Глава 15

На следующее утро мисс Уичвуд сказала, что чувствует себя намного лучше и, как ей кажется, почти выздоровела. Джерби вовсе так не считала и была категорически против решения хозяйки подняться с постели.

– Я должна встать! – рассердилась мисс Уичвуд. – Как я смогу окончательно прийти в себя, если ты заставляешь меня валяться в постели, а это как раз то, что я больше всего ненавижу! Кроме того, сегодня утром меня придет навестить брат, и я не желаю, чтобы он застал меня лежащей в подушках, словно я собралась на тот свет!

– Посмотрим, что скажет доктор, мисс! – заявила в ответ Джерби.

Но доктор Тидмарш, который пришел осмотреть свою пациентку как раз после того, как унесли завтрак, к которому она практически не притронулась, разочаровал Джерби, сообщив, что мисс Уичвуд будет очень полезно встать и провести час-другой не в постели, а сидя на кушетке.

– Одеваться, я думаю, ей пока еще рано, но, поскольку пульс у нее со вчерашнего дня нормальный, ей не повредит накинуть пеньюар и немного посидеть.

– Благослови вас бог, доктор! – благодарно откликнулась мисс Уичвуд.

– А это уже больше похоже на вас, мэм! – рассмеялся доктор.

– Прошу прощения, сэр, – вмешалась Джерби, – но мисс Уичвуд совсем не похожа на себя! Я считаю своим долгом сообщить вам, сэр, что вчера вечером она проглотила всего лишь немного заливного, а сегодня на завтрак не съела вообще ничего, если не считать полчашки чаю и кусочка тоста!

– Что ж, нам нужно разбудить у нее аппетит, не так ли? У меня нет никаких возражений против кусочка курицы или, скажем, вареной баранины, если ей этого захочется.

– По правде говоря, мне не хочется ничего, – честно призналась Эннис. – Я действительно потеряла аппетит! Но я попробую съесть немного курицы, обещаю!

– Вот и прекрасно! – ответил доктор. – Вы говорите как разумная женщина, какой я вас всегда знал, мэм!

Возможно, мисс Уичвуд и была разумной женщиной, но после перенесенной болезни ей казалось, что она похожа на одну из тех глупых слезливых дамочек, достойных презрения, которые целыми днями валяются на кушетках, сжимая флакончики с нюхательной солью в слабых руках и испытывая неодолимую потребность в сильной личности, которая бы постоянно поддерживала их и вела по жизни. Мисс Уичвуд слыхала, что грипп, отступая, оставляет в своих жертвах склонность к глубокой меланхолии, а сейчас она поняла, что это действительно так. Никогда раньше ей не было настолько плохо. Она временами жалела о том, что вообще родилась на свет, чувствуя, что у нее просто нет си л. стряхнуть с себя навалившуюся на нее депрессию. Она убеждала себя, что ее жалкое состояние – это результат болезни, и если она будет лежать в постели и дальше, думая лишь о том, как она слаба, то этим только ухудшит свое состояние. Поэтому она нещадно подавила соблазн остаться в постели. Но тут же обнаружила, что ноги совершенно отказываются ее слушаться («Будто бы из них вынули все кости!» – сказала она Джерби, пытаясь рассмеяться). В итоге она с радостью приняла помощь своей горничной, и та твердой рукой подвела ее к туалетному столику. Взгляд, который мисс Уичвуд бросила в зеркало, ничуть не улучшил ее настроения.

– Бог мой, Джерби! – воскликнула она. – Каким я стала страшилищем! Мне даже хочется послать тебя в лавку за баночкой румян!

– Ну, я не стала бы вам покупать ничего подобного, мисс Эннис! И вы вовсе не выглядите страшилищем. Просто немного осунулись, что совсем не удивительно после такой тяжелой болезни. Когда я расчешу как следует ваши чудные волосы и уложу их под симпатичный кружевной чепец, который вы купили на прошлой неделе, вы себя не узнаете!

– Я уже себя не узнаю, – ответила мисс Уичвуд. – Ну ладно! Думаю, это не имеет большого значения: сэр Джоффри никогда не замечает, выглядит ли человек хуже или лучше обычного… Но напрасно все-таки ты не завила мне волосы на ночь!

– Ну, это тоже не имеет никакого значения, мисс, потому что я спрячу ваши волосы под чепец, – безжалостно пресекла ее жалобы Джерби. – Сегодня такой теплый день, и поэтому я не вижу повода, почему бы вам не надеть тот очаровательный пеньюар, который вы сами сшили и надевали не больше двух-трех раз, – атласный, с вышитыми голубыми букетиками и кружевной накидкой. От этого вы наверняка почувствуете себя лучше, правда?

– Надеюсь на это, но не уверена, – прошептала мисс Уичвуд.

Как бы то ни было, когда она надела дорогой пеньюар и сама повязала ленты чепца под подбородком, она признала, что действительно выглядит не так ужасно.

Сэр Джоффри пришел в одиннадцать и не только заметил, что его сестра выглядит хуже обычного, но был настолько потрясен ее бледностью и темными кругами под глазами, что забыл все наказы, данные ему леди Уичвуд, и воскликнул:

– Боже мой, Эннис! Будь я проклят, если я хоть когда-нибудь видел тебя настолько измученной! Бедняжка, как же тяжело тебе, должно быть, пришлось! И когда я подумаю, что тебя заразила эта проклятая болтунья… Ладно, не обращай внимания! – добавил он, с опозданием вспомнив полученные инструкции. – Не стоит расстраиваться. Вот что я тебе скажу: мы с Амабел хотим, чтобы ты, как только достаточно окрепнешь для дороги, приехала в «Твайнем» и пожила у нас подольше. Как тебе наше предложение?

– Восхитительно! Спасибо, вы оба так добры! Но скажи мне, как себя чувствует Том?

Ее брата не нужно было просить дважды, чтобы он рассказал о своих детях, и Эннис удалось занять его этим безобидным разговором до конца визита. Когда он поднялся, чтобы идти, он поцеловал ее в щеку, нежно похлопал по плечу и сказал:

– Ну вот, никто не сможет обвинить меня в том, что я заговорил тебя до смерти, правда?

