– Добрый день. – Холлидей обвел их взглядом. – Полагаю, вы хотите задать мне несколько вопросов.

– Так оно и есть, – подтвердил Хардинг. – Прошу вас, присаживайтесь, мистер Холлидей. Насколько я понимаю, вы и ваша супруга гости в этом доме?

– Мы приехали на субботу и воскресенье, – заговорил тот, забрасывая ногу на ногу. – И собирались вернуться в город вчера, да вот застряли здесь, покуда все не прояснится. Мой домашний адрес…

– Он записан у меня, мистер Холлидей, – сказал Хардинг. – Давно вы познакомились с сэром Артуром?

– Нет, совсем недавно. Прошлой зимой в Ницце. У меня была временная работа, пришлось поехать на юг Франции, а Биллингтон-Смиты проводили там январь и февраль. Леди Биллингтон-Смит и моя жена подружились. Возвратясь домой, мы потеряли их из виду, но однажды Камилла случайно встретила в городе сэра Артура, и знакомство наше возобновилось…

Говоря, он то и дело переводил глаза на сержанта, и брови его слегка задергались. Наконец, не в силах вынести парализующего взгляда Незерсола, он чуть развернулся вместе с креслом в сторону.

Хардинг бесстрастно продолжал:

– Мистер Холлидей, когда вы последний раз видели сэра Артура живым?

– В воскресенье утром, – ответил тот с готовностью. – Около двенадцати часов в его кабинете. Точнее сказать, увы, не могу. Полагаю, инспектор, с вами лучше всего быть полностью окровенным, поэтому сразу же скажу, что у нас с сэром Артуром – теперь я уже глубоко сожалею – произошел неприятный разговор.

– Ссора, мистер Холлидей?

– Нет. Однако при других обстоятельствах дело могло кончиться и ссорой, потому что у меня была причина крупно рассердиться на сэра Артура. Но я здесь гость, и это ставило меня в неловкое положение. С хозяином дома не ссорятся.

– Мистер Холлидей, повод для этого неприятного разговора был основательным?

На губах Бэзила промелькнула невеселая улыбка.

– На этот вопрос нелегко ответить, инспектор. Неприятности касаются моих личных дел, в них я не хотел бы вас посвящать. Скажу только, что я решил больше не принимать приглашений от сэра Артура.

– Разговор шел на высоких тонах? – спросил Хардинг.

– Надеюсь, с моей стороны нет. А вы небось говорите со слов Финча, но, ей-богу, он несколько сгустил краски! Кажется, он сказал суперинтенданту, что слышал яростную ссору между мной и сэром Артуром? Боюсь, это чрезмерно приукрашенная версия того, что происходило на самом деле – хотя, признаю, я несколько раз повысил голос, чтобы сэр Артур меня услышал. Выходя из равновесия, он имел привычку орать.

– Чем вы могли его рассердить?

– Многим! – ответил Холлидей с коротким смешком. – Сэр Артур не любил оказываться неправым, впрочем, как и большинство людей.

Хардинг достал записную книжку и раскрыл ее. Бэзил бросил на нее быстрый взгляд, потом снова уставился в лицо инспектору.

– Вам известно что-нибудь об этом, мистер Холлидей? – спросил Хардинг, раскладывая клочки порванного чека.

Ладонь Холлидея стиснула подлокотник и вновь расслабилась. Ответил он не сразу, сдержанно:

– Да, инспектор. Жаль, что вы нашли этот чек. Теперь вам понятно, почему я не хотел говорить, о чем у нас шел разговор с сэром Артуром.

– Полностью, – ответил Хардинг и выжидающе замолчал.

