Глава 7

Когда на следующее утро мисс Уичвуд и Люсилла направлялись в сторону Гэй-стрит по Аппер-Кэмден-Плейс, им повстречался Найниэн, который направлялся к дому мисс Уичвуд. Едва поздоровавшись с ним, девушки поняли, что он весьма смущен и озабочен. Выпалив совершенно ненужную фразу о том, что как раз собирался к ним, он с пафосом добавил:

– И как вы думаете, мэм, что случилось?

– Не имею ни малейшего представления, – ответила мисс Уичвуд. – Расскажи же нам поскорее!

– Вот я и шел к вам, чтобы это сделать. Вы этому даже не поверите! Да я и сам едва верю! Если принять во внимание все события и то, что именно они были в этом виноваты, а вовсе не я… ну, знаете ли, от этого можно просто сойти с ума, и любой бы на моем месте действительно тронулся!

– Но что случилось?! – нетерпеливо спросила Люсилла.

– Ты еще спрашиваешь! Да ты просто подпрыгнешь от изумления, если я тебе расскажу! Потому что из-за этого всего…

Люсилла прервала его бессвязную речь, притопнув ножкой и запахиваясь поплотнее в свою мантилью, потому что холодный ветер пронизывал их насквозь.

– Ради бога, расскажи наконец, что произошло, вместо того чтобы нести всякую чепуху и заставлять нас стоять на этом отвратительном ветру! – почти закричала она.

Он бросил на нее разъяренный взгляд и с достоинством заявил, что он как раз и собирался говорить, но она грубо прервала его. Подчеркнуто повернувшись боком к Люсилле, Найниэн обратился к мисс Уичвуд и напыщенно произнес:

– Я получил письмо от моего отца, мэм!

– И это все? – презрительно хмыкнула Люсилла.

– Нет, не все! Но как же я могу произнести хоть слово, если ты прерываешь меня…

– Спокойствие! – воскликнула мисс Уичвуд, которую эта сцена веселила от всей души. – Вы не должны ссориться на улице… то есть ссориться вы, конечно, можете, но я умоляю вас этого не делать! Твой отец что, лишил тебя наследства, Найниэн? И если да, то почему?!

– Ну нет, не совсем, – ответил молодой человек. – Но я бы не удивился, если бы он так и сделал… только мне кажется, что это не в его власти, согласно условиям завещания, составленного моим дедом. Я не особо раньше обращал на это внимание, хотя мне приходится иногда подписывать тот или иной документ. Но он угрожает лишить меня содержания и, кроме того, намерен отказаться платить по долгам, если я немедленно не вернусь в «Чартли»! Я… я никогда не поверил бы, что он может вести себя подобным образом! Могу сказать вам, что это открыло мне глаза на многое! Он всегда казался мне лучшим из отцов и… и он всегда так хорошо меня понимал, и я не постесняюсь сказать, что это письмо задело меня за живое! И более того, я… да будь я проклят… если вернусь в «Чартли» ползком на брюхе, словно совершил какой-то недостойный поступок!

– Это, конечно, кажется очень странным, – согласилась мисс Уичвуд. – Но объяснение этому наверняка существует! Не хотите ли вы пройтись с нами до Гэй-стрит, чтобы Люсилла не замерзла, стоя на одном месте, и вы по дороге расскажете подробнее содержание этого ультиматума?

Найниэн согласился и по дороге рассказал им, что лорд Айверли и миссис Эмбер решили просто забыть о существовании Люсиллы, поведение которой продемонстрировало всем, что она понятия не имеет о приличии, скромности и деликатности и своим поступком уронила себя в глазах окружающих.

Не обращая внимания на негодующий вздох Люсиллы, он закончил пересказ письма следующими словами:

– И теперь он запрещает мне поддерживать с ней знакомство и требует, чтобы я немедленно вернулся в «Чартли», под страхом того, что будет исключительно мною недоволен! Словно не он был виноват в том, что она убежала! И это действительно так! Бог мой, мисс Уичвуд, это вызвало у меня такую ярость, что я готов был немедленно жениться на Люсилле!

В ответ на это Люсилла, с возмущением выслушав рассказ Найниэна, сказала потеплевшим голосом:

– И поделом было бы ему! Но мне кажется, тебе нужно просто не обращать внимания на это письмо. А что до брака, которого мы оба не хотим, то мой дядя, я думаю, все равно не дал бы на него согласия. А я не могу выйти замуж без его согласия, если, конечно, я не сбегу в Шотландию, а я этого делать не собираюсь ни в коем случае, даже с тем, за кого я действительно хотела бы выйти замуж! Таким поступком я действительно уронила бы себя в глазах окружающих, не правда ли, мэм?

– Истинная правда, – согласилась мисс Уичвуд. – И кроме того, о таком поступке вы оба сожалели бы до конца своей жизни!

– Конечно, но я не думал об этом серьезно! – проворчал Найниэн. – И все равно я предпочел бы оказаться связанным на всю жизнь с тобой, Люсилла, чем безропотно подчиниться неразумному приказанию отца, – и об этом я думал очень серьезно!