– Конечно нет! Я была очень рада поговорить с тобой, надеюсь, что ты еще заглянешь ко мне попозже.

– Конечно загляну! А, это ты, Джерби? Пришла меня выгонять, так? Ну ты и дракон! Что ж, Эннис, будь хорошей девочкой и увидишь – ты очень быстро станешь прежней красавицей! Я собираюсь сейчас немного прогуляться с Амабел, но загляну к тебе, когда мы вернемся.

С этими словами он вышел. Джерби убрала одну из подушек, которые подложила под спину своей хозяйке, и настойчиво посоветовала ей закрыть глаза и слегка вздремнуть перед тем, как ей принесут ленч.

Леди Уичвуд, неохотно передав свою дочь няне, была очень рада выйти погулять с сэром Джоффри и нисколько не огорчилась, когда Люсилла отказалась присоединиться к ним. Они с мужем отправились в сторону лондонской дороги, и леди Уичвуд, опершись на руку сэра Джоффри, сказала:

– Как же приятно снова быть рядом с тобой, дорогой мой! Теперь мы сможем тихо, спокойно побеседовать вдвоем, не опасаясь того, что в разговор вмешается Мария!

– Да, именно об этом я и думал, когда уговаривал тебя пройтись, – ответил он. – Чертовски хорошая мысль пришла мне в голову, правда?

Но он не считал бы так, если бы знал, что не прошло и десяти минут, как на крыльцо дома мисс Уичвуд поднялся мистер Карлтонн.

Лимбери, открыв дверь мистеру Карлтонну, сказал ему, что мисс Уичвуд не принимает. Мисс Уичвуд, добавил он, болела и еще не выходит из комнаты.

– Мне об этом уже сообщили, – ответил мистер Карлтонн. – Отнесите ей наверх мою карточку, будьте любезны!

Лимбери взял его визитку, с легким поклоном сказав:

– Я передам ее мисс Уичвуд, сэр.

– Ну так не держите же меня на пороге! – нетерпеливо воскликнул мистер Карлтонн.

Лимбери, первоклассный дворецкий, растерялся, потому что никогда еще не сталкивался с утренними визитерами, подобными мистеру Карлтонну. С разными вульгарными личностями он справлялся отлично; никто другой из друзей мисс Уичвуд не требовал бы пропустить его, если бы ему сообщили, что мисс Уичвуд не принимает. К тому же Лимбери было прекрасно известно, что сэр Джоффри недолюбливает мистера Карлтонна, и он наверняка не хотел бы, чтобы этот человек был допущен к его сестре.

– Сожалею, сэр, но вы не сможете увидеть мисс Уичвуд. Сегодня она впервые почувствовала себя немного лучше и могла на час подняться. Ее горничная сообщила мне, что мисс Уичвуд с трудом дошла от кровати до кушетки, поэтому я убежден, что сегодня вы увидеть ее не сможете. Надеюсь, вы понимаете…

– Нет, не понимаю, – заявил мистер Карлтонн, решительно оттеснив Лимбери в сторону и войдя в холл. – Закройте дверь! А теперь возьмите мою карточку, сейчас же отнесите ее наверх своей хозяйке и скажите, что я хочу ее видеть!

Лимбери был оскорблен бесцеремонным вторжением мистера Карлтонна, он не выносил, когда с ним разговаривали подобным тоном. Он собрался было с ледяным достоинством изречь подходящий к случаю ответ, как вдруг его осенило (позднее он описывал это миссис Уордлоу как ослепительную вспышку света), что стоящий перед ним человек смертельно влюблен. Джентльменам в таком состоянии прощается многое, поэтому-то он простил мистера Карлтонна и сказал ему отеческим тоном, каким разговаривал обычно с Томом:

– Вы же понимаете, что я не могу этого сделать, сэр! Я скажу мисс, что вы заходили, но вы не можете надеяться увидеть ее, ведь она только что встала!

– Я не только надеюсь, я просто увижу ее! – ответил мистер Карлтонн.

К счастью для Лимбери, из этого затруднительного положения его выручила спускающаяся по лестнице Джерби, которая сделала движение, похожее на книксен, и сказала:

– Вы хотите видеть мисс Эннис, сэр?

– Не только хочу, но и собираюсь это сделать! Вы – ее горничная?

– Да, сэр.

– Хорошо! Полагаю, вас зовут Джерби… Вы ведь служите у мисс Уичвуд уже много лет. Я прав?

– Я при ней с тех пор, как она покинула детскую, сэр.

– Очень хорошо! Вы должны отлично знать ее, и вы можете сказать, действительно ли ей повредит, если она увидится со мной.

– Я не думаю, что ей это повредит. Но я не могу взять на себя смелость решить, захочет ли она принять вас.

– Так спросите у нее!

Джерби окинула мистера Карлтонна бесстрастным взглядом и сказала:

– Конечно, сэр. Если вы будете так добры подождать в гостиной, я это сделаю.

Она отвернулась и торжественно направилась по ступенькам вверх, а Лимбери, оправившись от изумления, от того, что сама грозная Джерби уступила без малейшего признака неодобрения возмутительному требованию мистера Карлтонна, проводил посетителя в гостиную. Эта беспрецедентная ситуация настолько его заинтересовала, что любопытство даже не омрачал страх перед гневом сэра Джоффри, ведь теперь, если сэр Джоффри рассердится, он всегда сможет обвинить Джерби в том, что именно она проводила мистера Карлтонна в комнату хозяйки.

Мистеру Карлтонну не пришлось долго ждать в гостиной. Вскоре вошла Джерби со словами:

– Мисс Эннис будет рада принять вас, сэр. Прошу вас, пройдемте со мной.

Она поднялась по лестнице на третий этаж, затем остановилась на площадке перед дверью и сказала:

– Должна предупредить вас, сэр, что мисс Эннис еще далеко не здорова. Вы увидите, как она осунулась от перенесенной болезни, и я надеюсь, вы не будете волновать ее.

– Я тоже на это надеюсь, – последовал ответ.

Она осталась удовлетворена этим ответом, так как открыла дверь в спальню мисс Уичвуд и объявила о его приходе самым бесстрастным голосом:

– Мистер Карлтонн, мисс.

