Близость страшной и неминуемой смерти, безусловно, сказалась на Ширли. После глотка бренди синеватый оттенок исчез с ее губ, но на всем пути к порту она пребывала в полубессознательном состоянии.

Эмберли мало что мог для нее сделать. Сорвал с себя пальто и прикрыл им Ширли, но ее одежда все равно оставалась промокшей до нитки, а кожа была страшно холодной на ощупь. Тогда он принялся растирать ей ступни и руки; она лежала неподвижно с закрытыми глазами, длинные слипшиеся ресницы отбрасывали на щеки темную тень.

Моряк, воспылавший симпатией к Эмберли, наклонился и прокричал ему в ухо:

– Кто это сделал?! – Но ответа не получил и, удрученно покачав головой, признался: – Надо же! А я поначалу принял вас за психа.

Невдалеке от пристани находился небольшой паб. И, как только моторка причалила, Эмберли подхватил Ширли на руки и понес в это заведение в сопровождении моряка. Встретила их владелица, яркая блондинка невероятной толщины. Вышла из-за барной стойки и, несмотря на свои габариты, проявила удивительное проворство, тут же оценила ситуацию и перешла к активным действиям. Моряк, обрадовавшись возможности поделиться новостями хоть с кем-то, принялся во всех подробностях описывать посетителям историю спасения бедной девушки. Эмберли уложил Ширли на диван, набитый конским волосом, стоявший в прихожей.

– Слава Богу, жива! – сказала толстуха, затем предложила Эмберли отнести пострадавшую наверх. А потом прокричала кому-то, живущему по крайней мере в миле от паба, быстро принести ведро угля, и затопала по лестнице, сделав Фрэнку знак следовать за ней.

Он понес Ширли наверх и уложил ее, следуя указаниям владелицы заведения, на большую кровать красного дерева в спальне, где немного попахивало плесенью. Толстуха сообщила, что он здесь больше не нужен, и Эмберли вышел, окончательно убедившись, что девушка теперь в надежных руках.

Внизу он увидел моряка, тот снова рассказывал посетителям бара свою историю, не упуская ни малейшей подробности. Он категорически отказался принять две банкноты по пять фунтов, которые Эмберли извлек из бумажника, но все же позволил ему после недолгого спора себя уговорить. Фрэнк оставил его как раз в тот момент, когда моряк, проявив удивительную щедрость, предложил всем выпивку за свой счет. Скорее всего, подумал Эмберли, гулянка затянется надолго, и все эти люди не скоро выйдут на улицу. Оставалось лишь надеяться, что подвыпившего моряка не загребут в полицию.

«Бентли» стоял на том месте, где он его оставил, возле пристани. Эмберли сел в машину и поехал обратно к речке. Шел уже девятый час вечера, становилось прохладно. Пальто промокло, и от этого было еще холоднее; Фрэнк снял его и бросил на заднее сиденье.

Он быстро, но без нарушений вел машину и вскоре подъехал к дому сторожа. И, едва успел нажать на тормоза, как дверь распахнулась и навстречу ему выбежал сержант.

– Слава Богу, сэр, а то я уже стал беспокоиться! Вас не было больше часа. Ну что, удалось догнать лодку? И вообще, где вы пропадали, сэр?

– В пабе, – ответил Эмберли. Он понемногу приходил в себя.

Губбинс не смог сдержать эмоции:

– Ах, вот оно что, сэр! А я тут с ума схожу! Что ж, очень мило с вашей стороны, сэр.

– Ну что, взяли его?

– Нет, – с горечью ответил сержант. – Не удалось. И знаете, почему? Да просто потому, что этот придурок, этот идиот несчастный, забыл залить горючее в баки своей моторки. – Только тут он заметил, что Эмберли выглядит уже не так мрачно. – Бог ты мой, сэр, так вы скажете наконец, удалось вам найти ее или нет?

– О да. Я ее нашел. И сейчас она в пабе, о котором я вам уже говорил.

– Жива, сэр? – осторожно спросил сержант.

– Жива, хоть и очень слаба. И мне не терпится выслушать ее историю.

