Хейер Джоржетт
Никто не виноват !
Джоржет ХЕЙЕР
Никто не виноват!
Перевел с английского А.Санин
Глава 1
- Князь приезжает двухчасовым поездом. Значит, к чаю он будет уже здесь. Здорово, да?
Не дождавшись ответа, дама, сидевшая во главе стола, повторила свою реплику, присовокупив:
- Уверена, что он вам понравится. Он такой душка. Настоящий джентльмен - если вам, конечно, понятно значение этого слова.
Мисс Клифф, с головой погрузившаяся в чтение собственной корреспонденции, встрепенулась:
- Ой, извините, тетушка Эрминтруда - я что-то зачиталась. Князь, говорите... Ах, да! Значит, понадобится подать к поезду лимузин. Я уж распоряжусь на этот счет.
- Да, дорогуша, сделай милость. - Миссис Картер вернула письмо князя в конверт и протянула пухлую руку к подставке для гренков.
Это была крупнотелая женщина, в молодости славившаяся роскошными золотистыми волосами и свежим, всегда румяным лицом. Время наложило свой отпечаток на ее кожу и прическу, но перекись водорода в обильных дозах и снадобья знаменитого косметолога сотворили чудо. Если золото в тщательно завитых волосах Эрминтруды чуть отливало металлом, то румянец на щеках казался столь же естественным, как и прежде. Правда, при искусственном свете она смотрелась лучше, чем на открытом воздухе, но такие пустяки нашу красотку не трогали. Каждое утро Эрминтруда щедро пудрила щеки и красила ресницы синей тушью, выгодно подчеркивавшей небесную голубизну ее глаз.
Самозабвенность, с которой Эрминтруда предавалась этим утренним священнодействиям, настолько ее выматывала, что к завтраку она появлялась без корсета, в шелковом кружевном халате, который именовала "неглиже". Мэри Клифф, так и не привыкшая молча наблюдать, как широченные рукава Эрминтруды порхают по масленкам и салатницам, однажды, когда расшитый рукав в очередной раз погрузился в ее чашку кофе, не сдержалась и в присущей ей тактичной манере заметила, что, возможно, тетушке было бы удобнее завтракать в постели. На что Эрминтруда, широкая душа, беззаботно отозвалась, что за завтраком предпочитает общество; да и планы домочадцев на предстоящий день ей знать не мешает.
Мэри Клифф, называвшая ее тетушкой, на самом деле вовсе не приходилась Эрминтруде племянницей, будучи кузиной и подопечной Уоллиса Картера, мужа Эрминтруды. Миловидная молодая женщина, лет двадцати с небольшим, отличалась не по годам здравым умом и рассудительностью, которые лишь укрепились от общения с Уолли Картером. К самому Уолли, у которого ветер гулял не только в голове, но и карманах, она была, по-своему, привязана, хотя прекрасно видела все его недостатки, и не ощутила даже укола ревности, когда, пять лет назад, Уолли совершенно неожиданно сочетался браком с Эрминтрудой Фэншоу. Небольшая, но постоянная рента от надежно вложенных средств, доставшихся ей в наследство, позволили Мэри получить образование в приличной частной школе, однако каникулы ее, из-за любви Уолли к кочевому образу жизни и частых банкротств, проходили в вечно сменявшихся пансионах или меблировках и оживлялись только посещениями кредиторов, да постоянным страхом по поводу того, что Уолли вот-вот не устоит перед натиском очередной овдовевшей домовладелицы. Когда, во время краткого периода относительного преуспевания, Уолли обитал в дорогом отеле на одном из модных курортов, ему посчастливилось не только привлечь внимание, но вскорости и обольстить Эрминтруду Фэншоу, фантастически богатую вдову, Мэри с присущей ей рассудительностью сочла, что это небесное знамение. Перст судьбы. Да, верно, Эрминтруда была экстравагантна, любила пускать пыль в глаза, а порой держалась и откровенно вульгарно, но ее отличала поразительная душевная щедрость и открытость. Она не только не выразила неудовольствия по поводу юной воспитанницы Уолли, но и категорически настояла, чтобы Мэри жила с ними под одной крышей и даже не пыталась устраиваться на работу. Если уж Мэри так не терпится работать, говорила Эрминтруда, она готова взять ее в секретарши, да и в самом Пейлингсе, ее поместье, дел было всегда невпроворот.
- Не говоря уж о том, дорогуша, что ты будешь водить дружбу с моей Вики, - добавила тогда же Эрминтруда.
Мэри решила, что это вполне справедливо, хотя, впервые встретившись с Вики Фэншоу, не по годам развитой, весьма своенравной и взбалмошной школьницей, моложе ее на пять лет, вовсе не подумала, что им суждено стать подругами не разлей вода.
Вики, на образование которой шли средства совершенно чудовищные, сначала училась в престижной школе на южном берегу Англии, после чего Эрминтруда отправила ее завершать обучение в Швейцарию, в еще более престижную и сумасшедше дорогую школу-интернат. В течение последних лет Вики проводила каникулы за границей вместе с мамой, и Мэри ее почти не видела. Теперь же, окончив школу, девочка жила в Пейлингсе - предмет гордости и радости для мамаши, но отнюдь не закадычная подруга для Мэри, которую бесконечные выходки Вики то забавляли, то выводили из себя.
Этим теплым сентябрьским утром Мэри вдруг сообразила, что присутствие в доме русского князя побудит Вики откалывать фортели похлеще обычного, и спросила опасливым тоном, насколько князь молод.
- Я бы не сказала, что он очень молод, - проворковала Эрминтруда, потянувшись к тосту и обмакнув по пути рукав в вазочку с вареньем. - На мой взгляд, если хочешь знать, он находится в самом расцвете лет. Тебе еще не приходилось сталкиваться со столь знатной персоной, а уж по части учтивости и обходительности он любому герцогу сто очков вперед даст! Увы, не сочти за отсутствие патриотичности, но в старушке Англии такие аристократы перевелись.
- Я вообще-то не в восторге от русских, - сказала Мэри, скривив губы. - Языком молоть все они здоровы, а вот едва доходит до дела - пасуют.
- Не стоит стричь всех под одну гребенку, дорогуша, - снисходительно улыбнулась Эрминтруда. - К тому же, как я тебе уже сто раз говорила, он не совсем русский. Он - грузин, некогда владевший настоящим замком на Кавказе... Это, кажется, где-то на Черном море.
В это мгновение распахнулась дверь, и в столовую вошел Уолли Картер. Среднего роста, коренастый, в молодости он слыл настоящим красавцем, но годы взяли свое. В налитых кровью глазах уже не сияла былая молодецкая удаль, щеки висели складками и даже некогда гордо топорщившиеся усы трагично поникли. В недолгий период обхаживания Эрминтруды приверженность Уолли к крепким спиртным напиткам еще не начала сказываться на его внешности, а вот последние пять лет, проведенные в праздной роскоши, его заметно подкосили. Особой аккуратностью и опрятностью Уолли, правда, не отличался и прежде, сейчас же одежда и вовсе висела на нем мешком, а волосы, казалось, пребывали в состоянии вечной вражды с расческой. От природы доброжелательный, Уолли тем не менее любил беззлобно поворчать: скорее от занудливого нрава, нежели из-за обидчивости. Привыкшие к его нытью, домочадцы давно не обращали на него ни малейшего внимания, пропуская бесконечные жалобы мимо ушей.
- Посмотрите только, кто к нам пожаловал! - такими словами поприветствовала мужа Эрминтруда. - Мэри, деточка, позвони в колокольчик, будь добра! Замечательный денек, верно, Уолли? Хотя наш Пейлингс куда краше, когда расцветают рододендроны.
- Господи, да кому они нужны? - сварливо пробурчал Уолли, бросая рысий взгляд в сторону окна. - Мусор от них только!
- Ты разве забыл, дорогой, что сегодня приезжает князь? - вскинула брови Эрминтруда.
Ее напоминание, похоже, всколыхнуло в Уолли какие-то дремавшие чувства. Опустив газету, спрятавшись за которой, тщетно пытался уединиться, он пробормотал:
- Это случайно не тот малый, которого ты подцепила в Антибе?
Глаза Эрминтруды гневно сверкнули.
- Не будь грубияном, - осадила она мужа. - Надеюсь, мне никогда не придется опускаться до того, чтобы, как ты столь неудачно выразился, "подцеплять" кого бы то ни было! Между прочим, с Алексисом меня познакомила сама леди Фишер.
- Алексис! - взвыл Уолли. - Этого только не хватало! Что за идиотское имя! Надеюсь, ты не рассчитываешь, что я стану обращаться к нему так?
- Ты будешь называть его "князь Варасашвили"! - отрезала Эрминтруда. - Или - "ваша светлость".
- Еще чего! - взвился Уолли. - Да ни за какие коврижки! Это просто издевательство какое-то! Во-первых, фамилия совершенно дурацкая, а во-вторых - я ее даже запомнить не в силах, не то что выговорить. Кстати, послушайся мудрого совета: не пытайся сама так к нему обращаться. Если ты начнешь его представлять как князя Варшава... Варавва... Волососвини, то... Словом, люди подумают, что у тебя белая горячка.
- Да, фамилия напоминает скороговорку, - заметила Мэри. - Придется вам записать ее для меня, тетушка Эрми.
- Называй его "князь" - и дело в шляпе, - улыбнулась Эрминтруда.
- Ничего подобного, - проворчал Уолли. - Представляю, как ты крикнешь "князь!", и тут же примчится эта идиотская псина, виляя хвостом!
Эрминтруда изменилась в лице.
- Этого я не предусмотрела, - признала она. - Да, так не пойдет, разумеется. То есть, вы-то, конечно, поймете, в чем дело, но Алексис... Представляете, что будет, если я крикну: "Князь, пошел вон!". Или: "Князь, а ну кыш с моего кресла!"? А ведь такое вполне может случиться - из-за того, что ты, Уолли, так разбаловал эту чертову бестию. А бедняжка Алексис подумает, что я к нему обращаюсь. Что ж, придется посадить Князя на цепь.
- Ну нет, уж этого я не потерплю, - замотал головой Уолли. - Видит Бог, я человек не капризный, но привязывать моего песика из-за какого-то паршивого русского князя, которого я не знаю и знать не хочу, я не дам. Если бы ты спросила меня раньше, я бы сразу возразил против его приглашения - я ведь этих иностранцев на дух не выношу. Но, увы, со мной не сочли нужным посоветоваться. Как всегда, между прочим.
Эрминтруда казалась озабоченной.
- Мне, право, жаль, Уолли, что ты так относишься к иностранцам, но Алексис даже говорит без акцента.
Уолли, пропустив ее слова мимо ушей, продолжил:
- И вообще все эти русские - полные растяпы и ротозеи. Не мудрено, что революция случилась именно у них. И поделом им! Кстати, чем этот малый занимался в Антибе? Небось, жил за счет какой-нибудь богатой вдовушки? Да, точно, чего еще ожидать от этих фанфаронов!
Заметив, что Мэри быстро взглянула на него и тут же отвела глаза, Уолли побагровел.
- Да, я понял, о чем ты подумала, но я уже совсем скоро стану богатым человеком, так что нечего меня с ним сравнивать. Как только тетя Клара отдаст Богу душу, я расплачусь с Эрминтрудой; все до последнего пенни верну.
Мэри промолчала. Про тетю Клару, родную тетку Уолли, ей уже прожужжали все уши. Правда, последние десять лет тетя Клара не выходила из сумасшедшего дома, а Уолли ссылался на нее всякий раз, как только влезал в долги или вознамеривался пустить на ветер очередную сумму.
Эрминтруда усмехнулась.
- Да, дорогой, про тетю Клару мы наслышаны. Надеюсь, ее деньги и впрямь отойдут тебе, хотя о том, чтобы ты со мной расплачивался, и речи быть не может - этого я никогда не позволю. Если же ты намекаешь на то, что я порой неохотно расстаюсь с деньгами, то это вовсе не так. Я, конечно, не имею в виду тех случаев, когда ты просто выбрасываешь деньги на ветер!
Похоже, последняя фраза, произнесенная к тому же слегка повышенным тоном, возымела действие. Во всяком случае Уолли втянул голову в плечи, попросил налить ему еще кофе и был несказанно рад, когда в столовую с шумом и гамом влетела его падчерица.
Девушка появилась в окружении целой своры собак, весело тявкающих и повизгивающих. Два коккер-спаниэля, пекинес Эрминтруды и не по возрасту здоровенная борзая резвились у ее ног, виляя хвостами. В комнате резко запахло псиной - один из коккеров только что искупался в реке.
- Ух ты, какая спортсменка! - заметила Мэри, окидывая взглядом одеяние Вики.
Вики была в обтягивающих бриджах, низко вырезанной тенниске, под которой гордо торчали неокрепшие холмики ее грудей, и открытых сандалиях на босу ногу, из которых выглядывали пальцы с ярко накрашенными ногтями.
- Ой, доченька, зачем ты спаниэлек-то выкупала? - воскликнула Эрминтруда. - Князь и так вчера полдня из воды не вылезал.
- Подумаешь, - протянула Вики, отмахиваясь от назойливых собак. - Фу! Пошел вон, говорю! Лежать, Рой! Хорошая собачка, хорошая... Ах ты, зараза! Лежать, а то башку оторву!
- Слушай, какого черта ты приволокла всю свору сюда, на завтрак? спросил Уолли, отбиваясь от приставаний борзой. - Лежать! Да отстань же, скотина чертова!
Кинув взгляд на Вики, он добавил:
- И что за костюм ты на себя напялила? У меня даже аппетит пропал. Как это мать позволяет тебе разгуливать в таком виде?
- Ах, оставь ее, Уолли! - попросила Эрминтруда. - Ее хоть в рубище одень, она все равно будет краше всех на свете. Хотя брючки, пожалуй, и впрямь несколько вызывающие. Гляжу я порой на какую-нибудь толстуху, напялившую на себя подобные, и думаю: "Эх, дорогуша, видела бы ты сейчас свою задницу, ты бы дважды подумала, прежде чем влезать в такие штаны."
- Мамочка, но ведь у меня и задницы-то совсем нет! - возразила Вики, усаживаясь за стол напротив Мэри.
- Это верно, милочка. В этом смысле ты не в меня пошла.
Вики рассеянно улыбнулась и принялась читать письмо, в то время как ее мамаша в открытую любовалась дочкой, умильно улыбаясь.
Девочка и впрямь была прехорошенькая, с длинными пепельными волосами, огромными голубыми глазищами и черными бахромчатыми ресницами. Даже беспощадно выщипанные брови и крутые дуги, выведенные карандашом чуть выше прежних бровей, не портили впечатления.
- Тебе, должно быть, известно, что к нам приезжает князь? - ворчливо осведомился Уолли. - Я, правда, ума не приложу, зачем он нам сдался, но ты, наверное, как и твоя мать, считаешь, что присутствие в доме князя должно скрасить наше существование.
- Да, по-моему, это просто замечательно! - выпалила Вики.
Беспечный ответ падчерицы, похоже, окончательно добил бедного Уолли, который погрузился в угрюмое молчание.
Эрминтруда вскрыла очередной конверт и вдруг громко вскрикнула.
- Ах!
Тут же на ее губах заиграла торжествующая улыбка.
- Вот что значит - настоящий князь! - заявила она. - Диринги согласились!
При этом известии даже лицо Уолли прояснилось. Однако, кинув взгляд в сторону Мэри, он пробурчал, что, по его мнению, князь тут совершенно ни при чем.
- Держу пари, что младший Диринг сейчас гостит у родителей, - добавил он.
Мэри зарделась, но ответила спокойным тоном:
- Я, между прочим, сама тебе вчера об этом сказала.
- А кто он такой? - полюбопытствовала Вики.
- Старый приятель Мэри, - ухмыльнулся Уолли.
- Близкий приятель? - оживилась Вики.
- Нет, это вовсе не то, что ты думаешь, - смущенно покачала головой Мэри. - Его родители живут в Мэноре, а я познакомилась с ним, как только мы сюда переехали. Он адвокат в верховном суде. Неужто ты его не помнишь?
- Не помню, но, судя по описанию, он жуткий зануда, - поморщилась Вики. - Замшелый адвокатишка!
- Нет, он славный малый, - поддержал свою подопечную Уолли. - Во всяком случае, если он попросит руки Мэри, я не стану чинить им препятствий. Более того, я оставлю ей все свои деньги!
- Ты сперва получи их, - лукаво напомнила Эрминтруда. - Я, правда, тоже надеюсь, что ты, Мэри, выйдешь за него замуж, ведь мало того, что вы с ним - хорошая пара, но такая женщина, как ты, осчастливит любого своего избранника, кем бы он ни был.
- Спасибо, тетя Эрми! - с волнением в голосе поблагодарила Мэри и, чувствуя, как пылают ее щеки, поспешила сменить тему.
- Что подняло тебя в такую рань? - обратилась она к Вики. - Ты, по-моему, плескалась в ванне еще чуть ли не на рассвете.
- О, я ходила на охоту, - беззаботно откликнулась Вики. - Надеялась зайчишку подстрелить.
Уголки губ Мэри задрожали.
- Только не говори мне, что ты отправилась на охоту в сандалиях и с накрашенными ногтями!
- А почему бы и нет? - глаза Вики широко раскрылись.
- Представляю, как это выглядело!
- Да, по-моему, зрелище было что надо, - охотно согласилась Вики.
- И ты кого-нибудь подстрелила?
- Да, - кивнула Вики. - Почти.
- Тут она вся в отца пошла, - с нескрываемой гордостью заявила Эрминтруда. - Ах, как он обожал охоту! Трижды ездил в Африку, на сафари! Там мы с ним, кстати, и познакомились.
- Сомневаюсь, чтобы он так же мазал, стреляя по зайцам, - сухо заметил Уолли. - Или - по более крупной дичи. В противном случае, мне бы не пришлось жить в доме, столь забитом охотничьими трофеями. А ведь находятся любители держать зонтики в слоновьих ногах, обтягивать мебель шкурами и развешивать на стенах головы умерщвленных животных, но я, по счастью, к таковым не отношусь. Проще было бы переехать жить в музей естественной истории.