К большому облегчению мисс Уичвуд, Люсилла приняла это заявление довольно спокойно. Она сказала:

– Должна сказать, что таким обращением можно кого угодно довести до отчаяния. И тебя ведь даже нельзя назвать непочтительным сыном, потому что на самом деле все наоборот. И самым непонятным мне кажется то, что он не поднял такую бучу тогда, когда ты пытался связать свою жизнь с этой женщиной в Лондоне, а ведь она была гораздо менее порядочной, чем я, не так ли?

Он бросил на нее испепеляющий взгляд:

– Вот что я скажу тебе, Люси! Было бы отлично, если бы ты научилась держать свой язык за зубами! Кроме того, ты ведь ничего не знаешь об этом! Я вовсе не пытался связать с ней свою жизнь! Это был обычный флирт! В порядке вещей для холостяка! Возможно, ты и не поняла ничего в этом, но можешь быть уверена – мой отец понял меня прекрасно!

– Ну, если уж он понял то, почему же он не понимает этого! – задала Люси совершенно резонный вопрос. – Мне кажется, что это просто глупо!

– А мне кажется, – вмешалась в разговор мисс Уичвуд, – что лорд Айверли написал вам это письмо, Найниэн, будучи слишком возбужденным, чтобы понять, какое впечатление может произвести на вас его гневное послание. Я полагаю, что сейчас он уже сожалеет об этом. И я нисколько не сомневаюсь – хотя он и не хочет признаваться в этом, – он уже понял, что неправильно вел себя по отношению к вам и к Люсилле. И поскольку ему долго потворствовали… то есть он в течение многих лет всегда поступал по-своему, он, естественно, разгневался, когда встретил сопротивление. Ну а теперь, когда вы расстались с ним в наихудших отношениях, я думаю, что ему стало очень больно…

– Да, и я очень сожалел об этом, и даже хотел вернуться, чтобы попросить у него прощения, но тут пришло это письмо! Теперь я не поеду! Я мог бы простить ему то, что он сказал обо мне, но то, как он отозвался о Люсилле, – этого я простить не могу – разве только он возьмет свои слова обратно! Это не потому, что я оправдываю ее, вовсе нет, но обвинять ее в распутстве, как это сделал он, хотя я вовсе не хотел повторять это слово, и, кроме того, заявить, что она окончательно уронила себя в глазах окружающих, – это несправедливо и непростительно!

Оставив при себе свое мнение о неразумном поведении лорда Айверли, мисс Уичвуд тактично ответила, пытаясь успокоить молодого человека:

– Вы конечно же поступите так, как сочтете нужным, но мне все же кажется, что вы просто из вежливости должны послать вашему отцу ответное письмо – и в этом письме не стоит выказывать свой гнев. Если вы уже подумывали о том, чтобы вернуться домой и попросить у него прощения…

– Да, собирался, но теперь не собираюсь! – по-детски строптиво возразил Найниэн.

– Когда вы остынете, – продолжила мисс Уичвуд, обезоруживающе улыбаясь ему, – я уверена, что здравый смысл подскажет вам, что приличия требуют извиниться перед вашим отцом за то, что вы высказались более горячо, чем вам это пристало. И я думаю, что вам не стоит даже упоминать о Люсилле, потому что какой смысл защищать Люсиллу от обвинений, несправедливость которых лорд Айверли теперь сам прекрасно осознает? Что же касается его приказа немедленно вернуться в «Чартли», то с вашей стороны было бы глупо отказываться сделать это, иначе вы просто выглядели бы как капризный маленький мальчик, который кричит: «Не буду!» Согласитесь, что куда достойнее было бы написать ему, что вы конечно же вскоре вернетесь в «Чартли», но у вас в Бате имеется несколько срочных дел, пренебречь которыми было бы чрезвычайной невежливостью.

Потрясенный этой житейской мудростью, Найниэн воскликнул:

– Бог мой! Это то, что надо! Я напишу ему именно так, как вы предложили! Уверен, что ему станет стыдно, и к тому же это ясно покажет ему, что я уже не школьник, а взрослый мужчина, которому нельзя приказывать и к которому следует относиться с уважением! Более того, я выражу также свое почтение маме, хотя после того, что она сказала мне… В любом случае, как бы они ни решили поступить, я к происшедшему возвращаться не намерен!

Мисс Уичвуд не смогла не поаплодировать такому проявлению здравомыслия, и, когда они дошли до Гэй-стрит, дамы расстались с Найниэ-ном, посоветовав ему, если у него нет никаких срочных дел, направиться в галерею, куда они с Люсиллой придут, как только покончат с одним небольшим делом и сделают некоторые покупки. Поскольку целью мисс Уичвуд было помешать Найниэну написать ответ прежде, чем буря уляжется, она была рада увидеть, что ее предложение было принято с энтузиазмом. А когда Люсилла вовремя добавила, что в галерее он найдет ее дорогую подругу мисс Коризанду Стинчкоумб, и поручила ему передать ей кое-что на словах, сердитое выражение исчезло с лица Най-ниэна, и он радостно направился в сторону галереи.