Сержант растрогался и пожал Фрэнку руку.

– Уж и не помню, когда я так радовался чему-то, мистер Эмберли! Вы настоящее чудо, сэр, да, самое настоящее чудо, вот что я вам скажу!

Фрэнк рассмеялся:

– Перестаньте, Губбинс! Вы просто в краску меня вгоняете. Лучше расскажите, что произошло с вами.

Радостная ухмылка тотчас исчезла с лица сержанта, ее сменило выражение крайнего отвращения.

– Да, хороший вопрос, сэр! «Моторка ждет!» Ждать-то она ждала – вот только ни капельки горючего! Когда вы сорвались с места и вышли в море, я схватил этого Пибоди за грудки и сказал, чтобы он пошевеливался. Ну вот, мы с ним и отправились вверх по речке, вдвоем, туда, где, как он сказал, у него стоит наготове моторка. У Пибоди была припасена и маленькая гребная лодка, на которой мы должны были добраться до той моторки. Лично мне совсем не нравятся эти шаткие лодчонки, на крупных мужчин, как я, они не рассчитаны. Но что поделаешь, долг есть долг, и я в нее забрался. Пибоди сел на весла, стал подгребать к этой самой моторке, но устроил по дороге целое представление, отпуская скабрезные шутки о разных там толстяках, чего я терпеть не могу. Не привык, чтоб со мной так разговаривали, и никогда не смирюсь! Эти шуточки, они, знаете ли, не способствуют, сэр, нет. Короче, подплыли мы к моторке, встали рядом. И этот тупоголовый баран даже не предупредил меня, когда я стал перелезать в моторку, только потом вспомнил, что забыл заправить ее горючим. Да, можете смеяться сколько угодно, сэр! Не сомневаюсь, вам бы понравилось такое зрелище – крупный мужчина перелезает из одной лодки в другую, а утлая лодчонка так вся и ходит ходуном, качается, подпрыгивает на волнах и ускользает из-под ног. И все благодаря этому идиоту, который даже не озаботился хоть немного, с полминуты, придержать ее!

– Боюсь, что Пибоди решил немного поиграть с вами, сержант.

– Если б тогда мне пришло такое в голову, – вскипел Губбинс, – не знаю, сэр, что бы я с ним сделал! Хоть я по натуре человек сдержанный, сэр. Даже очень сдержанный, точно вам говорю. Ну, короче, он вдруг вспомнил, что не залил горючее, как я уже говорил, и мне пришлось перебираться обратно, из моторки в лодку. И я так и не понял, сэр, что хуже – выбираться из этой скорлупки или снова садиться в нее. Как бы там ни было, но я в ту лодчонку перелез и велел этому кретину Пибоди пошевеливаться и быстро грести к пристани. В тех обстоятельствах это было лучшее решение, сэр, поскольку от моторки проку нет, а переправляться через речку все равно надо. Не стану повторять, что ответил мне на это Пибоди, потому как повторять всякие мерзости просто не стоит, но…

– Я сказал, – перебил его вдруг язвительный мужской голос, – что не нанимался грести через весь этот долбаный ручей, и больше ничего такого не говорил.

Сержант резко развернулся и увидел в дверях Пибоди.

– С меня довольно! Я не потерплю такого бесстыдства! Будь у меня время, я бы занялся тобой вплотную, ведь ты нарушил закон!

Пибоди, явно напуганный, тотчас удалился.

Губбинс повернулся к Эмберли:

– Не обращайте на него внимания, сэр. Он того не стоит.

– Мне хотелось бы знать вот что. Вы случайно не заметили: в тот момент, когда вы были у пристани, кто-то подплывал к ней?

