Инспектор Хардинг из Скотленд-Ярда приехал на станцию Рэлтон во вторник, незадолго до двух часов, и первым делом отправился в полицейский участок. Там его ждали суперинтендант Лаптон и сержант Незерсол. Пятидесятилетний располневший суперинтендант с поредевшими седеющими волосами и красным бульдожьим лицом заранее питал к Хардингу неприязнь. Но не только потому, что так уж хотел сам распутать убийство в Грейндже. Он полагал, что дело это ему вполне по силам, однако предвидел, что оно потребует много работы, притом щекотливой. Генерал был заметной личностью в округе, а ее милость всего неделю назад раздавала призы полицейским на спортивных состязаниях. Нельзя сказать, чтобы его занимали эти состязания, футбольные команды и бог весть какие еще новомодные штучки. В его юности ничего подобного не было, и он вовсе не собирался поощрять своих молодых подчиненных, тратящих время на подобную чепуху. Раньше ему в свободное время вполне было достаточно посидеть в уютном баре за кружкой пива, да и сейчас он не бросил этой привычки, правда, с возрастом одной кружки ему стало уже маловато. Но одобрял он занятия спортом или нет, в данном случае значения не имело, работа так или иначе предстояла щекотливая, даже очень. Вместе с тем ему не хотелось, чтобы какой-то шустряк из Скотленд-Ярда совал всюду свой нос и поучал его, как надо работать. Поэтому он заранее настроился в случае чего быстро поставить на место столичного всезнайку-инспектора.

Тридцатисемилетний сержант Незерсол, серьезный и старательный, ждал инспектора Хардинга с совершенно иными чувствами. Он был застенчивым, однако же мечтал сделать карьеру. До сих пор ему не доводилось работать с людьми из Ярда, да и, собственно, за всю службу у него самыми серьезными делами были несколько дорожных происшествий и две кражи со взломом. Никакого размаха для честолюбивого человека, и сержант, узнав, что назначен помогать инспектору Хардингу, очень обрадовался возможности присмотреться к методам работы одного из этих башковитых лондонских парней. Наружность у Незерсола была непримечательной: грузный, с простоватым лицом; когда он о чем-то задумывался, взгляд его круглых глаз застывал на каком-нибудь предмете. Его трудно было вывести из молчания, еще труднее – из душевного равновесия. Никто не мог бы припомнить, чтобы сержант Незерсол в отличие от суперинтенданта хоть когда-нибудь срывался.

Когда приехавшего инспектора проводили в кабинет к суперинтенданту, сержант, вскочив при его появлении, минуты две, не меньше, неотрывно смотрел на него. Он не имел намерения нанести обиду; просто изучал Хардинга. Взгляд его мог показаться тупым, но методичный разум сержанта вбирал в себя все сведения об инспекторе, какие только можно было извлечь из его внешности.

Надо сказать, сержант представлял его себе не таким. Выпускник привилегированной школы, предположил он. Их сразу можно узнать. Спокойный человек с ясным, уверенным взглядом. «Нравится мне, когда человек может смотреть прямо в лицо», – подумал Незерсол, не сознавая, что твердо вынести его собственный взгляд не у каждою хватит духу.

Не старый пердун и не молокосос. Примерно его возраста. Вполне пригоден для общения с важными персонами из Грейнджа, так как сам явно той же породы. Неизвестно, конечно, каково будет работать с ним, но в общем впечатление благоприятное.

Инспектор подошел к Лаптопу и пожал ему руку.

– Здравствуйте, суперинтендант. Надеюсь, не заставил вас долго ждать, – сказал он. Затем повернулся, встретил пристальный взгляд Незерсола и, ответив столь же прямым взглядом, пожал руку и ему.

«Ага! – подумал суперинтендант. – Начинается. Франтик из Скотленд-Ярда показывает себя. Много от него будет проку. Нахватался верхушек в колледже и небось вздумает помыкать всеми. Правда, говорит почтительно, вежливо, но это еще ничего не значит».