- И Боутри тоже приедут! - восхитилась Эрминтруда, не обращая ни малейшего внимания на сетования супруга. - Значит, как и ожидалось, нас набирается ровно десять.
- По-моему, Алан тоже хотел заглянуть, - словно невзначай произнесла Вики.
Эрминтруда насупилась.
- Пусть продолжает хотеть, - отрезала она. - Лично против него или его сестры я ничего не имею, но терпеть присутствие Гарольда Уайта рядом с Дирингами и Боутри не собираюсь. Это исключено!
- Я тоже его на дух не выношу! - кивнула Вики.
- Вот видишь, милочка. А ведь я не могу пригласить Алана и Джанет без их отца, верно? Как-никак, у нас званый вечер, а не теннисный турнир.
- Вот, начинается, - уныло протянул Уолли. - Бедняга Гарольд! Я был уверен, что и пяти минут не пройдет, как вы начнете ему косточки перемывать. Господи, и что он вам дурного сделал?
- Просто он мне неприятен, - заявила Эрминтруда. - А что касается дурного, то я не хочу портить всем аппетит, перечисляя его прегрешения. Достаточно и того, что он имел наглость поселиться в Дауэр-хаусе.
- Но ведь ты не возражала против того, чтобы пустить его!
- А как я могла возразить, когда ты вцепился в меня мертвой хваткой, уверяя к тому же, что он твой родственник! Знала бы я наперед, сколько пакостей он нам учинит... Да и тоже мне родственник - седьмая вода на киселе. Такой же родственник, как зеленый человечек с Марса...
- Вот здесь-то ты и ошибаешься, - перебил Уолли. - Я точно не помню, но у нас с ним общий пра-пра-прадедушка. Может, там даже четыре "пра", а не три, но это уже не столь важно.
- Общий пращур, - с умным видом подсказала Вики.
Однако Эрминтруда отказалась идти по ложному следу.
- На мой взгляд, это вовсе не родство. К тому же тебе прекрасно известно, за что именно у меня зуб на твоего Гарольда Уайта.
- А эти Боутри такие зануды, - сказала вдруг Вики.
- В некотором роде, - согласилась Эрминтруда. - Однако затащить таких людей на вечеринку удается отнюдь не многим, дитя мое. Скажу тебе даже по секрету, что здесь это пока не удавалось никому.
- Диринги тоже жуткие зануды.
- Только не леди Диринг. Она очень славная, да и держится как настоящая леди, не то что некоторые.
- Зато большего зануды, чем Хью Диринг, во всем мире не сыскать, упрямо настаивала Вики. - Паршивая, в общем, получится вечеринка.
- Да, но ведь у нас еще будет настоящий русский князь! - напомнила Эрминтруда.
Послышалось сдавленное хихиканье.
- Если хоть кому-то интересно знать мое мнение, что, впрочем, почти невероятно, - ворчливо заговорил Уолли, - то ваш драгоценный князь только довершит этот ужас. Добьет нас, так сказать. Однако лично меня это не касается, поскольку, как я говорил и повторяю - развлекать я его не намерен.
В глазах Эрминтруды появился тревожный блеск.
- Но Уолли, ты должен мне помочь! Не упрямься, будь человеком, прошу тебя. Мы ведь уже сто лет назад с тобой об этом договорились, тем более, что Алексис, я уверена, понравится тебе с первого взгляда. Все, что тебе нужно, это пригласить его с собой на охоту. И все.
Уолли встал из-за стола, зажав газету под мышкой.
- Опять ты за свое! Я же тебе тысячу раз твердил: не люблю я охоту! Терпеть ее не могу! Не говоря уж о том, что я одолжил ружье Гарольду, а он мне его еще до сих пор не вернул. Так что, при всем желании, стрелять мне не из чего. Не из рогатки же.
Тут уж Эрминтруда, при всей своей доброте, не выдержала:
- Что ж, Уолли, на сей раз придется тебе потребовать, чтобы Гарольд немедленно вернул ружье. В противном случае я сама пойду к нему! И как ты мог без спроса отдать ему оружие моего бедного Джеффри?
- А что я, по-твоему, должен был его дух с того света вызвать?
Эрминтруда вспыхнула, в голосе прозвучали слезы:
- Как ты смеешь так себя вести? Порой мне кажется, что ты стал совсем черствым и бессердечным.
- Да, жуткое свинство! - воскликнула Вики.
- Ну, ладно, ладно вам! - забормотал Уолли, поспешно отступая к двери. - Нечего кипятиться. Подумаешь, пошутить нельзя... Да будет тебе, Эрми! Успокойся. Ну вот, уже глаза на мокром месте! Как будто Гарольд слопает твой несчастный дробовик. Или сломает.
- Заберите у него ружье! - потребовала Вики. - Видите, как мамочка расстроилась!
- Хорошо, хорошо, - пообещал Уолли. - Только прекратите причитать, и успокойтесь.
И спешно ретировался.
После его ухода Вики мигом перестала походить на ощетинившуюся кошку и преспокойно приступила к завтраку. Эрминтруда, метнув виноватый взгляд на Мэри, проговорила:
- Извини, Мэри, но ты знаешь, насколько мне неприятен этот Уайт, а, услышав про ружье, я уже не могла больше держать себя в руках.
- Это все Уолли виноват, тетя Эрми, - произнесла Мэри. - Ничего страшного, просто порой в него словно какой-то бес вселяется. Скоро он отойдет и извинится, вот увидите.
- А все из-за этого чертова Гарольда Уайта, - не унималась Эрминтруда. - Он дурно влияет на Уолли. Прежде за моим мужем такого не водилось.
- Я не думаю, что дело обстоит так уж плохо, - покачала головой Мэри. - Только бы он пил чуть поменьше.
- И все равно, я бы предпочла, чтобы Уайты отсюда уехали, - вздохнула Эрминтруда. - Их соседство отравляет мне все существование.
- Да уж, уайтовский дух здесь силен, - хмыкнула Вики, деланно содрогаясь.
Не желая вступать в пререкания с Вики, Мэри встала из-за стола, собрала письма и покинула столовую.
В число обязанностей, которые она сама на себя навесила, входило ежедневное посещение кухни для беседы с необыкновенно умелой поварихой, которая одновременно служила в Пейлингсе и домоправительницей. Однако на этот раз, прежде чем отправиться на кухню, Мэри вышла в сад, прихватив корзинку и ножницы - свежие цветы в доме не помешают, решила она.
Утро стояло - просто загляденье, свежее и солнечное. Хотя, как подметила Эрминтруда, Пейлингс и впрямь был особенно хорош весной, в пору цветения рододендронов и азалий, ничто - ни однообразные кустарники, заросли которых тянулись до самого ручья, ни домик Гарольда Уайта на противоположном берегу - не мешало Мэри наслаждаться погожим деньком. Эрминтруда держала целую армию садовников, поэтому помимо ухоженных лужаек, где непрошенному сорняку отсекали голову, едва незваный гость осмелился высунуться, и бесчисленных клумб, в поместье был разбит итальянский сад, розовый сад и даже японский сад камней, который украшал посередине живописный пруд с лилиями. Правда, особую гордость Эрминтруды составляло, как ни странно, пестрое разнотравье, вволю произраставшее по границам садов. Здесь, к ужасу садовников, все оставалось в первозданном виде.
Порой Мэри, правда, казалось, что Эрминтруде изменяет вкус, но она тут же спохватывалась и начинала укорять себя - ведь более доброй женщины, чем тетя Эрми, было днем с огнем не сыскать.
Бельмом на глазу был для нее только Дауэр-хаус, и то лишь из-за его нынешнего обитателя - Гарольда Уайта. Мистер Уайт, арендовавший у нее дом в течение последних лет, казался в глазах Эрминтруды настоящим исчадием ада. Он настолько отравлял ей жизнь, что бедная Эрминтруда из опасений увидеть крышу его дома даже отказалась от привычных прогулок по усаженной рододендронами извилистой аллее, тянувшейся до старенького мостика, переброшенного через ручей. Прежде Эрминтруда обожала этот маршрут, теперь же сама мысль о том, чтобы постоять на мостике, с которого как на ладони виднелся Дауэр-хаус, возвышавшийся на косогоре, приводила ее в содрогание. Сам мостик был выстроен в свое время прежним владельцем Пейлингса как раз для того, чтобы обитатели обоих домов могли свободно посещать друг друга. Эрминтруда не раз подумывала, что неплохо бы снести мост, и даже заводила этот разговор с Уолли, однако на Гарольда Уайта ее желания никакого воздействия не оказывали: наглец продолжал с завидным упорством пересекать мост и наведываться к Уолли, причем в любое время, когда ему только заблагорассудится.
По счастью, это случалось не каждый день. В отличие от Уолли, Уайт был вынужден добывать себе хлеб насущный собственным трудом, и служил управляющим на небольшой угольной шахте. Его дочь Джанет ухаживала за домом, а сын Алан, на несколько лет моложе Джанет, устроился помощником к адвокату в близлежащем городке Фриттоне. До того, как Уолли удалось сочетаться браком с несметно богатой миссис Фэншоу, Уайт, жалованье которого никогда не покрывало и двух третей его расходов, прозябал в лачужке на окраине Фриттона, зато после переезда Уолли в Пейлингс Уайт мигом обнаружил, что они состоят пусть и не в слишком тесном, но родстве. Остальное было, как говорят, делом техники. Уолли не стоило большого труда уговорить Эрминтруду сдать пустовавший в то время Дауэр-хаус своему родственнику. Разумеется, с огромной скидкой. Эрминтруда утверждала, что именно с той поры в ее муже с новой силой вспыхнуло пристрастие к хмельному зелью и выявились иные дурные наклонности. Гарольд Уайт увлек его с пути истинного, привечая не только к бутылке, но и к скачкам, а также, страшно сказать, к посещению женщин с весьма неважной репутацией.
Мэри, которая тоже терпеть не могла Уайта, тем не менее отрицала, что он приходился для Уолли ame damne.* Прожив с Уолли куда больше, чем Эрминтруда, она несравненно лучше изучила его слабости и прекрасно знала все недостатки. К сожалению, мягкотелый Уолли с легкостью дозволял вовлечь себя в более чем сомнительные предприятия. Будучи по натуре человеком добрым, искренним и покладистым, Уолли оказался славным опекуном, поэтому Мэри и закрывала глаза на то, что небольшая рента, доставшаяся ей в наследство, шла с его легкой руки отнюдь не только на ее содержание. Лишь изредка она сожалела, что ее покойный отец, доводившийся Уолли дядей, не передоверил ее опекунство солидной адвокатской конторе.
Такие, отнюдь не самые безупречные мысли роились в голове Мэри, возвращавшейся домой с цветами. Уолли и прежде случалось докучать ей, теперь же Мэри все чаще и чаще казалось, что он становится обузой.
Мэри старалсь отгонять прочь мысли о каких-либо серьезных отношениях с Хью Дирингом. Да, верно, относились _______________
* Злой дух (франц.).
они друг к дружке с привязанностью и искренней симпатией; вдобавок, хотя Хью жил в Лондоне, где возможности для знакомств с девушками были несравненно больше, он так никем и не увлекся. Более того, всякий раз, едва приехав к родителям, он тут же мчался к Мэри. Девушка не знала, как относится к их дружбе леди Диринг, мать Хью, прославившаяся своей беззаботностью, однако она знала наверняка, с каким неодобрением взирает на проделки Уолли Картера отец Хью, сэр Уильям Диринг. Мэри немало удивилась, услышав, что Диринги приняли приглашение посетить Пейлингс; прежде они и впрямь сторонились званых вечеров. Мэри даже заподозрила, что к
этому причастен Хью, ведь не могли же знатные и светские Диринги клюнуть на какого-то грузинского князя, как считала Эрминтруда.
Однако Мэри немного переоценила леди Диринг.
Глава 2
Узнав о предстоящем званом ужине в Пейлингсе, сэр Уильям Диринг, которого, должно быть, даже в раннем детстве не именовали Биллом, изумился ничуть не меньше Мэри Клифф. Устремив на жену грозный взгляд, казавшийся совсем свирепым из-за кустистых, нависших над глазами бровей, сэр Диринг возжелал узнать, все ли у нее в порядке с головой.
Нисколько не испугавшись прозвучавшей в голосе мужа воинственности, леди Диринг ответила, что, напротив, пребывает в здравом уме и трезвой памяти.
- Но этот вечер я не пропустила бы и за все золото мира! - пылко заявила она. - Представляешь, неподражаемая Эрминтруда где-то откопала настоящего русского князя!
- О Господи! - возопил сэр Уильям. - Надеюсь, ты не хочешь сказать мне, что приняла ее приглашение только ради того, чтобы поглазеть на какого-то идиотского иностранного князя?
Его супруга чуть призадумалась, но в ее очаровательных серых глазах плясали бесенята.
- Пожалуй, не совсем. То есть, не только ради князя. Но познакомиться с русским князем в такой обстановке! Нет, этого удовольствия ты меня не лишишь!
Ее ответ не только не успокоил сэра Уильяма, но окончательно вывел из душевного равновесия.
- Послушай, Рут, даже твое чувство юмора должно иметь пределы. Черт побери, нельзя же пользоваться чужим гостеприимством лишь для того, чтобы вдоволь поизмываться над людьми!
Настал черед леди Диринг удивляться.
- Глупыш мой, - ласково проворковала она, - ты меня совсем неправильно понял.
- Но ты же сама сказала...
- Нет, дорогой мой, я совсем не то имела в виду. Если я над кем иногда и потешаюсь, а не измываюсь, как ты изволил выразиться, то только над тобой. Нет, милый, просто я собираюсь провести приятный вечер. Повеселиться на всю катушку.
- Мне это не нравится. Против самой миссис Картер я ничего не имею, если не считать того, что она дьявольски вульгарна, вечно размалевана до ушей, да и пахнет всегда парфюмерной лавкой, но ее выпивоху-мужа я просто на дух не выношу. Мы же всегда старались держаться от них на расстоянии, а теперь - страшно подумать, во что нам выльется твое легкомыслие!
- Всего-навсего - в ответное приглашение как-нибудь отужинать у нас.
- Но почему? - горько вскричал сэр Уильям. - Только не вешай мне лапшу на уши - что ради русского князя! В жизни не слышал более несусветной ерунды!
- О, мой дорогой, порой твоя детская наивность просто восхитительна! Ладно, будь по-твоему. Так вот, лапочка Эрминтруда собирается выстроить для нас больницу!
- Что?
- Разумеется, не своими руками, - поспешила успокоить супруга леди Диринг. - Можешь закрыть рот. Она выдаст нам чек почти на всю необходимую сумму. По-моему, пара-тройка вечеринок - не слишком большая плата за столь неслыханную щедрость.
- Я нахожу это отвратительным! - с чувством произнес сэр Уильям.
- Ты можешь находить это каким угодно, дорогой, но я лучше тебя знаю, как обставляются подобные дела. Эрминтруда - добрейшая душа, но она отнюдь не дура, да и дочь у нее на выданье. Ради нашей больницы я готова помочь ей во всем.
- Ты хочешь сказать, что собираешься заключить с этой женщиной постыдную сделку?
- О Господи! Нет, конечно! Ты, как всегда, ничего не понял. Я просто скажу, что мы все мечтаем, чтобы она вступила в наш комитет, а также будем рады, если они с мужем согласятся отужинать у нас в следующем месяце. Заодно познакомятся с Чарльзом и Киской, когда те приедут к нам погостить. Ничего постыдного тут нет.
- Конечно, - сварливо отозвался сэр Уильям. - Это даже не постыдно, а просто омерзительно. А в следующий раз ты скажешь Картеру, что спишь и видишь, как его воспитанница станет нашей невесткой.
- Тут ты немного погорячился, - спокойно ответила леди Диринг. - Тем более, что я еще вовсе не уверена, в самом ли деле мечтаю об этом.
- Удивительно! - ядовито осклабился сэр Уильям.
Приход их сына и наследника положил конец супружескому спору. Хью Диринг, в серых фланелевых брюках и знававшем лучшие времена твидовом пиджаке стремительно пересек лужайку и уселся на скамью рядом с матерью.
Он был высокий и широкоплечий, с приятными чертами лица. От матери он заполучил живые серые глаза, а от отца унаследовал упрямый рот. Это позволяло молодому человеку (а Хью было на вид лет двадцать восемь) выглядеть милым и добродушным, или напротив - капризным и свирепым, в зависимости от настроения.
В данную минуту он выглядел милым и добродушным.
- Что тут у вас, ма? - весело спросил он, набивая трубку. - Тайный конклав?
- О, вовсе нет. Мы с твоим отцом обсуждаем завтрашнюю вечеринку.
Хью понимающе улыбнулся.
- Славная затея, - сказал он. - Вас тоже пригласили на охоту, сэр?
- Нет, - капризным голосом ответил сэр Уильям. - А, если бы и пригласили, я бы отказался.
- А я вот не устоял, - весело провозгласил Хью.
- Как, ты хочешь сказать, что завтра отправишься на охоту?
- Да! А почему бы и нет?
- Знай я об этом наперед, я бы уступил тебе свое место в клубе, произнес сэр Уильям, который издавна входил в члены престижнейшего охотничьего клуба. - Там и общество получше, да и условия не те. Просто возмутительно, в какой упадок пришли пейлингсовские угодья после смерти Фэншоу. Эти бездельники совсем их запустили. Птица вконец одичала... Если, черт побери, там вообще остался хоть один фазан!
- Значит ничего не подстрелю, - обреченно вздохнул Хью. - Тем более, сэр, что для вашей компании я не гожусь. Оруженосцы, эсквайры, заряжальщики - нет, все это не для меня. Рылом не вышел-с.
Вместо ответа сэр Уильям погрузился в мрачное молчание. Его многоопытная жена, прекрасно понимавшая, что за мысли бороздят сейчас мозг супруга, поспешила отвлечь его, спросив Хью, не видел ли он еще Вики Фэншоу.
- Нет, это удовольствие мне еще предстоит, - улыбнулся ее сын. - Если верить Мэри - это нечто необыкновенное.
- Я встретила ее вчера во Фриттоне, - как бы невзначай обронила леди Диринг. - Хорошенькая мордашка - такой, наверное, была и ее мать в том же возрасте. А почему Мэри так странно про нее выразилась?