– Как раз собирался затронуть эту тему. И да, так сказать, и нет, сэр. Когда мы еще только подплывали к пристани, я увидел: вроде бы какой-то человек выбирался из лодки, похожей на ту, в которой я находился. Потом он стал привязывать ее к одному из столбов. Вы, сэр, наверное, будете недовольны мной, потому как в кармане у меня лежал фонарь, довольно мощный. Но тогда я подумал: этот малый не видел нашу лодку, а потому не знает, что мы его преследуем. Если б я включил фонарь и направил луч ему в физиономию, посмотреть, кто это, он бы сразу все понял и удрал бы со скоростью молнии прежде, чем я успел бы добраться до берега. Нет, сказал я себе, еще спугну чего доброго. Лучше затаиться и проследить за этим малым, заставив кретина Пибоди грести что есть сил. Короче, так я и сделал, сэр. Но, как только мы оказались у причала, я услышал: кто-то заводит мотор машины, вон там, за бунгало, а минуту спустя увидел хвостовые огни. И машина эта, если верить Пибоди, направлялась по дороге на Лоучестер.

– Жаль. Но в целом, сержант, думаю, вы поступили правильно.

– Так и знал, что вы снимете тяжесть с моей души, сэр, – растроганно произнес Губбинс. – А раз молодая леди жива, она нам точно скажет, кто преступник. Если, конечно, мы с вами, мистер Эмберли, уже не догадались, кто он такой.

– А мы догадались, сержант?

– Да будет вам, сэр, будет! – укоризненно покачал головой Губбинс. – Или забыли, что я сказал вам, когда застрелили Альберта Коллинза?

– Нет, не забыл. Что-то еще?

– Да, сэр. Один отпечаток ноги, один отпечаток шины. И чем скорее я доберусь до местного полицейского участка, тем лучше. Потому как нам непременно надо взять этого типа. Большой такой отпечаток, больше, чем я предполагал.

– Вы просто бесценный человек, сержант. И вас следует немедленно доставить в полицейский участок. Садитесь!

Обрадованный похвалой, Губбинс запрыгнул в машину:

– Что ж, я сделал все, что мог, сэр. Надеюсь, преступник будет арестован в самом скором времени.

– Вы сами арестуете его, сержант. И, по-моему, вы заслуживаете повышения в звании за это дело. Жаль только, что я не видел, как вы перебирались в моторку.

– Да уж, нисколько не сомневаюсь в этом, сэр, – вздохнул Губбинс. – Но может, вместо того, чтоб подтрунивать надо мной, вы все же скажете мне, сэр, кого я все это время преследовал?

– А я думал, вы уже и сами догадались. – Эмберли слегка приподнял брови.

– И все же есть у меня сомнения, – признался сержант. – Когда я поделился с вами соображениями об этом Бейкере, то есть я хотел…

– Он работает на меня, – прервал его Фрэнк.

Сержант сглотнул слюну, но тут же снова обрел уверенность и произнес даже с каким-то вызовом:

– Именно это я и собирался сказать, если б вы не перебили меня, сэр. Я сразу все понял, точно вам говорю.

Мистер Эмберли усмехнулся:

– Вот как? Но тогда вы, должно быть, поняли, кто настоящий преступник, верно?

– Послушайте, сэр! Если не Бейкер, то это может быть любой другой человек, да кто угодно, пусть даже сам мистер Фонтейн.

– Ну наконец-то! – снова усмехнулся Фрэнк. – Конечно, Фонтейн.

– Да, вот только никак в толк не возьму, зачем ему понадобилось похищать и убивать юную леди?

– Просто потому, что она доводится ему кузиной.

– О!.. – протянул сержант. – Потому, что она его кузина… Ну конечно, это все объясняет, не так ли, сэр?

– Объясняет. Просто как дважды два.

Губбинс все еще пытался вычислить в уме, сколько это будет, когда машина подкатила к полицейскому участку. Эмберли оставил его там, а сам поехал в гостиницу у пристани.

Златокудрая владелица заведения встретила его хорошими новостями: бедная молодая леди согрелась и как раз сейчас пьет горячий куриный бульон. Мистер может подняться к ней, если, конечно, того пожелает.

Ширли, буквально утонувшая в просторном халате владелицы и укутанная в бесчисленные шали, сидела на полу перед огромным камином, в котором пылал огонь, пила из чашки горячий бульон, а заодно сушила короткие вьющиеся волосы. Решительный стук в дверь сразу подсказал, кто пришел ее навестить, и она откликнулась довольно робко:

– Войдите.