На мгновение она задержалась в дверях, потому что мисс Уичвуд ужасно разволновалась и, похоже, сама не могла понять, хочет она видеть его или нет. Она приподнялась на кушетке и с рассеянным видом сказала:

– Мистер Карлтонн? О нет, я не могу… Джерби, ты что – подшучиваешь надо мной? Он правда здесь? О, ну почему он вернулся как раз в тот момент, когда я так плохо выгляжу и еще хуже себя чувствую? Я не приму его! Он – самый отвратительный… О, что же мне делать?

– Ну, мисс, если вы хотите, чтобы я отослала его, я, конечно, постараюсь сделать это, но, судя по его виду, он, вполне вероятно, велит мне уйти с дороги, взбежит сюда по ступенькам и через мгновение уже будет стучать в вашу дверь – если он, конечно, не ворвется без стука, что меня совершенно не удивит!

Мисс Уичвуд нервно засмеялась:

– Ужасный человек! Забери эту отвратительную шаль! Если я должна принять его, я не стану делать этого, лежа на кушетке, словно я при смерти!

Поэтому, когда мистер Карлтонн вошел в комнату, он увидел, что мисс Уичвуд сидит на кушетке, шлейф ее платья уложен красивыми складками у ног, а прекрасные волосы спрятаны под кружевной чепец. Она сумела немного прийти в себя и произнесла почти спокойно:

– Добрый день. Вы должны простить меня за то, что я принимаю вас подобным образом: Джерби наверняка сказала вам, что я болела и врач мне еще не разрешил выходить из комнаты.

С этими словами она попыталась встать, но колени ее так дрожали, что ей пришлось ухватиться за ручку кушетки, чтобы не упасть. Мистер Карлтонн пересек двумя широкими шагами комнату, заключил ее в свои объятия, прижал к груди и поцеловал.

– О! – выдохнула мисс Уичвуд, делая слабую попытку оттолкнуть его. – Как вы осмелились? Отпустите меня немедленно!

– Вы упадете, если я это сделаю, – сказал он и снова поцеловал ее.

– Нет, нет, не надо! О, ужасный вы человек! Как бы я хотела никогда с вами не встречаться! – выдохнула мисс Уичвуд и, отказавшись от попыток освободиться, расслабилась в его объятиях.

Суровая Джерби усмехнулась и вышла из комнаты, убедившись, что мистер Карлтонн вполне способен справиться с мисс Уичвуд и без ее помощи.

– Не плачьте, моя драгоценная мокрая курочка! – сказал мистер Карлтонн, в третий раз целуя ее в шею за ухом – то единственное место, которое было ему доступно, поскольку ее голова лежала у него на плече.

Мисс Уичвуд тихо засмеялась сквозь слезы, показав тем самым, что чувство юмора у нее не пострадало от гриппа.

– Я не мокрая курочка!

– Вы же не думаете, что я поверю в это, если вы не прекратите плакать немедленно! – сурово сказал он.

С этими словами он поднял ее на руки, усадил обратно на кушетку и сел рядом с ней. Затем взял ее руки в свои и нежно поцеловал ладони.

– Бедная малышка! – сказал он. – Как же тяжело вам пришлось, правда?

– Да, но с вашей стороны некрасиво называть меня бедной малышкой! – ответила она, пытаясь выдержать шутливый тон. – Вы могли бы просто сказать мне, что я стала страшилищем. Зеркало уже сообщило мне об этом, и ваши слова поэтому меня нисколько не удивили.

– Ваше зеркало лжет. Я не вижу в вас никаких изменений, если не считать того, что вы бледнее, чем мне хотелось бы, и на вас надет чепец, а я никогда раньше не видел вас в чепце. – Он критически оглядел ее головной убор и заметил одобрительно: – Вам очень идет. Но мне больше нравится видеть ваши золотые кудри. Вам непременно нужно носить чепец, когда мы поженимся?

– А… мы поженимся? – спросила она.

– Ну конечно же! Вы ведь не думаете, что я предлагаю вам стать моей содержанкой, не так ли?

Она рассмеялась в ответ:

– Это меня не удивило бы, от вас можно ожидать чего угодно!

– Вас бы это не удивило? – спросил он.

Она опустила глаза под его суровым, вопрошающим взглядом и пробормотала:

– Не нужно так на меня смотреть! Я пошутила! Конечно, это меня удивило бы!

– Не смешно! Вы боитесь, что я буду неверен вам? Вы поэтому спросили: «А мы поженимся?», как будто бы у вас еще остались какие-то сомнения?

– Нет. Этого я не боюсь. В конце концов, если вы действительно измените мне, то виновата в этом буду только я, не так ли?

Суровость исчезла из его взгляда, и он улыбнулся:

– Не думаю, что найдется много людей, которые согласятся с тем, что в моих грехах нужно обвинять вас!

– Любой человек, у которого есть хоть частица здравого смысла, согласился бы со мной. Ведь если вы решите завести любовницу, то только потому, что вы устали от меня.

– О, если дело только в этом, то можно не волноваться! Но у вас ведь еще остались сомнения, не так ли?

– Только не тогда, когда вы рядом со мной, – робко ответила она. – Когда я одна, стоит только подумать обо всех трудностях – о том, какой это важный шаг, и о том, насколько против будет мой брат, – мне кажется, будто я совершаю ошибку. А потом мне приходит в голову мысль, что еще большая ошибка – не выйти за вас замуж, и в конце концов я просто сама не знаю, что же мне делать! Мистер Карлтонн, вы уверены, что вы хотите жениться на мне и… и что я – не просто очередное ваше увлечение?

– Вы ведь пытаетесь таким образом спросить у меня, будем ли мы счастливы, правда?

– Да, наверное, именно это я и имела в виду, – вздохнула она.

– Ну, я не могу ответить на этот вопрос. Как я могу быть уверен, что мы будем счастливы, если ни у одного из нас нет опыта супружеской жизни? Но я могу уверенно сказать вам: да, я хочу жениться на вас, и я также уверен, что вы не «очередное мое увлечение», – что за чертовски глупый вопрос вы мне задали! Если бы я был когда-нибудь таким бестолковым, что предлагал бы каждой из своих очередных пассий брак, я не был бы сейчас холостяком! И есть еще две вещи, в которых я совершенно уверен. Во-первых, ни одна из дам, с которыми меня связывали приятные отношения, не вызывала у меня тех чувств, которые вызываете у меня вы. И во-вторых, ничего в жизни я не хотел больше, чем хочу сейчас, – сделать вас своей, и сделать это для того, чтобы любить вас, заботиться о вас и оберегать вас. Черт возьми, Эннис, как мне убедить вас, что я люблю вас всем своим сердцем, телом и душой? – Он внезапно замолчал и резко спросил: – Что я сказал такого, что заставило вас плакать? Скажите мне!

