Глава 2

Письмо было написано (под руководством мистера Нида, сурово критиковавшего каждую фразу) и переписано набело, но на душе у Сары скребли кошки. Она знала, что мисс Кейт очень рассердилась бы, узнав о том, что делается за ее спиной. Саре, с одной стороны, очень хотелось, чтобы леди Брум откликнулась на ее послание и забрала племянницу к себе, а с другой – она боялась, что потеряет любовь своей воспитанницы. Свекор прочитал Саре лекцию о том, к каким несчастьям может привести уклонение от своих обязанностей, и не отходил от нее, пока она не сложила письмо, и не скрепила его сургучной печатью, и не написала, старательно выводя каждую букву, адрес леди Брум. После этого он отобрал у нее письмо, заявив, что, если мисс Кейт что-нибудь пронюхает, он сам с ней поговорит.

– Я надеюсь и искренне верю, что вы не сделаете этого, отец! – ответила Сара, с неодобрением и с некоторым опасением замечавшая, что ее свекор старается как можно больше времени проводить с Кейт.

– Не переживай раньше времени, – посоветовал Саре мистер Нид.

– Никто не заставляет нас рассказывать обо всем Кейт раньше, чем придет ответ, а если его не будет, то и вовсе говорить незачем! И нечего волноваться всякий раз, когда мы с ней уединяемся поболтать! – язвительно добавил он. – Нам с ней очень хорошо вдвоем.

– Да, я знаю, отец, – торопливо ответила Сара. – Но вы иногда позволяете себе такие выражения!

– Уж поверь мне, я выражаюсь не грубее тех солдат, которые служили под началом ее папочки! – парировал мистер Нид.

Поскольку спорить с этим не приходилось, Сара оставила свекра в покое, но, когда она посоветовала Кейт не давать старику воли и поменьше прислушиваться к его болтовне, которая, наверное, нагоняет на нее смертельную скуку, Кейт рассмеялась и заявила, что ей очень нравится, когда мистер Нид приходит к ней в гости.

– Он такой милый, – сказала она, – и я с ним вовсе не скучаю, а наоборот, только и делаю, что хохочу, ведь он такой смешной! И еще он дает мне очень хорошие советы, уверяю тебя. А иногда даже распекает. – В глазах ее заплясали чертики. – Он сказал мне, что если я выскочу замуж, словно петух, увидевший ежевику, за первого же парня, сделавшего мне предложение, то он будет считать меня самой обыкновенной потаскушкой. По правде говоря, я что-то пока не вижу желающих сделать мне предложение. Тем не менее я осмелилась спросить его, действительно ли петухи набрасываются на ежевику с таким желанием, как он утверждает. И что ты думаешь, он, ни минуты не сомневаясь, ответил, что те, у которых в голове пусто, и впрямь на нее бросаются. Кроме того, он считает, что это опрометчивое решение – искать работу портнихи или модистки. У меня была такая мысль – стать портнихой. Я же могу сшить модное платье или сделать модную шляпку или капор, правда, Сара?

В ужасе от того, что пророчества ее свекра, кажется, начинают сбываться, Сара ответила:

– Да, мисс Кейт, но тебе нельзя этим заниматься, поверь мне, никак нельзя!

– Вот и мистер Нид говорит то же самое! Он утверждает, что работа модистки – тяжелая и нудная. Вот если бы у меня были деньги, я бы смогла открыть собственное ателье, но денег у меня нет, так что и думать об этом нечего. – Кейт нахмурилась. – Он не хочет, чтобы я становилась и портнихой. Должна признаться, его слова повергают меня в уныние, но может быть, он ошибается.

– Нет, моя дорогая, он прав, – сказала Сара, подчеркнув последние слова. – Ну, моя бесценная, приободрись, не надо отчаиваться из-за того, что миссис Лэшэм, к которой тебя послали, не приняла тебя!

– Не надо, – обреченно согласилась Кейт. – По правде говоря, Сара, мне так не хочется быть гувернанткой! – Увидев озабоченное выражение на лице Сары, Кейт добавила: – Конечно, если кто-нибудь захочет нанять меня, я пойду, но ты же знаешь, что я не такая, как ты. Я знаю, ты будешь шокирована, но я считаю, что это ужасно – посвятить всю свою жизнь детям. Особенно чужим, таким избалованным и несносным! – добавила Кейт в сердцах.

