Полицейская машина, на которой Незерсол ездил в Бремхерст, вернулась в Рэлтон уже поздно. Сержант застал Хардинга в полицейском участке и тут же принялся за добросовестный отчет о своем весьма тщательном расследовании. По указанию инспектора он наводил справки на многочисленных дорожных постах и, хотя в большинстве случаев ничего не добивался, все же, заехав домой к одному регулировщику, выяснил, что автомобиль капитана Биллингтон-Смита миновал большой перекресток к югу от Бремхерста в начале второго. Регулировщик вспомнил эту машину, так как задержал ее, чтобы дать грузовику проехать первым, но правил движения ее водитель не нарушал. В сочетании с клятвенным утверждением гаражного механика, что капитан Биллингтон-Смит въехал во двор гаража ровно в час тридцать, это доказывало, что либо у Френсиса часы отставали на час, либо у него имелись свои причины уверять полицейских, будто приехал он в Бремхерст в половине первого. Засорившийся жиклер, конечно, прочистили, но был ли он в столь скверном состоянии, что серьезно мешал езде, сержант выяснить не смог. Запасное колесо определенно было спущено, его чинили, пока капитан Биллингтон-Смит утолял голод. Официант показал, что капитан вошел в ресторан без четверти два, это он помнил точно, поскольку после капитана никто больше ленч не заказывал.

Инспектор Хардинг тоже наводил справки, ответ на одну из них он получил в десять часов вечера, когда суперинтендант вызвал его запиской в участок. Там его ждал худощавый, обветренный, скромно одетый человек, располагавший кое-какими сведениями. Это был почтальон, обслуживающий округу Линдхерста, и он уверял, что в понедельник в половине двенадцатого, проезжая на ферму Дина по проселочной дороге между парком Мурсейла и Грейнджем, миновал машину капитана Биллингтон-Смита, стоявшую у рощицы, за которой начинался сад Грейнджа. Этой дорогой почти не пользуются, основной подъезд к ферме Дина с шоссе по другую сторону, но сам он почти всегда ездит по этой дороге для сокращения пути.

Сержант отправился домой до прихода почтальона, но суперинтендант находился в участке и нашел эти показания столь важными, что хотел немедленно отправиться к ближайшему судье и взять ордер на арест капитана Биллингтон-Смита.

Инспектор Хардинг не разделял его энтузиазма. Когда почтальон ушел, он сказал – совершенно несуразно, по мнению суперинтенданта, – что дело, кажется, запуталось еще больше, и взялся за шляпу.

– Все не совпадает, суперинтендант, – пожаловался он. – Пойду отсыпаться.

Суперинтендант проводил его взглядом до двери и решил сказать начальнику участка, что, как он и предсказывал, лучше было бы обойтись без Скотленд-Ярда. Поступило сообщение, которое подводит итог всему делу, а этот бесценный профессионал отправляется в постель!

– Что скажете о судебном разбирательстве завтра утром? – спросил он.

– Думаю, его следует отложить, – ответил Хардинг.

– Ну что ж, буду вынужден просить об отсрочке, – с явным осуждением процедил суперинтендант.

Наутро, как и следовало ожидать, зал суда в Силсбери был переполнен, но тех, кто понадеялся услышать о потрясающих разоблачениях, ждало разочарование. Из собравшегося в Грейндже общества прибыли только Джеффри и Френсис, Холлидеи и Стивен Гест. После полицейских показания давали врачи, для публики, уже знавшей все факты дела, в них не было ничего интересного. Доктор Реймонд сказал, что смерть, по его мнению, наступила между двенадцатью и часом, но под нажимом признался, что в этом вопросе трудно добиться определенности. Причиной смерти послужил удар острым орудием в шею покойного пониже правого уха, рассекший сонную артерию. Реймонд согласился с полицейским экспертом, что убийца стоял чуть позади генерала.

Наибольший всплеск интереса вызвал инспектор Хардинг, поднявшийся, чтобы задать вопрос.

Он хотел знать, была ли смерть, по мнению доктора Реймонда, мгновенной.

– Практически мгновенной, – ответил тот.

– Как вы считаете, сколько времени максимально могло пройти между ударом и смертью?

Доктор заколебался.

– Я не хотел бы высказываться столь определенно по этому поводу. Смерть могла наступить в течение минуты, возможно, раньше.