– Ничего! Я н-не знаю, почему я заплакала. Я думаю, наверное, потому, что я так счастлива, а перед этим я чувствовала себя совершенно несчастной! – ответила она, вытирая слезы и пытаясь улыбнуться.

Мистер Карлтонн снова обнял ее.

– Вы совершенно измучены, милая моя. Черт бы побрал эту женщину за то, что она заразила вас своим гриппом! Поцелуйте меня!

– Не буду! – возразила мисс Уичвуд, смеясь сквозь слезы. – Это было бы совершенно неприлично, и, кроме того, вы не имеете права приказывать мне, словно я – одна из ваших содержанок. И я не стану мириться с вашим деспотизмом!

– Пчела! – воскликнул мистер Карлтонн и положил конец дальнейшим обвинениям, прижав свои губы к ее губам.

Ни один из ее предыдущих поклонников не осмелился даже обнять ее за талию, потому что она хоть и любила легкий флирт, но никогда и никому не давала повода подумать о более близких отношениях. Мисс Уичвуд даже пришла к выводу, что холодна от природы, ибо мысль о том, что кто-то из знакомых мужчин поцелует ее, всегда вызывала отвращение. Однажды она призналась в этом Амабел и про себя сочла ответ золовки настолько глупым и сентиментальным, что его даже не стоило принимать во внимание. Амабел тогда сказала:

– Когда ты полюбишь, дорогая, это вовсе не будет вызывать у тебя отвращения, поверь мне.

И милая глупышка Амабел оказалась права! Когда мистер Карлтонн заключил мисс Уичвуд в свои объятия и принялся столь безжалостно целовать ее, это вовсе не показалось ей отвратительным; а когда он снова сделал это, ей показалось совершенно естественным ответить на его объятия. Он почувствовал ее дрожь и еще крепче сжал ее, но тут кто-то постучал в дверь. Мисс Уичвуд вырвалась из его рук и сказала:

– Осторожнее! Это вполне может быть моя сестра или Мария!

Однако это не была ни та ни другая. В комнату вошла младшая из трех горничных, неся на подносе кувшин и стакан. Увидев мистера Карлтонна, юная девица остановилась на пороге, выпучив глаза.

– Какого дьявола вам нужно? – спросил по вполне понятным причинам раздраженный мистер Карлтонн.

– Пожалуйста, сэр, мне ничего не нужно! – пролепетала девушка, трясясь от страха. – Я не знала, что у мисс гости… Миссис Уордлоу приказала мне отнести мисс свежую ячменную воду, потому что Бетти больна!

– Ячменную воду? – с отвращением воскликнул мистер Карлтонн. – Боже мой! Ничего удивительного в твоем ужасном самочувствии нет, ведь тебя заставляют пить ячменную воду!

– Она с лимоном, сэр, – робко заметила горничная.

– Тем хуже! Заберите ее и скажите Лимбери, чтобы он прислал сюда немного бургундского. Скажите, я велел!

– Да, сэр, н-но что я скажу миссис Уордлоу, прошу прощения, сэр?

– Не нужно ничего ей говорить, Лиззи, – вмешалась мисс Уичвуд. – Просто поставь воду на стол и скажи Лимбери, чтобы послал сюда бутылку бургундского для мистера Карлтонна… А когда ее принесут, вы и будете пить, – сообщила она посетителю, как только Лиззи вышла из комнаты, – потому что я вина не хочу!

– Вам может казаться, что вы его не хотите, но на самом деле это как раз то, чего вы действительно хотите! – возразил он. – Скоро вам, дорогая, чего доброго, принесут кашу-размазню!

– О нет! – с притворной застенчивостью послушного ребенка ответила мисс Уичвуд. – Доктор Тидмарш говорит, что теперь, когда я почти выздоровела, я могу съесть немного курицы. Или кусочек отварной баранины.

– Да уж, этим нельзя не соблазниться, – саркастически улыбнулся он.

– По правде говоря, – улыбнулась она ему в ответ, – у меня совсем нет аппетита, поэтому мне совершенно все равно, что мне принесут!

– О, скорее бы вы оказались под моей крышей!

– Чтобы вы могли угрозами заставить меня съесть обед, мистер Карлтонн? Ну уж нет! – сказала она, покачав головой.

– Если вы не перестанете называть меня «мистер Карлтонн», моя девочка, то очень скоро мы с вами опять поссоримся!

– О, как страшно! Слушаюсь и повинуюсь… Оливер! Это ужасно, если мы поссоримся!

Он улыбнулся и поднес к губам ее руку:

– Действительно это было бы ужасно! И главное, раньше ведь никогда такого не было!

– Чем целовать мою руку, – сурово сказала мисс Уичвуд, – лучше бы вы пообещали мне, что больше никогда не будете со мной ссориться! Но поскольку с самого момента нашего знакомства я поняла, что у вас нет ни малейшего представления о том, как следует вести себя, я полагаю, что просто смешно ожидать от вас чего-то подобного!

– Очень смешно! Я никогда не даю обещаний, которых не могу выполнить!

– Ужасный человек!

– Разве я был бы менее ужасен, – улыбнулся он, – если бы расточал лживые обещания? Конечно, мы будем ссориться, потому что у меня сварливый характер и вы, слава богу, не из тех безропотных женщин, которые одобряют все, что говорят мужчины! Кстати, это напомнило мне о том, что я нашел решение проблемы, что делать с Люсиллой, и я ожидаю, что вы одобрите его!

– Но, когда мы поженимся, она, естественно, будет жить с нами!

