Глава 14
Мистер Бомарис, отсутствовавший шесть дней, вернулся в Лондон вовремя, чтобы принять участие в позднем завтраке в четверг утром. Его прибытие вселило в одного из домочадцев радость, граничащую с бредом.
Мистер Бомарис взял Улисса под мышку, подобрал со стола пачку писем и направился с ними в библиотеку. Усердному молодому лакею, который поспешил распахнуть перед ним дверь, он сказал:
— Еду для этого отвратительного животного!
Приказ был немедленно передан на кухню, и уже там Альфонс приказал одному главному помощнику оторваться от своего дела и приготовить блюдо, способное вызвать угасший аппетит у собаки.
Мистер Бомарис, отбрасывая в сторону пачку приглашений и счетов, натолкнулся на письмо, которое не было доставлено по почте. На нем крупными буквами было написано: «Срочно». Почерк, определенно женский, был ему незнаком.
— Что же у нас здесь, Улисс? — сказал он, ломая сургуч.
Там было не очень много: «Дорогой мистер Бомарис, — начиналось послание, — я буду вам весьма обязана, если вы окажете мне честь прийти на Парк-стрит, как только вы будет располагать временем, и сообщить мне об этом через дворецкого. Остаюсь всегда искренне ваша — Арабелла Тэллант».
Этот образец эпистолярного искусства, который стоил таких мучительных раздумий мисс Тэллант и стольких погубленных листов почтовой бумаги, возымел свое действие. Мистер Бомарис отбросил в сторону остальную корреспонденцию, посадил Улисса на пол и склонил голову над теми немногими, жирно подчеркнутыми словами, пытаясь разгадать их смысл.
Оставив своего преданного обожателя спать после трапезы, достойной Гаргантюа, мистер Бомарис покинул дом и направился на Парк-стрит. Там его ожидало известие о том, что милорд, миледи и мисс Тэллант в ландо уехали в Британский музей, что выставляется широко обсуждаемая коллекция мраморных скульптур лорда Элджина под деревянным навесом, выстроенным специально для нее. Мистер Бомарис поблагодарил дворецкого за это сообщение, поймал проезжавший мимо экипаж и дал указание извозчику везти его на Грейт-Рассел-стрит.
Он увидел мисс Тэллант, которая с отсутствующим видом сосредоточилась на скульптурном фрагменте из храма богини Никэ, она терпеливо сносила лекцию лорда Бридлингтона, оседлавшего своего конька. Леди Бридлингтон первой заметила высокую, изящную фигуру мистера Бомариса, приближавшегося к ним по салону. Она уже один раз видела собрание античных фигур в резиденции лорда Элджина на Парк-Лейн, поэтому не чувствовала себя обязанной в третий раз с ней знакомиться, и получала больше пользы от того, что в оба глаза выглядывала своих знакомых, которые могли бы выбрать в это утро поездку в Британский музей. Увидев мистера Бомариса, она восторженно воскликнула:
— Мистер Бомарис! Что за счастливая случайность! Как вы поживаете? Как случилось, что вы не были вчера у Киркмихаэля на Венецианском завтраке? Это было чудесно! Я убеждена, что вам необходимо побывать там! Шестьсот гостей!
— Я польщен, мэм, что среди стольких людей вы заметили мое отсутствие, — ответил мистер Бомарис, пожимая ей руку. — Меня несколько дней не было в городе, я вернулся только утром. Мисс Тэллант! Ваш слуга, Бридлингтон!
Арабелла, которая при звуке его голоса быстро повернула голову и стала пристально вглядываться, потом схватила его за руку, как ему показалось, несколько судорожно, и подняла к лицу мистера Бомариса пару напряженных вопрошающих глаз. Он улыбнулся им ободряюще и склонил вежливое ухо к леди Бридлингтон, которая спешила уверить его в том, что пришла в музей только для того, чтобы показать греческие сокровища Арабелле, которая не смогла видеть их на первой выставке. Лорд Бридлингтон, не питающий неприязни к увеличению своей аудитории, принялся своим обычным манером высказывать собственные взгляды на вероятную художественную ценность фрагментов, — развлечение, которое, несомненно, заняло бы его на длительный промежуток времени, если бы мистер Бомарис самым апатичным тоном не укоротил его, сказав:
— Публичная оценка Вестом и сэром Томасом Лоуренсом должна была, я полагаю, установить эстетические достоинства этих древностей. А что касается уместности их приобретения, каждый из нас может придерживаться собственного мнения.