– Спасибо, – поблагодарил инспектор и снова сел.

После доктора Реймонда вызвали миссис Твининг. Она сдержанно описала обстоятельства, при которых обнаружила труп генерала. За ней последовали Гест, Холлидей и Финч, они тоже вкратце рассказали, как увидели труп и какие меры приняли, чтобы в кабинете ничего не трогали до приезда полиции. После этого поднялся суперинтендант и попросил переноса слушания.

Отсрочка была предоставлена, и разочарованной публике осталось лишь недовольно разъехаться по домам.

Миссис Чадли, несмотря на объявленное намерение не появляться в суде, была там и заторопилась из зала в числе первых. Однако когда она вышла, Джеффри, Френсис и мистер Тремлоу уже сидели в машине Френсиса, и ей ни с кем из них не удалось поговорить. Холлидей, Стивен Гест и Финч приехали в «даймлере» и собирались ехать на нем обратно, как только Гест купит табака, а Камилла губную помаду. Миссис Чадли перехватила Камиллу у выхода и пристроилась к ней.

– О, доброе утро, миссис Холлидей! День такой чудесный, вот я и решила съездить в Силсбери за покупками. Обычно я езжу сюда автобусом по крайней мере раз в месяц, это очень удобно. А уж поскольку оказалась здесь, то решила заглянуть на разбирательство, переброситься словом с леди Биллингтон-Смит. Однако вижу, ее здесь нет.

– Да, она осталась дома, – сказала Камилла. – И разбирательство ни к чему не привело. Должна сказать, не вижу в нем смысла, все, что там говорилось, мы и без того знали. Я себе его представляла совершенно не так и не могу вообразить, для чего полицейским понадобилась отсрочка, у них было вполне достаточно времени найти убийцу. Тем более что тут все на виду. Совершенно ясно, кто его совершил, и могу сказать, что с самого начала заподозрила этого человека. По его поведению!

– Правда? – спросила миссис Чадли, идя с ней по улице. – Надеюсь, я не чрезмерно любопытна, но ведь нелепо окружать это все такой тайной.

Камилла издала смешок.

– Вот-вот, меня просто злит, как они все поддерживают друг друга – одна ведь семейка. Ну я и сказала им, что думаю по этому поводу. Им, конечно, это не понравилось, но с какой стати валить все на моего мужа, когда кое-кто другой имел гораздо больше оснований желать смерти несчастному сэру Артуру. Это в высшей степени несправедливо, так я и сказала!

– О, но ведь мистера Холлидея наверняка никто не подозревает? – удивилась жена священника.

– Ну да, как же! – огрызнулась Камилла. – У меня есть глаза, и я не совсем уж дура, миссис Чадли!

– Так кто же, по-вашему, совершил убийство? – спросила та, ускоряя шаг, чтобы не отставать.

– Не хочу называть никаких имен, – насупилась миссис Холлидей, – но все мы знаем, у кого в тот самый день произошла просто ужасная ссора с несчастным сэром Артуром и кому предстояло уйти из дома. Да, а потом, представьте себе, нам говорят, что он разорвал помолвку. Разумеется, любой мог бы догадаться, что это всего лишь уловка, чтобы сбить полицию со следа, но если хотите знать мое мнение, инспектор Хардинг уже вышел на него, и, если полицейские вздумают задать Бэзилу еще пару оскорбительных вопросов, я скажу напрямик, пусть лучше поинтересуются, с какой стати помолвка расторгнута так внезапно, вот и все!

– Господи Боже, неужели вы думаете, что убийца Джеффри?! – ахнула жена священника. – Да ведь этого не может быть! Такой славный мальчик, такой утонченный! К тому же он не мог совершить убийства, потому что в то утро я сама видела его довольно далеко от Грейнджа.

– Видели? – переспросила Камилла, останавливаясь перед витриной с тканями.

– Да, когда возвращалась домой. Наверное, следовало сказать об этом инспектору? Думаю, мой прямой долг найти его и сообщить ему. Скорей всего он будет в Грейндже, не так ли?

– Можете с таким же успехом сказать об этом в полицейском участке, – злобно ответила Камилла.