– Это, – призналась через несколько минут Люсилла мисс Уичвуд, – должно наверняка придать его мыслям другое направление, потому что вчера я заметила, что он проявляет к ней заметный интерес!

– Тогда это был очень умный поступок с твоей стороны, – одобрила мисс Уичвуд. – А вот твое напоминание о его флирте в Лондоне было совершенно некстати!

– Да, – произнесла Люсилла виноватым голосом. – Я поняла, что зря это сказала, как только открыла рот. Хотя я совершенно не понимаю, почему он так вспыхнул, ведь он сам рассказал мне об этом!

У мисс Уичвуд не было возможности объяснять ей это, потому что как раз в этот момент они подошли к дверям конторы по найму прислуги. Эту контору им рекомендовала миссис Уордлоу, которая через это агентство наняла весьма респектабельную молодую особу на место второй горничной в «Кэмден-Плейс» и была ею настолько довольна, что ни минуты не колебалась, направив туда свою хозяйку. Аристократические замашки хозяйки агентства настолько подавили Люсиллу, что ей осталось только соглашаться со всем, что предлагала ей мисс Уичвуд. Когда они вышли оттуда, девушка призналась мисс Уичвуд, что величественная миссис Поплтон напугала ее до смерти и она очень благодарна мисс Уичвуд, что та была рядом с ней и смогла поддержать ее.

– А когда эти горничные, которые она будет направлять в «Кэмден-Плейс», придут на собеседование, вы ведь будете там, правда? – спросила Люсилла обеспокоенно.

Получив заверения мисс Уичвуд, она весело зашагала рядом с ней и с удовольствием купила не одну, а целых две пары длинных лайковых перчаток, и это, по ее словам, заставило ее наконец почувствовать себя действительно взрослой. Поскольку сезон в Бате только-только начался, в галерее еще не было музыкантов, которые обычно по утрам увеселяли своей игрой публику, но посетители в зале уже появились. К сожалению, большинство из них были людьми пожилыми, и либо ковыляли по залу на костылях, страдая от ревматизма, либо пытались с помощью минеральных вод избавиться от несварения, вызванного излишествами, которые они позволяли себе в молодые годы. Несколько вдовствующих герцогинь, страдающих от нервных расстройств, явились сюда в убеждении, что беседа об их болезнях и разнообразных способах их лечения интересна не только им самим, но и всем знакомым, которых они могли здесь встретить. Но поскольку старики и старушки находились здесь в сопровождении своих молодых родственников, то собравшееся общество не сплошь состояло из инвалидов и престарелых, как казалось с первого взгляда. В частности, был здесь и мистер Килбрайд. Когда он (в основном по финансовым причинам) приезжал в Бат навестить свою бабушку, он всегда преданно сопровождал ее в галерею, устраивал в кресле, приносил ей стакан теплой минеральной воды, а сам первым делом предпринимал все возможное, чтобы отыскать среди присутствующих кого-нибудь из ее знакомых. Обнаружив такого человека, он увлекал его или ее туда, где находилась его бабушка, и, убедившись в том, что несчастный надежно прикован к говорливой старушке, принимался развлекаться всеми доступными в галерее способами: фланировал по залу, болтал со знакомыми и отчаянно флиртовал со всеми попадавшимися ему на пути хорошенькими девушками.

Помимо приезжих, прибывших в Бат на поправку здоровья, в галерее находились также и местные жители, и первым из них, кого заметила мисс Уичвуд, войдя в галерею, оказался лорд Бекнем. Он разговаривал с дамой в нелепой шляпке, украшенной несколькими торчащими страусиными перьями, но как только он заметил Эннис, он вежливо распрощался со своей собеседницей и стал пробираться к мисс Уичвуд, несмотря на то что их разделяла толпа людей. Люсилла, завидев Коризаиду Стинчкоумб, бросилась к ней, и бедная мисс Уичвуд осталась на растерзание лорду Бекнему.

Он приветствовал ее со своей обычной манерностью, но, тут же напустив на себя серьезный вид, заявил, что он чрезвычайно огорчен тем, что приезд к ней ее юной подруги привел к таким нежелательным последствиям.

– Я так понял, что Оливер Карлтонн прибыл в Бат и что вам пришлось принять его, – важно произнес он. – Безусловно, его визит в «Кэмден-Плейс» был неизбежен, но я надеюсь, его цель – устроить отъезд племянницы из Бата?

– О нет, не сейчас! – весело ответила мисс Уичвуд. – Я надеюсь, что Люсилла составит мне компанию еще в течение некоторого времени. Она – чудный ребенок, просто луч света в моем доме!

– Должен признать, что она действительно милая девушка и ее манеры произвели на меня самое благоприятное впечатление, – согласился он со своим неизменным покровительственным видом, который Эннис считала просто невыносимым. – Однако ее визит может привести к более близкому, чем это было бы желательно, знакомству с ее дядей. Вы ведь не станете возражать против моего деликатного намека?