– Пожалуй, не стоит больше умалчивать, – заговорил Холлидей. – Разговор с сэром Артуром у меня состоялся именно из-за этого чека. Сэр Артур оказывал моей жене чрезмерное внимание. Поведение его я назвал псевдоотеческим. Очевидно, вы понимаете. Поэтому моей жене было трудно осадить его. Вчера утром он навязал ей этот чек, твердя, что хочет сделать ей небольшой подарок. Моя жена, конечно, отнекивалась, но он все так обставил, что ей неловко было отказаться, и в конце концов она сдалась – вместо того чтобы немедленно посоветоваться со мной. Естественно, я…

– Минутку, мистер Холлидей. В какое время сэр Артур дал этот чек вашей жене?

– Точно не могу сказать. Они тогда были в сторожке, смотрели щенков. Где-то между одиннадцатью и двенадцатью.

– Насколько я понял, они вернулись в дом почти без десяти двенадцать. Когда супруга сообщила вам о чеке?

– Немедленно, разумеется. Она решила, что так будет лучше всего – и была совершенно права.

– Где у вас происходил этот разговор, мистер Холлидей?

– Наверху. Жена поднялась снять шляпу.

– То есть в спальне?

– Камилла поднялась туда первой. Потом я – минуты через две.

– Долго вы с миссис Холлидей там оставались?

– Трудно сказать. Несколько минут. Я понял, что мне надо поговорить с сэром Артуром, и немедленно спустился вниз.

– А куда пошла ваша жена?

– Очевидно, на веранду. Когда я пришел туда, она была там.

– И долго вы беседовали в кабинете с сэром Артуром?

Холлидей задумался.

– От силы минут десять. Я изо всех сил старался держаться в рамках вежливости, но, естественно, был очень раздражен, да еще пытался раз и навсегда втолковать генералу, что он глубоко заблуждается относительно моей жены. Сэр Артур поднял крик, я понял, что дальнейший разговор ни к чему не приведет, поэтому, как видите, разорвал чек и вышел.

– А потом что, мистер Холлидей?

– Дайте припомнить. Кажется… нет, пошел наверх удостовериться, что все наши вещи уложены, вымыл руки и спустился на веранду.

– Пошли прямо туда, мистер Холлидей?

– Да… хотя нет, совсем забыл! Я зашел в бильярдную, вспомнил, что оставил там трубку. А уже оттуда вышел на веранду.

– Который час тогда был, не знаете?

– Нет, к сожалению, не обратил внимания.

– Как думаете, меньше половины двенадцатого или больше?

– Право, не могу сказать… хотя нет, погодите! Вскоре после моего прихода миссис Чадли собиралась уезжать и, кажется, сказала, что уже половина двенадцатого, так что вышел я оттуда примерно в двадцать пять минут.

– И не уходили с веранды до часу?

– Да, пока мы с мистером Гестом не пошли в кабинет.

– А кто-нибудь отлучался?

– Да, Гест.

– Не помните когда?

– Кажется, перед самым уходом миссис Чадли. Как только я сел, он принялся искать в карманах табак. Я предложил ему сигарету, но он сказал, что курит трубку.

– Сколько, по-вашему, его не было?

– Примерно с четверть часа.

Хардинг что-то записал в блокнот.

– Благодарю вас. Сержант, позвоните, пожалуйста.

Холлидей сидел, глядя на Хардинга, в неловком молчании. Потом с напускной беззаботностью выдал:

– Если могу что-то еще сообщить вам, инспектор, то, естественно, буду только рад понаушничать!..

– Пока больше ничего, мистер Холлидей, – бесстрастно ответил Хардинг и поднял взгляд на вошедшего дворецкого. – Будьте добры, пригласите сюда миссис Холлидей.

– Поищите ее в гостиной, Финч, – посоветовал Бэзил. И обратился к Хардингу: – Понимаете, она невероятно обескуражена. Да и для меня, должен сказать, это сильное потрясение. Вы не допускаете, что убийство совершил кто-то посторонний? Леди Биллингтон-Смит так в этом уверена. – Он быстро оглянулся на вошедшую жену. – А, Камилла, вот и ты! Входи, дорогая, инспектор хочет задать тебе несколько вопросов.

Хардинг встал.