– Нет, миссис Холлидей, этого я не сделаю. Не в моих привычках уклоняться от того, что является моим долгом, а расследование, насколько мне известно, возглавляет инспектор. Это очень неудобно, у меня масса дел, но я считаю, что при желании всегда можно выкроить время, и заеду в Грейндж по пути домой. К тому же хорошо бы там спокойно побеседовать с леди Биллингтон-Смит.

– Думаю, ей это будет приятно, – хмыкнула Камилла. – Не знаю, когда вы видели Джеффри, но меня трудно будет убедить, что убийца не он!

Первым после разбирательства в Грейндж приехал инспектор Хардинг. Дверь ему открыл лакей, и едва он вошел в дом, как мисс Фосетт, бегом спустившись по лестнице, перегнулась через перила.

– Это ты, Джеффри? – крикнула она. – Чем кончилось дело?

– Это не Джеффри, – ответил на ходу Хардинг. – Не кончилось ничем. Мы попросили переноса слушания дела.

– Значит, все затягивается?

– Надеюсь, ненадолго.

– О Господи! – простонала мисс Фосетт. – Это уже перестает быть забавным.

Хардинг с улыбкой посмотрел на нее:

– Скажите, это ваша обычная реакция на убийство?

– Не на убийство, – ответила Дайна. – Просто на… общую атмосферу. Когда я попала в эту тесную компанию, все держались более-менее по-людски. Посмотрели б вы на нас теперь в узком кругу. Прямо-таки зоопарк, особенно когда начинает верещать Камилла. – Она поглядела на инспектора сверху вниз и дружелюбно поинтересовалась: – Что вы собираетесь делать теперь? Ползать повсюду, искать следы?

– Это все сделано до моего приезда, – сдержанно ответил Хардинг.

Мисс Фосетт покачала головой.

– Если хотите, чтобы дело было сделано хорошо, его нужно делать самому.

– Сошли бы вниз, а то у меня заболела шея смотреть на вас снизу вверх, – посетовал Хардинг.

– Я уверена, – сурово сказала мисс Фосетт, – что вы приехали не тратить время на разговоры со мной, инспектор.

– Не зовите меня инспектором. А приехал я поговорить с капитаном Биллингтон-Смитом, но он, кажется, еще не вернулся из Силсбери.

– Дедукция? – спросила мисс Фосетт, склонив голову набок.

– Чистейшая. Я не могу найти его следов. Мне хотелось бы, чтобы вы спустились.

Дайна повиновалась.

– Да, он еще не вернулся. Должен был отвезти мистера Тремлоу на станцию. Разве вы не видели, как он ехал в ту сторону?

– Нет, но видел, как отъезжал вместе со своим кузеном. Поэтому когда вы окликнули – «Это ты, Джеффри?» – я дога… то есть с помощью дедукции пришел к выводу, что они еще не вернулись.

– Какая потеря предстоит Скотленд-Ярду, когда вы заведете птицеферму! – с деланным восхищением заметила мисс Фосетт.

– Да, потеря, но тут уж ничего не поделать. Вскоре по приезде сюда я почти пришел к решению, что это дело будет моим последним. А теперь уже решил окончательно.

– Не теряйте мужества, – сказала Дайна, стараясь удержать разговор в легкомысленном русле. – Как знать, вдруг внезапно нападете на первоклассную улику, доказывающую, что убийство совершила я. Полагаться на алиби не нужно. Я где-то вычитала.

– Если бы я обнаружил, что это вы… – сказал инспектор чересчур уж серьезным тоном. – Слишком жуткая мысль. Давайте поговорим о чем-нибудь другом.

Десять минут спустя, когда в дом вошли Джеффри и Френсис, мисс Фосетт с инспектором Хардингом сидели на скамье из черного дуба, дружелюбно обмениваясь взглядами на жизнь, вкусы и честолюбивые устремления.

– Господи! – вкрадчиво протянул Френсис. – Боюсь, мы прервали тет-а-тет. Или это попросту допрос?

Инспектор Хардинг, не выразив ни малейшего смущения, поднялся.

– Доброе утро, – спокойно произнес он. – А я как раз собирался поговорить с вами, капитан Биллингтон-Смит. Не зайдете ли в малую столовую?

– О, так вы приехали ради меня? – удивился Френсис. – Это показывает, насколько видимость обманчива, так ведь?

