Глава 1
Классная комната в доме священника в Хейраме была совсем небольшая, но темным январским днем, когда в хозяйстве экономили каждый кусочек угля, это не воспринималось ее обитателями как недостаток. Весьма скромный огонь в высоком зарешеченном камине заставил присутствующих там молодых людей закутать плечи в шали. А Элизабет, самая младшая из красивых дочерей преподобного Генри Тэлланта, страдала от боли в ухе и не только засунула в ушную раковину жареную луковицу, но и повязала голову и шею старой кашемировой шалью.
На столе в центре комнаты было разбросано множество предметов, которые красноречиво говорили о том, что юные леди удалились в эту уютную комнатку, чтобы подшивать рубашки, но этим занималась только одна, старшая, мисс Арабелла. В кресле по одну сторону камина мисс Маргарет Тэллант, краснощекая пятнадцатилетняя девица, жадно читала переплетенный томик «Ежемесячного музея для дам», заткнув уши пальцами. Напротив мисс Арабеллы, забыв о шитье, сидела мисс Софи, зачитывая вслух отрывки из другого тома этого поучительного издания.
— Знаешь, Белла, — заметила она, на минуту опуская томик, — я нахожу это совершенно непонятным! Только послушай, что здесь говорится: «Мы представили нашим подписчикам самые последние моды, но не те, которые нарушают закон вкуса и благопристойности, а те, что лишь вызовут улыбку расположения и придадут дополнительное очарование снисходительной манере. Главным должна быть экономия»… И тут же, будьте любезны, картинка с совершенно потрясающим вечерним платьем… Ты только посмотри, Белла! — Здесь написано, что русский лиф сшит из синего атласа и застегивается впереди на бриллиантовые пуговицы! Ну и ну!
Ее сестра послушно оторвала взгляд от манжета, который подшивала, и критически осмотрела стройную великаншу, изображенную среди описаний мод. Потом вздохнула и снова склонила свою темную головку к работе.
— Ну, если они так понимают экономию, то я, конечно, не смогу ехать в Лондон, даже если крестная меня пригласит. А я уверена, что не пригласит, — пессимистично подытожила она.
— Ты должна поехать и поедешь! — объявила Софи тоном, в котором звучала глубокая решимость. — Только подумай, что это будет означать для всех нас!
— Да, но я не поеду туда замарашкой, — возразила Арабелла. — А если мне необходимо иметь бриллиантовые застежки на лифах, то ты прекрасно знаешь…
— А, чушь! Надо полагать, это сверхмодно, а может, они сделаны из стразов! Да и вообще, это старый фокус. Я помню, что в одном из номеров прочла, что по утрам сейчас больше не носят украшений, так что вполне вероятно… Где этот номер? Маргарет, ты его взяла? Пожалуйста, дай мне! Ты слишком маленькая, чтобы всем этим интересоваться!
Маргарет «откупорила» ушки, чтобы вырвать у сестры журнал.
— Нет! Я читаю выпуск романа!
— Ну, так тебе не следовало бы. Ты же знаешь, папа не хочет, чтобы мы читали романы.
— Если уж на то пошло, — парировала Маргарет, — то он чрезвычайно огорчится, узнав, что ты читаешь только о последних модах!
Они посмотрели друг на друга. У Софи задрожали губы.
— Милая Мег, я тебя очень прошу, дай его мне, всего на минутку!
— Дам, когда дочитаю «Повествование об Огастесе Уолдстейне», — сказала Маргарет, — но только на минутку, учти!
— Подождите, здесь кое-что об этом есть! — проговорила Арабелла, бросая работу и переворачивая страницы номера, отброшенного Софи. — Да, вот оно! Здесь написано, что теперь по утрам носят только самые простые драгоценности. — С ноткой сомнения в голосе она добавила: — Надо полагать, моды меняются не так уж часто, даже в Лондоне. Этот журнал вышел всего три года назад.
Страдалица на диване осторожно села.
— Но у Беллы ведь нет никаких украшений, разве не так?
Это замечание, сделанное со всей прямотой, характерной для девицы только девяти лет от роду, повергло в уныние всех присутствующих.
— У меня есть цепочка с медальоном, в котором локоны мамы и папы, — попыталась защититься Арабелла.
— Если бы у тебя была тиара и… цестус, а к ним браслет, тогда это годилось бы, — отозвалась Софи. — Здесь описан туалет как раз с такими украшениями.
Три сестры удивленно на нее уставились.
— А что такое цестус? — воспросили они.
Софи покачала головой:
— Не знаю, — призналась она.
— Ну, как бы то ни было, у Беллы его нет, — заявила мрачная личность с кушетки.