– Когда у тебя появятся свои собственные дети, ты не будешь считать заботу о них ужасным занятием, дорогая, – с нежностью произнесла Сара.

– Может быть, но осмелюсь предположить, что мне не удастся это проверить, поскольку я не верю, что вообще когда-нибудь выйду замуж, – сказала Кейт, но не с сожалением, а так, будто она просто констатировала факт. Сара прикрикнула на нее, но Кейт покачала головой и сказала: – Я не обманывала тебя, когда говорила, что Гритлтон делал мне предложение, но в его планы вовсе не входило жениться на мне. Он бы и предложения мне не сделал, если бы мистер Астли не пропесочил его как следует. Конечно, когда я была молодой, несколько человек делали мне предложения. Но…

– Что за вздор ты несешь! – воскликнула Сара. – Что это за разговоры – «когда я была молодой»! Да ты еще и сейчас ребенок, мисс Кейт!

– Нет, я уже не ребенок, Сара, мне уже двадцать четыре, и если бы я выезжала в свет, как делают девушки моего круга, в этом году был бы мой пятый сезон и все бы говорили, что я – первая красавица.

– Нет, ничего подобного они не говорили бы, поскольку ты уже давно была бы замужем, мисс. Что же касается тех предложений, которые ты получила еще при жизни своего отца, то очень хорошо, что ты отказала всем женихам, поскольку ни одного из них твоя матушка не признала бы подходящим. Да и кроме того, тебе бы пришлось оставить майора одного!

Кейт задумалась над этими словами, и губы ее тронула печальная улыбка.

– Знаешь, Сара, я вовсе не такая святая, как тебе хочется думать. Пожалуй, я покинула бы отца, если бы влюбилась в кого-нибудь. Но никто не тронул моего сердца, и, скорее всего, я никого никогда не полюблю. Это хорошо, поскольку хотя Джонни Роз, как и Гритлтон, целовал меня, но, когда дело дошло до женитьбы, он, как и все остальные, предпочел девушку с приданым. О, не смотри на меня так! Умоляю, не смотри! Я не вижу тут никакой трагедии, можешь мне поверить, я не стала жертвой любовного обмана. – Кейт усмехнулась. – Ручаюсь тебе, я никогда не окажусь в роли покинутой страдалицы, поскольку я отнюдь не романтическая особа. О, дорогая моя няня, как бы я хотела родиться мужчиной! А еще я хотела бы, чтобы женщинам позволялось заниматься каким-нибудь стоящим делом, а не только домашним хозяйством. Впрочем, я даже не могу придумать каким. Конечно, я не могу стать ни великой певицей, ни писательницей, ни художницей. Не правда ли, все это очень грустно? Если, конечно, Сара, ты не думаешь, что я могла бы стать великой актрисой. Вот было бы прекрасно!

Но Сара пришла в ужас от этих слов, поскольку считала актрис падшими женщинами. Позже она обратилась к мистеру Ниду-старшему с мольбой использовать свое влияние, чтобы наставить сиротку на путь истинный. Тот велел Саре забыть все страхи, но поскольку она слишком хорошо знала, чего надо опасаться, это успокаивающее замечание вовсе не уменьшило ее тревоги. И к ночным кошмарам, в которых Сара видела Кейт то среди слуг, то в мастерской модистки, добавились кошмары, в которых Кейт появлялась на сцене. С каждым днем эти кошмары становились все ужаснее, поскольку Кейт, несмотря на свое отвращение к этой работе. пыталась найти себе место гувернантки, но повсюду получала отказ. Все, к кому она обращалась, отказывали ей под одним и тем же предлогом – мол, она слишком молода, но Сара знала, что на самом деле причина была в другом, а именно: Кейт была слишком красива. Это-то и отпугивало всех, особенно тех, у кого были сыновья, которым пришло время жениться. Нельзя винить их в этом, с тоской думала Сара, ибо трудно найти девушку, красивее и обходительнее мисс Кейт. Не только три внука мистера Нида и парни, работавшие в конюшнях, но и сам старина Том, управлявший конюшнями, известный своим несговорчивым нравом, – все заглядывались на нее.

– Что будет с ней, если ее тетушка оставит без внимания мое письмо? – вопрошала Сара своего добросердечного, но молчаливого супруга. – Как бы мне хотелось знать это!