- Говорит, что Вики - это вещь в себе. Совершенно непредсказуемая. Бесенок в юбке. К тому же, с весьма недюжинным актерским талантом.
- А мне она приглянулась. Говорят, все молодые люди в округе без ума от нее.
- Джентльмены предпочитают блондинок,* - усмехнулся Хью, поднося к трубке зажженную спичку. - А что, пресловутый русский князь - тоже претендент на ее руку?
- Вот уж не знаю! - всплеснула руками леди Диринг. - Надо же, мне и в голову не пришло... Ах, я уже предвкушаю, как мы завтра позабавимся!
Сэр Уильям раздраженно фыркнул, а его сын, звонко расхохотавшись, осведомился, кто еще приглашен на вечер к Картерам.
____________
*"Джентльмены предпочитают блондинок" - нашумевший в свое время роман Аниты Лоос.
- Точно не знаю, но Боутри придут, - ответила леди Диринг.
- Боутри? - изумленно воскликнул сэр Уильям, начисто позабыв о своем намерении не принимать участия в разговоре на столь отвратительную тему.
- Да, я вижу - Эрминтруда развернулась вовсю, - покачал головой Хью. - Мне казалось, что более чопорной и неприступной зануды, чем Конни Боутри, во всем королевстве не найти.
- Пф! - брезгливо хмыкнул сэр Уильям. - Она ведь тоже из нашего Больничного комитета. Интересно, чем они ее заарканили?
- Ах вот оно что, - задумчиво протянул Хью. - А я, признаться, уже начал ломать голову, что заставило вас клюнуть.
- Это только я клюнула, - поправила его леди Диринг. - Конни Боутри здесь ни при чем.
- Тогда что за черт дернул ее принять приглашение этой вульгарной дамочки и ее недотепы-мужа? - уязвленно спросил сэр Уильям.
- Не черт, а Бог, - ответила леди Диринг. - Не бойся, дорогой, поспешно добавила она, заметив, как передернулось лицо сэра Уильяма, - я вовсе не кощунствую. Дело в том, что Конни преобразилась. На нее, по ее словам, снизошло озарение Господне! Она поняла, что для того, чтобы обрести вечное спасение, нужно постичь абсолютную любовь. А преображенным людям все нипочем: и пошлость Эрминтруды и неотесанность ее непутевого муженька.
- Свихнулась, значит? - пожал плечами Хью. - Бедняга Том!
- Возможно, ты прав, - кивнула леди Диринг. - Во всяком случае, она без конца прощает ему какие-то прегрешения, которых он, по его словам, никогда не совершал. Надеюсь, она придет в себя, ведь как-никак, она президент Ассоциации консервативных женщин, не говоря уж о Больничном комитете, Деревенском клубе и Обществе матерей. К тому же, познав озарение, она совершенно перестала посещать наши благотворительные мероприятия. Не знаю, отчего, но почему-то преображенные люди перестают быть такими милыми и добрыми, как прежде.
- Чушь собачья! - убежденно провозгласил сэр Уильям. - Вот уж не знал, что она такая безмозглая!
- Это случилось вскоре после того, как Элизабет вышла замуж и уехала в Индию, - пояснила леди Диринг. - Должно быть, бедняжка решила, что утратила смысл жизни, вот у нее крыша и поехала. Я вас просто предупредить хотела, на всякий случай...
- О Господи! - сэр Уильям закатил глаза. - Надеюсь, она не попытается преобразить меня? Или - предложить мне свою абсолютную любовь?
- Боюсь, что попытается, - вздохнула его жена. - Так что никуда тебе не деться!
- Как, прямо на званом ужине? - взвыл сэр Уильям.
- Где угодно.
- Нельзя же заниматься миссионерством за ужином! Это вредно для пищеварения. В конце концов это же просто... богохульство!
- Возможно, - пожала плечами леди Диринг. - Впрочем, это не наша забота, дорогой.
- Я уже втройне жалею, что ты клюнула на удочку Эрминтруды и согласилась, - мрачно произнес сэр Уильям.
- А я - нет! - заявил Хью. - Я тоже предвкушаю удовольствие. Вы только представьте: ошеломляющая блондинка, русский медв... то есть князь, да еще и сбрендившая Конни Боутри! Редкостный коктейль! Мэри приезд князя поначалу не обрадовал, но она, должно быть, просто не понимает, какая потеха нам предстоит!. Надеюсь, что князь оправдает наши ожидания. Кстати, он, должно быть, уже приехал.
Князь и в самом деле приехал, а в эту минуту как раз стремился поцеловать пухлую ручку Эрминтруды. Был он очень смуглый, неопределенных лет, необычайно красивый и стройный, с белоснежными зубами и безукоризненными манерами. Когда он, склонившись над рукой миссис Картер, облобызал ее, Эрминтруда не смогла сдержать торжествующего взгляда, которым обвела своего мужа и Мэри.
- Дорогая моя! - воскликнул князь. - Вы как всегда обворожительны! Я восхищен! А вот и малышка Вики! Ах, нет... Это не малышка Вики!
Повернувшись к Мэри, он протянул ей свою холеную руку с тонкими, наманикюренными пальцами. Мэри, не зная, как в таких случаях положено поступать по этикету, робко пожала ее.
- Здравствуйте, - нерешительно произнесла она, теряясь в догадках, не сделать ли книксен.
Не выпуская ее руки, князь вопросительно посмотрел на Эрминтруду.
- Это мисс Клифф, воспитанница моего мужа, - сказала та. - А вот и сам мой муж. Уолли, позволь представить тебе князя Варасашвили.
- Я очень рад! - улыбнулся князь, выпуская ручку Мэри и обмениваясь рукопожатием с Уолли. - Очень! Премного о вас наслышан!
Уолли встревоженно встрепенулся, но, прежде чем он успел спросить князя, о чем именно тот наслышан, Эрминтруда поспешила увести гостя в его комнату.
Невинная фразочка, оброненная князем, окончательно выбила бедного Уолли из колеи, поэтому, не успел высокий гость скрыться из вида, как Уолли принялся изливать на окружающих накопившуюся желчь.
- Типичный фанфарон, вот он кто! - сказал он Мэри. - Фанфарон и дамский прихвостень. Альфонс разодетый! Хотел бы я знать, откуда он берет деньги на свои костюмы? А, что скажешь?
Говорить Мэри было нечего, к тому же, не получив от Эрминтруды подтверждения способности князя тем или иным путем зарабатывать на жизнь, она и сама склонялась к тому, что в словах Уолли таилась изрядная доля истины.
Тем временем Эрминтруда проводила знатного гостя наверх, где ему была отведена самая лучшая спальня, и взволнованно высказала надежду, что ему там будет удобно. Просторная комната, обставленная с вызывающей роскошью, не давала повода в том усомниться, однако Эрминтруда с чисто женским кокетством желала услышать соответствующие заверения из уст самого князя. И он ее не разочаровал.
Рассыпавшись в безудержных похвалах по поводу ее вкуса, князь вновь облобызал ее ручку и, не выпуская мягкую ладонь Эрминтруды из своей руки, пылко заговорил:
- Наконец-то мне выпало счастье созерцать вас посреди милой вашему сердцу обстановки! Позвольте сказать вам, что здесь просто очаровательно. И вы, мое чудо! Боже, до чего вы обворожительны!
Никто прежде не изъяснялся с Эрминтрудой в столь изысканном тоне, даже Джеффри Фэншоу в пору самых ранних ухаживаний. Эрминтруда куда больше привыкла выслушивать упреки по поводу своего низкого происхождения и, будучи по натуре женщиной мягкой и покладистой, воспринимала высокомерное и снисходительное отношение соседей как должное. Вот почему она совершенно таяла от медоточивых слов, лившихся рекой и вдобавок - из уст не кого-нибудь, а настоящего князя. Эрминтруда даже не пыталась отнять руку, а уж тем более - приостановить безудержный поток лести. Она лишь по-девичьи зарделась и неуклюже спросила велеречивого гостя, хороший ли у нее вкус.
Князь Варасашвили, оказавшись в родной стихии, развернулся вовсю.
- У вас поразительный вкус, дорогая моя! Вы самую нищую лачугу в хоромы превратите! Вы необыкновенная женщина! - распинался он. - Едва увидев вас, я сразу подумал, что эту женщину недооценивают. Да, воистину вас никогда никто не понимал! Внешне вы так веселы и беззаботны, что окружающие наверняка считают: "Все у нее есть для счастья, у нашей хорошенькой миссис Картер - муж, прелестная дочурка, состояние, красота!" Должно быть, лишь мне удалось рассмотреть в самой глубине ваших глаз ту неуловимую тоску, что выдает страдающую душу, тот налет одиночества, который так часто сопровождает добрых людей, которых не понимают и недооценивают окружающие, даже самые близкие.
Слова его лились бальзамом на израненную душу Эрминтруды, которая до этой минуты ни разу в жизни даже не подозревала, что ее недопонимают. Она томно вздохнула и устремила на князя растроганные глаза, полные восторга и признательности.
- Удивительно, - произнесла она. - Мне ведь еще при нашей первой встрече показалось, что вы необыкновенно чуткий человек.
Князь нежно пожал ее руку.
- Мы с вами связаны незримыми душевными узами. И вы тоже чувствуете это, ведь вы так не похожи на всех своих соотечественниц.
Эрминтруда была твердо убеждена, что лучше Англии страны в мире нет, и считала англичан господствующей расой, однако слова князя восприняла как комплимент, начав тут же перечислять качества, которые и впрямь, в ее разумении, выделяли ее среди гордых англичанок. А качеств таковых оказалось хоть пруд пруди: от невосприятия твида и грубой обуви до чувствительной натуры, скрывавшейся (как столь точно) подметил Алексис за напускной веселостью.
- Вы - необыкновенная женщина! - охотно подтвердил князь.
Эрминтруда могла бы продолжать эту беседу бесконечно, но в эту минуту доставили княжеские чемоданы, и ей пришлось с неохотой удалиться.
К Уолли и Мэри она вернулась в приподнятом настроении. Ее величавая поступь сразу привлекла внимание Уолли, который не преминул осведомиться, с какой стати она тут вышагивает, как умирающий лебедь. В ответ Эрминтруда предложила ему хамить среди тех, кому это нравится, ведь, будучи одинокой, страдающей и непонятой, она тем не менее обладала достаточным чувством собственного достоинства, чтобы не мириться с проявлениями грубости со стороны супруга или кого бы то ни было еще. Затем, все еще под воздействием пламенных речей князя, она рассеянно погрузилась в кресло, даже не заметив Князя, свернувшегося калачиком под стулом Уолли. Это неприятное открытие, к несчастью для нее, совпало с приходом всамделишного князя. Увидев статного незнакомца, коккер-спаниэль помчался к нему засвидетельствовать свое почтение и принялся с радостным визгом напрыгивать, норовя лизнуть в лицо.
Эрминтруда, выйдя из оцепенения, но, вся еще во власти сладостных грез, закричала:
- Уолли, ну зачем ты впустил Князя в дом! Этой скотине только на конюшне место!
- Ну вот, а я ведь тебя предупреждал, - проворчал Уолли, довольно ухмыляясь в усы. И добавил, глядя на несколько ошарашенного гостя:
- Она не вас имела в виду. Лежать, Князь! Вот так, молодец!
- А-аа! - томно протянул князь, понимающе сверкнув белоснежными зубами. - Значит нас здесь двое - этот славный песик тоже из нашего, княжеского племени! Забавно! Только умоляю, не наказывайте его из-за меня! Я ведь просто обожаю собак.
- Все равно ему здесь не место, - заявила Эрминтруда, еще не придя в себя от только что испытанного потрясения. - От него псиной разит.
- Бедняга, - нежно произнес князь, присаживаясь и гладя провинившегося коккер-спаниэля по спине. - Посмотрите, крупиночка, как печально он на вас смотрит. Однако, дружочек, я не стану тебе уж слишком сочувствовать, ведь, в отличие от меня, у тебя есть крыша над головой прекрасный дом, который не спалят большевики.
- Боже, неужели именно такая участь постигла ваш дом? - испуганно спросила Эрминтруда.
Князь развел руками.
- Издержки войны, крупиночка. Счастье еще, что меня самого не расстреляли.
- Ах, как ужасно! - воскликнула Мэри, чувствуя, что от нее этого ожидают. - Я и не знала, что большевики в Грузии так лютовали.
- И вы всего лишились? - с придыханием спросила Эрминтруда.
- Всего! - просто ответил князь.
Эта короткая реплика погрузила присутствующих в скорбное молчание. Мэри решила, что не стоит придираться к тому, что князь, в своем величии, не посчитал такую мелочь как золотой перстень-печатку или массивный золотой портсигар с бриллиантами. Возможно, предположила она, свирепые большевики пощадили и еще что-нибудь из подобного рода пустячков.
Эрминтруда, желая разрядить обстановку, громко осведомилась, куда делась Вики.
Никто не знал.
Однако девочка не заставила себя долго ждать. Она появилась, едва накрыли стол к чаю. Мэри, с трудом выносившая выходки Вики, на сей раз не могла не оценить ее выдумку.
Бесшабашная спортсменка уступила место светской львице. Шлейф вечернего шифонового платья волочился по полу. Вики вошла, небрежно придерживая рукой шею борзой, и, остановившись в дверях, обвела комнату томным взглядом с едва уловимым оттенком трагичности. Борзая, не обладая артистизмом хозяйки, тут же вырвалась из-под ее руки и помчалась знакомиться с гостем.
Эрминтруда не стала теряться в догадках по поводу вечернего платья, лишь мысленно похвалив Вики за величественный приход и отметив про себя, что выглядит дочь просто замечательно. Внимание ее привлек князь, поспешно вскочивший.
Уолли, которого вид его разряженной падчерицы, соревнующейся в аристократической вычурности с высоким гостем, грозил окончательно выбить из колеи, поспешно допил чай и ретировался, забрав с собой собаку - Князя. Мэри же осталась, твердо решив понаблюдать за фарсом, который - она была в этом убеждена, - должен был развернуться у нее на глазах. Глядя на князя, она сразу определила, что под личиной благородности скрывается отпетый авантюрист, и недоумевала поэтому, почему он тратит время на замужнюю Эрминтруду. Теперь же она заподозрила, что основной его целью является вовсе не Эрминтруда, а ее дочь, на неокрепшую душу которой он теперь обрушил всю мощь галантного обхождения и учтивых речей.
Вскоре, однако, Мэри, которой приелись его слащавые банальности, покинула гостиную. Князя она уже больше до ужина не видела, а вот к Вики заглянула, как только девочка вернулась к себе и переоделась.
Когда она вошла, Вики, расчесав белокурые локоны, сооружала на голове нечто наподобие пизанской башни. Увидев Мэри, девочка обрадованно произнесла:
- Пойдет мне такая прическа, как думаешь? Я сразу чувствую себя взрослой и настоящей femme fatale*.
- Когда же тебе наконец надоест кривляться, Вики! - в сердцах воскликнула Мэри. - Нет, правда, не выставляй себя идиоткой. Подумай сама, ну какая из тебя femme fatale в девятнадцать лет?
- Ничего, вот глаза накрашу - тогда посмотришь! - многозначительно заявила Вики.
- Я бы на твоем месте не стала. Тем более, если ты ради князя стараешься. По-моему, он насквозь фальшивый.
- О да! - с готовностью закивала Вики.
- Тогда чего ради ты выпендриваешься?
- Я вовсе не выпендриваюсь, а играю новую роль. Мне она страшно нравится. Жаль, что здесь нет сцены.
- Зря стараешься. Зачем, по-твоему, он сюда заявился?
- Это и слепому видно. Ради моей богатой маменьки.
- Но ведь он знает, что она замужем!
- А что мешает ей развестись с Уолли? Этот грузин хитер как лис, однако он недооценивает сентиментальности и доброты моей мамульки. Боюсь, что для достижения своей цели, ему в конце концов придется ухлопать беднягу Уолли.
- Ой, что ты мелешь! - поморщилась Мэри.
Но Вики уже завелась.
- А что, по-моему, он вполне на это способен, - заявила она, густо черня ресницы. - Посмотри, дорогуша, правда я хорошо смотрюсь с этим пистолетиком? Русские вообще какие-то зловещие, а уж этот Алексис вдвойне. Просто вурдалак какой-то.
- Лично мне он зловещим не кажется. А вот ты выглядишь кошмарно!
- Кошмарно-ужасно или кошмарно-здорово? Улыбочка мне его не нравится. Бархатная какая-то, обволакивающая, а в глаза заглянешь - бр-рр!
Вики театрально прикрыла лицо руками.
- Зря передо мной стараешься, - покачала головой Мэри. - Зрительница из меня никудышная.
- Я просто репетирую, - как ни в чем не бывало призналась Вики. - Как по-твоему, а быть шпионкой интересно?
- Нет. А почему ты спрашиваешь?
- Сама не знаю. Просто я загримировалась под Мата-Хари, а после ужина к нам заедет Роберт Стил.
- Не пойму, куда ты клонишь.
- Я специально его пригласила. Неужели не понимаешь, какой шикарный треугольник получается: Роберт, Алексис и Уолли? Кипящие страсти, косые взгляды, подозрения... Умм, пальчики оближешь!
- Вики, как ты можешь! - Мэри в ужасе всплеснула руками.
Вики сосредоточенно намазывала губы помадой.
- А может, Роберт возьмет, да прикончит Алексиса, - с трудом разлепляя губы, пробормотала Вики. - Или мамочка _____________________
*Роковая женщина (франц.).
посмотрит на настоящего мужчину и перестанет млеть от этого слащавого Алексиса. В любом случае выйдет польза.
- Послушай, Вики, это вовсе не смешно, - назидательным тоном заговорила Мэри. - Да и о матери своей разве можно так говорить?
- О, Мэри, ты просто душка! - пропела Вики.
Уязвленная до глубины души, Мэри пулей вылетела из ее комнаты. В гостиной она застала князя в роскошном вечернем костюме с жемчужными запонками. Завидев Мэри, он мигом отложил в сторону газету, которую читал, и любезно заулыбался. Словно каким-то образом догадался, что произвел на Мэри неблагоприятное впечатление, и теперь пытался любым способом его исправить. Однако чем любезнее он становился, тем больше восстанавливал девушку против себя; Мэри никак не могла понять, почему он так упорно пытался ей понравиться.