– Напротив, сэр! Я весьма возражаю против этого. – В глазах Эннис сверкнули искры гнева. – Я считаю это величайшей дерзостью – если вы позволите мне не стесняться в выражениях! – потому что какое вы имеете право намекать мне, как я должна вести себя! Ни малейшего права на это я вам никогда не предоставляла!

Эта откровенная отповедь несколько смутила лорда Бекнема, и он тут же пустился в пространные объяснения, в которых его уважение к ней и надежда, что когда-нибудь он получит право руководить ее поступками, и его убеждение, что его совет получил бы самое горячее одобрение со стороны ее брата, переплелись настолько, что почти невозможно было понять, о чем он говорит. Он, похоже, и сам понял это, потому что закончил свою витиеватую речь так:

– Короче говоря, дорогая мисс Эннис, вы сами не понимаете – и это можно только приветствовать! – каким нежелательным для деликатно воспитанной леди является знакомство с Карлтонном! Я убежден, что ваш брат горячо поддержал бы каждое мое слово и что мне больше нет необходимости говорить об этом.

Она одарила его сверкающей улыбкой и ответила:

– Совершенно никакой необходимости, сэр! По правде говоря, не было никакой необходимости и начинать этот разговор. Но поскольку вас так беспокоит мое положение, позвольте мне заверить вас, что мое знакомство с мистером Карлтонном не подвергает ни малейшей опасности ни мою репутацию, ни мою добродетель. Я знаю из весьма авторитетного источника – от него самого! – что он никогда не делает попыток соблазнить благородных леди! Поэтому вы можете не беспокоиться… и я прошу вас не произносить больше ни слова на эту тему!

– Думаю, что больше он ничего и не скажет, – раздался веселый голос у нее за спиной.

Это был сам мистер Карлтонн. Он подошел поближе, кивнул Бекнему, который на глазах закипел от переполнявшей его враждебности. Карлтонн приветствовал его с явной небрежностью в голосе, которая еще более подогрела негодование лорда.

– Как поживаете? – спросил он. – Мне говорили, будто вы купили того сомнительного Брейгеля в прошлом месяце на аукционе «Кристи», но надеюсь, эти слухи безосновательны!

– Я действительно купил его, и я не считаю его сомнительным! – ответил пунцовый от ярости лорд Бекнем. – Я слышал, что вы сами хотели его купить, Карлтонн!

– Нет, разумеется! Особенно после того, как мне представилась возможность рассмотреть его повнимательнее. Я даже не участвовал в торгах. Не я был тем, кто, так рьяно торгуясь с вами, взвинтил цену. – С удовлетворением понаблюдав за тем эффектом, который произвели эти слова на взбешенного ценителя искусств, он добавил, густо посыпав солью его рану: – Понятия не имею, кто был вашим соперником – безусловно, какой-нибудь мошенник или глупец!

– Должен ли я понимать ваши слова так, что вы считаете глупцом и меня? – с негодованием произнес лорд Бекием.

Черные брови мистера Карлтонна тут же взметнулись вверх, демонстрируя безграничное удивление, а их обладатель растерянно спросил:

– Позвольте, что же такого я сказал, чтобы вы могли истолковать мои слова подобным образом? Ведь я сознательно не сказал – «какой-то другой глупец»!

– Позвольте мне сообщить вам, Карлтонн, что я нахожу ваше… ваше остроумие оскорбительным!

– Пожалуйста! – ответил мистер Карлтонн. – Я позволю вам говорить мне все, что вам хочется! И несправедливо было бы с моей стороны лишить вас такого права, ведь мне самому никогда даже не приходило в голову просить разрешения, чтобы сообщить вам, что я уже долгие годы нахожу вас смертельно скучным!

– Если бы мы с вами находились не здесь, – процедил лорд Бекнем сквозь зубы, – я вряд ли удержался бы от того, чтобы дать вам пощечину, сэр!

– Остается только надеяться, что ваша сила воли позволит вам удержаться от этого, – ответил мистер Карлтонн фальшиво-сочувственным тоном. – Это было бы поступком, совершить который может только глупец, не правда ли?

Поскольку лорду Бекнему было прекрасно известно, что мистер Карлтонн славится своим боксерским мастерством в той же степени, что и своей грубостью, ему оставалось только, едва кивнув мисс Уичвуд, развернуться на каблуках и отойти в сторону, грозно нахмурившись и плотно сжав губы.

– Никогда не мог понять, – заметил мистер Карлтонн, – почему это многие не умеют быстро отделаться от таких напыщенно-скучных типов, как этот!

– Возможно, – предположила мисс Уичвуд, – потому, что очень немногие – если таковые вообще существуют, – ведут себя так же невежливо, как вы!

– Это, без сомнения, все объясняет! – кивнул Оливер Карлтонн.