Хардинг, оставив его выпад без ответа, приглашающим жестом распахнул дверь. Френсис вошел широким шагом, снимая на ходу кожаные водительские перчатки.

– Судя по выражению вашего лица, инспектор, думаю, вы хотите открыть мне что-то очень важное.

– Вы совершенно правы, – ответил Хардинг. – То, что я собираюсь сказать, весьма серьезно, капитан Биллингтон-Смит. Ваш автомобиль видели стоящим на проселочной дороге, ведущей к ферме Дина, в понедельник в половине двенадцатого.

Рука Френсиса замерла над открытым портсигаром, глаза сузились и уставились в лицо Хардингу.

– Черт возьми! – хмыкнул он и, взяв сигарету, сунул портсигар в карман. – Ну? Что теперь?

– Теперь, – сказал Хардинг, – я надеюсь, последует правдивый рассказ о том, что вы делали в понедельник утром. Где были в половине двенадцатого?

– Грабил сейф в соседней комнате, – резко ответил Френсис. – Кто же такой глазастый углядел мою машину?

– Это вас не касается, капитан Биллингтон-Смит. Вы не обязаны давать показаний, но рекомендую в собственных же интересах не отмалчиваться.

– Теперь уж придется говорить, – сдался Френсис. – Так вот, дядя не посылал мне денег. Вы и не верили, что он их отправил, так ведь? Однако попробуй докажи. Я ограбил сейф, когда знал, что дяди не должно быть в доме. Надеюсь, вы обратили внимание, что я говорю «ограбил сейф». Это звучит гораздо лучше, чем «украл деньги», хотя означает то же самое. – Он невесело засмеялся и швырнул недокуренную сигарету в камин. – Деньги были мне нужны позарез. Карточный долг, как я совершенно честно сказал вам. Чек на мой банк, судя по приятному разговору с управляющим на прошлой неделе, вряд ли был бы оплачен. Потому-то я и приехал провести выходные в этом доме. Дядя относился ко мне хорошо. В спокойном расположении духа он выложил бы гораздо больше стa тридцати фунтов, чтобы уберечь мое – а значит, и свое – имя от бесчестья. Увы, я застал его в дурном настроении. И все благодаря идиотской влюбленности моего кузена в эту Лолу. Я делал все, что мог, но даже мое мягчайшее обхождение дядю не умаслило. Разговор с ним у меня состоялся в понедельник, сразу же после завтрака. Дядя был настроен на резкую, окончательную ссору с сыном. Я обращался будто к каменной стенке. Оставалось ждать, пока они с Джеффри не выяснят отношения. Если бы этот дурак пообещал отступиться от Лолы и быть хорошим мальчиком, у меня могла появиться надежда. Однако при виде Джеффри, грызущего ногти и закатывающего глаза на манер «умираю, но не сдаюсь», я понял, что надежды нет, и уехал. Машина, кстати, вела себя скверно, чертовски скверно, но от беспокойства я не обращал на это внимания. И медленно ехал к Лондону, размышляя, как же быть. – Он умолк и сел в кресло у стола. – Проехав около десяти миль, я понял, что сделаю. А теперь придется отступить немного назад. Если наскучу, скажите!

Хардинг коротко отозвался:

– Продолжайте.

– Во время завтрака дядя осчастливил нас краткой лекцией – о пользе методичности в ведении домашнего хозяйства. Затем объявил, что в десять едет в Рэлтон за деньгами на хозяйственные расходы, а в одиннадцать поведет миссис Холлидей смотреть щенят. Разве это не было ниспослано провидением?

– Насколько я понимаю, вы знали, как отпирается сейф?

– Господи, конечно! А кто же не знал? Я развернулся, поехал обратно, в конце концов свернул на проселок, где и обнаружили мою машину. Преступники всегда совершают хотя бы одну ошибку, так ведь? Вот я и совершил. Думал, по этой дороге никто не ездит. Обогнув рощицу, прошел по краю подъездной аллеи, прячась в рододендронах, и вошел в переднюю застекленную дверь в половине двенадцатого. Деньги, как и следовало ожидать, лежали в сейфе. Я взял нужную сумму и ушел. Примерно без четверти двенадцать был снова возле машины. Может, и чуть позже. Оттуда свернул на Бремхерст. Все, что я говорил вам вчера о поездке, было в основном правдой, только подъехал к гаражу в полвторого, а не в полпервого. Вы это уже выяснили, так ведь? Глупая ложь, но мне казалось, работники гаража не обратили внимания, когда я вручил им машину. Мне заклеили камеру, прочистили жиклер, и дальнейший путь я одолел за рекордное время. Не особенно убедительная версия, да?