Ужин прошел без приключений, однако засиживаться с гостем за портвейном Уолли не возжелал. С отрешенной физиономией, он, позевывая, сопроводил князя в гостиную.
Эрминтруда забеспокоилась. Сама бы она с куда большим удовольствием посидела с князем тет-а-тет, внимая его комплиментам, однако этикет и долг хозяйки настоятельно требовали организовать карточную игру или танцы.
Вики, покуривая сигарету через мундштук длиной в руку, пересекла гостиную и включила радиоприемник. Эрминтруда едва не опозорилась, хотев уже попросить дочь найти что-нибудь повеселее, когда князь, с восторгом узнав музыку Римского-Корсакова, попросил Вики оставить ее.
В следующую минуту дворецкий возвестил о приходе гостя, приглашенного Вики, и в комнату вошел коренастый, могучего телосложения мужчина с всклокоченными, но напомаженными на висках волосами, кустистыми бровями и пронзительным взглядом.
Эрминтруда встала ему навстречу и с удивлением, но не без удовольствия, воскликнула:
- Ну надо же! Откуда вы взялись, Боб? Я очень рада вас видеть!
Побагровевший Роберт Стил пожал ее руку и сбивчиво пояснил, что приглашен Вики. С этими словами, он перевел взгляд на Вики и смущенно заморгал.
Эрминтруде предстояло теперь познакомить его с князем. Трудно было даже представить двоих более разных мужчин - стройного, худощавого, вечно улыбающегося князя и приземистого, мужикоподобного и довольно угрюмого Роберта Стила. Последний выглядел мрачнее обычного, не преминув заметить, с каким немым обожанием взирает Эрминтруда на иноземного красавца. В довершение неприятностей, Уолли успел еще до ужина пропустить на несколько стаканчиков больше обычного и теперь уже откровенно клевал носом. Стил метнул на выпивоху уничтожающий взгляд и больше в его сторону не смотрел.
Если Вики стремилась к тому, чтобы создать в доме гнетущую обстановку, то она своего добилась, подумала Мэри. После прихода Стила дрянная девчонка забилась в угол, делая вид, что не имеет к происходящему ни малейшего отношения. Музыку она приглушила до едва слышимого уровня, так что различить мелодию было уже невозможно. Словом, развлекать присутствующих пришлось уже князю, к чему он и приступил, к радости Эрминтруды и к вящему неудовольствию Роберта Стила.
- Как дела, Боб? - осведомилась наконец Эрминтруда, вспомнив о вновь прибывшем. - Как урожай и все прочее? Мистер Стил, - добавила она, обращаясь к князю, - сам возделывает свои земли.
- Я фермер, - заявил Стил, набычившись.
- Какая прелесть! - восхитился князь. - Увы, я почти ничего не смыслю в этом замечательном искусстве.
- Искусства в нашем деле мало, - буркнул Стил. - Скорее это тяжелый физический труд.
Вики произнесла из своего угла:
- А вот меня фермеры пугают!
- Почему? - изумился Стил.
- Есть в вашем занятии что-то первобытное, - сказала Вики. - Я имею в виду возделывание земли, извечную борьбу с Природой.
- Господи, что ты плетешь? - возмутился Стил. - В жизни не слыхал более несусветной чуши!
- Отчего же, а я вот прекрасно ее понимаю, - поддержал Вики князь.
- А я, представьте, нет, - ядовито произнес Стил. - Борьба с Природой! Уверяю тебя, Вики, я и не помышляю об этом.
- Ну да, разумеется, - хмыкнула Вики. - За вас все делает дождь. А сорняки, можно подумать, вы не выпалываете.
- Точно! - в разговор неожиданно встрял Уолли. - А под ногти вечно грязь забивается. Малышка права, Боб, это борьба!
- А мне такая жизнь по душе, - вздохнул Стил.
- Да разве это жизнь? - не унимался Уолли. - То ночью вскакиваешь, чтобы у овцы роды принять, то по уши в гов... в дерьме вывозишься...
- Уолли! - взвилась Эрминтруда. - Прекрати!
- Я же про навоз говорю, - обиделся Уолли. - Как будто никто его никогда не нюхал...
- Уолли! - в голосе Эрминтруды зазвенел металл.
Всем стало очевидно, что земледельческая тема себя исчерпала. Воцарилось неловкое и достаточно напряженное молчание. Князь принялся вполголоса обсуждать с Эрминтрудой эпизоды их отдыха в Антибе. Стил, никогда прежде не покидавший пределов Соединенного королевства, поддержать беседу не мог. Он заявил только, что ему и в Англии хорошо, на что князь, с присущей ему любезностью, заметил, что в Англии любой чувствует себя как дома.
Тут внимание всех привлек топот шагов на террасе. Вечер стоял такой теплый и ласковый, что окна были распахнуты настежь. В одно из них внезапно всунулась жизнерадостная физиономия, обладатель которой громко провозгласил:
- Здоровуха! Дома кто есть?
Лишь Уолли оживился, услышав этот окрик. Он поспешно поднялся и пригласил своего приятеля (а это оказался не кто иной, как Гарольд Уайт) заходить. Тут же выяснилось, что Гарольд пришел не один, а в сопровождении сына с дочерью, причем никто из них не удосужился хоть чуть-чуть приодеться к ужину. Джанет Уайт, довольно неприметная молодая особа, вечно таскавшаяся в перепачканных юбках, на сей раз пришла в одеянии, которое сама считала "полувечерним" платьем. Именно она первой обратилась к Эрминтруде:
- Ничего, что мы ввалились к вам без приглашения, миссис Картер? Просто папе захотелось пообщаться с мистером Картером, вот я и подумала: а почему бы и нам с Аланом не заскочить? Впрочем, если мы не вовремя...
Эрминтруда поспешила перебить ее, заверив со всей добротой в голосе, на которую только была способна:
- Что вы, милая, я всегда рада видеть вас с Аланом. Познакомьтесь, пожалуйста - князь Алексис Варасашвили.
Если Эрминтруда и питала страхи, что Джанет попытается завладеть вниманием ее высокопоставленного гостя, то они вскоре улетучились. Джанет казалась растерянной и, устроившись рядом с Мэри, сидела будто воды в рот набрав. Обрученная с чайным плантатором с Цейлона, она никак не могла решиться на отъезд, словно опасаясь бросить отца с братом на произвол судьбы. Князь пугал ее, непривычную к высшему свету, поэтому вместо того, чтобы прислушиваться к беседе, она принялась занудно пересказывать Мэри содержание недавно полученного от жениха письма.
Ее брат, стройный молодой человек с длинными волосами, бесцеремонно устроился на софе по соседству с князем, возвестив, что является давним поклонником русской школы.
- А что это за школа? - изумилась Эрминтруда.
- Я имею в виду литературную школу, миссис Картер, - с улыбкой ответил Алан.
Гарольд Уайт, стоявший у бара в ожидании, пока Уолли смешает ему коктейль, подметил:
- Похоже, мой отпрыск оседлал своего любимого конька. Поставьте его на место, миссис Картер. Чем целыми днями читать, пусть лучше работать идет.
- Не приставай к Алану, - сказал Уолли. - Я тоже обожаю книжки читать. Только не летом, конечно.
Алан, пропустив его реплику мимо ушей, повернулся к князю и изрек:
- Чехов!
Вики, посмотревшая в театре "Вишневый сад" и, решив, должно быть, что хватит ей уже держаться в тени, продекламировала:
- О, да - утонченная психология гуманизма! Чудесная вещь, замечательная!
- О, Вики, у тебя новая прическа! - ни к месту воскликнула Джанет.
- Да, - горделиво ответила Вики. - Я так самовыражаюсь. Сегодня мне вдруг показалось, что в меня вселился чей-то дух. Мне пришлось таким образом попытаться приспособиться к нему. Вот!
- Ты просто очаровательна! - негромко сказал Алан. - Порой мне даже кажется, что в твоих жилах течет русская кровь.
Уайт осадил сына, заявив, что тот слишком много болтает, а Стил добавил, что лично он ничего для себя в Чехове не открыл.
- Ну надо же! - воскликнул уязвленный Алан. - А искусство говорить полунамеками? А тонкий стиль? Посмотрев "Три сестры", я потом неделю в себя приходил!
- Я тоже, - проворчал Уолли. - Предупредили бы меня, какая это тягомотина, ноги бы моей в театре не было!
- Я согласна, - неожиданно поддержала мужа Эрминтруда. - То есть, пьеса очень умная, безусловно, но лично я считаю, что развлекаться нужно иначе.
- А вот "Чайка" мне понравилась еще больше, - заявил Алан. - Тоска и безысходность наваливаются на тебя с такой силой, что грозят раздавить.
- Лично я посещаю театр вовсе не для того, чтобы быть раздавленной тоской и безысходностью, - отрезала Эрминтруда.
Прежде чем Алан успел придумать уничтожающую ответную реплику, князь наградил Эрминтруду обворожительной улыбкой и произнес:
- Вы, как всегда, правы, крупиночка. Вы созданы для света и радости.
- А возьмите Гоголя! - вскричал Алан. - Как тонко увязываются в его творчестве мистика и реальность. Особенно - в "Мертвых душах".
- Ну и что? - хмыкнул Уолли. - Ты, вот, говоришь: "Возьмите Гоголя"! А кому он нужен-то, твой Гоголь? И ни о каких дохлых душах мы разговаривать не собираемся. Захвати лучше Вики, и сгоняйте партию в бильярд.
- Ох, уж это ваше пристрастие к шарам! - горько вздохнул Алан. И обратился к князю:
- Вас не удивляет наша увлеченность спортом?
- На мой взгляд, друг мой, вы куда более увлечены русской литературой, чем спортом. Должен сказать, однако, что при переводе на английский кое-что пропадает.
При упоминании о спорте, Эрминтруда тут же сообразила, что хотела забрать у соседа ружье. С минуту она тщетно пыталась привлечь внимание Уолли, после чего ткнула локтем Мэри и прошептала:
- Напомни ему про ружье!
Мэри не сочла нужным секретничать и тотчас сказала:
- Дядя Уолли, вы не забыли, что хотели попросить мистера Уайта вернуть ружье?
Не ожидавшая столь лихого наскока Эрминтруда покраснела до корней волос, Уайт же тут же рассыпался в извинениях.
- Черт, совсем из головы выскочило, - сокрушался он. - Жаль, что вы не позвонили - я бы сейчас его принес. Вот что, миссис Картер, я завтра утречком непременно занесу его.
- Ох, вы не подумайте... я вовсе не хотела, - смущенно залопотала Эрминтруда. - Просто Уолли завтра отправляется на охоту вместе с нашим гостем. Я вовсе не возражаю, чтобы вы брали ружье, ведь Уолли так редко охотится...
Но Уолли тут же испортил впечатление от ее великодушной речи, презрительно фыркнув:
- Утром ты вовсе не так со мной говорила! Ты даже не представляешь, Гарольд, какую нахлобучку я получил за то, что посмел одолжить тебе дробовик!
Глаза Эрминтруды предательски увлажнились. Заметив, что Стил вот-вот взорвется, Мэри быстро предложила:
- А что, если нам и в самом деле поиграть в бильярд? Джанет, ты пойдешь с нами?
Джанет ответила, что предпочитает понаблюдать за ними, поскольку сама играет из рук вон плохо. Стил же согласился, а князь заявил, что сочтет за честь погонять шары в столь замечательной компании. После долгих уговоров Джанет позволила уломать себя, А вот Эрминтруда, Вики и Алан на уговоры не поддались. Вики, правда, сама вызвалась следить за счетом, а Алан, воспользовавшись случаем, принялся рассказывать ей про мастерское изображение жизни бедноты в произведениях Максима Горького.
В конце просторной бильярдной Эрминтруда устроила нечто вроде уголка для курения и отдыха. Оттуда, погрузившись в мягкое кресло, она и следила за игрой. Князь после каждого своего удара как бы исподволь подходил к ней и вполголоса переговаривался - обстоятельство, не ускользнувшее от бдительного Стила, взиравшего на ухищрения чужестранца с явным неодобрением.
За исключением князя и Уайта, приличных игроков в компании не нашлось. Джанет без конца спрашивала, по какому шару бить, в какую лузу целить и как держать "эту палку". Уайт в обучении дочери участия не принимал, однако, воспользовавшись тем, что князь стал показывать ей хитроумный удар, увлек Уолли в сторонку и заговорщически зашептал:
- Я, кажется, раздобыл пару классных телок! И поверь, если уж я говорю, что они классные, то это так и есть!
Уолли, в голове которого приятно шумело от трех рюмок виски, поглощенных после ужина, спросил плаксивым тоном:
- А как насчет денег, что ты у меня занял?
- Верну, верну, - замахал руками Уайт. - Не о чем беспокоиться.
- Тебе легко говорить, - поежился Уолли. - Даже страшно представить, что со мной будет, если Эрми узнает...
- Не узнает. Все будет в порядке, заверяю тебя.
- Если и не узнает, то только потому, что тебе придется вернуть мне деньги на следующей неделе, - с торжествующей улыбкой заявил Уолли.
Слова эти, по неосторожности произнесенные громче, чем следовало, достигли ушей Мэри. В ту же минуту Джанет промахнулась по шару и настал черед Уайта. Пока тот огибал стол, Мэри перехватила взгляд Стила и испуганно догадалась, что фермер тоже расслышал последнюю реплику Уолли. Стил тут же подтвердил ее опасения, приблизившись к ней и осведомившись, верно ли, что Уолли одолжил Уайту деньги.
- Не знаю, - сдержанно ответила Мэри.
Стил перевел взгляд на Эрминтруду и с явным неодобрением покачал головой.
- Пользуется ее добротой, сукин кот!
Однако в следующее мгновение, вспомнив, с кем говорит, он спохватился и извинился:
- Простите меня!
Мэри поспешила перевести разговор на другую тему, но на душе у нее скребли кошки. Едва дождавшись ухода Уайтов, она прижала Уолли к стене и спросила напрямик, верно ли, что он одолжил Уайту деньги. В ответ на заверения Уолли, что все в порядке, Мэри упрямо потребовала объяснений.
Уолли с горечью забормотал, что, должно быть, близится конец света, коль скоро собственные воспитанницы начинают за ним шпионить.
- Вы отлично знаете, дядя Уолли, что я за вами не шпионила, вспыхнула Мэри. - Но вы говорили с мистером Уайтом так громко, что не услышал бы вас только глухой. Между прочим, Роберт Стил тоже услышал.
Это известие, похоже, слегка обеспокоило Уолли.
- Когда этот тип перестанет совать нос в мои дела? - жалобно спросил он. - По-моему, он спит и видит, чтобы я угодил под трамвай или хотя бы сквозь землю провалился!
- Ничего подобного! - отрезала Мэри.
- Да! - обиженно выкрикнул Уолли. - Любому дураку ясно, что он на Эрми глаз положил. Ему ее деньги покоя не дают!
- Как раз об этом я и хотела поговорить с вами, - сказала Мэри. - Вы не имеете права отдавать ее деньги в долг. Тем более - Гарольду Уайту.
Уолли ощетинился.
- Хорошеньким тоном ты разговариваешь со своим опекуном!
- Вы правы, но иного выхода у меня нет. Мне больно видеть, как тетю Эрми обманывают. Будь она скупердяйкой - иное дело, но ведь она безропотно выполняет все ваши просьбы! Правда, откровенно говоря, дядюшка, порой мне становится стыдно, когда я слышу, под каким предлогом вы просите у нее денег. Между прочим, она и сама уже кое-что поняла...
- Да, мне тоже не понравилась ее реплика за завтраком, - задумчиво произнес Уолли. - Думаешь, она имела в виду нечто конкретное?
- Не знаю. Но зарубите себе на носу: если она узнает, что вы одолжили деньги Уайту, вам не сдобровать. Скандал будет страшный.
- Ладно, ладно, нечего причитать раньше времени, - раздраженно пробурчал Уолли. - Просто я малость перебрал тогда, иначе ему бы из меня и фартинга не вытянуть. Однако беспокоиться не из-за чего - Гарольд вернет долг уже на следующей неделе.
- А вдруг не вернет?
- Вернет, не бойся. У меня его расписка есть.
Мэри вздохнула.
- Вы безнадежны, дядюшка. Хотела бы я знать, как вы ему откажете, если он начнет умолять об отсрочке?
- Вот здесь ты заблуждаешься, - напыщенно изрек Уолли. - Может, кто и думает, что я такой уж тюфяк и простофился, но настоять на своем я сумею.
- Как бы мне хотелось, чтобы этот Уайт оставил вас в покое! воскликнула Мэри.
- Я тебя понимаю, но должен тебе сказать: зря ты так на него напустилась. В некоторых делах он мне очень даже помогает. В один прекрасный день, когда я проснусь богачом, ты еще ему спасибо скажешь.
- И все-таки я предпочла бы, чтобы у вас с ним не было ничего общего, - упрямо проговорила Мэри.
Глава 3
На следующее утро Эрминтруда как раз спускалась к завтраку, когда Гарольд Уайт принес ружье. Как всегда, он вошел в парадную дверь, даже не потрудившись позвонить, и жизнерадостно пожелал Эрминтруде доброго утра. Эрминтруда сказала, что, должно быть, ее дворецкий не слышал звонка, на что Уайт, не понимавший намеков, как ни в чем ни бывало ответил:
- О, я не стал звонить! Я же знал, что вы не станете возражать против моего прихода. В конце концов, мы ведь почти родственники. Кстати, - он потряс потертым кожаным футляром, - я принес Уолли его ружьишко!
- Вообще-то, - с достоинством произнесла Эрминтруда, поморщившись при виде грязного футляра, - это не его ружье. Оно принадлежало моему покойному мужу.
- Понятно, старая добрая память, - сочувственно закивал Уайт. - Я, между прочим, ухаживал за ним, как за ребенком - чистил, смазывал. Оба ствола теперь блестят как стеклышко. Уолли будет доволен.