– Вам должно быть стыдно за ваше поведение! – укорила его мисс Уичвуд.

– О нет, как вы можете так говорить? Не хотите же вы сказать, что не мечтали втайне избавиться от него!

– Ну нет, конечно, – согласилась она. – Я действительно желала этого, но только потому, что он смертельно раздражает меня. Я бы и сама с этим сладила, если бы вы не вмешались в нашу беседу! Только гораздо вежливее!

– Должно быть, вы очень плохо его знаете, если воображаете, что могли бы сделать это, – парировал мистер Карлтонн. – Всем известно, что броню его самодовольства можно пробить только с помощью исключительной грубости. Могу сказать, что при его появлении комната пустеет с фантастической быстротой.

Она улыбнулась, но сочувственно произнесла:

– Бедняга! Его можно только пожалеть.

– И напрасно, поверьте мне! Смею заметить, что он сам не поверил бы своим ушам, если бы ему сказали, что кто-то испытывает к нему жалость.

Эннис тут же вспомнила, как часто она едва ли не впадала в истерику, вынужденная выслушивать бесконечные рассуждения его лордства. Она не смогла сдержать смешок, но тут же постаралась загладить это впечатление, заявив, что, хотя лорд Бекнем и бывает часто скучен, он все же обладает многими неоспоримыми достоинствами.

– Надеюсь, что это так. Каждый обладает какими-нибудь достоинствами, даже я! Конечно, у меня их немного, но все-таки они есть!

Она сочла за лучшее не заметить этих слов и продолжила защищать лорда Бекнема.

– Ну, если уж на то пошло, то вам тоже не пристало смеяться над ним! – возразил он.

– Я знаю, – согласилась она. – Но я все же смеялась сейчас не над ним, но над тем, какие глупости вы говорили о нем. А сейчас, если вы хотите поговорить с Люсиллой…

– Не хочу. А кто этот юный щеголь рядом с ней?

Она бросила взгляд туда, где Люсилла находилась в центре группы, состоящей из оживленно беседующей молодежи.

– Это Найниэн Элмор… если вы имели в виду того блондина.

Мистер Карлтонн поднес к глазам лорнет.

– Так, значит, это он наследник Айверли? Выглядит неплохо, хотя лицо слишком детское. И ноги тонковаты. – Мистер Карлтонн внимательно оглядел молодых людей, окружавших Люсиллу, и его лицо внезапно окаменело. – Я вижу, что вокруг нее вьется Килбрайд, – резко произнес он. – Позвольте заметить, мэм, что я не желаю, чтобы вы поощряли это знакомство!

Она была уязвлена его неожиданно властным тоном, но ответила со своей всегдашней прямотой:

– Я, безусловно, не стану поощрять его, можете не беспокоиться, сэр. Вчера вечером он подошел ко мне, и я вынуждена была представить его Люсилле. И хоть я и считаю его весьма приятным человеком и интересным собеседником, но все же считаю, что его склонность отчаянно флиртовать почти с каждой симпатичной особой женского пола делает его общество весьма нежелательным для неопытной девушки.

Он выпустил лорнет и перевел взгляд на ее лицо.

– Вы неравнодушны к нему, не так ли? Я должен был догадаться! Ваши дела меня не касаются, мисс Уичвуд, но вот дела Люсиллы касаются меня самым непосредственным образом, и я честно предупреждаю вас, что не желаю, чтобы она оказалась во власти Килбрайда или подобного ему джентльмена!

На его неожиданно резкое заявление она ответила сдержанно – и лишь гневные искры сверкнули в ее глазах:

– Прошу вас просветить меня в моем невежестве, сэр! И чем же это характер мистера Килбрайда отличается от вашего?

Если она и лелеяла надежду хотя бы отчасти поколебать его самоуверенность, то надежда, не родившись, умерла с его словами:

– Бог мой, неужели вы думаете, что я позволил бы ей выйти замуж за человека, подобного мне? Что за странный вопрос вы мне задали? А я уж было начал считать вас весьма разумной женщиной!

Она ничего не смогла произнести в ответ, но ответа и не требовалось. Коротко кивнув, он отвернулся и направился в другой конец галереи, оставив ее сожалеть о том, что ее раздражение заставило ее допустить бестактность. Она пыталась убедить себя, что он сам в этом виноват, – она просто заразилась от него страстью к прямым и нелицеприятным высказываниям. Это не помогло, и ее продолжала мучить совесть. Она подумала, что ей придется извиниться перед ним, и с удивлением поняла, что ей было бы гораздо обиднее, если бы он счел ее глупой, а не дерзкой.

Взяв себя в руки, мисс Уичвуд направилась к миссис Стинчкоумб. Но прежде чем мисс Уичвуд смогла поздороваться с ней, она попала в весьма неловкое положение. Люсилла, увидев ее, тут же воскликнула:

– О, мисс Уичвуд, прошу вас, скажите мистеру Килбрайду, что мы будем счастливы видеть его у нас на вечеринке! Я рискнула пригласить его, ведь вы сказали мне, что я могу приглашать кого захочу, а ведь он ваш друг! Только он говорит, что не придет, если вы сами не пригласите его!