– О нет, не будет! – возразил мистер Карлтонн. – Если вы, любимая, думаете, что я собираюсь смирно стоять в сторонке, наблюдая, как моя невеста посвящает все свое время племяннице, то можете выбросить эту идиотскую мысль из головы! Задумайтесь на минуточку! Неужели вы действительно хотите включить третьего человека – да еще такого, которого нужно повсюду сопровождать, – в нашу семью? Если вы этого хотите, то я не желаю. Мне нужна жена, а не дуэнья для моей племянницы! – Он снова взял ее руки в свои и сжал их, пытаясь убедить ее. – Мне нужна подруга, Эннис! Женщина, которая, предложи я ей отправиться в Париж, могла бы ответить: «Знаешь, милый, что-то не хочется», а не говорила бы: «Но как же я оставлю Люсиллу?» Понимаете, что я имею в виду?

– Конечно, дорогой, конечно, понимаю! Я не хочу включать в нашу семью третьего человека, и я должна признаться, что, хоть я и полюбила Люсиллу, присматривать за ней оказалось гораздо труднее, чем я поначалу себе представляла. Но было бы как-то бесчеловечно отослать ее жить к другим людям – не потому, что она в чем-то провинилась, а только потому, что мы не хотим возиться с ней! Если бы она знала и любила какую-нибудь из тетушек или кузин с отцовской стороны, все было бы совсем по-другому, а то из-за этой злосчастной тетки единственные друзья, которые есть у Люсиллы, – это те, что появились у нее здесь, в Бате!

– Именно! Что вы скажете, если мы отдадим ее на попечение миссис Стинчкоумб, до тех пор пока не придет время выходить в свет?

Мисс Уичвуд вздрогнула.

– Оливер! Конечно, это как раз то, что надо для нее, и она, безусловно будет в восторге, я уверена. Но захочет ли миссис Стинчкоумб взять ее?

– С удовольствием! По правде говоря, я уже договорился с ней об этом сегодня утром! Именно миссис Стинчкоумб сказала мне, что вы заболели и… О господи, что это?

Робкий стук в дверь возвестил всего лишь о повторном появлении Лиззи, вошедшей в комнату с серебряным подносом, на котором стояли графин, два бокала из фамильного уотерфордского набора и сухарница с серебряной крышкой. Мистер Карлтонн, увидев, что графин вот-вот соскользнет с подноса, быстро поднялся и подхватил поднос со словами:

– Хорошая девочка! Ну, беги!

– Да, сэр! Спасибо, сэр! – ответила Лиззи, выбежав из комнаты, словно вырвалась из клетки с тиграми.

Мисс Уичвуд, глядя на свои любимые уотер-фордские бокалы, сказала:

– Что это нашло на Лимбери, что он послал сюда мои лучшие бокалы? Я пользуюсь ими только для приемов? Должно быть, вы испугали его до полусмерти, так же как и бедняжку Лиззи!

– Ничего подобного! – отозвался мистер Карлтонн, наливая вино в хрустальный бокал. – Лимбери просто действует сообразно случаю. Хороший дворецкий всегда в курсе дела! Ну вот, любимая, посмотрим, поможет ли вам мое лекарство!

Мисс Уичвуд взяла у него стакан, но отказалась выпить, если он не присоединится к ней. Поэтому он налил второй бокал и как раз поднял его, чтобы осушить за ее здоровье, как в комнату ворвалась чрезвычайно взволнованная мисс Фарлоу, замерла на пороге и зловеще каркнула:

– Так!

Мисс Уичвуд от неожиданности плеснула бургундским на пеньюар. Она отставила бокал в сторону и, пытаясь вытереть пятно носовым платком, сердито сказала:

– Мария, ну как ты могла? Посмотри, что я из-за тебя наделала! Что тебе нужно?

– Я здесь, Эннис, чтобы предостеречь тебя от последствий твоего собственного легкомыслия! – заявила мисс Фарлоу. – Как ты можешь принимать представителя мужского пола в спальне. Да еще в пеньюаре! Сэр, я должна попросить вас немедленно уйти!

– Вы хотите сказать мне, что это пеньюар? – прервал ее мистер Карлтонн, и в его глазах блеснул опасный огонек. – Что ж, в таком случае это самый элегантный пеньюар, какой я когда-либо видел, а я думаю, что видел их в свое время множество… да еще и платил за них!

– Так!

– Ради бога, Оливер!.. – умоляюще прошептала мисс Уичвуд.

Дрожа от праведного гнева, мисс Фарлоу заклеймила манеры и нравы мистера Карлтонна, а также бессовестное пренебрежение правилами поведения, соблюдаемыми каждым мужчиной, который отваживается назвать себя джентльменом. Он уже собрался было дать ей достойную отповедь, но тут же передумал, увидев глаза мисс Уичвуд. Увидел и сказал только:

– Ну вот, теперь, когда вы убедили меня, мэм, что я закоснел в безнравственности настолько, что мне не помогут даже молитвы, может быть, я могу предложить вам покинуть эту сцену порока?

– Ничто, – заявила мисс Фарлоу, – не заставит меня выйти из этой комнаты, пока остаетесь вы, сэр! Я не знаю, каким образом вы проникли сюда…

– Прошу тебя, Мария, прекрати молоть эту мелодраматическую чепуху и уйди! – проговорила мисс Уичвуд. – Мистер Карлтонн не проникал в мою комнату! Он пришел сюда по моему приглашению, и, если мне придется еще хоть минуту слушать твои проповеди, у меня начнется истерика!

– Сэр Джоффри поручил тебя моим заботам, Эннис, и никто не сможет сказать, что я не оправдала его доверия! Поскольку Джерби пренебрегла своим долгом – и это меня нисколько не удивляет, потому что я всегда считала, что ты позволяешь ей слишком много, и она стала чрезмерно значительна в собственных глазах…

– Да прекратите, женщина! – сказал мистер Карлтонн, подходя к двери и открывая ее. – Мисс Уичвуд попросила вас выйти, и я приложу все усилия, чтобы проследить за выполнением ее просьбы! Не заставляйте меня ждать!

– И оставить свою подопечную без защиты? Никогда! – героически заявила мисс Фарлоу.

– Ради бога! – воскликнул мистер Карлтонн, теряя терпение. – Какого черта, полагаете, я собираюсь с ней делать? Изнасиловать? Даю вам тридцать секунд на то, чтобы вы покинули комнату, и, если вы к этому времени не окажетесь за дверью, я выставлю вас силой!