— Если она настолько нюня, что откажется ехать в Лондон из-за такого пустяка, я ее никогда не прощу! — заявила Софи.
— Конечно, я не отказалась бы, — возмущенно ответила Арабелла, — но я нисколько не надеюсь, что леди Бридлингтон меня пригласит: с чего она будет это делать, я ведь всего лишь ее крестница! Я ее в жизни не видела!
— Она прислала очень славную шаль тебе на крестины, — с надеждой напомнила Маргарет.
— Не говоря уже о том, что она лучшая мамина подруга, — добавила Софи.
— Но мама ее тоже не видела — по крайней мере, уже очень давно!
— И она больше ничего не присылала Белле, даже на конфирмацию, — отметила Бетси, осторожно вытаскивая луковицу из уха и отправляя ее в камин.
— Если у тебя ухо прошло, — сказала Софи, глядя на нее с неодобрением, — можешь подрубить мне вот этот шов! Я хочу перерисовать выкройку для новой оборки.
— Мама велела мне тихо сидеть у огня, — ответила больная, устраиваясь поудобнее. — В этих старых томах есть акростихи?
— Нет, а если и были бы, я не стану их давать тому, кто ведет себя так противно, Бетси, — напрямую ответила Софи.
Бетси принялась неубедительно плакать, но поскольку Маргарет снова погрузилась в свой роман, а Софи начала обсуждать с Арабеллой изображение бархатной душегрейки, богато отделанной горностаем, никто не обращал на девочку внимания, и она быстро замолчала, время от времени пошмыгивая носом и возмущенно глядя на двух своих самых старших сестер.
Хотя не было сомнений в том, что Арабелла — красавица, соседи считали, что, когда Софи избавится от подростковой полноты своих шестнадцати лет, она вполне может в будущем соперничать с Арабеллой. У сестер были большие темные выразительные глаза, аккуратные прямые носики и нежно очерченные губы. Цвет лица девушек внушал зависть менее удачливым молодым леди и ничем не был обязан «Датскому лосьону», «Росе Олимпа», «Румянцу Нинон» или любым другим снадобьям, которые рекламировались в светских журналах.
Вдруг дверь распахнулась, и в комнату ворвался крепкий мальчуган одиннадцати лет, с копной вьющихся волос, в нанковых брюках и рубашке с жабо. Он громко воскликнул:
— Привет! Такой переполох! Мама с папой в кабинете, но я знаю, в чем дело!
— О, что случилось? — вскрикнула Софи.
— Ага, хотела бы знать? — проговорил Гарри, доставая из кармана кусок бечевки и начиная завязывать ее в сложный узел. — Смотри, как я этот вяжу, Мег! Я уже знаю шесть основных узлов, и если дядя Джеймс не устроит так, чтобы капитан Болтон взял меня в следующее плавание, то это будет просто неслыханная подлость и обман!
— Но ведь ты о другом пришел нам сказать, — заметила Арабелла. — Так что случилось?
— Очередная фантазия Гарри, — проговорила Маргарет.
— Ничего подобного, — возразил ее брат. — Джозеф Экклз ездил в «Белый Олень» и привез почту. — Заметив, что ему удалось привлечь к себе внимание сестер, он ухмыльнулся. — Ага, удивились! Пришло письмо из Лондона, маме, к тому же я его видел. И отправлено каким-то лордом.
У Маргарет выпала из рук книга, Софи ахнула, Арабелла вскочила с места.
— Гарри! Не… неужели от моей крестной?
— Неужели нет? — сказал Гарри.
— Если оно из Лондона, значит от леди Бридлингтон! — объявила Софи. — Арабелла, похоже, что наша судьба решается!
— Я не смею верить, что это получится, — чуть слышно проговорила Арабелла. — Не сомневайся, она пишет, что не может меня пригласить!
— Чепуха! — отозвалась ее практичная сестра. — Если бы это было так, то, скажи на милость, зачем бы маме понадобилось нести письмо отцу? Я считаю дело уже решенным. Ты едешь в Лондон на сезон.
— Ах, если это действительно было так! — дрожа, сказала Арабелла.
Гарри, бросивший вязать узлы, чтобы попробовать постоять на голове, в этот момент потерял равновесие и шлепнулся на пол, прихватив с собою стул, коробку с рукодельем Софи и экран, который Маргарет раскрашивала прежде, чем поддаться гораздо более привлекательному «Ежемесячному журналу для дам». Но сестры даже не побранили его за неуклюжесть, а только попросили не быть таким увальнем. Он встал, презрительно заметив, что только девчонки могут поднимать шум всего-навсего из-за какой-то поездки в Лондон!
— Просто скука! — сказал он. — Хотел бы я знать, что, по-твоему, ты там будешь делать?