Именно в этот момент мисс Уичвуд поняла, что опекать Люсиллу – вовсе не такое уж безмятежное и простое занятие. Было просто невозможно отменить приглашение, столь невинно сделанное Люсиллой, но Эннис все же постаралась сделать все, что было в ее силах. Она сказала:

– Конечно, если он хочет прийти, я буду рада включить его в число приглашенных.

– Я очень хочу! – тут же заявил мистер Килбрайд, сделав шаг вперед и отвесив ей поклон. Затем он поднял голову и, хитро улыбнувшись, тихо сказал: – Почему вы не хотите, чтобы я пришел, обожаемая леди? Вам конечно же должно быть известно, что я просто незаменим на всяких вечеринках!

– О да! – произнесла она. – Забавные болтуны всегда незаменимы! Но я не думаю, что моя вечеринка вам понравится. По правде говоря, я полагала, что вы сочтете ее слишком скучной – почти что детской!

– О! В таком случае вы просто не можете не пригласить меня! На детских вечеринках я просто незаменим, могу организовать множество игр для ваших юных гостей. Шарады, например, или жмурки!

– Не говорите глупости! – рассмеялась мисс Уичвуд. – Если вы придете ко мне, то я хочу, чтобы вы развлекали почтенных дам.

– О, с этим вообще не будет никаких проблем! Я ведь с успехом развлекаю даже мою бабушку, а это, как вам известно, требует большого умения!

– Бездельник! – пожурила его Эннис и отошла в сторону.

В этот момент она заметила, что к молодым людям присоединился мистер Бекнем, и, когда она здоровалась с ним, ей пришло в голову, что присутствие мистера Килбрайда на ее приеме станет менее заметным, если она пригласит еще и мистера Бекнема. Он был значительно моложе Килбрайда, но его располагающие манеры, модные наряды и вообще вид уверенного в себе человека делали его старше, чем он был на самом деле. Рядом с ним стоял также весьма респектабельный молодой человек, которого мистер Бекнем представил как Джонатана Хоксбери, своего друга из Лондона, приехавшего к нему погостить. Мисс Уичвуд не замедлила воспользоваться случаем и пригласила также и мистера Хоксбери. У Эннис не сложилось высокого мнения о его уме и способности поддержать беседу, но манеры его были безупречны, а наряд настолько изыскан, что он одним своим присутствием придал бы блеск любой вечеринке. Оба джентльмена приняли ее приглашение.

– Мы будем счастливы прийти к вам на вечеринку, дорогая мисс Эннис! А танцы будут? – в один голос воскликнули они.

Мисс Уичвуд быстро пересмотрела свой первоначальный план. Она наняла небольшой оркестр, который должен был услаждать слух ее гостей спокойной, тихой музыкой, но теперь она уже думала, что было бы неплохо, если бы музыканты сыграли пару контрдансов и, возможно, даже – весьма смелая мысль! – вальс! Это, конечно, может шокировать некоторых самых консервативных матрон, потому что, хотя вальс уже становился чрезвычайно модным танцем в Лондоне, его еще ни разу не танцевали на ассамблеях в Бате. Но вальс, без сомнения, ту же превратит ее вечеринку из рядовых и даже скучноватых в неожиданно модную. И она ответила:

– Ну, это будет зависеть от обстоятельств! Ведь это скорее прием, чем бал, но я надеюсь, что он закончится… импровизированными танцами.

Мистер Бекием зааплодировал этому предложению и сообщил, что его неразговорчивый друг замечательно танцует. Мистер Хоксбери скромно отрицал это, но выразил надежду, что ему будет оказана честь протанцевать первый танец с хозяйкой. Мисс Уичвуд отошла от них, намереваясь пригласить также и майора Беверли, который только что вошел в галерею, сопровождая свою мать. Майор не танцевал, но он был одного возраста с Денисом Килбрайдом, и, поскольку он, к несчастью, потерял руку в кровавой битве под Ватерлоо, он всегда был предметом благоговейного интереса со стороны девиц. Заручившись его обещанием прийти на прием, мисс Уичвуд прошла далее, выискивая очередного кандидата. И тут ей пришло в голову, что она не столько пытается пригласить побольше молодых людей, которых можно было бы представить Люсилле, и отвлечь тем самым ее внимание от повесы Килбрайда, сколько хочет спрятать его от вездесущего ока мистера Карлтон-на. Это было настолько забавно, что она даже посмеялась над собой, но при этом также почувствовала раздражение: какое, в конце концов, ему дело, кого она приглашает к себе в дом? Ей абсолютно безразлично его мнение; и она не станет больше задумываться об этом.

В течение следующих двух дней мистер Карлтонн не появлялся, но на третий день вечером он зашел в «Кэмден-Плейс», чтобы сообщить Люсилле, что он купил ей спокойную кобылу для верховой езды.