— Мистер Бомарис, вы не хотите посетить Сомерсет-Хаус вместе с нами? — перебила леди Бридлингтон. — Я не знаю, как вышло, что мы не были там в день открытия, но мы получили столько приглашений, и… это просто чудо, когда есть время, чтобы оглядеться! Арабелла, любовь моя, осмелюсь сказать, что ты уже устала смотреть на все эти печально поврежденные фризы, или как их еще можно назвать, — но я могла бы никогда не сводить с них глаз! — и будешь рада для разнообразия посмотреть на картины!
Арабелла согласилась с этим, бросая такой умоляющий взгляд на мистера Бомариса, что он был вынужден занять место в ландо.
Уже внутри здания леди Бридлингтон, чьи амбиции одно время были сосредоточены на том, чтобы способствовать браку между Арабеллой и Несравненным, ухватилась за первую возможность оттащить Фредерика от молодой пары. Она высказала свое горячее желание увидеть последний образец искусства Томаса Лоуренса, отвлекла сына от минутного созерцания последнего президентского огромного холста и потащила его на поиски этого модного шедевра.
— Чем я могу служить вам, мисс Тэллант? — тихо сказал мистер Бомарис.
— Вы… вы получили мое письмо? — запинаясь, спросила Арабелла, бросив краткий взгляд на его лицо.
— Этим утром. Я сразу же отправился на Парк-стрит и, понимая, что дело могло быть безотлагательным, последовал за вами в Блумсбери.
— Как вы добры… вы так добры! — произнесла Арабелла голосом, который не мог быть более жалобным, даже если бы ее собеседник оказался жестоким чудовищем.
— В чем дело, мисс Тэллант?
Делая вид, что она всецело поглощена холстом перед собой, она сказала:
— Осмелюсь сказать, вы, может быть, позабыли об этом, сэр, но… но как-то раз вы сказали мне, то есть вы были так любезны, что сказали… что если мои чувства переменятся…
Мистер Бомарис милосердно вмешался, чтобы положить конец ее замешательству.
— Разумеется, я не забыл об этом, — сказал он. — Кажется, к нам приближается леди Чармвуд, поэтому давайте пойдем дальше! Следует ли мне понимать, что ваши чувства, мисс Тэллант, переменились?
Арабелла, послушно переходя к одной из новых «Испытательных картин», принадлежащих кисти младших членов академии художеств (в каталоге описанной как «Старик, просящей у матери руку дочери, которая выказала свое нежелание соглашаться на подобную неравную партию»), отважно сказала:
— Да, сэр.
— Мое окружение, — сказал мистер Бомарис, — не позволяет мне сделать нечто большее, чем просто заверить вас, что вы сделали меня счастливейшим человеком в Англии, мисс Тэллант.
— Спасибо, — сдавленно сказала Арабелла. — Я постараюсь стать… стать послушной женой, сэр!
Губы мистера Бомариса дернулись, но он ответил со всей серьезностью:
— С моей стороны, я постараюсь быть превосходным мужем, мисс Тэллант!
— О, да, я уверена, это так и будет! — наивно сказала Арабелла. — Если только…
— Если только… — подсказал мистер Бомарис, когда она замолчала.
— Ничего! — поспешно сказала она. — Ах, Боже мой, здесь мистер Эпворс!
— Обычного поклона, когда он будет проходить мимо, вполне достаточно, чтобы смирить его притязания, — сказал мистер Бомарис. — Если это возымеет действие, я посмотрю на него через лорнет.
Это замечание заставило ее невольно засмеяться, но через мгновение она снова стала серьезной и, очевидно, с усилием пыталась подобрать слова, чтобы выразить свои мысли.
— Какие неудобные места мы выбираем для того, чтобы делать предложения! — заметил мистер Бомарис, мягко подводя ее к дивану из красного плюша. — Давайте надеяться, что если мы сядем и сделаем вид, что поглощены разговором, никто не окажется настолько невежливым, чтобы прервать нас!
— Я… Я не знаю, что вы должны обо мне думать! — сказала Арабелла.
