Так обстояли дела, когда в салон миссис Уингам ворвался один из наиболее недоступных призов Брачного аукциона и обнаружил, что вдова сидит в одиночестве, погруженная в свои грустные мысли. Хандра, которую она испытывала на протяжении многих недель, грозила выйти из берегов, и не было способа утешиться и решить, что же было истинной причиной ее сильного желания разрыдаться. Годы экономии пропали даром; но все же она не жалела о неделях, проведенных в Лондоне. Ее материальные запросы были полностью сметены; но, когда миссис Уингам увидела счастье на лице Фанни, она перестала об этом жалеть. Скоро она потеряет дочь, заботы о которой заслоняли для нее все, но если хоть одно движение ее пальцев сможет удержать Фанни, то миссис Уингам будет держать руки плотно прижатыми к коленям, как сейчас, когда в комнату вошел маркиз.

Он остановился на пороге. Бросив на него взгляд, Клариса Уингам заметила застывшее в его глазах выражение озабоченности. Боль, которую она собиралась излить ему, остро отозвалась в ее душе; на какое-то мгновение она приписала вину Фанни, обидевшей человека, которого она была недостойна. Клариса не могла вынести его пристальный взгляд и отвела глаза в сторону, сосредоточившись на маленьких золотых кисточках на его ботфортах. Они раскачивались, пока сэр Харлестон шел к ней.

– Миссис Уингам! Вас что-то огорчило. Могу я узнать, что? Если я могу сделать что-нибудь…

Маркиз склонился над ней, взяв ее руку и прикрывая ее своей второй рукой. Миссис Уингам рассеянно произнесла:

– Да… нет!!! Ничего, милорд! Я прошу вас… Действительно, ничего!

Говоря так, Клариса убрала свою руку.

– Мне уйти? Кажется, я пришел не вовремя. Скажите, что вы хотите! Ни за что на свете я не стану огорчать вас!

– О нет! Не уходите! Этот разговор нельзя откладывать! Харлестон внимательно посмотрел на нее, в его глазах было

столько же тревоги, сколько и в ее.

– Я пришел., думаю, вы знаете, зачем я пришел. Миссис Уингам кивнула:

– Знаю. О, как бы я хотела, чтобы вы не приходили!

– Вы хотели, чтобы я не приходил? – изумился маркиз.

– Потому что это бесполезно! – трагическим голосом произнесла миссис Уингам. – Я не могу обнадеживать вас, милорд!

На мгновение воцарилось молчание. Он выглядел удивленным и раздосадованным, но после паузы тихо сказал:

– Простите меня! Но когда я разговаривал с вами накануне вечером, я подумал, что вы не откажетесь выслушать меня! Вы сказали, что догадываетесь о цели моего визита, – возможно ли, чтобы я ошибался?

– О нет, нет! – перебила маркиза миссис Уингам, поднимая на него влажные глаза. – Я могла бы быть очень счастлива, и мне этого больше всего хотелось. Но теперь все изменилось! Молю вас, не говорите ничего!

– Вы желали этого! Что же могло произойти, чтобы все изменилось! – воскликнул Харлестон. Затем, пытаясь отыскать более светлую ноту, он сказал: – Может, кто-нибудь очернил меня перед вами? Или…

– О нет, как это возможно? Милорд, я должна признаться вам, что есть другой! Когда накануне я согласилась принять вас, я не знала – так мне казалось… – Ее голос сорвался, она принялась утирать слезы.

Сэр Харлестон замер. Снова повисло молчание, нарушаемое лишь всхлипываниями несчастной вдовы. Наконец маркиз произнес напряженным голосом:

– Я понимаю: предварительное уведомление, мадам? Миссис Уингам кивнула, рыдания сотрясали ее. Он нежно проговорил:

– Я ничего не скажу. Прошу вас, не плачьте, мадам! Вы были очень откровенны, и я благодарю вас за это. Примите мои наилучшие пожелания вашему будущему счастью, я верю, что…

– Счастью?! – перебила вдова. – Я уверена, что несчастнее меня нет на свете! Вы – сама доброта, милорд, сама выдержка! Вы имеете полное право винить меня за данную вам надежду на успех. – Ее голос снова дрогнул.