Эмберли вошел и притворил за собой дверь. Приблизился к камину и с улыбкой посмотрел сверху вниз на Ширли:

– Итак, мисс Ширли Браун, я застал вас в довольно затруднительном положении, верно?

Она усмехнулась, пожала плечами.

– Пожалуйста, прошу вас, не надо! – А потом подняла на него испуганные глаза. – Я, должно быть, выгляжу совершенно ужасно?.. Присядете? Я… я даже еще не успела поблагодарить вас…

Он уселся в кресло с бархатной обивкой, на которое она указала.

– О нет, отчего же, вы поблагодарили. Должен заметить, манеры ваши значительно улучшились. И вы успели поблагодарить меня, правда, всего раз.

– Разве? – улыбнулась девушка. – Что-то не припоминаю. Когда я услышала другую моторку… сразу так и почувствовала, это вы. А ваш… ваш полицейский рассказал, что случилось?

– Такер? О нет, он ничего не понял. Извините за то, что приставил к вам такого бестолкового стража. Просто интуиция на этот раз подвела. А вот Билл проявил себя молодцом – прыгнул в кухонное окно. Я оставил его на попечение Такера.

– Как это мило с вашей стороны, что вы позаботились о Билле. – Ширли еще больше застеснялась.

– Я вообще очень мил, – насмешливо и холодно заметил Эмберли.

Девушка рассмеялась и покраснела:

– Да. Я… заметила.

– Не хотелось беспокоить вас, но меня крайне интересует одна вещь. Что вы сделали со своей половиной?

Она удивленно уставилась на него:

– С моей… половиной?

– Только не говорите мне, что она при вас.

– Нет, – пробормотала Ширли, по-прежнему не сводя с него изумленного взгляда.

– Тогда где вы ее спрятали? Может, просто оставили, как, кстати, оставили пистолет в коттедже «Плющ»? Соберитесь, постарайтесь вспомнить, это очень важно. Ведь ваш несостоявшийся убийца знал, что она у вас. Фелисити проболталась, черт бы ее побрал!

– Фелисити? Но она-то как узнала?

– Фелисити ничего не знала. Просто вспомнила, что мой дядя забыл книгу у вас в гостинице в тот день, когда возвращался от Фонтейна. Вспомнила и проболталась.

Ширли спрятала лицо в ладонях, затем откинула волосы со лба.

– Нет, просто в голове не укладывается! Не могу понять, как вы узнали о книге. Кто-то сказал вам, да?

– Никто мне ничего не говорил. Следует отдать должное моему умению мыслить логически, девочка моя дорогая. Грейторн дважды подвергался разбойному нападению, и преступник искал именно книгу. Естественно, я предположил, что Коллинз выбрал ее тайником. Вот только в книге ничего не оказалось. И благодаря вашему глупому упрямству и скрытности я долго гадал над тем, где же ваша половинка. И только сегодня услышал, что, оказывается, дядя оставлял книгу буквально на десять минут в гостинице «Голова вепря».

Ширли заговорила, точно в трансе:

– Под корешком, в том месте, где немного отошли стежки… Я нашла ее совершенно случайно… Но толку теперь от этого все равно нет. Коллинз убит, а вторая половинка была у него. Так что все бесполезно.

– Напротив, половинка Коллинза была в книжке.

– Да, знаю, но сам-то он нашел половинку Доусона.

– Страшно не хочется спорить с вами, но ничего подобного он не делал. Половинка Доусона у меня.

– У вас?! – выдохнула Ширли. – Так она у вас?! Но… как же вы узнали о ее существовании? Где нашли?

Эмберли улыбнулся:

– Достал из ящика одного старинного высокого комода. Уже догадались, какого именно?

Она покачала головой:

– А я-то думала, что Коллинз ее взял. Вас и не подозревала. Так вы с самого начала знали, где?

– Нет. Просто последовал за вами из холла, когда вы в первый раз пустились на поиски. И вас тогда спугнул Коллинз. А я остался и принялся обследовать комод. И нашел половинку завещания Доусона в том самом ящике. Это подтвердило все мои подозрения.