– Очевидно, вы очень нуждались в деньгах, капитан Биллингтон-Смит, раз пошли на такой риск.

– Нуждался, однако, поверьте, не настолько, чтобы убивать дядю. Идиотский, конечно, поступок. Сейф я вскрыл, не подумав. Как всегда. Риск, однако, заключался не в том, что меня разоблачит полиция. Но вот если бы дядя выяснил, кто спер у него эти банкноты, то скорее всего вычеркнул бы меня из завещания. В то время мне это не приходило в голову. Невозможно обо всем подумать, разве не так?

Френсис подошел к старинному зеркалу над камином, поправил галстук и, встретившись в зеркале взглядом с Хардингом, с вызовом спросил:

– Ну, что дальше? Арестуете меня по подозрению в убийстве? Мне почему-то кажется, что присяжные не вынесут обвинительного вердикта.

– Нет, ордера на ваш арест я пока не запрашивал, – ответил Хардинг. – Однако ваша версия, как вы сами сказали, не особенно убедительна. Придется вам задержаться здесь до конца расследования. Сядьте, пожалуйста, и изложите весь свой рассказ письменно.

– Да-да, конечно.

Подойдя к письменному столу, Френсис взял несколько листков писчей бумаги и окунул перо в чернильницу. Писал он неторопливо, без малейшего проявления неловкости. Наконец размашисто расписался и отдал свои показания Хардингу.

– Это пока все?

– Да, все, – ответил Хардинг.

– И этого вполне достаточно, не так ли? – сказал Френсис, направляясь к выходу. – Вы уже основательно влезли в дела нашей семьи.

Выйдя за дверь, Френсис снова заглянул в комнату.

– Тут вас хотят видеть, инспектор. Очевидно, вас ждут новые откровения.

В дверном проеме возник Джеффри.

– Можно войти? – порывисто спросил он. – Вам просто необходимо узнать кое-что! Меня это полностью обеляет!

– Отлично, – порадовался за него Хардинг.

Джеффри оглянулся.

– Миссис Чадли, войдите, пожалуйста. Инспектор, миссис Чадли видела меня в понедельник. Heт, вы только послушайте! Эта су… то есть Камилла Холлидей твердит повсюду, что отца убил я! Она сказала это миссис Чадли посреди Хай-стрит в Силсбери. Не знаю, могу ли привлечь ее к суду за клевету, но хотелось бы до смерти!

Хардинг, не обращая особого внимания на эту гневную тираду, поклонился миссис Чадли.

– Доброе утро. Прошу вас, присаживайтесь.

– Благодарю, – ответила та, садясь в кресло, из которого недавно поднялся Френсис. – Джеффри говорит истинную правду. На мой взгляд, миссис Холлидей – беспардонная клеветница, и, услышав, что она несет, я поняла, что мой прямой долг – немедленно отыскать вас! И знаете, меня нисколько не удивляет ее злонамеренная клевета, должна сказать вам, я ощутила недоверие к ней с первого взгляда.

– Правда, миссис Чадли? А я-то думал, вы хотели мне сказать, где и когда видели в понедельник мистера Биллингтон-Смита.

– Если дадите договорить мне, инспектор, я как раз подхожу к этому. И поверьте, приди мне на ум, что Джеффри могут заподозрить, и в чем – в убийстве отца! – я бы при первой же возможности сообщила вам, что видела его. Однако, к счастью, я слишком чистосердечна для таких мыслей и подобный оборот дела просто не пришел мне в голову.

– Прекрасно понимаю, – посочувствовал Хардинг. – И где же вы его видели?

– Видела идущим до тропинке через парк Мурсейла, неподалеку от озера. Я как раз возвращалась отсюда домой.

– Вы встретились с ним, миссис Чадли, или увидели его издали?

– Поскольку я была на дороге, инспектор, а он в парке, то вряд ли мы могли встретиться. Но если вы намекаете, что я ошиблась и видела не Джеффри, то заявляю, что зрение у меня не настолько уж испорчено!