Но она не получала ответа, мистер Нид только с сомнением качал головой. Однако через десять дней Сара убедилась, что ее тревога была напрасной, поскольку в Лондон в простом наемном экипаже явилась леди Брум собственной персоной.

Мистер Нид, гревшийся под весенними лучами солнышка на своем любимом балконе, поначалу не обратил на подъехавший к дому экипаж никакого внимания. Но когда из него вышла высокая, модно одетая женщина и стала рыться в своей сумочке в поисках кошелька, он сбросил плед, который укрывал больные старые ноги от пронизывающего ветра, и с удивительным проворством бросился в дом – предупредить Сару о прибытии тетушки мисс Кейт.

Сара появилась на пороге кухни, держа в испачканных мукой руках скалку, а когда услышала новость, выдохнула:

– Не может быть!

– Ну, мы ведь не ждем к себе в гости герцогиню, значит, эта женщина – миледи Брум! – едко заметил мистер Нид. – Живее, моя девочка! Она сейчас расплачивается с кучером, но я не думаю, что она из тех, кто обожает торговаться, поэтому давай-ка пошевеливайся!

Но Сара не нуждалась в понукании. Она бросилась в кухню, где скинула фартук и вымыла руки. Так что, когда через несколько минут раздался стук в дверь, она распахнула ее перед гостьей, как всегда подтянутая и уверенная в себе. Ее взору предстало впечатляющее зрелище. Перед Сарой стояла высокая красивая женщина, закутанная в длинную бархатную мантилью, отороченную соболем, и державшая в руках большую соболью муфту. На ее темных волосах, уложенных в изысканную прическу, красовалась небольшая шляпка под цвет мантильи, над которой колыхалось страусиное перо. Руки дамы были затянуты в лайковые перчатки, а бархатные полуботинки, как, и шляпка, были выдержаны в той же зеленоватой гамме. У нее было очень выразительное лицо, на котором под резко очерченными бровями ярко сверкали серо-голубые глаза. Черты ее лица отличались правильностью, а если что и портило ее, так это несколько тяжеловатая нижняя челюсть да квадратный подбородок. На вид даме было лет сорок, и с первого взгляда она показалась Саре чересчур грозной. Однако дама мило улыбалась и в манерах ее, сразу же выдававших светскую даму, не было ни тени высокомерия или надменности, а напротив – только доброта и снисходительность. Слегка улыбнувшись, она произнесла низким грудным голосом:

– Доброе утро! Я – леди Брум. А вы, как я догадываюсь, мисс Сара Нид или миссис Нид?

– Миссис Нид, с позволения вашей светлости, – ответила Сара, делая реверанс.

– Простите! Я приехала, как вы, наверное, сами догадались, по вашему письму, за которое я вам очень благодарна. Я не знала, что мой брат умер и что моя маленькая племянница оказалась в таком отчаянном положении. Могу я ее увидеть?

– Да, разумеется, миледи! – ответила Сара, распахивая пошире дверь и снова делая реверанс. – Только ее сейчас нет дома, но она должна вернуться с минуты на минуту. Если ваша светлость соизволит подняться в ее комнату, вас там никто не потревожит, ибо туда никто не заходит, кроме мисс Кейт.

– Спасибо. Если вы составите мне компанию, думаю, я смогу узнать от вас то, о чем не совсем удобно расспрашивать мисс Кейт, ибо это может вызвать ее неудовольствие. Вы, наверное, знаете, что с тех пор, как мой брат, к несчастью, отдалился от нашей семьи, мы потеряли друг друга из виду. По правде говоря, я его почти не знала, поскольку между нами была большая разница в годах. Вы написали, что он умер совсем недавно. Насколько я понимаю, он умер не на поле боя?

– Нет, миледи, – ответила Сара, поднимаясь за ней по лестнице и распахивая дверь в комнату Кейт. – Он вышел в отставку, чему я была очень рада, поскольку считала, что он достаточно намотался по свету, и, более того, надеялась, что он остепенится. Меня волновала судьба мисс Кейт, миледи, но плохо же я знала майора!

– Он что, так и не остепенился? – спросила леди Брум, усаживаясь на стул, стоявший у камина, и улыбкой и жестом приглашая Сару последовать ее примеру.