– Присаживайтесь, миссис Холлидей. Да, пожалуйста. В это кресло. – И вежливо обратился к Бэзилу: – Мистер Холлидей, вас я больше не задерживаю.

– Ничего, инспектор! – ответил тот. – Я побуду здесь, подожду жену.

– С вашего разрешения, я хотел бы расспросить ее наедине, – сказал Хардинг по-прежнему вежливо, но с ноткой настойчивости.

Холлидей нахмурился:

– Это так уж необходимо? Моя жена еще не отошла от шока, и рядом со мной ей будет спокойней, так ведь, Камилла?

Хардинг посмотрел на нее со спокойной улыбкой.

– Миссис Холлидей, нервничать вам совершенно незачем. Сержант, будьте добры, откройте мистеру Холлидею дверь.

Слегка поколебавшись, Холлидей вышел. Закрыв за ним дверь, сержант направился к своему месту у камина, но Хардинг остановил его.

– Сядьте сюда, сержант, – сказал он, кивнув на кресло за спиной Камиллы. – Так вот, миссис Холлидей, вполне понятно, что происшедшее сильно потрясло вас, возвращаться к нему вам тягостно. Однако смею надеяться, на несколько важных вопросов я получу от вас ответ.

Камилла, вошедшая с испугом и вызовом на своем миловидном, хотя и довольно утомленном лице, заметно оживилась от любезных слов обаятельного инспектора.

– Конечно-конечно, ни малейших возражений у меня нет, только я просто ничего не знаю.

– Ну что ж, – со смехом сказал Хардинг, – если чего не знаете, так и отвечайте.

Камилла хихикнула и поправила свои локоны.

– Ну разве что вы не будете сердиться на меня за бестолковость. Только нервы у меня совсем сдали – я всегда была очень впечатлительной, а тот ужасный полицейский вчера так рявкал на меня, не могу передать, до чего это было ужасно.

– Рявкать на вас я не стану, – пообещал Хардинг, – но прошу простить меня, миссис Холлидей, если вопросы мои покажутся вам несколько личного характера. Вы, с вашего позволения, очень привлекательная женщина. Очевидно, и сэр Артур считал так же?

Камилла бросила на него кокетливый взгляд.

– Вот уж не ждала комплиментов от полицейского! Привлекательна я или нет, не мне судить.

– Трудно поверить, что генерал не восхищался вами, – нажимал Хардинг.

– Ну, может быть, слегка. Вы же знаете, что представляют собой старики, и хотя леди Биллингтон-Смит очень мила – знаете, я ужасно привязана к ней, – мне она всегда казалась несколько холодной. Бедный сэр Артур, очевидно, хотел немного развеяться, я ему слегка нравилась, право, не знаю даже чем. Вот, собственно, и все, что я могу вам сказать. – Помолчав, она добавила: – Разумеется, между нами ничего не было! Ему просто хотелось легкого флирта, он ведь был гораздо старше меня.

– Вполне понимаю, – кивнул Хардинг. – И думаю, как многие люди его типа, в своем флирте он был бестактен, забывая, что рядом с вами муж.

В ее голубые глаза закралась подозрительность.

– Инспектор, Бэзил мне полностью доверяет!

– Не сомневаюсь. Но все же он мог испытывать легкую ревность, – предположил Хардинг.

– Слишком много вы знаете, инспектор. Да, Бэзил капельку ревновал, но не всерьез, потому что, уверяю, причин для этого не было.

Хардинг поддразнивающе приподнял брови:

– Так-таки и не было, миссис Холлидей? Уж не хотите ли вы сказать, что совсем не поощряли сэра Артура?

Камилла снова поправила прическу.

– Может, и поощряла – самую малость, – лукаво усмехнулась она. – А как вы догадались?

– Существовала же причина для его странной попытки вручить вам чек на пятьдесят фунтов, – ответил Хардинг. – Вот и предположил: возможно, вы флиртовали с ним так, что он пришел к неверному выводу?

При упоминании о чеке Камилла покраснела и как будто замкнулась в себе.