Эрминтруда сдержанно поблагодарила его и заметила, что отдавать ружье без футляра - вполне в духе ее супруга. Правда, в ответ на замечание Уайта, что Уолли страдает рассеянностью, она тут же вспомнила о супружеской верности и довольно сварливо возразила, что у Уолли полно более важных забот, чем забивать голову всякими пустяками. Затем Эрминтруда сообщила Уайту, что он может сам отнести ружье в оружейную комнату, и распрощалась.
- Раз уж он так свободно расхаживает по моему дому, - сказала она Мэри, - пусть сам за собой ухаживает.
В эту минуту спустился князь, и Эрминтруда поспешно осведомилась, хорошо ли он спал. Оказалось, что князь не только спал лучше, чем когда бы то ни было, но вдобавок и проснулся, разбуженный отдаленным криком петуха. Вот тогда-то он, по его словам, впервые и осознал всю прелесть жизни в английской провинции. Он лежал, с нескрываемым восторгом прислушиваясь к петушиному кукареканью. Незабываемое впечатление!
- Очень приятно, - с сомнением произнесла Эрминтруда, опасливо осведомившись (князь тут же поспешил ее успокоить), не помешали ли петухи его ночному отдыху.
Припозднившийся к завтраку Уолли появился в столовой в сопровождении Князя-спаниэля и в течение нескольких минут объяснял князю-человеку необходимость участия собаки в их охотничьей вылазке.
- Но, разумеется! - вскричал князь.
- Очень рад, что вы это понимаете, - сказал Уолли. - Признаться, меня чертовски беспокоил этот вопрос. Неприятно, согласитесь, когда на одно и то же имя откликаются и человек и пес. Весьма щекотливая ситуация.
- Понимаю, вы опасаетесь, что, закричав: "Князь, к ноге!", увидите, как я подползаю к вам на брюхе, прижимая уши и виляя хвостом, - заулыбался князь. - Давайте, договоримся так. Если я вам понадоблюсь, то кричите: "Варасашвили!" и дело с концом.
- Э-ээ, это, конечно, верно, - кивнул Уолли, - но у меня прескверная память на фамилии. У нас это семейное.
Эрминтруда, которая в течение последних нескольких минут безуспешно пыталась перехватить взгляд Уолли, воспользовалась секундным замешательством, чтобы познакомить князя с остальными охотниками. Оказалось, что компанию ему и Уолли составят Роберт Стил, Хью Диринг и доктор Честер.
- Доктор - прекрасный стрелок, - заметила Мэри, вскинув голову. - Да и Роберту Стилу охотиться не впервой. А вот Хью, по-моему, особой меткостью не отличается. Зато сами вы, я уверена, стреляете отменно!
Князь расцвел и тут же принялся, правда, не слишком настойчиво, преуменьшать свои охотничьи достоинства. Закончил он тем, что пригласил Мэри поохотиться вместе с ними.
- Благодарю, князь, но я стрелять не умею.
В эту минуту в раскрытую балконную дверь шагнула с террасы Вики, которая, судя по ее словам, слышала их разговор:
- Зато я умею! - с места в карьер заявила она. - Пожалуй, я составлю вам компанию.
- О, нет, прошу тебя! - воскликнула Эрминтруда. - Я с ума сойду от беспокойства.
Заметив наконец князя, вскочившего при ее появлении, Вики с тонкой улыбкой сказала:
- Доброе утро! Нет, пожалуй, вам все же придется обойтись без меня. Я забыла, что обещала Алану пойти с ним.
- Куда? - насторожилась Эрминтруда.
Вики выбрала себе персик поспелее и уселась на стул, который любезно придвинул ей князь.
- Нужно же хоть как-то скрасить человеку существование, - сказала она, смачно кусая сочный плод. - Тем более что Джанет палец о палец не ударит, чтобы ему помочь.
- На мой взгляд, Алану повезло, что он вообще сумел в наши дни устроиться хоть на какую-то работу, - заметила Эрминтруда.
- Все адвокаты - сухари и зануды, - пробормотала Вики.
- А я вот считаю, что это очень достойная и респектабельная профессия, - проронила Эрминтруда. - Послушай совета матери: скажи Алану, чтобы перестал болтать всякую ерунду, а лучше занялся бы своим прямыми обязанностями.
- Лично я не хотела бы стать адвокатом, - задумчиво произнесла Вики. - Должно быть, и не стану.
- Вы говорите о том молодом человеке, который был здесь вчера вечером? - осведомился князь. - Очень серьезный юноша. Он вам очень нравится, Вики? На мой взгляд, он чуть скучноват.
- Что вы - он ведь стихи пишет! - заявила Вики. - Причем отнюдь не просто рифмованные вирши. Мамочка, я могу взять корзинку для пикника?
- Но, деточка, разве ты не будешь обедать с нами на природе? озабоченно спросила Эрминтруда. - Во время охоты. Мы с Мэри тоже идем.
- О, нет! - Вики замотала головой. - Сперва я ведь сама хотела пострелять, но потом передумала. К тому же я терпеть не могу пироги с дичью и мясной пудинг.
- Вики, вы так жестоки с нами! - возразил князь. - Променяли наше общество на поэта!
- Ничего, надеюсь, вы и без меня отлично проведете время, - хихикнула Вики.
Уолли с князем вышли на террасу, а Эрминтруда воспользовалась их отсутствием, чтобы напутствовать дочь. Ей и так уже казалось, что Вики уделяет Алану слишком много внимания.
- Смотри, как бы он ни вбил себе в голову чего-нибудь лишнего, сказала она. - Постарайся хотя бы не поощрять его ухаживания.
- Да, мамусик, ты права, - пропела голосом пай-девочки Вики. - Тем более, что я еще не решила, держать ли будущего мужа под каблуком или быть покорной и во всем уступать.
- Вики, ты просто невозможна! - вздохнула Мэри.
Вики скорчила шаловливую мордашку, сделала реверанс и выскочила из комнаты, хохоча во все горло.
- На вашем месте, тетушка Эрми, - сказала Мэри, - я бы отпустила ее в театр. Пусть поступает, как считает лучшим.
- Господи, что за ужасный вздор! - воскликнула Эрминтруда, меняясь в лице. - Ее покойный папочка перевернулся бы в могиле, услышав тебя... Его, правда, кремировали, но в противном случае он бы непременно перевернулся.
- Но с какой стати? - возмутилась Мэри. - Вы ведь и сами выступали на сцене.
- Да, милая, но Вики я на пушечный выстрел к сцене не пущу! Хотя артистические наклонности у девочки, конечно, есть, - со вздохом добавила Эрминтруда.
- Ну, а насчет Алана можете не волноваться, - заверила ее Мэри. - Я убеждена, что между ними не может быть ничего серьезного.
- Надеюсь, что ты права, хотя мне все равно неспокойно. Как будто у меня и так мало забот, а тут еще и эта вот свалилась...
Впрочем, забот у Эрминтруды прибавилось буквально пару минут спустя. Заметив накануне, что на обшлаге пиджака Уолли недостает пуговицы, она разыскала утром пиджак, принесла в мастерскую и, машинально сунув руку в карман, обнаружила там конверт, адресованный Уолли и надписанный неряшливым и безграмотным почерком. И вот сейчас Эрминтруда, не видевшая ничего зазорного в том, чтобы копаться в мужниной корреспонденции, вспомнила про письмо и вынула его из конверта, заметив вскользь, что только Уолли способен оставлять личные письма в пиджаках.
Мэри невнятно поддакнула, продолжая подсчитывать недельные расходы. Ее внимание привлекло судорожное восклицание.
- Мэри! О Господи, Боже мой! Боже, какой кошмар! За что мне такое?
Мэри быстро обернулась, распознав в голосе Эрминтруды трагические нотки, перемешанные с гневом.
- Что случилось? - испуганно спросила она.
- Вот, прочитай! - театрально произнесла Эрминтруда, величественно протягивая Мэри злополучное письмо.
Однако, стоило Мэри взять его, как она спохватилась.
- О, нет, что я делаю? Верни мне его, милочка! Тебе нельзя читать, ведь он, как-никак, твой кузен и опекун!
Мэри протянула ей письмо, но не удержалась от восклицания:
- Право, тетушка, не стоило вам его читать! Не знаю, в чем дело, но, быть может, вам лучше сделать вид, что вы ничего не знаете?
Щеки Эрминтруды залились румянцем.
- Что, притвориться? Сделать вид, что я не знаю, как мой муженек обрюхатил какую-то грязную девку? Нет, девочка моя, если ты считаешь, что я каменная, то ты глубоко заблуждаешься!
Мэри привыкла к сумасбродству Уолли, но слова Эрминтруды ее напугали.
- Тетушка, а вы не могли ошибиться?
- Ха! Вот, почитай сама!
- Но, тетя Эрми, ведь чужие письма читать нельзя!
- Да, можно только без конца тянуть из жены деньги, чтобы тратить их на всяких потаскух!
Вики, впорхнувшая как раз в эту минуту, с интересом спросила:
- О ком речь?
- О твоем драгоценном отчиме! - рявкнула Эрминтруда.
Глаза Вики расширились.
- Неужели? Вот молодчина! Надо же, а я-то думала, что его это больше уже не интересует!
- Вики, как ты можешь? - негодующе вскричала Мэри.
- А что тут такого? - Вики невинно захлопала пушистыми ресницами. Мамочка, а каким образом ты его разоблачила? Теперь Уолли, должно быть, предстал перед тобой в новом свете?
Мэри решила на время позабыть о приличиях и прочитать злосчастное письмо. Подписано оно было неким Перси Бейкером, братом угодившей в беду девицы. Мэри прежде не сталкивалась с подобными посланиями, но, будучи не только образованной, но и достаточно смышленой, она сразу поняла, что речь идет о шантаже. Несмотря на неграмотность, угрозы выглядели вполне впечатляющими, а заканчивалось письмо обещанием автора нагрянуть в Пейлингс, если Уолли немедленно не ответит. Длительный опыт общения с Уолли позволил Мэри предположить, что, спрятав письмо в карман, беспечный Уолли тут же позабыл о нем. Она подняла голову.
- Письмо написано в начале недели. Сегодня суббота. Он ведь и вправду может нагрянуть.
Вики взяла у нее письмо.
- Не будь собакой на сене, Мэри - дай и другим почитать. Ой, я никогда не встречала живую девушку по имени Глэдис!
- Это уже чересчур! - заговорила Эрминтруда, нервно теребя подол платья. - Это переходит всякие границы! Бог свидетель - я не ханжа, но когда от твоего собственного мужа
косяком беременеют местные девчонки... Случись это в Лондоне, я бы и словом не обмолвилась; все мужчины - распутники, это мы и сами знаем, но там, по крайней мере, все было бы шито-крыто. Но здесь! Развести уйму развратных шмокодявок буквально у меня под носом... Как мне теперь людям в глаза смотреть?
- О, мамочка, ты у меня такая тонкая и современная! - вскричала Вики. - Какая-нибудь консервативная дамочка и бровью бы не повела, ведь в прежние времена у всех сквайров были десятки ублюдков.
- Не смей произносить это ужасное слово! - потребовала Эрминтруда. Сказала бы хоть "незаконнорожденных детей"! Не говоря уж о том, что Уолли вовсе не сквайр и никогда им не был.
- Может быть, все не так страшно, - робко вставила Мэри, возвращая Эрминтруде письмо. - То есть, дядюшка, конечно, знаком с этой Глэдис, но, возможно, вовсе не он... причина ее беременности. Судя по всему, девушка довольно распутная. Нельзя ведь предположить, что она влюбилась в дядюшку, верно? Очевидно, она считает его человеком состоятельным, а ее братец пытается выудить у него деньги. По-моему, тетя Эрми, вам не из-за чего так расстраиваться. От правды не убежишь, а дядюшка - вы это давно знали всегда был охоч до женских юбок.
- Да, но до такого еще никогда не доходило, - ответила Эрминтруда. Все остальное я терпела, но с этим мириться не желаю. Неужели ты не понимаешь, как он меня оскорбил? Для других я по-прежнему молода и красива, а вот собственный супруг меня старухой делает! Ну нет, это ему даром не сойдет! Да еще и посмел связаться с какой-то дрянной девчонкой из Фриттона! В довершение неприятностей.
- Мамулечка, - увещевающе произнесла Вики, - ты такая замечательная и редкая женщина, что бедный Уолли просто сбит с толку. Не привык он к такой жизни. Вообще-то говоря, все это ужасно печально, совсем как из какого-нибудь русского романа. Я бы ничуть не удивилась, узнав, что ты тоже из той уникальной плеяды женщин, которых всю жизнь не понимали и недооценивали.
Мэри эта напыщенная речь показалась насквозь фальшивой, а вот на Эрминтруду, напротив, оказала самое благотворное действие; опозоренной неверным супругом женщине было приятно сознавать себя сродни Анне Карениной. Расчувствовавшись, она даже призналась, что и впрямь ощущает в себе необычайную глубину.
- Да, мамулик, ты совершенно права! - льстивым голосом воскликнула Вики. - В этом смысле ты напоминаешь мне загадочное горное озеро - ты такая же глубокая и непостижимая.
Сравнение с загадочным озером, похоже, польстило Эрминтруде, но вместе с тем было очевидно, что история с Уолли здорово выбила ее из колеи. На ее щеках играл неестественный румянец, а глаза лихорадочно блестели. Не ускользнула от внимания Мэри и несвойственная Эрминтруде внезапность, с которой та вдруг, оборвав разговор на предыдущую тему, заговорила о предстоящем званом ужине.
Судя по всему, Вики тоже почувствовала это. Во всяком случае, выходя вслед за Мэри из комнаты, она грустно заметила, что обстановка здорово накалилась.
- Похоже, вулкан вот-вот проснется, - сказала она. - В воздухе уже отчетливо пахнет серой.
Мэри смолчала и Вики, не дождавшись ответа, добавила:
- Мне кажется, не стоит ей разводиться. А ты как думаешь?
- Может, здесь вообще случилось какое-то недоразумение, - с надеждой произнесла Мэри.
- Маловероятно, - покачала головой Вики. - Бедняжка! Жаль, что она не захотела выговориться сразу. Боюсь, сейчас она пойдет плакаться в жилетку Роберту Стилу.
- Нельзя этого допустить! - быстро сказала Мэри.
- Боюсь, что уже поздно, - развела руками Вики.
Мэри отправилась на поиски Эрминтруды, полная желания возобновить беседу на прерванную тему, но Эрминтруда сухо сказала, что не хочет говорить того, о чем впоследствии может пожалеть. К удивлению Мэри, она добавила, что не отказалась от намерения присоединиться к охотничьему отряду на обед.
Около часа дня обе женщины погрузились в массивный автомобиль Эрминтруды и отправились в условленное место, где вскоре к ним присоединились и мужчины. Горькие мысли Эрминтруды вмиг рассеялись, когда она узнала о том, что утреннюю забаву едва не омрачил крайне досадный случай.
- Мы едва не добавили шляпу нашего любезного хозяина к вашим охотничьим трофеям, крупиночка моя, - сказал князь со смехом, плохо вязавшимся с мрачной физиономией Стила или страдальчески-кислой миной Уолли.
- Да, вам-то хорошо смеяться, - покачал головой Уолли. - Ха-ха! А вот мне, признаться, было не до смеха.
- Но что случилось? - спросила Мэри.
Хью, на которого она устремила пытливый взгляд, с улыбкой развел руками.
- Я тут ни при чем!
- Не паясничай! - строго сказала Мэри. - Что у вас стряслось? Несчастный случай?
- Да ничего не случилось! - отмахнулся Стил.
- Да, ровным счетом ничего! - обиженно возопил Уолли. - Если не считать того, что в меня разрядили двустволку и едва не превратили в решето!
- Когда охотник без спроса покидает свой номер, он сам напрашивается, чтобы его продырявили! - произнес Стил.
- Ну сколько можно повторять одно и то же? - возмутился Уолли. Говорю я вам: никуда я не отлучался!
Доктор Честер, флегматичный мужчина лет сорока, вставил:
- Картер, дорогой мой, вы же точно переместились. Чего тут спорить? По счастью, все обошлось - это самое главное.
Уолли вконец вышел из себя и потребовал, чтобы ему объяснили, каким образом он мог переместиться без собственного ведома.
- Очень просто, - спокойно пояснил доктор. - Достаточно просто этого не заметить. - О, здравствуйте, Мэри. А где наша юная озорница Вики? Вы ее не взяли с собой?
- Нет, она отправилась на пикник с Аланом Уайтом. - Мэри взяла доктора под локоть и увлекла чуть в сторону от остальных. - Морис, расскажите мне, что случилось на самом деле?
- Да ничего особенного. Не обижайтесь, но ваш кузен - один из самых опасных партнеров по охоте, какие мне только попадались. Вместо того, чтобы стоять на своем номере, как положено, он бродил по кустарнику, и его едва не подстрелили.
- Кто? - подгоняемая безотчетным страхом выпалила Мэри.
Внимательные серые глаза доктора пристально уставились на нее.
- Стил, должно быть. Или - Ваксарасшили. А что?
- О, да я просто так! - сказала Мэри. - Так похоже на Уолли бесцельно слоняться туда-сюда. Должно быть, он даже сам этого не заметил. А князь хорошо стреляет?
- Да. Очень даже.
Доктор показался Мэри более неразговорчивым, чем обычно. Оставив его, она подошла к остальным охотникам и очутилась в самом центре жаркого спора - Уолли так и сыпал намеками, смысл которых сводился к тому, что на его жизнь кто-то покушался. Улыбка князя уже выглядела натянутой, а Стил, махнув рукой, покинул споривших и заговорил с Эрминтрудой.
- Господи, какая нелепость! - всплеснул руками князь. - Ну кто, дорогой мой Картер, может желать вашей смерти?
- Вот в том-то и закавыка! - загадочно произнес Уолли. - Этого я не знаю. Пока.
Хью, взиравший на них с видимым любопытством, вынул изо рта трубку и сказал Мэри:
- Ну дает Уолли! Что-то твой родственничек сегодня чересчур разошелся. Какая муха его укусила?
- Сама не понимаю, - пожала плечами Мэри. - Но он и в самом деле оставил свое место?