Сара не без некоторого колебания подчинилась, но села на самый краешек стула.

– Нет, миледи, не переменился. И я уверена, что он не остепенился бы никогда, даже если бы выиграл целое состояние, о чем он так мечтал, поскольку по натуре майор был игрок, мэм, а мне часто случалось слышать от людей, что эта болезнь неизлечима. Его сбил обычный наемный экипаж, и он ударился головой о бордюр, будучи просто-напросто пьяным в стельку!

Леди Брум понимающе кивнула:

– А ее мать, как вы, кажется, написали, умерла несколькими годами ранее? Бедное дитя! А ее родственники с материнской стороны были извещены об этом печальном событии?

– Да, миледи, были, – сказала Сара, и в глазах ее вспыхнул злой огонек. – Так случилось, что я служила у миссис Молверн в горничных еще до того, как она сбежала из дому с майором, впрочем, он тогда еще не был майором! Я взяла на себя смелость написать письмо ее отцу, но так и не получила ответа. Я не хочу плохо говорить о мертвых, а отец и мать моей хозяйки давно умерли, но, по моему глубокому убеждению, им было глубоко наплевать, что сталось с их дочерью и с мисс Кейт. Что же касается мисс Эмили, сестры моей хозяйки, то в ней столько же высокомерия, сколько яду в жабе, миледи, уж я это хорошо знаю и ни за что на свете не стала бы писать ей, ни за какие блага!

– Ну что ж, я очень рада, что вы написали мне, миссис Нид, – сказала леди Брум. – Я ни в коем случае не могу позволить, чтобы дочь моего брата прислуживала кому-то, а именно в этом, судя по тому, что я видела, и заключается роль гувернантки!

– Да, миледи, но мисс Кейт задумала кое-что похуже! – с готовностью откликнулась Сара.

– А что же? Расскажите мне! – попросила ее светлость с таким обезоруживающим участием, что Сара тут же выложила ей, какие ужасные планы вынашивает мисс Кейт.

В середине ее рассказа дверь открылась, и на пороге появилась Кейт. Она застыла в дверях, в изумлении переводя взгляд со своей няни на тетю.

– Мистер Нид, мистер Нид сказал мне… что ко мне приехала моя тетя, – запинаясь, проговорила она. – Но я ничего не понимаю! Неужели вы и вправду моя тетя, мэм? Как ты могла… Сара! Это ты все подстроила! Как ты могла?

Леди Брум расхохоталась и встала. Отбросив в сторону муфту, она протянула руки к Кейт и бросилась к ней.

– О, какое прелестное дитя! – ласково произнесла она. – Почему, миссис Нид, вы не предупредили меня о том, что моя племянница – само совершенство! Моя дорогая, я так рада сообщить тебе, что я – твоя тетя Минерва.

Говоря это, она обняла Кейт и легонько поцеловала ее в щеку. Взволнованная Кейт почувствовала, что должна как-то ответить на нежное объятие своей тети, но взгляд, который она бросила на Сару, был полон укоризны. Заметив его, леди Брум снова рассмеялась и, слегка встряхнув Кейт, лукаво произнесла:

– А что плохого в том, что миссис Нид написала мне? Поверь, я не вижу в этом ничего дурного! Она сообщила мне о том, чего я не знала – что у меня есть племянница!

– Нет-нет, я всего лишь наполовину ваша племянница, мэм! – запротестовала Кейт. – У меня нет никаких прав надеяться на ваше участие.

– Я вижу, ты не понимаешь меня! Впрочем, в этом нет ничего удивительного. Ты еще слишком молода, чтобы почувствовать, что значит в мои годы быть единственным ребенком в семье и не иметь ни близких родственников, ни дочери! А мне так хотелось иметь дочь, и сейчас мне хочется этого еще больше! Да, у меня есть сын, но сын не может стать для матери таким же другом, как дочь. Дорогое мое дитя, я приехала, чтобы увезти тебя к себе в Стейплвуд. Я убеждена, что я по праву должна быть твоей опекуншей!

– Но я уже совершеннолетняя, мэм! – продолжала Кейт, чувствуя себя так, словно ее подхватило могучее течение, которому она не в силах сопротивляться.

– Да, твоя добрая нянюшка сообщила мне об этом. Я не могу заставить тебя, Бог этого не позволит, но я могу обратиться с мольбой пожалеть меня, очень одинокую женщину.