— Ах, Гарри, ну как можно быть таким глупым? Балы! Театры! Ассамблеи! — с трудом произнесла Арабелла.
— Я думала, ты туда едешь, чтобы прилично устроить свою жизнь, — сказала Бетси. — Так мама говорила, я сама слышала.
— А тебе вовсе не следовало слушать! — резко упрекнула ее Софи.
— Как это — прилично устроить свою жизнь? — пожелал узнать Гарри, жонглируя несколькими мотками ниток, которые рассыпались на пол из коробки с рукоделием.
— Вот уж не знаю!
— А я знаю, — заявила больная. — Это значит — очень удачно выйти замуж, конечно. Тогда Белла будет приглашать к себе в Лондон Софи, Мег и меня, и мы все найдем себе богатых женихов!
— Ну уж! Вот этого я точно не сделаю, мисс! — объявила Арабелла. — Позволь тебе сказать, что никто никуда тебя не пригласит, пока ты не научишься хоть немного приличнее себя вести!
— Но мама в самом деле так говорила, — начала ныть Бетси. — И не думай, что я ничего о таких вещах не знаю, потому что…
Софи безжалостно оборвала ее:
— Бетси, если ты не хочешь, чтобы я рассказала папе о том, что у тебя совершенно нет такта, то советую тебе немедленно отправиться в детскую, где тебе и место!
Эта страшная угроза подействовала. Назвав своих сестер противными кошками, Бетси как можно медленнее вышла из комнаты, волоча за собою шаль.
— Она очень болезненная, — проговорила Арабелла, оправдывая младшую сестру.
— Она противная выскочка, — парировала Софи. — Казалось бы, у нее могло хватить деликатности не думать о таких вещах! Ах, Белла, если бы только тебе посчастливилось заключить удачный брак!
В этот момент в комнату вошел красивый молодой джентльмен, всем своим видом демонстрируя недавно обретенную взрослость. Он был гораздо бледнее своей старшей сестры, но немного походил на нее чертами лица. Пугающе высокий воротничок его рубашки и беспорядок каштановых волос свидетельствовали о том, что он претендует на некоторую модность, граничащую с дендизмом. Ноги у него были очень стройные и в данный момент обтянутые лосинами, кроме того, в одном из ящиков комода молодой джентльмен прятал пару желтых панталон, которую пока не осмеливался продемонстрировать своему папе, но которые, как он втайне решил, превращали его в настоящего светского щеголя.
Он возвестил о своем прибытии приглушенным охотничьим кличем, а затем сразу же объявил, что к некоторым судьба несправедливо благосклонна.
Арабелла прижала руки к груди и подняла на него сияющие глаза:
— Бертрам, неужели это действительно так? Только не разыгрывай меня, ну, пожалуйста!
— Господи, конечно! Но кто тебе сказал?
— Гарри, естественно, — ответила Софи. — В этом доме младшие все знают!
Мистер Бертрам Тэллант мрачно кивнул и чуть поднял кверху рукава:
— Он вам тут не нужен. Мне его выставить? — осведомился он.
— Ого! — воскликнул Гарри, вскакивая и добродушно надвигаясь на старшего брата. — Потасовка!
— Только не здесь! — привычно взвизгнули сестры.
Но поскольку они не рассчитывали на то, что их послушаются, каждая поспешно постаралась спрятать свое имущество от греха подальше. Братья минуту боролись и раскачивались, но так как Гарри, хоть и крепкий паренек, был не ровня Бертраму, то очень скоро его вытолкнули за дверь, которая за ним захлопнулась. Несколько раз лягнув обшарпанные доски и пригрозив брату ужасной местью, он удалился, громко насвистывая сквозь удобную дырку от выпавшего переднего зуба, и Бертрам смог отойти от двери и расправить шейный платок.
— Ну, ты едешь, — сообщил он Арабелле. — Хотел бы я, чтобы у меня была богатая крестная, вот и все! Миссис Кон только и расщедрилась на какую-то дьявольскую книгу под названием «Христианский утешитель», или как ее там… Одного такого подарка достаточно, чтобы человек пустился во все тяжкие!
— Надо сказать, с ее стороны это было ужасно гадко, — согласилась Маргарет. — Даже папа сказал, что она ошибается по поводу твоего вкуса к такого рода чтению, ведь она могла бы знать, какие книги стоят у него на полке!
— Ну, папа знает, что у меня к ним нет никакой склонности, и надо отдать ему должное — он от меня этого и не ждет, — великодушно признал Бертрам. — Он, может, к придерживается ужасно строгих взглядов и напичкан старомодными предрассудками, но в душе наш родитель — что надо, и не пристает к человеку с глупостями.