— Пожалуй, мне лучше не говорить вам и подождать, когда мы окажемся в более уединенном месте, — ответил он. — Вы всегда так восхитительно краснеете, когда я говорю вам комплименты, что это может привлечь к нам внимание.
Она колебалась, а потом решительно к нему повернулась, крепко сжав руками зонтик, и сказала:
— Мистер Бомарис, вы действительно хотите жениться на мне?
— Мисс Тэллант, я действительно хочу жениться на вас, — подтвердил он.
— И… и вы так богаты, что мое состояние ничего для вас не значит?
— Совсем ничего, мисс Тэллант.
Она громко вздохнула.
— Тогда… вы женитесь на мне сразу? — спросила она.
«Ну и что, черт возьми, это означает? — подумал мистер Бомарис удивленно. — Неужели этот проклятый сорванец еще во что-то влез с тех пор, как я уехал из города?»
— Сразу? — повторил он, сохраняя невозмутимость в голосе и наружности.
— Да! — отчаянно сказала Арабелла. — Вы должны знать, что я питаю величайшую неприязнь ко всем… ко всем формальностям и… и той чепухе, которая всегда сопровождает объявление о помолвке! Мне… мне хотелось бы обвенчаться тихо — по сути, в строжайшем секрете — и прежде, чем кто-нибудь догадается, что я приняла ваше любезное предложение!
«Должно быть, негодный мальчишка оказался в большей беде, чем я думал, — решил мистер Бомарис, — и она все-таки не смеет сказать мне правды! Действительно ли она хочет довести до конца это возмутительное предложение или только думает, что хочет этого? Добродетельный человек, при подобном положении дел, несомненно, открыл бы ей глаза на то, что нет необходимости прибегать к таким мерам. Какую же скучную жизнь должны вести добродетельные люди!»
— Вы можете думать, что это странно, но я всегда считала, что побег — это так романтично! — вызывающе провозгласила она.
Мистер Бомарис не склонил уха к подсказкам своего второго лучшего «я» и немедленно ответил:
— Как вы правы! Удивляюсь, что сам не подумал о побеге! Объявление о помолвке двух таких заметных фигур, как мы с вами, вызовет бурный поток поздравлений и комментариев, а это совсем не в нашем вкусе!
— Именно так! — кивнула Арабелла, с облегчением обнаруживая, что он увидел дело в таком разумном свете.
— Учтите еще досаду таких, как Хорас Эпворс! — сказал мистер Бомарис, моментально увлекаясь планом. — Вас сведет с ума их бредовая болтовня!
— Ну, я думаю, это может быть, — сказала Арабелла.
— В этом нет никаких сомнений. Больше того, такая формальность, как обращение к вашему отцу за разрешением, давно устарела, и мы прекрасно обойдемся без нее. Если еще и слышны голоса старомодных типов против таких скороспелых браков, то нас это не касается, в конце концов.
— Н-нет, конечно — согласилась Арабелла с большой долей сомнения. — Вы думаете, общество будет… будет очень шокировано, сэр?
— Нет, — сказал мистер Бомарис искренно. — Никто нисколько не будет шокирован. Когда бы вам хотелось убежать?
— Завтра не будет слишком скоро? — тревожно спросила Арабелла.
Мистеру Бомарису хотелось бы, чтобы его любовь дала ему право на откровенность, но глупо было бы отказываться от того, чем он наслаждался в такой степени. Он немедленно ответил:
— Никакое время не будет слишком скорым! Но помня о том, что мне, вероятно, нужно сделать кое-какие приготовления, я смею предложить, чтобы мы теперь же ушли отсюда вместе.
— Нет, это невозможно, — серьезно сказала Арабелла. — В сущности, я совсем немного знаю о таких вещах, но полагаю, что мне будет чрезвычайно трудно убежать с Парк-стрит так, чтобы никто не знал об этом! Мне необходимо будет захватить с собой саквояж, по крайней мере, кроме моего несессера, как же в этом случае мне это удастся? Если только я не прокрадусь глубокой ночью, конечно, но это должно быть действительно поздно, потому что привратник всегда ждет, когда придет лорд Бридлингтон. А я могу заснуть, — чистосердечно прибавила она.