В эту минуту Сара, понимая, что ее питомица потрясена неожиданным появлением тетушки, пробормотала какое-то извинение и удалилась. Кейт сказала:

– Вы так добры, мэм… тетушка! Я вам чрезвычайно признательна, но я не могу… нет, не могу злоупотреблять вашим великодушием. Вы ведь ничего обо мне не знаете, ведь я могу вам не понравиться!

– Да, можешь, – согласилась леди Брум, слегка улыбнувшись. – Но ведь и я могу тебе не понравиться. Если это случится, нам ничего не останется как распрощаться. Ты ведь знаешь, я не собираюсь делать тебя своей пленницей. Давай-ка сядем и все спокойно обсудим. Ты должна объяснить мне, если, конечно, захочешь, почему ты до сих пор не вышла замуж, поскольку это кажется мне очень странным, учитывая твою внешность. Твоя мама была, наверное, настоящей красавицей. Брата своего я плохо помню, но, думаю, ты больше похожа на мать, чем на него, правда?

– Да, я похожа на маму, – подтвердила Кейт, чуть покраснев, – вы хотели сделать мне комплимент, но моя мама была гораздо красивее меня!

– И она умерла, когда тебе было двенадцать лет? Бедное дитя! Жаль, что я не знала твою мать, но я была еще школьницей, когда мой брат женился на ней, и совсем ребенком, когда он поступил на военную службу, поэтому я его почти не знала. Ты, наверное, сердишься на меня за то, что я не пыталась, когда выросла, узнать его получше? Умоляю тебя, не сердись!

– Нет-нет, я не сержусь, – ответила Кейт. – И мой отец тоже не держал на вас зла. – Она взглянула в красивое лицо своей тетушки. Меж бровей Кейт залегла небольшая морщинка, а глаза выражали сомнение. – Неужели вы совсем не помните его, мэм? А он вас часто вспоминал.

– Охотно верю, ведь ему было двадцать шесть, когда мне исполнилось шестнадцать. Надеюсь, ему было что вспомнить обо мне хорошего, хотя, оглядываясь на свое прошлое, я понимаю, что в этом возрасте была ужасно противной и самодовольной, моя голова была полна тщеславных замыслов: я мечтала сделать блестящую партию или вызвать всеобщее восхищение каким-нибудь невероятным поступком! Я думаю, что в этом следует винить мою гувернантку: она обожала читать сентиментальные романы и позволяла это делать мне.

Кейт улыбнулась и почувствовала себя уверенней.

– Да, папа мне говорил, что вы были очень честолюбивы, – сказала она.

– Да, у него были все основания сказать такое! Надеюсь, он узнал, что, повзрослев, я выбросила из головы весь этот вздор и, вместо того чтобы выйти замуж за герцога или принца, влюбилась в моего дорогого сэра Тимоти. Должна тебе сказать, дорогая, что он не меньше меня обрадовался, узнав о твоем существовании. Он поехал бы со мной в Лондон, но мне пришлось запретить ему это. Видишь ли, я должна тщательно следить за ним: у него плохое здоровье, и поездка в Лондон надолго выбила бы его из колеи. Поэтому он просил передать тебе, что в Стейплвуде тебя ждет теплый прием.

– Какой он добрый, необыкновенно добрый человек! – воскликнула Кейт, тронутая до глубины души. – Прошу вас, передайте ему мою благодарность, мэм! Но…

– Нет-нет, никаких «но»! – перебила ее леди Брум. – Ты поедешь в Стейплвуд просто погостить. Ты не можешь возражать против того, чтобы провести месяц или два в деревне. А потом, если ты все-таки захочешь найти себе место, я попробую тебе помочь в этом. – Леди Брум улыбнулась, поймав на себе любопытный взгляд Кейт. – Да, я могу это сделать и, как ты понимаешь, преуспею в этом лучше тебя. Но не будем заглядывать так далеко. Через две недели наступит май, и, будем надеяться, прекратится этот ужасный резкий ветер. А летом нельзя найти место красивее Стейплвуда.

Слова тетушки звучали так заманчиво, что отказываться было просто глупо. Кейт пробормотала слова благодарности, но леди Брум остановила ее и принялась рассказывать о своей семье. Кейт поймала себя на том, что слушает с интересом.