– Так-так, инспектор Хардинг, – снисходительно протянул он, – стало быть, приехали для руководства этим делом!

– Ну что вы, суперинтендант! Я понимаю, руководство расследованием лежит на вас.

Ледяной взгляд Лаптона слегка потеплел.

– Да, конечно, возглавлять расследование моя обязанность. Но я уже немолод, мы с начальником участка поразмыслили и пришли к выводу, что не помешало бы подспорье. В мои годы одному вести подобное дело трудновато. Вот так обстоят дела.

– Мне поручено оказывать вам всевозможную помощь, – подтвердил Хардинг. – Я понимаю, дело это для местного человека весьма щекотливое.

Слова эти были поистине великодушны.

– Вот-вот, – подхватил суперинтендант, заметно оттаивая. – Так оно и есть, именно щекотливое. Давайте сразу же приступим к нему; заниматься им будем втроем: вы, я и сержант Незерсол, его я приставил к вам до завершения расследования.

– Хорошо, – ответил инспектор, придвинул стул и сел.

Рассказ суперинтенданта был многословным, сбивчивым, но инспектор, видимо, шустро схватывал суть и лишь дважды попросил извиняющимся тоном получше осветить некоторые подробности.

Сержант сидел, зажав ладони между колен, и молча думал: «Лаптон говорит путано. Для человека, незнакомого с генералом и его семьей, это все пустая болтовня. Чего ради он зачитывает выдержки из показаний, переходит от одной личности к другой, не объяснив, кто они? Лучше бы спокойно изложил инспектору факты и дал самому прочесть показания. А тот, похоже, человек терпеливый и схватывает все на лету».

Инспектор Хардинг позволил суперинтенданту выговориться. Потом сказал:

– Ясно-ясно. Давайте убедимся, что я правильно ориентируюсь в хронологии. Боюсь, всех, кто есть в этом деле, мне пока трудновато запомнить. Генерал Биллингтон-Смит зашел к себе в кабинет без десяти двенадцать. В пять минут первого дворецкий, проходя через холл к парадной двери, услышал, как ему показалось, ссору между генералом и одним из гостей.

– С мистером Холлидеем, – кивнул суперинтендант. – Нездорового вида джентльмен. Суетливый. Я подумал, нервничает. И живет в праздности, что не внушает доверия. Лишился работы, насколько я понимаю.

Инспектор дождался конца этого экскурса в область догадок, потом снова заговорил:

– Стало быть, он, как вы сказали, признается, что около двенадцати вошел в кабинет и у них с генералом состоялся неприятный разговор, о теме которого Холлидей предпочитает умалчивать. Когда он покинул кабинет, не знает, но думает, что пробыл там от силы четверть часа. Затем поднялся к себе в комнату и через десять минут вышел на веранду к остальной компании. Так что, насколько нам известно, он последний видел генерала живым. Без нескольких минут час миссис… – Хардинг заглянул в один из лежащих перед ним листов бумаги, – миссис Твининг пошла пригласить генерала к сидящим на веранде, куда были поданы коктейли. По ее словам, она обнаружила его мертвым за письменным столом. Наклонилась над ним, увидела, что он мертв, и вернулась на веранду с этой вестью. Я верно запомнил?

– Верно, – снисходительно подтвердил суперинтендант. – Но этого мало. Например, вы упустили передвижения всех остальных гостей.

– Я, пожалуй, ограничусь основными фактами, пока не прочту внимательно всех показаний. Можно взглянуть на медицинское заключение?

Суперинтендант порылся в пачке документов. И подал Хардингу два листа с машинописным текстом.

– Пожалуйста. Вам потребуются и фотографии. – Он протянул инспектору снимки.

Хардинг поблагодарил, не отрывая глаз от текста. И в молчании, под взглядами суперинтенданта и сержанта, читал минуты две. Затем поднял голову.