– Грубиян! – вскрикнула мисс Фарлоу, залившись слезами. – Угрожать насилием беззащитной женщине! Погодите, вот сэр Джоффри узнает обо всем!

Не обращая внимания на ее слова, он стоял не отрывая взгляда от часов. Мисс Фарлоу колебалась между героизмом и страхом. Он с щелчком закрыл крышку часов и угрожающе двинулся к мисс Фарлоу. Ее смелость улетучилась. Она пронзительно вскрикнула и выбежала из комнаты.

Мистер Карлтонн закрыл дверь и принялся за более приятное занятие – успокаивать взвинченные нервы мисс Уичвуд. Он преуспел в этом настолько, что вскоре не только ее лихорадочный пульс стал тише, но ему удалось также убедить ее допить бургундское и съесть кусочек печенья.

Состояние мисс Фарлоу было куда хуже. Сообщение Джерби, которая стояла на площадке перед дверью, что у мисс Уичвуд посетитель и она не желает, чтобы ее беспокоили, разбудило всю тлеющую в ее душе ревность. Она заявила Джерби, что та не имела никакого права проводить визитера в комнату мисс Уичвуд, неосмотрительно присовокупив к этим словам еще следующее:

– Тебе следовало спросить разрешения у меня или у леди Уичвуд! Кто этот посетитель?

– Человек, один разговор с которым принесет ей больше пользы, чем сто разговоров с вами, мисс! – ответила Джерби, не удержавшись от того, чтобы не поддеть мисс Фарлоу. – Это мистер Карлтонн!

Мисс Фарлоу сначала просто не поверила своим ушам, а затем ощутила сильнейший шок. В ее непорочном сознании все мужчины – за исключением, конечно, врачей, отцов и братьев – являли собой потенциальную угрозу девичьей добродетели. Даже если бы в комнате Эннис сидел лорд Бекием, она чувствовала бы своим долгом указать ему на то, что неприлично посещать леди в ее спальне, при том, что на ней поверх ночной сорочки надет только пеньюар. Но лорд Бекнем – истинный джентльмен! – и не подумал бы компрометировать даму таким скандальным образом. Что же касается Эннис, которая не просто терпела, но и практически поощряла мистера Карлтонна в его возмутительном поведении, мисс Фарлоу могла лишь предположить, что ее бедная дорогая кузина лишилась рассудка. Поскольку ей (беззащитной женщине) не удалось заставить этого грубияна удалиться из комнаты мисс Уичвуд, оставалось одно – изложить всю эту историю сэру Джоффри сразу же, как он вернется с прогулки вместе с леди Уичвуд. С этим намерением она помчалась вниз, репетируя про себя свою роль в предстоящей драме и тем самым доводя себя до истерического состояния. Сэра Джоффри она встретила как раз в тот момент, когда он собирался войти в гостиную.

Они с леди Уичвуд вернулись домой несколько минут назад. К счастью, леди Уичвуд сразу же поднялась в детскую, чтобы проверить, не повредила ли Тому первая после болезни прогулка на улице, поэтому она не услышала тех ужасных новостей, которые мисс Фарлоу так жаждала поведать ей.

Сэру Джоффри повезло меньше. Порадовав себя стаканчиком шерри, он поднимался по ступенькам на второй этаж, когда на него с криком налетела мисс Фарлоу:

– Кузен Джоффри! О, кузен Джоффри! Слава богу, вы пришли!

Сэр Джоффри посмотрел на нее с явным неудовольствием. Он не привык общаться с женщинами, которые постоянно устраивают мелодраматические сцены, и, честно говоря, он уже успел невзлюбить мисс Фарлоу.

– Что там еще с тобой случилось, Мария? – спросил он ворчливо.

– О, ничего, ничего – если не считать того, что такого шока я не испытывала никогда в жизни! Эннис! Вы должны немедленно подняться в ее комнату!

– Э?.. – недоуменно воскликнул сэр Джоффри. – Эннис? Ну и что же с ней случилось?

– Я не знаю, как вам сказать! Если бы не мой долг, который велит мне сделать это, я не смогла бы заставить себя рассказать вам то, от чего у вас, без сомнения, похолодеет в желудке! – возопила мисс Фарлоу, наслаждаясь каждой каплей драматизма в создавшейся ситуации.

Сэр Джоффри вышел из себя.

– Бога ради, Мария, прекрати эту мелодраму и расскажи мне, наконец, что произошло! Похолодеет в желудке, вот уж действительно! Говори без выкрутасов – что случилось с моей сестрой?

– Все! – заявила мисс Фарлоу, продолжая выступать в самой важной в ее жизни роли.

– Какая ерунда? Кажется, ты тронулась, Мария! Что случилось с моей сестрой?

– Этот мужчина, – призналась наконец мисс Фарлоу, – находился с ней в ее комнате с того самого момента, как только вы и дорогая леди Уичвуд вышли из дому! И он все еще у нее! Если бы я знала, что он пробрался в дом и что Джерби настолько забыла о своем долге, что допустила его в спальню Эннис – но он, без сомнения, подкупил ее! – я позвала бы Джеймса, чтобы вышвырнуть его из дому! Но я была с Томом в саду, и я не знала ничего, пока не вернулась с прогулки; я как раз собиралась заглянуть к Эннис, когда Джерби остановила меня и сказала, что Эннис занята. «Занята?» – переспросила я. «У нее посетитель, и она не хочет, чтобы ее беспокоили» – так ответила эта нахалка. Можете быть уверены, что я заставила ее сказать мне, что это за посетитель! И тогда Джерби призналась мне, что это тот мужчина!..

– Какой мужчина?

– Мистер Карлтонн!

– Карлтонн? Какого черта он делает в комнате моей сестры?!

– Пьянствует! – Драма в исполнении мисс Фарлоу достигла своей кульминации.

К сожалению, аудитория этой кульминации не прочувствовала. Сэр Джоффри раздраженно сказал:

– Господи, какую ерунду ты городишь, Мария! Ты еще заявишь, что моя сестра тоже пьянствует!

– Увы, да!

– Мне кажется, что это ты пьяна! – сурово отрезал сэр Джоффри. – Поди-ка проспись!