– Не знаю, почему он дал мне этот чек, – осторожно начала она. – Это было ужасно, мне хотелось ему выговорить, но как-то язык не повернулся.

– Должно быть, вы очень удивились? – посочувствовал Хардинг.

– Да-да, чрезвычайно! Не знала, что и сказать.

– Где это произошло?

– Мы были в сторожке. Понимаете, сэр Артур обещал мне показать щенков, когда вернется из банка. Я просто обожаю щенят.

– В какое время?

– Что-то не… хотя нет, знаю! В одиннадцать – точнее, в несколько минут двенадцатого, он как раз вспомнил, что ему нужно положить в сейф деньги или что-то еще.

Хардинг поднял взгляд.

– Миссис Холлидей, сэр Артур был в перчатках?

– В перчатках? Нет, а что?

– Да так. Вы сказали, что чек он вам дал в сторожке. Были там чернильница и ручка?

– У него была авт… – Она умолкла, а потом процедила: – Чек сэр Артур выписывал не там. Он просто достал его из кармана и всунул мне в руку. А выписал, конечно же, раньше.

– Понятно! – протянул Хардинг. – Будем откровенны, миссис Холлидей, не давали ли вы ему повода думать, что примете этот чек?

– Нет, его поступок меня буквально изумил! – твердо ответила Камилла.

Хардинг придвинул к себе бумаги и заглянул в один из листов.

– Вы ни разу не позволяли сэру Артуру целовать себя?

Камилла, тоже невольно уставившись на этот лист, замялась. Сержант Незерсол, знающий, что среди показаний, лежащих перед Хардингом, нет ни единого, относящегося к этому вопросу, неторопливо кивнул, одобряя его уловку.

Хардинг оторвал взгляд от документа.

– Отвечайте, миссис Холлидей! Целовал вас сэр Артур или нет?

– В поцелуе нет ничего дурного! – вызывающе бросила она. – Что, если да?

– Один раз, миссис Холлидей, или несколько?

– Не знаю, кто шпионил за мной, – взвилась Камилла, – но это переходит все границы!

Хардинг не стал повторять вопроса. Отложив лист, он откинулся на спинку кресла.

– Давайте вернемся назад. Что было после того, как генерал вложил вам в руку чек?

– Мы пошли обратно к дому, – угрюмо ответила Камилла.

– А затем?

– Сэр Артур хотел, чтобы я увезла с собой букет его роз, позвал леди Биллингтон-Смит и велел ей распорядиться насчет цветов. Должна сказать, я тогда подумала, что она уже совсем измучилась. Сэр Артур осыпал меня комплиментами, было видно, что это ей не нравится, и я оставила их – поднялась наверх снять шляпу. Конечно, я всегда сочувствовала Фэй, она такая тихая, милая, надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду, но в глубине души ужасно мучается ревностью. По крайней мере так мне показалось, и было заметно, что она не ладит с сэром Артуром. Я даже ему сочувствовала. Не люблю судачить о своих друзьях и совершенно лишена предрассудков, но должна сказать, что Фэй и мистер Гест вели себя не лучшим образом. Ребенку ясно, что они влюблены друг в друга. Сэр Артур ничего не подозревал, и мне стало несколько обидно за него.

– Говоря, что леди Биллингтон-Смит и мистер Гест вели себя не лучшим образом, вы имели в виду, что они флиртовали?

– О, при людях нет! – со смешком сказала Камилла. – Для этого у них хватает ума. Только по взглядам, которые Гест бросал на Фэй, было видно, что он от нее без ума.

– Но вы ничего, кроме взглядов, не замечали? – настаивал Хардинг.

– Нет, инспектор, но я ведь не малое дитя.

– Отнюдь, миссис Холлидей. Но мы, кажется, отклонились от темы. И что вы делали, когда поднялись снять шляпу?

– Я сняла ее, – дерзко ответила Камилла. – Потом припудрилась, то-другое, затем… о, совсем забыла сказать, что вошел Бэзил, мой муж, я отдала ему чек и рассказала о случившемся.