- Не знаю - я был довольно далеко. Стил и этот расфуфыренный князь уверяют, будто бы он ушел, а им виднее. А куда делась Вики?
- Отправилась на пикник с Аланом Уайтом. Вечером увидитесь.
- Ты чем-то встревожена? - спросил Хью. - Что-нибудь случилось?
- Нет, ничего. Может, чуть понервничала только. Вики нас завела своими дурацкими разговорами о всяких страстях-мордастях, а я приняла их слишком близко к сердцу.
- О Господи! Вот несносная девчонка!
Тем временем Эрминтруда учинила охотникам настоящий допрос. Едва не постигшее Уолли несчастье мигом заставило ее позабыть все прегрешения незадачливого супруга. Она долго ахала и охала, но закончила тем, что обвинила уже готового лезть на стенку Уолли, что он сам виноват. Нечего, дескать, было шастать где не надо. Изобиженный Уолли в ответ принялся язвить, а Эрминтруда, которая, как и многие другие, не слишком образованные люди, не выносила сарказма по своему адресу, тут же намекнула, что знает о письме от Перси Бейкера. Уолли встревожился и заметно увял, да и остальным стало явно не по себе. Даже Хью, не слишком замечавшему, что творится вокруг, казалось, что он сидит на краю огнедышащего вулкана.
Обед проходил в натянутой обстановке. Уолли больше молчал, Стил почти беспрерывно беседовал с Эрминтрудой, а князь расточал свое обаяние налево и направо - то ли, чтобы вывести из себя соперника, то ли, желая обратить на себя внимание Эрминтруды.
Внезапно Хью осознал, что Уолли ни один из них не замечает, что кузен Мэри отодвинут на второй план. Ни Стил, ни князь не обращали на него ни малейшего внимания; то ли считали это ниже своего достоинства, то ли Уолли для них вовсе не существовал. Хью славился своим чувством юмора, однако ситуация, несмотря на очевидные признаки фарса, его отнюдь не смешила. Он сразу ощутил себя не в своей тарелке.
Когда обед подошел к концу, Мэри почувствовала невольное облегчение. Ведь ее происходящее волновало куда больше, чем Хью. Она поговорила с Уолли, который жался к ней, как нашкодивший щенок - полная противоположность напористому и развязному Стилу или обольстительному князю. Эрминтруда, этакая мурлыкающая киска, уже в открытую, совершенно напропалую кокетничала с обоими ухажерами. Мэри вдруг показалось, что сама она видит их насквозь - животную похотливость Стила и холодную расчетливость князя. "Неужели у Эрминтруды на глазах шоры?" - подумала она. Она со вздохом отвела глаза в сторону и встретила понимающий взгляд доктора. В ту минуту он промолчал, но позже, когда обед закончился, предложил Мэри пройтись до машины, а по пути спросил:
- Не переживайте из-за такой ерунды, Мэри.
Мэри испуганно вздрогнула и не нашла ничего лучшего, чем ответить:
- Я не понимаю, о чем вы говорите!
- Уверен, что понимаете. Не стоит презирать Эрминтруду. Умные люди а вы, моя милая, безусловно из их числа - должны относиться к таким женщинам снисходительно.
Мэри сдержанно рассмеялась.
- Я не думала, что по моему лицу так легко догадаться о моих мыслях.
Доктор улыбнулся, но ничего не сказал. Мэри поспешно добавила:
- Вообще-то я вовсе не осуждаю тетю Эрми - я ведь очень к ней привязана. Как и вы, наверное.
Доктор, казалось, изумился, но ответил сразу:
- Да, я и впрямь питаю к ней самые теплые чувства. В свое время она меня здорово выручила.
- Вот как? Я и не знала, - проговорила Мэри, осознав, что ступает по тонкому льду.
Они уже подошли к машине. Мэри вновь уселась рядом с Эрминтрудой и они медленно покатили в Пейлингс. Эрминтруда принялась на все лады честить погоду и уже больше не напоминала мурлыкающую кошечку.
При виде Вики, безмятежно раскачивающейся в гамаке в тени огромного вяза на южной лужайке, Мэри удивилась - она не ожидала, что девочка вернется до их приезда. Эрминтруда решила передохнуть перед чаем и отправилась к себе в спальню - поэтому с дочерью разминулась, - а Мэри заметила Вики из окна гостиной и решила узнать, почему пикник завершился так скоро.
Вики, должно быть решившая, что на улице жара, на сей раз предпочла прочей одежде купальник. Заметив Мэри, она скрестила на груди руки и заговорила измученным голосом:
- Представляешь, он, оказывается, собрался почитать мне свои стихи. А там ведь наверняка муравьи кишмя кишат, или, может, чертополохом все заросло - так, по крайней мере, всегда случается, когда я собираюсь поваляться на травке. Да и вообще меня уже мутит от всех россказней про целительную силу Земли-матушки. Да и настроение у меня было не первобытное... Словом, я сказала, что хочу вернуться домой.
Мэри покачала головой.
- Надо же. Бедный Алан! Он обиделся?
- Конечно, но это ему пойдет только на пользу, - с серьзеным видом заявила Вики. - Ведь все великие поэты очень страдали из-за несчастной любви, верно? Да и вообще оказалось, что я поступила очень правильно, потому что ты угадала насчет этого типа.
- Какого типа?
- Ну, Перси! Который написал Уолли это дурацкое письмо.
- Лично я ничего дурацкого в нем не нахожу. Да и вообще - что ты имеешь в виду? Что именно я угадала?
- Насчет того, что он к нам нагрянет. Он и впрямь сюда приходил.
- Вики! Когда?
- Да часа полтора назад! Оказывается, живет он вовсе не во Фриттоне, а в Бернстайде, так что весть о существовании бедняжки Эрминтруды явилась для него тяжким ударом.
- Ты хочешь сказать - он не знал о том, что дядюшка Уолли женат?
- Угу, ведь Глэдис ему этого не сказала. Когда он мне в этом признался, я ему так посочувствовала, что даже пожалела, что нарядилась купальщицей, а не викторианской дамой. Впрочем, возможно, это и не оказало бы на него влияния, потому что он уже успел к тому времени проникнуться окружающей роскошью и начал сыпать проклятиями по поводу богатеньких плутократов и нести всякий вздор про коммунистов и красные флаги. Мне стало скучно, потому что в свое время Алан мне все уши прожужжал про прелести коммунизма, когда можно будет ничего не делать и грести денежки лопатой.
- Послушай, Вики, неужели ты и впрямь взяла на себя такую ответственность и поговорила с этим молодым человеком?
- Разумеется, и, по-моему, вышло довольно удачно. Я ведь рассказала ему, что Уолли беден как церковная крыса. В ответ он принялся распинаться об обманщиках, которые соблазняют невинных девушек. На мой взгляд, это полная ерунда - не все ли равно богатый или бедный соблазняет невинных девушек? Перси тогда снова заговорил как Алан, и мне все это надоело. Я сказала, чтобы он убирался.
- Вики, прошу тебя, давай поговорим серьезно! Я, конечно, рада, что у тебя хватило здравого смысла не обсуждать с ним подробности этого грязного дела, но скажи мне одно - что он собирается предпринять дальше?
- Не знаю, - ответила Вики, состроив серьезную мордашку. - Он сказал, что на месте Уолли прятаться бы от него не стал, потому что он все равно его из-под земли выкопает, но мне показалось, что он малость поостыл. Ведь он не знал, что Уолли женат, а его сестра, которая продает входные билеты в кинотеатре "Ригал", видела Эрминтруду с Уолли сотни раз...
- Так она билетерша в "Ригале"! - воскликнула Мэри. - Эта веснушчатая пигалица! Боже мой, просто не могу поверить!
- Мэри, ты говоришь о девчонке из "Одеона". Глэдис - тощая образина в атласном платье, непристойно обтягивающем ее торчащие ребра.
- О Господи! - простонала Мэри, хватаясь за голову. - И что, он вернется?
- Наверное. Пообещал, во всяком случае. Придется Эрминтруде от него откупиться, хотя это и довольно противно; Перси-то хоть - парень ничего, а вот такой мымры, как его Глэдис свет Божий еще не видывал.
- Она не станет платить, - глухо произнесла Мэри. - Я уверена, что не станет. О Боже, ну и уик-энд выдался!
Глава 4
Когда Эрминтруда спустилась к чаю, ни Вики, ни Мэри и словом не обмолвились про визит мистера Бейкера; Вики, правда, так и подмывало порадовать свежей новостью отчима, но охотничий отряд вернулся в Пейлингс так поздно, что возможности побеседовать со своим отчимом с глазу на глаз ей не представилось.
Званые гости стали собираться без четверти восемь: первыми прибыла чета Боутри, а через несколько минут в гостиную спустился князь.
Эрминтруда, которую Мэри исхитрилась-таки уговорить одеться в черное, выглядела менее ошеломляюще, чем обычно, хотя и разукрасилась, как рождественская елка. Она нередко слышала, что носить кольца на указательном и среднем пальцах считается дурным тоном, однако всякий раз, открывая шкатулку с драгоценностями и видя многообразие сверкающих камней, терялась, не зная, что выбрать, и в результате не могла устоять перед искушением нацепить на свои пухлые пальцы все что только можно.
- В конце концов, - рассудительно сказала она, - если я не стану их носить, кто узнает, что они у меня есть?
В итоге на всех ее пальцах тесно лепились бриллианты, изумруды и рубины, на запястьях воинственно позвякивали чудовищно дорогие браслеты, причем сразу по нескольку, двойное жемчужное ожерелье клацало по бриллиантовым подвескам, а чуть ниже красовался нагрудник - огромная золотая брошь. Крепкий аромат духов сопровождал ее, как шлейф из амврозии. Однако и вульгарность и экстравагантность Эрминтруды отступали на второй план перед ее искренней улыбкой и добрым взглядом.
Она стояла в благоговейном трепете перед миссис Боутри, готовая уступить Мэри право развлекать разговором эту живую, небольшого роста женщину с умными глазами, перед которой немного тушевалась. Напротив, Том Боутри, крупный, немного неотесанный, не отличающийся особым умом, но необыкновенно радушный и общительный мужчина, был ей куда больше по душе. Он охотно и часто смеялся, досаждая жене тем, как расхваливал внешность и фигуру Эрминтруды. Заядлый охотник, он не простил бы ей и малейшего прегрешения в охотничьей экипировке, и напротив, не замечал ничего особенного в ее вычурном одеянии и обременительных украшениях. Льстил Тому и неподдельный восторг, с которым Эрминтруда воспринимала каждое его слово.
- Дорогая моя, Англии в наше время недостает только одного преображенных, истинно набожных людей, - говорила Конни Боутри Мэри в тот самый миг, когда в гостиную входил князь Варасашвили. - Ты даже не представляешь, как меняется вся твоя жизнь, когда на тебя снискается благость Господня.
По счастью, Эрминтруда спасла Мэри от необходимости отвечать, представив вошедшего князя. Ни князи, ни иностранцы Конни нисколько не интересовали, однако в каждом незнакомце она видела душу, которую можно преобразить, поэтому и накинулась на новую жертву, оставив Мэри.
Она как раз объясняла князю, внимавшему ей с напускным вниманием, как спасти Европу, когда дворецкий возвестил о прибытии Дирингов.
Леди Диринг дружелюбно и радушно поздоровалась с хозяйкой за руку, мигом рассеяв все страхи Эрминтруды из-за собственной неполноценности, после чего подошла к Уолли, по-прежнему погруженному в себя после происшествия на охоте. Уже услышав о случившемся от Хью, леди Диринг тут же поздравила мрачного как туча Уолли со счастливым избавлением, и с видимым сочувствием выслушала его сбивчивый рассказ о том, как все обстояло на самом деле.
Сэр Уильям, всем своим видом демонстрировавший, что его выволокли на этот ужин вопреки собственной воле, сразу напугал Эрминтруду необычайной изысканностью манер; Хью же продефилировал к Мэри и с места в карьер осведомился, куда запропастилась мисс Фэншоу.
- Она готовит выход, - с грустным вздохом ответила Мэри. - Мне пришлось кое о чем похлопотать, и я не успела узнать, что за роль она уготовила себе на сегодняшний вечер. Вчера она была роковой женщиной, но повторяться скорее всего не собирается.
Мэри угадала. Вики, впорхнувшая в гостиную пять минут спустя, была облачена в воздушное платье невероятного фасона с совершенно невообразимыми вырезами. Спина была открыта полностью, а держалось платье на тонюсенькой ленточке из того же воздушного материала, завязанной бантиком на шее. Волосы, гладко зачесанные назад, были туго перехвачены на затылке, образуя над плечами горделивый плюмаж. Одну из лодыжек в прозрачном чулке украшал выпрошенный у Эрминтруды бриллиантовый браслет, а длинные ресницы были безжалостно выкрашены в ярко-синий цвет.
- Современная одалиска, - вслух предположила Мэри. - Или принцесса эльфов.
Хью глухо застонал.
- Извините за опоздание! - звонко пропела Вики. - Как поживаете, леди Диринг? Всем - здравствуйте! Это что у вас, шерри? Фи, какая гадость! Мне шампанского, пожалуйста!
- О Господи! - закатил глаза Хью.
Сэр Уильям поначалу выглядел ошарашенным, но потом, когда Вики, лукаво улыбнувшись, озорно подмигнула, слегка пришел в себя и даже спросил, чем занимается Вики теперь, по приезде домой.
- Это зависит от обстоятельств, - серьезно ответила девочка.
Дочерей у сэра Уильяма не было и он, памятуя только о детских годах своих сестер, предположил, что Вики, без сомнения, во всем помогает матери, ухаживает за цветами, штопает носки и так далее.
- Только в соответствующий день, - заявила Вики.
Сэр Уильям все еще обдумывал эти ее загадочные слова, когда вошедший дворецкий возвестил о том, что ужинать подано. Тайный смысл сказанного Вики настолько потряс сэра Уильяма, что, усевшись за стол и обнаружив Эрминтруду по левую руку от себя, а ее дочь - по правую, - он не удержался и спросил девочку, что она имела в виду.
- Дело в том, - с уверенным видом заявила Вики, - что я редко ощущаю в себе эдуардианские привычки. Честно говоря - вообще никогда.
- Вот как! Неужели девочки помогали матерям только в эпоху короля Эдуарда?
- Ну, разумеется! - с изумленным видом ответила Вики.
- Боюсь, что я безнадежно отстал от жизни, - вздохнул сэр Уильям. - А вы, по-моему, относитесь к тем девушкам, которые с ранних пор знают, чего хотят. Верно?
- Трудно сказать, - многозначительно произнесла Вики, посыпая дыню сахарным песком. - Порой мне кажется, что я создана для театра, но потом мысли о гастролях и, особенно, бесконечных ночных переездах, приводят меня в ужас.
- Искусство, театр - все это ерунда! - авторитетно заявила миссис Боутри, прислушивавшаяся к их беседе. - В мире есть только одно абсолютная истина или абсолютная любовь!
- Как, Конни, разве абсолютная истина существует? - не удержалась леди Диринг. - Мне почему-то кажется, что это страшно неудобно.
- А вот преображенным людям ничего подобного не кажется! - горделиво отрезала миссис Боутри.
- Я видел как-то пьесу, в которой все друг перед дружкой выкобенивались, кто говорит более чистую правду, - вставил вдруг Уолли. Во умора-то! Все животики надорвали со смеху.
- Многие люди, - произнесла миссис Боутри, у которой имелся свой способ возвращать беседу в требуемое ей русло, - считают, что, попав в число избранных, нужно непременно становиться крайне серьезными. Это полная чепуха! Приходите к нам на наши вечера и вы сами увидите, сколько потехи таит в себе подлинная религия.
У Уолли слегка отвалилась челюсть. Он судорожно сглотнул и произнес, с явным сомнением:
- Вам, конечно, виднее, Конни, но я почему-то ничего смешного в религии не находил.
- Это только потому, что вы не преобразились! - торжествующе заявила миссис Боутри. - Почему бы вам не избавиться от оков условностей и не присоединиться к победному маршу христианской революции?
Сэр Уильям тщетно пытался хоть как-то заглушить звуки этой ужасной беседы, громко обращаясь к Эрминтруде, но последние слова заставили его вздрогнуть.
- Что вы сказали? - переспросил он, выкатив глаза. - Христианской чего?
- Революции, - не моргнув и глазом ответила миссис Боутри. - Наши преображенные воины скоро промаршируют по ошметкам хаоса и морального отребья.
- Полегче, Конни! - осадил ее супруг, явно испытывавший неловкость.
А вот Хью, сидевший между Конни Боутри и Вики, неосторожно подлил масла в огонь.
- А я разок присутствовал на одной из ваших встреч, - сказал он.
- Вот как? Это замечательно! - восхитилась Конни. - Ну как, вам понравилось?
- Откровенно говоря, - осторожно протянул Хью, - я был разочарован.
Лицо миссис Боутри вытянулось.
- Быть не может!
- Увы, - кивнул юный Диринг, накладывая себе на тарелку из предложенного ему блюда. - Все происходило на удивление серо и буднично. Присутствующим явно не хватало вдохновения. Один за другим люди вставали и обращались к собратьям, но - вы только не обижайтесь, Конни, - мне показалось, что сказать-то другим им и нечего. Более того, некоторые из них, на мой взгляд, сами нуждаются в помощи.
Конни закипала на глазах. Когда Хью замолчал, она неимоверным усилием воли заставила себя улыбнуться. Получилось неважно.
- Вы заблуждаетесь! - дрожащим от справедливого гнева голосом произнесла она.
- Более того, - как ни в чем не бывало продолжил Хью, - я до сих пор не возьму в толк, почему они украсили трибуну британским флагом?
- Он символизирует возрождение империи!
- Но, дорогая Конни, какое отношение имеет возрожденная империя к торжественному маршу обновленной религии?
- Чушь и сумасбродство! - поморщился сэр Уильям.
- Мне они показались вполне безобидными, сэр, - добавил Хью. - Как малые дети.
- Если вы пытаетесь мне досадить, то ничего у вас не выйдет, сказала Конни. - Потрудись вы выучить хотя бы азы уроков абсолютной истины, абсолютной честности и абсолютной любви, вы бы знали, что никакие мелкие подковырки и дурацкие замечания не выведут меня из себя.