С этими словами он пошел дальше, на третий этаж, не обращая ни малейшего внимания ни на протесты кузины, ни на ее заверения, что она в жизни не притрагивалась к крепкому спиртному, ни на страстные мольбы выслушать ее.

Он вошел в комнату мисс Уичвуд без всяких церемоний и увидел, что его сестра сидит на кушетке рядом с мистером Карлтонном, который обнимает ее за талию, а ее голова покоится у него на плече.

– Право же! – прогрохотал он. – Что все это значит?

– О, прошу тебя, не кричи! – ответила мисс Уичвуд, выпрямляясь.

Мистер Карлтонн поднялся:

– Здравствуйте, Уичвуд. Я ожидал вас. Я думаю, вы должны узнать, что все это значит, но, прежде чем мы перейдем к этому, я хочу спросить у вас, о чем вы думали, навязывая эту безумную женщину вашей сестре? Никогда в жизни я не встречал никого, кто постоянно нес бы такую ахинею и кто имел бы меньшее представление, как следует ухаживать за больными! Она ворвалась в комнату как раз в тот момент, когда мне удалось убедить Эннис выпить стакан бургундского, – которое, кстати, принесет ей гораздо больше пользы, чем ячменная вода! Проследите за тем, чтобы к обеду ей дали еще бокал, ладно? – и имела наглость заявить, что никто не заставит ее выйти из комнаты, пока я здесь! Эта дуреха, очевидно, решила, будто я собираюсь насиловать Эннис! Если бы я не сказал ей, что вышвырну ее вон, она до сих пор сидела бы здесь, доводя Эннис до истерики своими безумными речами, а я не позволю ни ей, ни кому-либо другому раздражать Эннис!

Сэр Джоффри не любил мистера Карлтонна, но мнение гостя по этому поводу настолько совпадало с его собственным, что, вместо того чтобы холодно попросить визитера покинуть дом (таково было первоначально его намерение), он сказал:

– Я не навязывал ее Эннис! Все, что я сделал, – сказал Эннис, что мисс Фарлоу подойдет ей в качестве компаньонки!

– Подойдет? – переспросил мистер Карлтонн уничтожающим тоном.

Сэр Джоффри бросил на него сердитый взгляд, но, будучи справедливым человеком, почувствовал себя обязанным ответить:

– Нет, конечно, она не подходит, но я не знал тогда, что она постоянно мелет какую-то ерунду, и до сегодняшнего дня мне было неизвестно, что у нее не все в порядке с головой! Я, безусловно, позабочусь о том, чтобы она больше не приближалась к Эннис – хотя какое вы имеете право вмешиваться, я просто не понимаю! Более того, я был бы благодарен вам, если бы вы предоставили мне заботиться о моей сестре!

– Что возвращает нас, – заметил мистер Карлтонн, – к началу нашей беседы. Ваша сестра, Уичвуд, оказала мне честь, согласившись выйти за меня замуж. Вот что это значит, а также объясняет мое право беспокоиться о ее самочувствии.

– Я не согласен! – тут же возразил сэр Джоффри. – Я отказываюсь дать свое согласие на брак, который я совершенно не одобряю!

– О, Джоффри, не надо! Прошу вас, не ссорьтесь! – взмолилась мисс Уичвуд, прижимая ладони к пульсирующим от боли вискам. – У меня снова разболелась голова, от вас обоих! Мне грустно огорчать тебя, Джоффри, но я давно не школьница, и я решила выйти замуж за Оливера не по минутной прихоти. А что касается твоего согласия, в нем нет никакой необходимости! Я совершеннолетняя, ты не мой опекун и никогда им не был, и ты ничего не можешь сделать, чтобы помешать мне выйти за Оливера!

– Посмотрим! – зловеще произнес ее брат. – Позволь мне объяснить тебе…

– Нет, не нужно! – прервал его мистер Карлтонн. – Эннис слишком измучена, чтобы продолжать этот разговор! Объясните лучше мне! Я предлагаю спуститься в библиотеку и обсудить этот вопрос. Сами знаете, договориться гораздо легче, если в разговор не вмешиваются женщины!

Мисс Уичвуд подняла голову и с негодованием заявила:

– Ну уж нет! Если вы думаете, что я собираюсь покорно тут сидеть…

– Ну же, дорогая! – сказал ей мистер Карлтонн. – Где же ваше чувство приличия? Ваш брат, как и положено, хочет выяснить, каковы мои обстоятельства, как я собираюсь вас обеспечивать…

– Нет, не хочу! – сердито перебил его сэр Джоффри. – Всем известно, что вы купаетесь в деньгах, и вопросы обеспечения не имеют к тому, что я хочу сказать, ни малейшего отношения, и если от меня что-либо зависит – этому браку не бывать!

– От тебя ничего не зависит, Джоффри, мой брак не имеет к тебе никакого отношения! – возразила Эннис.

– Ну, это уж слишком! – сказал мистер Карлтонн. – У него, может, и нет права вмешиваться, но у него есть полное право попытаться отговорить вас от вступления в брак, который ему представляется катастрофой. Плохим он был бы братом, если бы не попытался сделать этого!

Застигнутый врасплох сэр Джоффри недоуменно поглядел на него.

– Ну… ну я рад, что вы, по крайней мере, понимаете это! – пробормотал он.

– А вот я этого не понимаю! – снова вмешалась в разговор мисс Уичвуд.

– Конечно, не понимаете, – успокаивающе произнес мистер Карлтонн. – Через минуту вы скажете, что брак не имеет никакого отношения и ко мне, моя милая. Поэтому отложим эту дискуссию до завтра. О нет! Не смотрите на меня так! Я никогда не спорю с женщинами, которые ослаблены настолько, что не могут считаться достойными соперницами!

Она рассмеялась.

– Вы совершенно невыносимы! – вздохнула она.

– Вот это уже больше похоже на вас, – одобрил он. Затем склонился над Эннис и поцеловал ее. – Вы совсем вымотаны, и сейчас вам пора в постель, моя дорогая. Пообещайте мне, что сегодня вы больше не будете вставать!