– Он сильно разозлился, миссис Холлидей?

– Нисколько! – заверила она его. – Ему показалось смешным, что генералу вздумалось за мной приударить. Мы решили относиться к этому с юмором, но Бэзил, разумеется, сказал, что чек нужно сейчас же вернуть. Взял его и пошел на веранду.

– Не помните, который был час?

– Нет. Я никогда не смотрю на часы, это моя беда.

– Кажется, вы были на веранде, когда приехала миссис Твининг.

– Была, – подтвердила Камилла.

– Когда там появился ваш муж?

– Вскоре после меня – точнее сказать не могу. Там собрались все, кроме Джеффри и этой отвратительной мексиканки, где они были, я понятия не имею, однако знаю, что Джеффри говорил, будто блуждал невесть где, что, должна признаться, показалось мне очень странным.

– Вы оставались на веранде до часу?

– Да, лично я оставалась, – многозначительно сказала Камилла. – И мой муж тоже.

– Выходил ли кто-нибудь с веранды за это время?

– Выходил мистер Гест. Сделал вид, будто у него при себе нет табаку.

– Миссис Холлидей, у вас есть основания говорить «сделал вид»?

– Не знаю, был у него табак или нет, но тогда я решила, что это просто отговорка, потому что Бэзил предложил ему сигарету, а он отказался. Ушел и пропадал целую вечность.

– Что значит «вечность», миссис Холлидей?

– Не знаю, но очень долго! Я даже сказала, когда Гест вернулся, что он едва не опоздал к коктейлю. А потом подумала, что держится он как-то странно – очень уж замкнуто. Не знаю, говорил ли вам Бэзил, но думаю, вам следует знать, что на манжете у мистера Геста была кровь.

– Да, конечно, знать мне это следует, – поощрил ее Хардинг. – Может, расскажете поподробнее, миссис Холлидей?

– Не люблю бросать тень на кого бы то ни было. Знаю только, что манжета у него была в крови, и Бэзил обратил на это внимание. А мистер Гест, явно нервничая, сказал нам, что порезал запястье, открывая жестянку с табаком. Однако категорически отказался показать порез, хотя Фэй и я хотели взглянуть. Резко так одернул рукав. Я тогда не придала этому значения, но когда миссис Твининг пришла с окровавленной перчаткой – это было так ужасно, мне стало дурно! – невольно призадумалась. Я знала, что мистер Гест без ума от Фэй, а сэр Артур, конечно, обращался с ней очень дурно, унижал при людях и тому подобное… думаю, вам все же следует знать об этом, потому что если у кого и была причина убивать сэра Артура, то у Геста либо у Джеффри, а не у Бэзила. – Она умолкла, продолжая теребить платок, затем добавила: – Заметьте, я не утверждаю, что это он, потому что убийство вполне мог совершить Джеффри. Никогда не забуду, как он повел себя, когда врач сказал ему, что его отец убит. Меня нелегко потрясти, но тут мне стало не по себе. Из гостиной Джеффри вышел с абсолютно диким видом – лицо его было отталкивающим, мертвенно-бледным; горящие глаза смотрели как-то странно – и он расхохотался! Честное слово! Это было просто ужасно; я перепугалась и даже выразила свое недоумение. – Она взглянула на Хардинга и приготовилась встать. – Конечно, не следовало мне говорить об этом, только я знаю, что никто больше не скажет, а на мой взгляд, несправедливо, что все они защищают друг друга, когда несчастный сэр Артур убит таким образом. Хотите спросить меня о чем-то еще?

– Нет, это все, благодарю вас, – ответил Хардинг, вставая.

– И нам с Бэзилом можно ехать домой? Торчать здесь очень неловко, потом я совсем изнервничалась и совершенно не могу спать.

– Вы уедете при первой же возможности, – пообещал Хардинг и проводил ее до двери.

Когда Камилла ушла, сержант сурово сказал, что она показалась ему очень гадкой. По его мнению, улики против Бэзила Холлидея были вескими. И ему хотелось знать, что думает по этому поводу инспектор.