– Понятно. Генерала убили за письменным столом. Орудием убийства послужил китайский кинжал, которым покойный пользовался для разрезания бумаг. Удар был нанесен сзади. Лезвие вошло в шею за правым ухом и рассекло сонную артерию. Смерть, по мнению… – инспектор заглянул в первое заключение, – доктора Реймонда, наступила в течение минуты, возможно, и быстрее. Отпечатки пальцев остались?

Суперинтендант покачал головой:

– Нет, в том-то и беда. Люди сейчас начитались книг об убийствах и всякого такого, так что знают все уловки. Убийца позаботился надеть перчатки. Вот к чему ведет болтовня о прогрессе, учит людей всяким хитростям, – сварливо заметил он, открыл ящик стола и вынул оттуда кинжал. – Вот он. Вещественное доказательство номер один. Опасная штука, такие не стоит держать на виду.

Инспектор взял нож с тонким лезвием и резной рукоятью из слоновой кости, подержал в руке, потом попробовал пальцем лезвие.

– Очень опасная, – согласился он и вернул кинжал суперинтенданту.

– Вещественное доказательство номер два, – продолжал тот, протягивая лист писчей бумаги. – Найдено под рукой покойного, может статься, он написал на нем уже после удара.

– Интересно, – протянул инспектор.

– Не знаю, не знаю. Наш эксперт думает, что сэр Артур не успел бы написать ничего после того, как был нанесен удар. А доктор Реймонд считает, что мог. Вот вам и врачи. Один говорит так, другой иначе, кому верить – не поймешь. Но мне кажется, этот листок нам ничего не даст. Посмотрите сами.

Инспектор посмотрел. В верхней части было выведено карандашом «Тер». И больше ничего; надпись обрывалась, словно карандаш внезапно выпал из безжизненных пальцев.

– По-моему, нам это ничего не дает, – повторил суперинтендант. – Мне кажется, дело было так: сэр Артур начал что-то писать, и тут ему внезапно нанесли удар сзади. Ничто не говорит о том, что он написал это после удара.

– Только вот буквы написаны криво, – заметил инспектор. – Суперинтендант, если можно, я возьму этот листок.

– Берите, – щедро разрешил Лаптон. – Больше, собственно, тут и взять нечего. Хотя, может, обнаружится что-то еще, начальник участка настоял, чтобы в комнате, где произошло убийство, ничего не трогали, так что настоящего обыска там еще не было.

– Понятно. Теперь о расположении кабинета. Насколько я понимаю, он находится в передней части дома, окна обращены на подъездную аллею?

– Да. Справа от парадной двери, как войдете, кабинет, потом так называемая маленькая столовая, дальше вход на лестницу, а за ней большая гостиная, она тянется вдоль задней части дома и примыкает к бильярдной.

– Веранда, насколько я понимаю, тоже в задней части дома? В таком случае от нее до кабинета расстояние значительное? И никакой шум из кабинета не будет слышен на веранде?

– Нет-нет, что вы, – ответил суперинтендант со снисходительной улыбкой. – Это громадный дом. Почти дворец. Сэр Артур гордился своим богатством.

– А окна, – спросил инспектор, разглядывая фотографию, – были открыты или закрыты?

– Передние были распахнуты. То, что с западной стороны, сэр Артур не открывал никогда. Оно прямо напротив двери, а генерал не любил сквозняков. После того как преступление было обнаружено, окна закрыл дворецкий, хотя, строго говоря, не должен был этого делать.

– Снаружи следов нет?

– Нет, но, если вдуматься, это ничего не значит. Дождя не было черт знает сколько, земля тверда, будто камень. И клумбы под окнами вроде нет. Да и сами окна, в сущности, застекленные двери, как видите. Полоска травы, а дальше вымощенная гравием подъездная аллея. Убийца генерала мог проникнуть в это окно, не оставив следов, но мог и войти в дверь незаметно для всех.