– Мой грум вскоре доставит ее, и он же будет за ней ухаживать. Я велю ему каждое утро приходить сюда за указаниями.

– О! – восторженно пискнула Люсилла. – Спасибо, сэр! Я чрезвычайно вам признательна! Какая это кобыла? И когда я смогу покататься на ней? Мне она понравится?

– Думаю, что да. Она серая, с хорошим ходом и очень прыгучая. Животное – из конюшни лорда Уоррингтона, она привыкла к дамскому седлу, но я купил ее у Тэттерсолла, поскольку Уоррингтону после смерти жены она была уже не нужна. Ты сможешь покататься на ней уже послезавтра.

– О, отлично! Замечательно! – захлопала в ладоши Люсилла. – Так вы поэтому уезжали из Бата? Вы проехали до самого Лондона, чтобы купить мне лошадь, которая станет моей? Я… я так вам благодарна! Мисс Уичвуд одолжила мне свою лошадь, которая просто великолепна, но мне неловко одалживать лошадь у нее, хотя мисс Уичвуд и говорит, что она не хочет кататься верхом.

– Мне тоже это не нравится, – ответил мистер Карлтонн. Он поднес к глазам лорнет и принялся рассматривать мистера Элмора, который встал при появлении мистера Карлтониа и продолжал скромно стоять, не вмешиваясь в разговор. – Вы, я полагаю, и есть молодой Элмор, – сказал опекун Люсиллы. – В таком случае я должен поблагодарить вас за заботу о моей племяннице.

– Да, но… но, право, не стоит, сэр! – пробормотал Найниэн. – Я хочу сказать, что мне оставалось только сопровождать ее, потому что я… я не смог убедить ее вернуться в «Чартли», а это, конечно, было именно то, что ей следовало бы сделать!

– Тяжело с ней, правда? Я вам сочувствую!

Найниэн робко улыбнулся ему в ответ.

– Что вы! – сказал он. – Но она была в одном из своих бесшабашных настроений, знаете ли…

– Рад, что могу ответить отрицательно – не знаю! – не без иронии заметил мистер Карлтонн.

– Вовсе нет! – заявила Люсилла, тут же обидевшись. – А что касается заботы обо мне, то я и сама могла бы о себе прекрасно позаботиться!

– Не могла бы! – возразил Найниэн. – Ты даже не знала, как добраться до Бата, и если бы я не догнал тебя…

– Если бы ты не вмешался, я бы наняла экипаж в Эймсбери, – веско заявила она. – И у этого экипажа не отвалилось бы колесо, как у твоей кошмарной повозки!

– Да ты что? Наняла бы экипаж и осталась бы без гроша, добравшись до Бата! Не будь такой глупышкой!

Мисс Уичвуд, которая в этот момент вошла в комнату, тут же прекратила ссору, заявив, как всегда, спокойно:

– Сколько раз я должна повторять вам, что не потерплю ссор у себя в гостиной? Здравствуйте, мистер Карлтонн!

– О! Мисс Уичвуд, вы только подумайте! – воскликнула тут же Люсилла. – Он купил мне кобылу, да еще серую – как раз такой цвет, какой я выбрала бы сама, потому что я очень люблю серых лошадей, а вы? И он говорит, что его собственный грум будет приглядывать за ней, и теперь вы сможете покататься вместе с нами верхом!

– Пытаетесь оправдаться в глазах подопечной? – спросила мисс Уичвуд, пожимая руку своему гостю.

– Нет. В ваших глазах, я надеюсь!

Пораженная этой фразой, она быстро подняла на него глаза, но тут же снова опустила их и отвернулась, потому что огонь, горевший во взгляде мистера Карлтонна, нельзя было спутать ни с чем – мистер Карлтонн, этот известный повеса, явно испытывал ничем не объяснимую симпатию к незамужней и уже не юной леди, которая не была ни актрисой, ни танцовщицей, а, напротив, считалась добродетельной леди самого благородного происхождения. Ее первой мыслью было, что он, возможно, решил затеять с ней легкий флирт, чтобы развеять скуку от вынужденного пребывания в Бате. Сразу же за этой мыслью явилась и другая: она поняла, что флирт с этим человеком развеял бы и ее постоянно растущую скуку. Он так отличался от всех, с кем она флиртовала до этого. По правде говоря, она еще не встречала никого, кто хотя бы отдаленно походил на этого человека.

Люсилла и Найниэн принялись оживленно обсуждать, какие места в окрестностях Бата подошли бы для верховых прогулок. Они отправились в дальний угол гостиной, где Люсилла, по ее заверениям, оставила путеводитель.

– А когда они найдут его, – заметила мисс Уичвуд, – они тут же начнут спорить, отправиться ли им к монументам друидов или на место какого-нибудь давнего сражения. Я просто не понимаю, как мог человек, у которого в голове есть хоть капля ума, подумать, что они как-то подходят друг другу!

– Ни у Айверли, ни у Клары ума нет, – ответил мистер Карлтонн, закрыв тем самым обсуждение этой темы. – Надеюсь, вы собираетесь принять участие в верховой прогулке?