Хардинг отвечал уклончиво.

– Дело в том, – сказал он, – что все они лгут. Леди Биллингтон-Смит старается убедить меня, будто ее отношения с мужем были не столь уж плохи; юный Джеффри – что его отчаяние вызвано поведением мисс де Сильва, а отец здесь ни при чем; Холлидей защищает жену, которая, несомненно, вытягивала у генерала этот чек; сама она пытается бросить подозрение на всех, кроме себя и мужа! – Он в раздумье полистал бумаги на столе. – Теперь, наверное, поговорю со старшей горничной, проверю показания миссис Холлидей. Будьте добры, позвоните.

Через несколько минут в комнату прошествовала строгая накрахмаленная Пекхем и с чопорным, неприступным видом встала у стола. Да, она прекрасно помнит, что происходило вчера утром. Она упаковывала вещи миссис Холлидей, когда та пришла снять шляпу.

– Она вас отослала? – спросил Хардинг.

Суровые черты старшей горничной тронула презрительная гримаса.

– Надеюсь, я знаю свое место, сэр. Я тут же вышла сама.

– Вы спустились вниз?

– Нет, сэр. Зашла в кладовку напротив – подождать, когда миссис Холлидей удалится.

– Входил ли кто-нибудь в комнату, когда она была там?

– Насколько мне известно, сэр, нет.

– А что стали делать вы, когда она вышла?

– Вернулась и продолжала заниматься упаковкой вещей, пока не вошел мистер Холлидей.

– Когда это было?

– Точно не могу сказать, сэр. Минут через пять; возможно, поменьше.

– И вы опять вышли?

– Конечно, сэр.

– Долго он находился в комнате?

– В первый раз минуты две, не больше.

– Стало быть, он потом вернулся?

– Да, сэр; когда я уходила из комнаты.

– Заметили ли вы в нем что-нибудь необычное – признаки беспокойства, например?

– Мое положение не позволяет мне разглядывать гостей, сэр, но мне показалось, что мистер Холлидей слегка расстроен. Он так грубо прошел мимо меня, совсем не по-джентльменски, зашел в ванную и с силой захлопнул дверь.

– Спасибо. Еще один вопрос. Кажется, вы говорили вчера суперинтенданту, что в то утро мистер Биллингтон-Смит сидел почти полчаса на лестничной площадке, дожидаясь, когда мисс де Сильва впустит его к себе в комнату. Вам не показалось, что он чем-то расстроен?

– Я не обратила на мистера Джеффри ни малейшего внимания, сэр. Занималась своей работой, не то что некоторые, которые тратят время, пялясь на господ, а потом плетут о них разную чушь.

Заглянув в красочные показания Джоан Доусон, Хардинг хмыкнул и спросил:

– Когда вы входили в комнату мистера Джеффри, то он… э… «держался руками за голову и выглядел так, будто хотел покончить с собой»?

Пекхем хмыкнула.

– Вот этого не могу сказать, сэр. Я его не разглядывала.

– Спасибо, у меня все. Попросите, пожалуйста, дворецкого, чтобы он прислал сюда мистера Геста.

Когда она вышла, сержант покачал головой.

– От нее мы услышали полную правду, сэр. Мистер Холлидей вам солгал. Он не разговаривал с женой. Если хотите знать мое мнение, сэр, мистер Холлидей все время догадывался, какую игру ведет его супруга, и нашел чек, когда она ушла на веранду. Это нехорошо, сэр; очень нехорошо.

Хардинг взял показания Стивена.

– Не знаете, есть ли какая-то правда в том, что миссис Холлидей говорила о Гесте и леди Биллингтон-Смит?

– Ничего об этом не слышал, – ответил сержант. – Конечно, генерал был намного старше супруги, только это ничего не доказывает.

– Мистер Стивен Гест! – объявил Финч с порога.

Стивен вошел неторопливым, уверенным шагом.