— У меня природная неприязнь к побегам среди глубокой ночи, — твердо сказал мистер Бомарис. — Подобные мероприятия требуют использования веревочных лестниц, мне достоверно известно, и мысль, что дозор может застать меня в самый момент ее забрасывания в ваше окно, кажется мне достаточно неприятной.
— Ничто, — сказала Арабелла, — не заставит меня карабкаться по веревочной лестнице! Кроме того, моя спальня находится в задней части дома.
— Может быть, — сказал мистер Бомарис, — вы лучше предоставите мне возможность организовать необходимые приготовления?
— О, да! — с благодарностью отозвалась Арабелла. — Я уверена, что вам известно, как все устроить!
Это замечание относительно его прошлого образа жизни мистер Бомарис вынес с неизменившемся лицом.
— Точно так, мисс Тэллант, — мрачно сказал он. — Теперь давайте договоримся. Мне помнится, что завтра среда и в Воксхолл Гарденс будет празднество.
— Да, леди Бридлингтон одно время собиралась взять меня с собой, — согласилась Арабелла. — Но потом, вы знаете, она вспомнила, что в этот вечер будет прием в Аксбридж-хаусе.
— Очень скучное место, я не сомневаюсь. Я приглашу леди Бридлингтон — и лорда Бридлингтона, я полагаю, — оказать мне честь и присоединиться к моему приему в Воксхолле. Вы, естественно, будете включены в это приглашение, и в подходящий момент во время встречи мы вместе выскользнем на улицу, где нас будет ждать мой фаэтон.
Арабелла обдумала это предложение и нашла два возражения против него.
— Да, но каким странным покажется леди Бридлингтон то обстоятельство, что вы уйдете в середине собственного приема!
Свою мысль о том, что леди Бридлингтон посчитает эту эксцентричность наименее странной чертой планируемого мероприятия, мистер Бомарис оставил при себе. Он сказал:
— Совершенно верно. После нашего отъезда ей передадут записку.
— Ну, я полагаю, это будет лучше, чем ничего, — заключила Арабелла. — О, простит ли она когда-нибудь, что я обошлась с ней таким образом?
Это невольное восклицанье казалось, вырвалось у нее неосознанно. Затем Арабелла высказала второе из своих возражений.
— Все это хорошо, но я не могу взять саквояж с собой в Воксхолл!
— Предоставьте это мне, — сказал мистер Бомарис.
— Но вы не можете послать за ним на Парк-стрит! — возразила Арабелла.
— Конечно, нет.
— А я не стану убегать без перемены одежды, без моих расчесок и без зубного порошка! — объявила девушка.
— Это было бы совершенно неправильно, — согласился мистер Бомарис. — Все эти вещи у вас будут.
— Вы не можете покупать эти вещи для меня! — выдохнула Арабелла, пораженная.
— Я уверяю вас, что это занятие доставит мне наслаждение.
Она уставилась на него, а потом отчаянно вскричала:
— Как все это ужасно! Я никогда, никогда не думала, что могу дойти до этого! Кажется, для вас — это самое обычное дело, но для меня… Однако я вижу, что придираться бесполезно!
В углу рта мистера Бомариса задрожал предательский мускул, который был сурово подавлен.
— Ну, не такое уж обычное, — сказал он. — Так случилось, что раньше я еще никого не похищал. Однако для человека с обычной сообразительностью в таком деле нет ничего невозможного, можете быть уверены. Но я вижу миссис Пенкридж, которая надеется встретиться взглядом с вами и со мной. Мы позволим ей сделать это, а пока она будет спрашивать, не нравится ли вам вон тот бюст Ноллекенса, я отправлюсь на поиски леди Бридлингтон и договорюсь с ней, чтобы завтра она привезла вас с собой в Воксхолл.
— О, умоляю, не надо! Я терпеть не могу миссис Пенкридж! — прошептала она.
— Да, гнусная женщина, но ее невозможно избежать, — отозвался он.
Увидев, как он поднимается, миссис Пенкридж устремилась к нему с кисловатой улыбкой на губах. Мистер Бомарис приветствовал ее, пустив в ход свою вкрадчивую обходительность, остановился, поддавшись вежливости на минуту, а потом, к негодованию Арабеллы, поклонился и отправился в следующий зал.