– Где же вы были?! – воскликнула она. – Я вас не заметила. Нет, это просто невероятно! Я убедилась, что Коллинз вернулся к комоду, опередил меня. Видела это собственными глазами!

– Я стоял в арке, укрылся за длинной шторой. А когда вы с Коллинзом вместе пошли по коридору, предпринял меры предосторожности, спрятался в ближайшей спальне. Все очень просто.

Девушка смотрела на Фрэнка, недоуменно моргая.

– Но каким же образом вы узнали, кто я такая? Ведь тогда леди Мэттьюз еще меня не видела, так что никак не могла вам сказать.

Эмберли был заинтригован.

– Тетушка Мэрион? Так вы что же, хотите сказать, она знала?

Ширли кивнула.

– И потому вы доверились именно ей, а не мне. Все ей рассказали! – укоризненным тоном произнес он.

Ширли принялась пылко отрицать это обвинение:

– Ничего я не говорила! Она поняла сразу, как только увидела меня. И только сегодня сказала, когда я попросила ее передать, что хочу встретиться с вами. Дело в том, что я просто копия своего отца. Вот она и узнала.

– Узнала? – недоверчиво усмехнулся Эмберли. – А она, оказывается, весьма проницательная особа, наша тетя Мэрион. Лично у меня подозрения вызвал один портрет, висевший в коридоре особняка. Поразительное сходство! Однако вы так и не сказали… Очень хотелось бы знать, что вы сделали со своей половинкой?

– Положила ее в конверт и отправила по почте леди Мэттьюз; сегодня днем, как раз перед тем, как пойти в коттедж «Плющ». Просто ничего другого в голову не пришло.

– Слава Богу! Пока это единственный ваш разумный поступок. – Фрэнк взглянул на часы. – В любой момент может появиться мой друг сержант Губбинс. И он потребует от вас объяснений, что, полагаю, займет немало времени. А потому, пока он еще не пришел, хочу задать вам один вопрос. И мне нужен простой и ясный ответ на него. Вы согласны выйти за меня замуж?

Казалось, что Ширли не поняла смысла этих слов. Сидела и смотрела на него, изумленно округлив глаза. А когда наконец обрела дар речи, пробормотала растерянно:

– Но ведь я вам совсем не нравлюсь!

– Да, бывали моменты, когда мне больше всего на свете хотелось задушить вас!

Девушка рассмеялась.

– Нет, вы просто невозможны! И с чего это вдруг вы решили жениться на мне?

– Сам не пойму. Но хочу.

– Но вы же сами говорили мне, что я вам страшно не нравлюсь! – продолжала стоять на своем Ширли.

– Зачем на этом зацикливаться? Да, вы мне совсем не нравитесь. Вы упрямы, самонадеянны и скрытны просто до омерзения. У вас отвратительные манеры, вы самая настоящая маленькая стерва. Но я почему-то просто боготворю вас. – Он подался вперед, взял ее за руки, притянул к себе. – И еще, подозреваю, что влюбился в вас с первого взгляда.

Она попыталась вырваться.

– Ничего подобного. Все это время вы относились ко мне… просто ужасно!

– Может, и ужасно, – поспешил согласиться с ней Фрэнк. – Но если б я не влюбился в вас с первого взгляда, почему тогда, черт побери, не донес на вас в полицию, а?

И тут Ширли вдруг оказалась на ногах и осознала, что Эмберли стоит совсем близко. Она совершенно не понимала, как это получилось; Ширли вовсе не разрешала ему поднимать себя с пола. И тогда она принялась внимательно изучать узор на его галстуке, а потом тихо пролепетала:

– Вовсе не уверена, что хочу выходить замуж за человека, который считает меня невозможной особой.

Эмберли сжал ее в объятиях:

– Милая, славная моя! Я считаю вас просто восхитительной!

Ширли вдруг поняла, что одно из ее ребер сломано, но она не делала никаких попыток высвободиться из этих крепких и страстных объятий, от которых, казалось, весь дух так и вышел вон.

Тут от двери донесся голос сержанта – извиняющийся, но нельзя сказать, что неодобрительный:

– Прошу прощения, конечно, но я стучал, причем целых два раза.