– Это осложняет дело, – сказал инспектор. – Кстати, вам известно, имелись ли у генерала враги?

При этих словах он оторвал взгляд от фотографий и увидел, как лица обоих полицейских расплылись в усмешке. В его серых глазах тоже мелькнула смешинка.

– Я сказал что-то забавное?

– Вы угодили в самую точку, инспектор Хардинг, – ответил суперинтендант. – Думаю, обыщи вы все графство, вряд ли нашли бы человека, у которого врагов больше, чем у сэра Артура. Могу даже сказать, вздумай вы найти кого-нибудь, кто сказал бы о нем доброе слово, вам пришлось бы основательно потрудиться.

– Это уж точно, – рассудительно подтвердил сержант. – Потрудиться бы пришлось.

В это время вошел начальник участка:

– Суперинтендант, я вижу, инспектор… э-э… прибыл. Вы, конечно, предоставили в его распоряжение… э-э… все факты. Инспектор Хардинг, так ведь? Очень рад вашему приезду, инспектор.

Хардинг поднялся и повернулся к вошедшему. Майор Грирсон, протягивая руку, пристально поглядел на него и спросил:

– Господи, мы, кажется… э-э… уже встречались? Ваше лицо мне очень… э-э… знакомо, только я никак не вспомню, где мы могли видеться. Вы, случайно, не помните?

– Да, сэр, я прекрасно вас помню, – ответил инспектор, пожимая руку майору. – Мы встречались в Бэйллиул-колледже.

– Да, конечно, конечно! – воскликнул майор. – Хардинг! Господи! Вы были прикреплены к полковнику… э-э… Мейсону! Да-да! Вот это сюрприз! Но почему вы в полиции? Вы же… ага, вспомнил! Вы изучали право в… э-э… Оксфорде!

– Война положила этому конец, сэр, вот я и пошел служить в полицию.

– Так-так-так! – только и произнес майор Грирсон.

Инспектор подошел к столу и положил фотографии, которые держал в руке.

– Суперинтендант Лаптон снабдил меня всеми необходимыми материалами, сэр, – сказал он. – Головоломка, судя по всему.

Лицо Грирсона помрачнело.

– Ужасная история. Неприятное… э-э… дело, Хардинг. Я сразу понял, что тут… э-э… нужен Скотленд-Ярд. Слишком много людей замешано. Прочли вы… э-э… показания?

– Пока нет, сэр. Я хотел бы с разрешения суперинтенданта взять их с собой, чтобы тщательно ознакомиться перед тем, как отправляться в Грейндж.

– Конечно! Берите! Очень мудрый… э-э… план, суперинтендант. Вы… э-э… согласны?

Суперинтендант, недовольно наблюдавший за встречей майора и Хардинга, сказал, что не возражает, однако, на его взгляд, чем скорее инспектор поедет в Грейндж, тем лучше.

Инспектор взглянул на часы:

– Что, если через час? То есть в половине четвертого?

– Да-да, поступайте… э-э… как сочтете нужным, Хардинг, – сказал майор. – Где вы… э-э… намерены остановиться?

– В «Короне», сэр, если там есть свободные комнаты, – ответил инспектор.

– Наилучший выбор, – одобрил майор. – Я… э-э… провожу вас.

Выйдя из здания, он доверительно предупредил инспектора, что с суперинтендантом иметь дело трудно.

– Между нами говоря… э-э… Хардинг, он не очень подходит для этой… работы. И естественно, вполне понимает, что вам необходима… свобода действий. Но только постарайтесь… найти к нему подход, так сказать… Однако не сомневаюсь, что вы… сделаете все возможное.

– Непременно, – пообещал инспектор.

– А когда мы… завершим это дело, вы должны будете… э-э… пообедать со мной, поболтать. Не буду вас задерживать. Вам предстоит…. э-э… нелегкая работа. Очень неприятное… дело. – Майор коснулся платком носа. И убежденно повторил: – Очень неприятное.