— Да, да! — нетерпеливо сказала Арабелла, — но он знает о письме? Он разрешит мне поехать?
— По-моему, ему это совершенно не понравилось, но он сказал, что не собирается стоять у тебя на дороге и должен положиться на то, что ты будешь вести себя в обществе как полагается и не позволишь, чтобы светские забавы и восхищение окружающих вскружили тебе голову. Но что до этого, — добавил Бертрам с братской откровенностью, — я не думаю, что в моей сестренке найдут что-нибудь особенное среди всей этой знати, и подобные предположения маловероятны.
— Конечно! — согласилась Арабелла. — Но расскажи нам все! Что леди Бридлингтон пишет в своем письме?
— Господи, да не знаю я! Я старался разобраться в какой-то греческой чепухе, когда мама вошла, так что я слушал только вполуха. Она велела передать, что ждет тебя в туалетной комнате.
— Боже милостивый, что же ты мне раньше не сказал? — воскликнула Арабелла, запихнув недошитую рубашку в мешочек для работы, и выпорхнула из комнаты.
Заглянув в туалетную комнату матери, Арабелла нашла эту достойную леди в приятных мечтаниях.
— Мама?
— Арабелла! Входи, моя хорошая, и закрой дверь! Твоя крестная ответила, и так мило! Ах, я знала, что могу положиться на эту душечку!
— Так это правда? Я еду? — ахнула Арабелла.
— Да, и она умоляет, чтобы я поскорее тебя прислала, потому что, похоже, ее сын, лорд Бридлингтон уехал на континент и она совсем загрустила, оставшись совершенно одна в этом огромном доме. Милая моя, я даже и не просила ее, но она предложила отвезти тебя на один из приемов во дворце!
Эта головокружительная перспектива лишила Арабеллу дара речи. Она только смотрела на мать, а та перечисляла все ожидающие ее наслаждения.
— Все, о чем я только мечтала! Альма! Я уверена, что леди Бридлингтон получит туда приглашение для тебя, потому что знает всех патронесс! Концерты! Театр! И все светские развлечения: завтраки, ассамблеи, балы! Душенька, у тебя будет столько возможностей! Ты даже себе не представляешь! Да ведь она пишет, что… Но не будем об этом!
К Арабелле вернулся дар речи:
— Но, мама, как мы сумеем это себе позволить? Такие затраты! Ведь я не могу — ну, никак не могу — ехать туда абсолютно без одежды!
— Еще бы, — смеясь, ответила миссис Тэллант. — Это бы выглядело очень странно, милочка!
— Ну, мама, вы же знаете, что я имела в виду! У меня всего два бальных платья, и хотя они вполне годятся для ассамблеи в Хэрроугейте и поездок в гости, но я точно знаю, что они недостаточно модные для Альмака! Софи одолжила у миссис Кейтерхэм все ее «Ежемесячные музеи», и я видела, какие там моды, и это просто ужасно, мэм! Все должно быть отделано бриллиантами, или горностаем, или кружевом!
— Милая Арабелла, пожалуйста, без паники! Об этом я уже позаботилась, уверяю тебя. Ты ведь знаешь, что я уже давно вынашивала этот план. — Она увидела озадаченное личико дочери и опять рассмеялась. — Ну, неужели ты решила, что я отправлю тебя в свет деревенской простушкой? Надеюсь, я не так глупа! Я откладывала на это деньги уж и не знаю с каких пор.
— Мама!
— У меня есть собственный небольшой доход, знаешь ли, — объяснила миссис Тэллант. — Твой дорогой папа никогда не соглашался его принять, а настаивал, чтобы я тратила ею только на то, что мне захочется иметь.
— Ах, мама, нет, нет! — воскликнула, расстроившись, Арабелла. — Я лучше вообще не поеду в Лондон, чем введу вас в такие ужасные траты!
— Это потому, что ты прискорбно легкомысленна, милочка, — хладнокровно ответила ее мать. — Я рассматриваю это, как выгодное помещение денег, и, признаюсь, буду чрезвычайно удивлена, если результат не окажется очень хорошим. — Она помедлила и с несколько смущенным видом продолжила, тщательно подбирая слова: — Конечно, мне нет нужды говорить тебе, что твой папа — святой. Право, я уверена, что более хорошего отца и мужа просто не найдешь! Но он совершенно лишен практичности, а когда надо устроить в жизни восьмерых детей, надо обладать мирским здравомыслием, иначе я не представляю себе, что делать.
Арабелла кивнула: для нее не было новостью, что она — старшая из четырех дочерей — должна постараться хорошо выйти замуж. Они понимала, что в этом состоит ее долг.
— Мама, я постараюсь вас не разочаровать! — искренне пообещала она.
