали, что он приехал в Англию вчера – кажется, из Южной Америки, но я не уверен. Сейчас он в мастерской. Я пойду туда вечером.

– Вы не возражаете, если и я с вами? – спросил Ханнасайд.

– Ничуть, – весело ответил Джайлз.