– Я вовсе вас не виню, мадам. Давайте больше не будем об этом! Я вас покину, но прежде сделайте мне одно одолжение. Могу ли я снова переговорить с вами наедине? Это касается Фанни.

– Фанни?! – повторила она. – Одолжение? Маркиз с усилием улыбнулся:

– Ну да, мадам! Надеюсь, я заслужил право переговорить с вами на эту тему. А если нет, то вы можете счесть меня дерзким, но раз Фанни почтила меня своим доверием и я обещал, что сделаю все возможное, тогда, наверное, вы простите меня и терпеливо выслушаете.

Миссис Уингам удивленно посмотрела на него:

– Конечно! Но что вы имеете в виду, милорд?

– Насколько я понимаю, ваша дочь испытывает нежные чувства к молодому человеку, которого знает с детства. Она рассказывала, что вы против их союза. Если это так и если ваше несогласие исходит из довольно естественного желания видеть Фанни более состоятельной и знатной дамой, могу ли я молить вас не становиться между нею и ее будущим счастьем? Поверьте, я опытный человек! В молодости я сам был жертвой таких амбиций. Не скажу, что пережить разочарование невозможно, вы знаете, мне это удалось. Но я очень искренне симпатизирую Фанни и сделаю все, чтобы уберечь ее от тех страданий, которые испытал сам. У меня есть некоторое влияние: я буду рад употребить его на пользу этому юноше.

Скомканный носовой платочек выпал из руки вдовы на пол; она сидела и смотрела на его светлость с таким странным выражением лица, что тот быстро добавил:

– Вы находите странным, что Фанни доверилась мне… Не обижайтесь на это! Я уверен, что в таких случаях девушка легче доверится своему отцу, чем любимой матушке. Когда она рассказала мне об этом, она была уверена, что поступает правильно… Но я не скажу больше ни слова.

Наконец миссис Уингам заговорила:

– Милорд, правильно ли я вас понимаю, что вы хотите стать отцом Фанни?

– Возможно, это не так, – сказал сэр Харлестон усмехаясь.

– Не так? – переспросила вдова взволнованно. – Не совсем так? Тогда… мужем Фанни?

Маркиз был поражен, словно громом.

– Мужем Фанни? – эхом откликнулся он. – Я? Боже мой, нет! Почему вы решили, что?..

– Я еще ни разу не падала в обморок, – сказала миссис Уингам неуверенно. – Однако я очень боюсь.

– Нет, нет, сейчас не время для обмороков! – сказал сэр Харлестон, хватая ее за руки. – Неужели вы думали, что я влюблен в Фанни? Да, да, я знаю, что Фанни для вас значит, но нельзя же доходить до такого абсурда!

– Да, видимо. Я была настолько абсурдной, что даже не догадывалась, почему чувствовала себя так неуютно с первой нашей встречи, и думала, что вы хотите жениться на ней!

Маркиз преклонил колени возле ее кресла, все еще удерживая ее руки.

– Какой же я был дурак! Но я думал, что единственная возможность быть рядом с вами – это подружиться с Фанни! И она действительно чудесная девушка! Но все, что вы сказали мне сегодня, – вы ведь не о себе говорили!

– О нет, нет! О Фанни! Видите ли, она и Ричард…

– Хватит о Фанни и Ричарде! – перебил сэр Харлестон. – Мне по-прежнему бесполезно настаивать на моем визите к вам?

– Не надо чудить! Вам совершенно не нужно настаивать на этом! Если, конечно, вы действительно хотите жениться на такой старой слепой гусыне, как я…

Маркиз Харлестон выпустил руки миссис Уингам, но только для того, чтобы заключить ее в объятия.

– Я хочу этого больше всего на свете, – не скрывая охватившего его счастья, проговорил маркиз.