– Да, вероятнее всего. Но не потому, что Люсилле необходима дуэнья, когда она отправляется куда-нибудь вместе с Найниэном!

– Это понятно, но зато совершенно необходимо, чтобы у меня был спутник, рядом с которым я не умер бы за это время от скуки. Не представляю себе более тяжкой участи, нежели быть обязанным постоянно мирить юную ссорящуюся парочку.

– О, вы собираетесь на прогулку с ними? – спросила она удивленно.

– Только в том случае, если поедете вы.

– А вы не бойтесь их! Мне говорили, что во время верховых прогулок они не ссорятся. Говорят только о лошадях, собаках и охоте, – улыбнулась она.

– Это еще хуже! – воскликнул он.

– Вы что же, не охотитесь, мистер Карлтонн?

– Напротив! Но я никогда не утомляю своих собеседников рассказами о том, какие огромные расстояния мне пришлось проскакать, какие барьеры взять и насколько неуклюж был один из моих друзей-охотников – которого, ясное дело, спасло от несчастья только мое мастерство наездника! – или, наоборот, как мастерски держится в седле другой. А вы сами охотитесь, насколько я понимаю?

– Охотилась, когда жила в поместье, но мне пришлось отказаться от охоты, когда я переехала жить в Бат, – вздохнула она.

– А почему вы переехали в Бат? – спросил мистер Карлтонн.

– О, этому было несколько причин! – ответила она скороговоркой, как бы подчеркивая, что эта тема не достойна обсуждения.

– Если вы намеревались своим ответом поставить меня на место, мисс Уичвуд, я должен сообщить вам, что со мной это сделать не так легко! Так какие же были причины?

Она бросила на него растерянный взгляд, но через мгновение ответила ему почти резко:

– Эти причины не касаются никого, кроме меня самой, сэр! И если вы сами понимаете, что я надеялась своим ответом вежливо показать вам, что вы задали мне… неделикатный вопрос, то позвольте сообщить вам, что считаю верхом невоспитанности продолжать разговор на эту тему!

– Допускаю, но это не ответ!

– Это единственный ответ, который я собираюсь вам дать!

– Что позволяет мне предположить, что где-то в вашем прошлом скрывается какая-то мрачная тайна, – попытался спровоцировать он ее. – Впрочем, в это очень трудно поверить. Будь на вашем месте другая, совсем не похожая на вас женщина, я мог бы предположить, что вам пришлось покинуть дом из-за какого-то скандала – например, из-за неудачной любовной связи с кем-то из местных сквайров!

Мисс Уичвуд презрительно хмыкнула:

– Обуздайте свое воображение, мистер Карлтонн! В моем прошлом не таится никаких мрачных тайн, и у меня не было любовных связей – ни удачных, ни неудачных!

– Я и не думал, что были, – пробормотал он.

– Этот разговор просто неприличен! – сердито заявила она.

– Да, верно, – согласился он. – Так почему же вы все-таки переехали в Бат?

– О, как же вы настойчивы! – воскликнула она. – Я приехала в Бат, потому что хотела жить своей собственной жизнью, а не превращаться постепенно в добрую тетушку!

– Это я прекрасно понимаю. Но почему из всех возможных мест вы выбрали именно Бат?

– Я выбрала его потому, что здесь у меня много друзей, и еще потому, что от него рукой подать до «Твайнем-Парк».

– И вы никогда не жалеете об этом? Вам не кажется здесь невыносимо скучно?

– Да, конечно, иногда кажется, но так могло быть и в любом другом месте, где я жила бы круглый год.

– Бог мой, неужели вы никуда отсюда не выезжаете?

– Почему же! Я часто навещаю своего брата и его жену, иногда езжу в гости к тетушке, которая живет в Лайм-Риджис.

– Потрясающее веселье, просто какой-то кутеж!

Мисс Уичвуд рассмеялась в ответ:

– Нет, конечно, но я уже вышла из того возраста, когда хочется кутежей.

– Не говорите мне ерунды! – резко возразил он. – Вы, безусловно, уже не глупая школьница – хотя иногда бывают моменты, когда я в этом сильно сомневаюсь! – но вы еще не достигли своего расцвета, так что не надо больше этих разговоров о зрелом возрасте, деточка!

Она буквально задохнулась от возмущения, но ответить соответствующим образом на его дерзость ей помешала Люсилла, которая подбежала к ним и потребовала, чтобы они подтвердили, что где-то неподалеку от Лэнсдауна находятся остатки саксонского форта, который осаждал еще король Артур.

– Найниэн говорит, что такого нет. Он говорит, что короля Артура вообще не было! Он говорит, что это просто легенда! Но ведь это не так, правда? Это все написано вот здесь, в путеводителе, и мне хотелось бы знать, с чего это Найниэн вдруг решил, будто знает больше, чем путеводитель!

– О господи! – воскликнул мистер Карлтонн и тут же попрощался и ушел.