– Сомневаюсь, что у меня это получится, – печально ответила она. – Но если вы и Джоф-фри собираетесь из-за меня ссориться…

– Чтобы поссориться, нужны двое. Не могу поручиться за Уичвуда, но у меня нет ни малейшего желания ссориться, поэтому вы можете быть спокойны!

– Спокойна? При том, что вы всю жизнь портите отношения с окружающими без всякого повода? Я просто не могу быть спокойна!

– Пчела! – ответил он и вышел из комнаты, взяв под руку сэра Джоффри. – Я не очень высокого мнения о вашей стратегии, Уичвуд, – заметил он, когда они спускались по ступенькам. – Если вы будете меня оскорблять, то вряд ли достигнете своей цели – это всего лишь рассердит Эннис.

Сэр Джоффри сухо обронил:

– Видите ли, Карлтонн, меня пугает сама мысль о браке моей сестры с человеком вашей репутации.

– Это я понял.

– Повторю: у меня нет желания оскорблять вас, но я не считаю вас человеком, достойным моей сестры!

– О, меня это нисколько не оскорбляет! Я целиком с вами согласен. На вашем месте я бы чувствовал себя точно так же.

– Да что вы?! – ахнул сэр Джоффри. – Вы самый странный человек, какого я когда-либо встречал!

– Правда? – улыбнулся мистер Карлтонн. – Это потому, что мы думаем одинаково?

– Но если это так, почему вы сделали предложение Эннис?

– А вот это совсем другое дело.

– Тогда предупреждаю вас: я считаю своим долгом – хотя мне крайне неприятно разговаривать о таких вещах с воспитанной леди – откровенно рассказать Эннис, почему я считаю вас неподходящим мужем.

Мистер Карлтонн расхохотался:

– Бог мой, Уичвуд, не будьте таким дураком! Она прекрасно знает о моей репутации! Рассказывайте ей все, что хотите, только не делайте этого сегодня, ладно? Я не хочу, чтобы она снова расстроилась, а она расстроится. До свидания! Мои приветы леди Уичвуд!

С этими словами мистер Карлтонн кивнул и вышел за дверь, оставив сэра Джоффри в полной растерянности. Тот мрачно поднялся в гостиную, и, когда леди Уичвуд через некоторое время присоединилась к нему, он сообщил, что она оказалась права и теперь он просто не знает, как предотвратить этот брак.

– Боюсь, что здесь ничего не поделаешь, мой дорогой. Я знаю, это тебе не нравится. Мне это тоже не нравится, но посмотри, как она изменилась!.. Я только что от Эннис, и, хотя бедняжка очень устала, она так счастлива, что я знаю – бесполезно и даже вредно заставлять ее отказаться от этого брака! Поэтому нужно смириться с этим и молить Бога, чтобы Карлтонн оставил свой… свой теперешний образ жизни!

Сэр Джоффри покачал головой.

– Человек не так легко меняет свои привычки, – заявил он. – Я не верю в раскаявшихся распутников, Амабел!

– Не хочу с тобой спорить. Естественно, ты лучше разбираешься в этих делах, но не приходило ли тебе в голову, дорогой мой, что мы много слышали о его любовницах и о том, как он бесстыдно развлекается с ними за границей, сколько денег он на них тратит. Но мы ни разу не слыхали, чтобы он хотя бы раз был серьезно увлечен достойной девушкой! Я и вправду уверена, что Эннис – единственная женщина, которой он сделал предложение. А ведь он бы не получил отказа! Согласись, даже самые строгие критики считают, что его богатство оправдывает многие грешки. Так вот, не кажется ли тебе, Джоффри, что, возможно, он никогда не любил, пока не встретил Эннис? И это заставляет меня думать, что они предназначены друг другу, ведь о ней можно сказать то же самое. Вернее, не совсем то же самое, но вспомни только о тех предложениях, которые она получала и на которые ответила отказом! И какие блестящие были предложения! Она ни разу не была влюблена, пока не встретила мистера Карлтонна! Она не влюбилась даже в лорда Седжли, хотя они казались идеальной парой! Ты, наверное, сочтешь меня фантазеркой, но мне кажется, что… что они ожидали друг друга в течение долгих лет и когда, наконец, встретились, то… полюбили друг друга. Это было предрешено судьбой!

Сэр Джоффри выслушал свою жену нахмурившись, но ее речь произвела на него впечатление. Однако вслух он сказал:

– Возможно, ты права, любимая. Но я все же считаю, что ты слишком впечатлительна. Ох, как бы мне хотелось, чтобы они никогда не встретились!

– Естественно, дорогой, – ответила его безупречная жена. – Но давай пока не будем говорить об этом, тебе нужно спокойно обдумать сложившееся положение. Миссис Уордлоу спросила меня сегодня утром, хотим ли мы печеные яйца на ленч. Зная, как ты неравнодушен к печеным яйцам, я заверила, что это как раз то, что надо. Давай перекусим, пока яйца не остыли!

Сэр Джоффри поднялся, но, не дойдя до двери, внезапно остановился, как норовистый конь:

– А Мария там? Потому что если она там, я ни за что туда не войду…

– Нет, нет, дорогой мой! – успокоила мужа леди Уичвуд. – Мы с миссис Уордлоу уложили ее в постель и заставили выпить стакан воды с опийной настойкой. Она билась в истерике, пока ты был у Эннис. И что такого ты мог сказать, что бедняга так разволновалась? Ты ведь не мог обвинить ее в том, что она пьяна, а она уверяет, что ты сказал именно это! Жаль, но, когда Мария впадает в истерику, нельзя верить ни единому ее слову. Она даже заявила, что мистер Карлтонн угрожал ей насилием!

– Неужели? – воскликнул сэр Джоффри, и хмурое выражение тут же исчезло с его лица. – Ну, черт меня побери, кажется, он и вполовину не так плох, как говорят люди! Но запомни, Ама-бел! Пусть у меня не хватит власти, чтобы предотвратить брак Карлтонна с Эннис, но если он думает, что сможет навязать нам Марию, то скоро поймет, что жестоко ошибается! Я ему так и скажу!

– Да, дорогой, – ответила леди Уичвуд, мягко подталкивая его к двери. – Ты, конечно, сделаешь так, как сочтешь нужным, но прошу тебя, пойди и съешь свой ленч, пока он не стал совершенно несъедобным!