- Это, должно быть, ко мне относится, - ухмыльнулся Хью.
Князь, решивший, что Конни Боутри уже достаточно поразвлекала присутствующих, громко заявил, что лично его куда больше занимают вопросы этики, нежели религии, и добавил, что именно терпимость христианства позволила большевикам захватить власть. Желающих оспорить его утверждение не нашлось, и Том Боутри, воспользовавшись удобным случаем, склонился к Мэри и шепнул, чтобы она спросила у князя, не участвовал ли он сам в революции. На что князь, загадочно улыбнувшись, ответил:
- Она отняла у меня все!
Миссис Боутри подавила на корню все сочувственные возгласы, готовые уже сорваться с губ, заявив, что любые мирские пожитки это просто мусор, тогда как сама она может привести множество примеров, как люди добровольно расставались со всем имуществом и богатством, жертвуя их Святой церкви.
Разумеется, князю такие слова пришлись не по вкусу, и он, нежно, но достаточно жестко улыбаясь, пояснил, что жертвовать добровольно и отдавать под дулом пистолета и угрозой неминуемого расстрела - не совсем одно и то же.
Крыть тут Конни было нечем, а князь на время сделался центром всеобщего внимания. Эрминтруда покровительственным тоном попросила его рассказать о своих злоключениях, а князь, которого долго упрашивать не пришлось, тут же этим воспользовался. Поскольку таланта рассказчика ему было не занимать, вскоре все женщины, включая Конни, прониклись к страдальцу сочувствием, и даже мужчинам стало не по себе.
Хью, который в отличие от большинства присутствующих, был знаком с некоторыми настоящими русскими аристократами, сразу решил, что князь перед ним фальшивый. Не удержавшись от искушения, он задал ему несколько коварных вопросов, от ответа на которые князю пришлось выворачиваться ужом, не теряя при этом интереса со стороны женской половины аудитории. Даже простодушный Том Боутри, относившийся ко всем иностранцам как к досадному недоразумению, настолько проникся его трагическим рассказом, что несколько раз вскрикивал: "Чтоб меня разорвало!". Или: "Что за звери эти большевики!"
От одной мысли о неисчислимых потерях князя, на глаза Эрминтруды наворачивались крупные слезы. А вот сочувствие Конни Боутри нашло более практическое отражение. При первом же удобном случае, она ловко ввернула, что стоит только князю вступить в лоно их братства и преобразиться, как все его проблемы тут же решатся сами собой. В доказательство своих слов она рассказала о некоем бизнесмене, который (по словам Конни) потерял почти все средства к существованию, после чего преобразился.
- И вот теперь, - добавила она, - дела его резко пошли в гору, а сам он процветает.
Из всех слушателей эти слова нашли отклик лишь у двоих.
Хью сказал:
- Конни, я вас обожаю, вы мне как тетя родная... Но, милая, порой вы порете совершенно откровенную чушь!
- Не знаю, не знаю, - с сомнением протянул Уолли. - А мне вот ее сказки нравятся. Может, попробуете, князь?
- А мне кажется, что это настоящее чудо! - умильно произнесла Эрминтруда.
На мгновение Хью перехватил глазами взгляд Мэри. Тут же его внимание привлек требовательный возглас Вики:
- Пожалуйста, расколите мне орехи.
Хью молча взял у нее пригорошню грецких орехов и щипцы.
- Вы что, не верите в чудо? - грозным голосом спросила Вики.
- Не в такое чудо. А ты веришь?
- По-моему, это совершенно потрясно.
Расщепив орех, Хью очистил его от скорлупы и протянул Вики. Последняя ее реплика показалась ему настолько глупой и вздорной, что отвечать он не стал.
Вики облокотилась на стол и принялась грызть орех.
- Адвокаты вообще ни во что не верят. Вы ведь адвокат, да?
- Барристер.
- Один черт. Все вы - прожженные бестии. И плуты отъявленные.
Хью дернулся, словно ужаленный.
- Благодарю покорно! Кто обучил тебя таким прелестным манерам?
Вики сдавленно хихикнула.
- Это абсолютная истина!
Хью улыбнулся и тихонько произнес:
- Полегче на поворотах. Итак, почему ты считаешь, что барристеры прожженные бестии?
- Но ведь так и есть!
- Ну, разумеется, ты столько их повидала на своем веку!
Вики гордо повела обнаженным плечом. Платье чуть не соскользнуло. У сэра Уильяма отвалилась челюсть. Он перехватил неодобрительный взгляд жены и поспешно закашлялся.
- Не говори ерунду, Вики! - сказал Хью. - Не забывай, что я помню тебя сопливой девчонкой с металлической скобой на зубах.
- Какой прелестной я, должно быть, вам уже тогда казалась! мечтательно произнесла Вики.
- Ничуть. Ты была тощая, взбалмошная, разбалованная и ужасно вредная. Типичный сорванец!
- Одно то, что вы это помните, доказывает, что вы во мне души не чаяли, - жеманно прошептала Вики, кокетливо поводя плечами. - Тогда как вы казались мне безнадежно взрослым и сверх всякой меры скучным. Я даже представить вас не могла, пока не увидела сегодня вечером. Вы нисколько не изменились.
- Господи, у тебя не язык, а помело! - восхитился Хью. - Извини, но я не могу ответить тебе таким же комплиментом.
- За что тут извиняться-то? - с деланным испугом спросила Вики, возводя на него размалеванные глаза. - Разве вам не кажется, что я превратилась в настоящую красавицу? Все считают, что это так.
- Возможно, без всей этой штукатурки на мордочке ты и впрямь была бы недурна, - холодно произнес Хью.
- Ну, конечно! - мигом подхватила она. - Вы же из тех мужчин, которые умиляются скромными фиалками на берегу ручья! Что ж, как-нибудь и такую сыграю!
Хью окинул ее вопросительным взглядом.
- Неужто вся твоя жизнь - это сплошное чередование ролей? полюбопытствовал он.
- Да. А что, разве вы этого не знали?
- Поверить не мог. Неужели тебе и вправду нравится вечно кривляться и ломаться?
- Что за глупости? Нет, конечно! - презрительно фыркнула Вики. Просто, когда всегда играешь одну и ту же роль, то жизнь становится невыносимо скучной. А вот постоянные перевоплощения наскучить не могут.
- Понятно. Забавляешься, значит?
Эрминтруда встала из-за стола. Вики последовала ее примеру, обронив, уже более дружелюбно:
- Я по-прежнему считаю, что вы бестия, но, пожалуй, не такая отъявленная.
В гостиной миссис Боутри тут же насела на Мэри, пытаясь растолковать ей принципы своего Движения. Леди Диринг воспользовалась удобным случаем и, усевшись рядом с хозяйкой, заговорила с ней о строительстве новой больницы. Вики куда-то упорхнула, но вскоре вернулась с напудренным носиком и густо напомаженным ртом, делавшим ее похожей на молоденького вампира.
Два ломберных столика были уже готовы, а Эрминтруда еще днем достаточно поломала голову, мысленно распределяя гостей на четверки для игры в бридж. Поскольку однажды, на одном из благотворительных вечеров, ей довелось играть на пару с Конни Боутри, которая препиралась и скандалила по каждому пустяку, садиться с ней за один столик Эрминтруде больше не улыбалось. Не хотелось ей играть и с сэром Уильямом, внушавшим ей трепетный страх. При этом Эрминтруда даже не помышляла, что может оказаться не за одним столом с князем. Нельзя было и разделять супружеские пары.
Однако, стоило мужчинам пройти в гостиную, как стало ясно, что все ее с таким трудом выношенные планы рухнули - Хью твердо заявил, что играть не хочет, а Вики, в которой проснулся бес противоречия, тут же подпела ему, сказав, что терпеть не может карты, а бридж - в особенности. Эрминтруде пришлось, скрепя сердце, пригласить Мэри - безразличного игрока, - и Уолли, имевшего обыкновение сыпать во время сдачи дурацкими прибаутками. Однако рассадить игроков Эрминтруда не успела - вошедший в гостиную дворецкий хмуро обратился к Уолли.
Эрминтруда разнервничалась и спросила Пики, что ему нужно. Дворецкий, относившийся к своим господам свысока, ответил с плохо скрытым злорадством:
- Некий Бейкер хочет поговорить с мистером Картером, мадам. Уверяет, что дело не терпит отлагательства.
Эрминтруда побелела, потом пошла красными пятнами. На глазах съежившийся Уолли неуверенно пробормотал, что все это ерунда, и направился к дверям. Эрминтруда так растерялась, что напрочь позабыла о своих планах, и в итоге Диринги уселись играть вместе с Боутри, уговорившись пустить Эрминтруду и князя на замену.
Замешательство, возникшеея после прихода дворецкого, было очевидно для всех, а вот быстрый взгляд, которым обменялись Мэри и Вики, заметил только Хью. Однако, когда Вики, соскользнув с ручки софы, на которой сидела, как на насесте, зашагала к двери, Мэри довольно резко окликнула:
- Ты куда, Вики? Я думала, мы с тобой в бильярд сыграем?
- Хорошо, - кивнула Вики. - Я скоро вернусь.
Она покинула гостиную, а Мэри, не слишком полагаясь на благоразумие девочки, поспешно сказала Хью:
- Отправляйся в бильярдную, я сейчас тоже туда приду. Только догоню Вики и скажу ей пару слов.
Хью, донельзя заинтригованный, послушно зашагал в бильярдную и принялся гонять шары по зеленому сукну. Когда вошли Мэри и Вики, он выпрямился и, разглядев их встревоженные лица, спросил:
- Что-нибудь случилось? Я могу как-то помочь или должен прикинуться бессловесным болваном?
- О, сущие пустяки, - неуверенно пробормотала Мэри. - Ничего особенного.
- А вот я считаю, что нельзя допустить, чтобы Эрминтруде испортили праздник! - решительно заявила Вики, затягиваясь сигаретой. - Может, пусть тебе он и кажется препаршивым, как, откровенно говоря, и мне, но мамочка не потерпит, если какая-то скотина омрачит веселье.
- Вики, замолчи, умоляю тебя! - выпалила Мэри.
- Слушайте, не делайте из меня идиота! - попросил Хью. - Я ведь вам не совсем посторонний. Какую скотину вы имеете в виду? Этого Бейкера, что ли?
- Вполне возможно, - сказала Вики. - Чего еще можно ожидать от этих пакостных коммунистов? - добавила она, меряя Хью взглядом. Вдруг ее мордашка прояснилась. - А что, вам когда-нибудь приходилось выдворять дебоширов?
Хью кашлянул.
- Вообще-то я не пытался, - сконфуженно ответил он. - А что, нужно его выдворить?
- Возможно, - загадочно сказала Вики. - Только осторожно. Не привлекая лишнего внимания. Хотя, кто знает, может, Уолли и сам сумеет от него избавиться.
Она обратилась к Мэри.
- Как считашь, он может нам помочь? Барристер, как-никак.
- Разумеется, нет, - жестко возразила Мэри. - И вообще, хватит говорить об этом!
- Но, дорогая, теперь ведь об этой истории наверняка уже говорит весь Фриттон!
- Вовсе не обязательно! - промолвила Мэри, покраснев до корней волос.
- Из ваших слов с очевидностью вытекает, что ваш родственник навлек на себя неприятности, - заключил Хью, обращаясь к Мэри. - Может, я все-таки сумел бы помочь вам?
- Нет, нет, спасибо, - поспешно замотала головой Мэри. - Это чисто женские дела.
- Ой, а я думала, что ты не хотела ему говорить! - с притворным простодушием воскликнула Вики.
Хью быстро посмотрел на негодующее лицо Мэри и спросил:
- Господи, неужели мы имеем в виду одно и то же? Может ли такое случиться? Просто не верится.
- Да, поначалу мы тоже не верили, - кивнула Вики. - Но сегодня днем, после длительного разговора с Перси, я поверила. Мерзкая история!
- Перси и есть Бейкер? - осведомился Хью. - Что это за птица?
- В гараже работает. Брат Глэдис, - пояснила Вики.
- А Глэдис - это пострадавшая особа?
- Ну, разумеется. Кассирша в "Ригале". Держу пари, что вы ее помните.
- О, Господи! Ну а вы то здесь при чем? Кто вас впутал в эту историю?
- Никто нас не впутывал, - раздраженно ответила Мэри. - Если бы Вики не взала на себя смелость разговаривать с этим типом.
Хью взглянул на девочку с недоумением.
- На твоем месте, деточка, я бы держался от таких людей подальше.
- Возможно, но я так не считаю, - вызывающе парировала Вики. Сегодня я чувствую себя как никогда современной и взрослой, поэтому наверняка оказала всем большую услугу, поставив на место этого Перси.
- Медвежью услугу, - вздохнул Хью. - Нет уж, пусть твой отчим выпутывается сам. Возможно, без твоей помощи у него это получится лучше.
- Господи, ну нельзя же быть таким занудным! - воскликнула Вики. Что вы, сговорились лекции мне читать? Вы ведь ни черта в этом не смыслите! Уолли любой трехлетний ребенок обведет вокруг пальца! Нет, чем больше я об этом думаю, тем больше против того, чтобы Эрминтруде пришлось раскошелиться.
- Не вмешивайся, прошу тебя, - увещевающим тоном произнес Хью. - Ты только помешаешь.
Глаза Вики сверкнули.
- Заблуждаетесь! - запальчиво выкрикнула она. - Порой меня посещают гениальные идеи. Я придумаю, как выпутаться из этйо дребедени, вот увидите! Я не позволю, чтобы Эрминтруде отравили жизнь!
С этими словами она швырнула окурок сигареты в камин и покинула бильярдную.
Хью посмотрел на Мэри.
- Невозможная девица! - сказал он, вскинув брови. - Ураган в юбке. Торнадо.
- Я тебя предупреждала, - сухо сказала Мэри. - Мое мнение она и в грош не ставит. Просто не представляю, как быть, ведь она на все способна.
- Малолетняя бесовка! - покачал головой Хью. - Только метлы не хватает. А ты как считаешь, Мэри, этот Бейкер способен учинить скандал?
- Не знаю, но, если верить Вики, то это вполне вероятно. Господи, ну и семейка у нас подобралась!
- Бедная Мэри! Как ты, должно быть, страдаешь!
- Мне больше всего тетушку Эрми жаль. Я не хотела тебе говорить, но их отношения с Уолли в последние дни здорово натянулись. Это стало бросаться в глаза сразу после приезда этого гадкого князя. Меня не оставляет предчувствие грядущего несчастья.
- Ты хочешь сказать, что он как-то причастен к супружескому конфликту?
- Не совсем. Давай оставим этот разговор! Надеюсь, у Вики хватит ума не встревать в разговор дяди Уолли с Бейкером? В противном случае, последствия непредсказуемы.
- Мне кажется, самой Вики хотелось бы замять эту историю по-тихому, сказал Хью.
- Допустим. Но что нам делать, если Бейкер все-таки затеет скандал?
- Пока не знаю, - сокрушенно признался Хью. - Да, дельце довольно щекотливое.
По счастью, из библиотеки, где уединились Уолли с Бейкером, ни крики, ни шум драки пока не доносились, и покой игроков в бридж ничем не нарушался. Вскоре в гостиную вернулся и сам Уолли, глядя на безмятежную физиономию которого можно было подумать, что он общался с закадычным дружком, а не с разгневанным механиком, пришедшим вступиться за поруганную честь сестры. Не став ломаться, Уолли тут же включился в игру. Он как раз уверял Конни Боутри, свою партнершу, что торгуется по самым что ни на есть каноническим правилам, когда вновь нарисовавшийся на пороге гостиной дворецкий возвестил, что мистер Уайт желает переговорить с ним по телефону.
Этого уже Эрминтруда не стерпела. Прежде чем Уолли успел открыть рот, она сухо велела Пики передать мистеру Уайту, что мистер Картер занят и подойти не сможет.
Партия завершилась к одиннадцати, полчаса еще ушло на подсчет очков и разбор ошибок. Автомобиль Дирингов уже двадцать минут ожидал у парадного входа.
Проводив гостей, Эрминтруда, вконец расстроенная приходом Бейкера и дурацким звонком Уайта, была уже не в силах требовать - как диктовалось обстоятельствами -объяснений от незадачливого супруга, и, пожелав князю спокойной ночи, поднялась к себе спать.
Князь тоже не стал долго задерживаться. Он лишь однажды наполнил свой бокал, но поскольку Уолли, весь вечер предававшийся весьма обильным возлияниям, поддерживать компанию не стал, вскоре извинился и тоже удалился в свои покои.
Если Уолли и надеялся, что легко отделался, то, легкомысленно сбросив со счетов свою падчерицу, он жестоко просчитался. Девица сидела у себя в засаде и, как только Уолли, направляясь в свою спальню, миновал ее комнату, тут же выскочила в коридор.
- Что случилось? - деловито осведомилась она.
Уолли вздрогнул и неловко поежился.
- Что ты имеешь в виду?
- Нечего играть со мной в кошки-мышки! - грозно прошипела Вики, сжимая кулачки. - Признавайтесь! Я, между прочим, знаю и про Перси и про Глэдис. Мы все уже знаем!
Прижатый к стенке, Уолли удрученно припомнил, что в его время дети знали свое место и не осмеливались поднимать голос на старших.
- Кто тебе разрешил совать свой длинный нос в мои дела? нерешительным тоном произнес он. - Хорошенькое поведение для школьницы, ничего не скажешь.
- Ошибаетесь! - заявила Вики, уперев руки в бока. - Это Эрминтруда нашла у вас в кармане письмо! Бедняжка так огорчилась, что рассказала мне и Мэри.
- В каком кармане? - с необъяснимым любопытством осведомился Уолли.
- В каком-то вашем пиджаке. А какая разница?
- Просто интересно знать, - чистосердечно признался Уолли. - Я напрочь позабыл, куда засунул этот идиотский конверт. Так и знал, кстати, что рано или поздно кто-то на него наткнется. Да там ничего особенного и нет, - добавил он, спохватившись.