– В какую сторону он шел, миссис Чадли?

– Домой, помню, я подумала, он опоздает к ленчу, леди Биллингтон-Смит всегда садится за ленч в час, а когда я увидела его, было примерно без десяти, ходьбы от нашего дома до Грейнджа полчаса, а я была дома в час, если не раньше. Значит, Джеффри мог добраться минут за двадцать, не раньше, поскольку там холм.

Хардинг достал из кармана карандаш и раскрыл блокнот.

– Понятно. Говорите, было без десяти час? Вы упомянули озеро, пространство довольно протяженное. А если поточнее, какое именно место?

– Хотите побывать там сами? Я, конечно, понимаю, доверяй, но проверяй, но я, как ни странно, не имею привычки кривить душой. Место это найти легко, там залив озера подходит к тропинке. Если угодно, могу вас проводить.

– Большое спасибо, не смею вас утруждать, – твердо ответил Хардинг.

Миссис Чадли взяла перчатки, сумочку и поднялась.

– В таком случае пойду-ка я домой. Джеффри, передай, пожалуйста, леди Биллингтон-Смит, мне очень жаль, что она не в состоянии меня принять. Всего доброго, инспектор!

Одарив его легким, сухим кивком, она пошла к выходу в сопровождении признательного Джеффри.

– Это просто счастье, что вы увидели меня, – изливался он ей у порога. – Из-за этой ссоры с отцом они меня подозревали, и, по-моему, в числе первых.

– Остается только сожалеть, что я пришла на выручку с таким опозданием, – ответила миссис Чадли, застегивая перчатки. – Будь я миссис Холлидей, то, несомненно, сообразила бы раньше. Ты, наверное, ужасно волновался.

– Честно говоря, да, – подтвердил Джеффри. – После того как Лола обошлась со мной так по-свински, я просто видеть ее не могу, но поскольку мы все еще под одной крышей, все сочли, что помолвка расторгнута для видимости.

– Так вы расторгли помолвку? – подняла брови миссис Чадли. – Понимаю, Джеффри, для тебя это большое потрясение, однако знаешь, мне кажется, мисс де Сильва тебе не пара. Я лично против нее ничего не имею, но эта девица производит впечатление совершенно бездушной и безнравственной особы, и я нисколько не удивлюсь, узнав, что она не отличается строгостью поведения.

– Насчет этого не знаю, – с легким сомнением сказал Джеффри, – но она совершенно разрушила мою веру в женщин.

– И неудивительно! – заявила миссис Чадли.

Проводив наконец свою спасительницу, Джеффри поспешил обратно на веранду, где сидели Дайна и Фэй. Френсис тоже восседал там в плетеном кресле.

– Слышали? – спросил Джеффри. – Миссис Чадли видела меня в понедельник, и теперь я вне всяких подозрений! Невероятное везение, правда?

– В высшей степени! – иронично согласился Френсис. – Дурачок, твоими передвижениями больше никто не интересуется. Все внимание теперь сосредоточено на моей недостойной персоне.

Фэй протянула руку пасынку.

– Джеффри, какая радость! Я знала, что ты на такое не способен, но все же алиби не помешает. А Френсис только что рассказал нам… нет, не могу повторить, это слишком отвратительно!

– Да, – протянул Френсис, – уж конечно, по головке меня не за что погладить. Правда скоро и так станет известна, так что могу посвятить в нее заранее. В понедельник я был здесь в половине двенадцатого, обуреваемый намерением извлечь из дядиного сейфа сто тридцать фунтов. И более того, извлек их.

– Что? – остолбенело уставился на него Джеффри. – Ты находился здесь в то утро? Значит…

– Не спеши, дорогой кузен. Я сказал, что был здесь в половине двенадцатого. Но вот доказать, что я убил дядю Артура, будет весьма затруднительно. Что меня действительно волнует, так это можете ли вы привлечь меня к суду за кражу, или я, как один из наследников, должен привлекать себя сам. Понимаешь?

– Ты, похоже, совершенно потерял совесть! – с отвращением произнесла вполголоса Фэй.

– Так и есть, – ответил Френсис, усаживаясь поудобнее. – Совершенно бессовестный.