- Для кого как, - философски заметила Вики. - Впрочем, главное не это. Нельзя допустить, чтобы Эрминтруду втянули в ваши дрязги.
- Какие дрязги! - фальшиво возмутился Уолли. - Это самое обычное недоразумение.
- А что говорит Перси? - отмахнулась Вики. - Он готов завершить эту историю миром?
- Разумеется, - поспешно заверил Уолли. - Дело же яйца выеденного не стоит.
- В самом деле? - с сомнением протянула Вики. - И вам удалось убедить в этом Перси?
- Конечно! Пару минут поговорили, и я ему все растолковал.
- Это надо понимать, что вы обещали ему заплатить, так? - деловито спросила Вики. - Или навешали лапшу на уши, но тогда он скоро вернется и разнесет весь наш дом вдребезги.
- По-моему, - обиженно произнес Уолли, - в вашей школе учат только шпионить за старшими. Может, тебе это и кажется интересным, но на мой взгляд, это просто постыдно. Вот!
Произнеся эту нравоучительную фразу, он величественной, но не совсем твердой поступью, зашагал по направлению к собственной спальне.
Глава 5
Если Уолли вознадеялся, что жена прикроет глаза на его последнюю выходку, то его вновь постигло разочарование. Оказалось, что ночь только прибавила Эрминтруде решимости "вывести этого проходимца на чистую воду". Мэри и Вики, да и, возможно, князь, знали, что перед завтраком в спальне Эрминтруды разразилась чрезвычайно бурная сцена, ведь эта славная женщина, захлестнутая эмоциями, не только впадала в истерику, но и орала, как иерихонская труба. В то памятное воскресное утро лишь глухой не услышал бы истошных воплей, от которых содрогались много повидавшие на своем веку стены Пейлингса.
Словом, к завтраку Эрминтруда не спустилась. Мэри это показалось зловещим предзнаменованием - с мужем Эрминтруда ссорилась и прежде, но старалась, чтобы домочадцы от их размолвок не страдали. Мэри пришлось свершить над собой изрядное усилие, чтобы улыбнуться вошедшему князю. Стараясь придать голосу беззаботность, она сказала ему, что у Эрминтруды разыгралась мигрень, и она просит извинить, но вынуждена завтракать у себя в спальне. Князь выслушал Мэри с вежливым видом человека, который вовсе не провел утро под аккомпанемент пронзительного женского голоса, визгливо перечислявшего все прегрешения Уолли со времен Адама.
Мэри была восхищена безукоризненным поведением князя и уже подумывала о том, что была к нему несправедлива, когда он снова настроил ее против себя, ступив на скользкий путь. Ненавязчиво, но достаточно настойчиво князь Варасашвили пытался выпытать у мисс Клифф условия завещания покойного мистера Фэншоу. Собственно говоря, интересовало князя лишь одно: все ли состояние Джеффри Фэншоу безоговорочно отходило к его вдове, или какая-то толика доставалась дочери.
С трудом сдержав желание уведомить высокого гостя о том, что за небольшую мзду он получит нужные сведения в Сомерсет-хаусе, Мэри предложила ему взамен вторую чашечку кофе. Но князь не унимался. Прокомментировав возможное будущее Вики, он с улыбкой, показавшейся Мэри вконец бесстыжей, произнес:
- Малышка ведь и так очаровательна, а, разбогатев, станет совсем неотразимой. Мне просто непонятно, почему, зная, что в скором времени она сделается обладательницей несметного состояния, женихи ее пороги не обивают. Или она уже обручена?
- Да, Вики у нас завидная невеста, - уклончиво ответила Мэри.
- Да и вам, мисс Клифф, жаловаться не на что, - улыбнулся князь. - Я слышал - вы тоже наследница?
На мгновение душа Мэри ушла в пятки - ей вдруг показалось, что князь видит возможную невесту и в ней. Однако, взглянув на его лицо, она пришла к выводу, что хитрец просто юлит, опасаясь вконец запугать ее беседой на столь двусмысленную тему.
- Это я-то наследница! - Мэри прикинулась удивленной. - По-моему, князь, вы наслушались россказней дяди Уолли.
- Ну, разумеется. А разве это неправда? Жаль, жаль! А я вот слышал, что некая богатая тетушка завещает все свое немалое состояние вашему опекуну, а вы - его единственная наследница.
- Нет, на самом деле все обстоит несколько иначе, - сказала Мэри. Тетушка Клара вовсе даже не составила завещания, да и вряд ли когда составит. Бедняжка совсем из ума выжила. Уже давно.
- И это только к лучшему, - жизнерадостно провозгласил вошедший Уолли. - Не сомневаюсь, что будь старуха в добром здравии, она завещала бы все свое злато какому-нибудь задрипанному приюту для заблудших кошек. Или падших овечек. Такое счастье мне, по-моему, на роду написано. Держу пари, что именно так все бы и случилось, если бы старая ведьма вдруг взяла и выздоровела, хотя любая другая на ее месте давно бы откинула копыта.
Уолли плюхнулся на стул и развернул салфетку.
- А ведь находятся еще козлы, которые до сих пор до хрипоты спорят о запрещении эвтаназии! - с горечью заявил он. - Кончится все тем, что я первым сыграю в ящик, и единственной наследницей станет Мэри. Не подумай, деточка, что я против - напротив, я всеми конечностями за, - но справедливость превыше всего... Ты же понимаешь, что я имею в виду, верно?
Мэри к тому времени уже покончила с завтраком и встала, поручив Уолли ухаживать за гостем.
- Насколько я вижу, он может сам за собой поухаживать! - возмущенно вскричал Уолли. - Вы ведь уже почти член нашей семьи, да?
Князь обижаться не стал, но ответил, улыбаясь:
- Да, у вас я и впрямь чувствую себя как дома. Это необычайное ощущение. Поверьте, мистер Картер, я вам чрезвычайно признателен. Я отдыхаю как никогда.
- Я рад, что хоть кому-то здесь нравится, - проворчал Уолли, хмуро взирая на сияющего князя.
Мэри воспользовалась благоприятным моментом и улизнула. Не желая откладывать дела в долгий ящик, она поднялась к Эрминтруде.
Хозяйка дома, убитая горем, возлежала на огромной, застланной розовой парчой, кровати. В спальне стоял крепкий аромат духов, а розовые шелковые шторы были плотно задернуты, чтобы не впускать к мученице лучи неуместно развеселого солнца.
- Это ты, милая? - простонала страдалица, вскинув пухлую руку к темени. - О, моя голова!
Мэри искренне любила Эрминтруду и считала, что Уолли почти всегда обращается с ней по-свински, поэтому сочувствие, прозвучавшее в ее голосе, было неподдельным:
- Бедная тетушка Эрми! Я смажу вам виски одеколоном, и вам скоро полегчает.
- Я больше не могу! - простонала Эрминтруда голосом, которому позавидовали бы многие драматические актрисы. - Я уже дошла до ручки. Видит Бог, я старалась, но ведь всему есть предел!
Мэри приоткрыла окно и принялась смачивать одеколоном носовой платок.
- Вы собираетесь развестись с Уолли? - спросила она без обиняков.
Столь резкий переход от классической драмы к суровой реальности, судя по всему, не учитывал нынешнего душевного состояния Эрминтруды. Она извергла глухой стон. Похоже, звучание его ей понравилось и она, простонав еще раз, жалостно и с подвыванием, зарылась головой в кружевные подушки, нагроможденные в изголовье.
Осознав свою ошибку, Мэри приумолкла, начав смачивать лоб и виски Эрминтруды. Минуту спустя Эрминтруда сказала:
- Не следует мне говорить с тобой на эту тему. Ты - его воспитанница, да и вообще - такая юная и невинная!
- О, не думайте обо мне, тетушка Эрми! - отмахнулась Мэри, произнося эти слова с отрешенностью актрисы, играющей одну и ту же роль в трехсотый раз. - Лучше расскажите, что случилось?
- О, не спрашивай! - выдавила Эрминтруда, громко всхлипывая.
Необходимости в расспросах и в самом деле не было - Эрминтруду вдруг словно прорвало, и подробности ужасающего утреннего столкновения с Уолли полились из нее хотя и не вполне внятным, но беспрерывным потоком. Говоря, Эрминтруда все больше и больше распалялась, пока не завелась настолько, что, раскинув в стороны белоснежные пухлые руки, возопила, должна ли терпеть такое унижение, когда рядом находится столь прекрасный и благородный мужчина, который готов бросить все и увезти ее хоть на край света.
У Мэри оборвалось сердце.
- Князь? - пролепетала она.
Эрминтруда уселась на подушки и потянулась к флакончику с нюхательной солью.
- Он не мог больше молчать, - просто сказала она. - Он боролся с собой сколько мог, но когда увидел... когда осознал, что за жизнь я веду, как обращается со мной Уолли, все у него внутри взбунтовалось. Так он сказал. Красиво, да? И он излил мне все, что творится у него на душе! О, Мэри, стоит мне только подумать, что я могла бы стать княгиней Варасашвили, все во мне переворачивается!
Мэри, чуть помолчав, произнесла:
- Что ж, тетя Эрми, почему бы вам в таком случае не развестись с Уолли?
Эрминтруда страдальчески прикрыла ладонью глаза и ответила совершенно нормальным голосом:
- Развестись с Уолли из-за этой потаскухи? Я не такая дура!
- Вам же не обязательно на нее ссылаться. Пусть это будет некая незнакомка.
- А что обо мне люди скажут? - вскинулась Эрминтруда. - Что дешевая девка отбила у меня Уолли? Нет, не дождутся! Да и Вики пострадает, если я подам на развод.
- Почему? - изумилась Мэри.
- Я ведь не вчера на свет появилась, я знаю наших сплетников. Им только повод дай. На бедной девочке всю жизнь останется клеймо.
- О, какая ерунда! - вскричала Мэри. - Что вам до этих сплетников, тетушка Эрми? Сами знаете: на всякий роток не накинешь платок! И вообще пошлите их всех к черту!
- Тебе хорошо говорить, девочка - ты ведь у нас образованная, сказала Эрминтруда. - А я не могу позволить себе послать их к черту, хотя, признаюсь, меня не раз уже так и подмывало это сделать. Нет, милая, я не могу рисковать счастьем Вики. Она воспитывалась как настоящая леди и отец ее был истый джентльмен, да и я, что бы про меня ни говорили, всегда считалась женщиной уважаемой.
- Но ведь никто не станет вас меньше уважать, если вы разведетесь с Уолли, - сказала Мэри.
- Это только ты так думаешь, милая, - вздохнула Эрминтруда. - Ты ко мне слишком хорошо относишься, спасибо тебе. А всякие проныры вроде Паркеров тут же распустят слух, что мы с Уолли нарочно подняли эту шумиху, чтобы я могла выйти замуж за настоящего князя!
Мысли о ее блестящем поклоннике и недостижимом титуле вконец добили Эрминтруду, которая с громким плачем зарылась в подушки, жалобно причитая, что ей до конца дней своих придется оставаться пташкой, заточенной в золоченой клетке.
Мэри не смогла сдержать смеха.
- Тетушка Эрми, но ведь золото принадлежит вам! А что, князь уже и вправду успел предложить вам руку и сердце?
- Настоящей женщине, - провозгласила Эрминтруда звенящим голосом, ни к чему говорить все напрямик! У князя благородное сердце и намерения самые чистые!
- Несомненно, - сухо сказала Мэри. - А он знает, что вы с неодобрением относитесь к разводу?
- Мне пришлось сказать ему! Не могу же я позволить ему тратить на меня свою жизнь? Господи, за что мне такие муки! Моя бедная голова совсем раскалывается!
Мэри снова смочила платочек и приложила его ко лбу страдалицы.
- Что же вам тогда делать, тетушка Эрми? - участливо спросила она.
- Бог его знает, - всхлипнула Эрминтруда. Потом неожиданно звучным голосом добавила: - Одно я знаю точно - тратить деньги моего покойного мужа на то, чтобы откупиться от этой развратной дряни, я не стану! Это я твердо решила.
- Это и в самом деле ужасно несправедливо, - согласилась Мэри. - С другой стороны, если им не заплатить, то ведь может разразиться ужасный скандал, да?
- Пусть он сам с ней рассчитывается! - вспыхнула Эрминтруда. - Сам нашкодил, должен сам и платить! Еще рассчитывает, что я должна расплачиваться с его паршивыми девками! Это просто невыносимо! Нет, Мэри, так продолжаться не может! Нужно положить этому конец! Раз и навсегда! Подумай сама: что мне уготовлено в будущем? Женщина в самом соку, по рукам и ногам связанная таким мужем как Уолли, который об меня разве что ноги не вытирает. Сам он потихоньку совсем сопьется, а я - из-за его чудовищного поведения - не смогу даже завести себе горничную моложе семидесяти!
- Не обижайтесь, тетушка Эрми, но ведь вы Уолли уже сто лет знаете! Все его недостатки видны невооруженным глазом. Давайте я принесу вам чай со свежим тостиком, и вам сразу станет лучше.
- Да я и кусочка в рот не возьму! - заявила Эрминтруда. - Сама знаешь, как я себя чувствую, когда Уолли меня доводит. Пощупай, как у меня лоб горит! Должно быть, на неделю теперь слягу. Ах, как плохо иметь артистическую натуру - ты просто обречена на страдания!
Если Эрминтруда планировала растянуть свой нервный кризис на неделю, то ее домочадцы, как подумала Мэри, были обречены на ничуть не меньшие страдания. Она поспешила согласиться, что щеки Эрминтруды пылают, но воздержалась от замечания, что день выдался на редкость жарким, а толстый плед тоже не способствует прохладе. Вместо этого она предложила позвонить доктору Честеру и пригласить его прийти.
Это предложение неожиданно нашло живейший отклик у Эрминтруды.
- Пусть принесет мне что-нибудь успокаивающее, - слабым голосом попросила она. - Никого другого я видеть не желаю, но Морис всегда действует на меня умиротворяюще. Он меня понимает. С ним я могу говорить по душам.
Мэри отправилась выполнять поручение. Хотя она и предпочла бы, чтобы Эрминтруда не слишком распространялась о случившемся, но по зрелом размышлении решила, что, раз уж избежать этого невозможно, то пусть тетя лучше выплачется в жилетку Морису Честеру, которого знала едва ли не с детства, нежели князю или Роберту Стилу.
Спустившись в холл, она увидела, что Вики разговаривает по телефону. Девочка расцветила свой очередной выход, нацепив теннисные шортики и легкомысленную маечку без рукавов. Положив трубку, она обернулась и увидела Мэри.
- О, приветик, Мэри! Опять этот паскудный Гарольд Уайт звонил. Тебе не кажется, что он уже становится назойливым?
- А что он хотел на сей раз?
- Позвать Уолли, разумеется. Как думаешь, никто на меня не обидится, если я поиграю в теннис? А то я сказала Уайту, чтобы он прислал Алана. Я хотела посидеть с мамочкой, но она предпочла уткнуться носом в стенку.
- Ты уж, Вики, оставь ее в покое, пожалуйста. Я хочу позвать к ней Мориса. А ты могла бы и Джанет пригласить. Тогда сыграете в паре с князем.
- Нет, благодарю покорно - твоя Джанет просто редкостная зануда! К тому же, она отправилась в церковь. Между прочим, я пригласила Алексиса поиграть! Поступок истинной самаритянки, учитывая, как он меня утомил.
- И меня тоже! - невольно вырвалось у Мэри. - Но ведь завтра он уедет, да?
Вики наморщила хорошенький лобик.
- Я не уверена. Более того, я всерьез опасаюсь, что он собирается задержаться. Я уже сказала ему - со свойственным мне тактом, разумеется, что Эрминтруда относится к тем старомодным женщинам, которые никогда не согласятся на развод, однако боюсь, что последняя выходка Уолли расчистила ему сцену для благородства и самопожертвования. Кстати, ты сама не хочешь поиграть с нами в теннис?
- Нет, я не могу. Я должна присматривать за тетей Эрми. А вот что нам делать целый день с этим дурацким князем, ума не приложу! Надо все-таки организовать парный теннис. Впрочем, пока я должна вызвать Мориса и...
Оборвав фразу на полуслове, Мэри сняла телефонную трубку и набрала номер доктора.
Доктор Честер подошел к телефону сам. Он спросил, что с Эрминтрудой, а в ответ на слова Мэри, что "тетушка понервничала", сказал:
- Понятно. Хорошо, я сейчас приеду, - голос его прозвучал успокаивающе.
Доктор как раз собирался объезжать своих пациентов, поэтому и прибыл в Пейлингс всего десять минут спустя. В холле он столкнулся лицом к лицу с князем Варасашвили, который, переодевшись в спортивный костюм, направлялся на теннисный корт, где уже перебрасывались мячами Вики с Аланом.
Несмотря на все обиды и недомогания, не та была женщина Эрминтруда, чтобы принимать у себя в спальне мужчину, не наведя марафет и не уложив волосы. Доктору Честеру передали, что миссис Картер готова принять его через десять минут, если он соблаговолит подождать. Услышав это, князь тут же увлек доктора на залитую светом веранду и завязал непринужденную беседу. Когда Мэри пришла звать доктора (это случилось отнюдь не через десять минут, а через добрых двадцать), разговор на веранде шел о раскопках любимом коньке доктора, давно и всерьез увлекавшегося археологией. Он не раз ездил на раскопки в Дордонь* и в Восточную Англию, где приобрел немало глиняных черепков и образцов старинного оружия, тогда как князь, по его словам, побывал на раскопках в Анау, что в Южном Туркестане.
Доктор Честер провел у Эрминтруды почти полчаса. Мэри дожидалась его, сидя на подоконнике в широком алькове возле лестницы. Видя волнение на лице девушки, доктор улыбнулся и присел рядом с ней.
- Ничего страшного, - ободряюще произнес он.
- Она вам все рассказала?
- Да, конечно.
- На сей раз Уолли уже перегнул палку, - со вздохом сказала Мэри. - Я прекрасно понимаю состояние тетушки Эрми. Жаль только, не знаю, как ей помочь.
- От вас ничего не зависит, - заметил доктор.
- Я понимаю, вот и кляну себя за беспомощность. Я предложила развод, но тетушка не хочет.
На главную: Предисловие