– Сэр Тимоти, – сказала леди Брум, – намного старше меня и часто болеет. Ты должна знать, что я его вторая жена, а мой сын Торкил – его единственный оставшийся в живых ребенок. Он на несколько лет младше тебя. – Она заколебалась, и неожиданно на ее лице появилось суровое выражение. Но она вздохнула и продолжила спокойным тоном: – К сожалению, он очень болезненный. Его нельзя было посылать в школу. О нем заботится доктор Делаболь, который лечит и сэра Тимоти, а потому он живет с нами. Так что теперь ты, наверное, понимаешь, почему я так хочу иметь дочь! Я очень одинока!

Кейт стало неловко от того, что леди Брум пришлось коснуться такой болезненной для нее темы, и она пробормотала:

– Да, то есть я понимаю.

Леди Брум наклонилась вперед и похлопала ее по руке:

– Конечно же, ты еще не можешь этого понять, но ничего. Поймешь когда-нибудь. А теперь нам предстоит решить, сколько нам следует заплатить твоей няне за то, что она приютила тебя. Как ты думаешь…

– О нет! – воскликнула Кейт, в ужасе отпрянув от нее. – Нет-нет, мэм! Умоляю вас, не предлагайте Саре деньги. Я сделаю им всем подарки – и Джо, и мистеру Ниду, и всем племянникам, но я должна купить подарки только на собственные сбережения!

– Очень хорошо, – сказала ее светлость, вставая. Накинув свою мантилью, она застегнула ее на шее. Затем окинула племянницу взглядом с головы до ног и, улыбнувшись, протянула ей затянутую в перчатку руку: – Au revoir! Я остановилась в «Кларендоне». Завтра ты наймешь экипаж и приедешь ко мне туда, понятно? Отлично! А теперь, как ты думаешь, могут ли Джо или мистер Нид, или кто-нибудь из его племянников достать мне экипаж?

– Да, мэм, сию же секунду! – ответила Кейт и, вскочив со стула, бросилась в двери. – Подождите здесь, прошу вас!

Задержавшись всего на секунду, чтобы набросить плащ и надеть на свои темные кудри шляпку, Кейт сбежала по лестнице и выскочила во двор, но тут же была остановлена мистером Нидом. Он сидел, по обыкновению, на балконе и, увидев, как она торопливо выбежала из дома, велел ей немедленно остановиться. Не без труда поднявшись со своего стула, он заявил, что нечего пороть горячку и что ей лучше сейчас же вернуться в дом.

– А, я знаю, – сказал он, – ты хочешь поймать экипаж, правда? Тебе негоже этим заниматься, слышишь? Оставь это парням из конюшни, они с этим лучше справятся, моя девочка! Возвращайся в дом, мисс Кейт! И сними эту ужасную шляпу!

– Это очень хорошая шляпа, – вознегодовала Кейт.

Но ее слова повисли в воздухе, поскольку мистера Нида на балконе уже не было, он исчез в доме, а несколькими минутами позже из конюшни, ворча, вышел старина Том и заковылял через двор к воротам.

– О, Том! – воскликнула Кейт голосом, полным раскаяния.

– Пусть идет! – заявил мистер Нид, выходя из дверей конюшни вслед за ним. – Джо, Джос и Тед развозят груз, и в конюшне никого не осталось, кроме этого придурка Уилла, а если послать его, то он приведет старый обшарпанный экипаж. А ты поднимайся к себе, милочка, и болтай себе с ее светлостью!

Однако этот совет оказался излишним, поскольку ее светлость спустилась вниз и зашла на кухню, где Сара пробовала рукой, хорошо ли разогрелась плита, собираясь поместить в нее пирог с мясом.

– О, не обращайте на меня внимания, миссис Нид, – проговорила леди Брум. – Как же здесь уютно и как вкусно пахнет! Я сяду вот на этот стул и понаблюдаю за вами. – Она села и милостиво улыбнулась хозяйке. – Я думаю, вы будете счастливы узнать, что я убедила мисс Кейт погостить у нас какое-то время, – заявила она. – Не будете ли вы так добры сообщить мне размер ее одежды и обуви? А также какие цвета она предпочитает? А, благодарю вас. Как вы предусмотрительны!

Она протянула руку, и Сара вложила в нее лист бумаги. Лицо Сары было хмурым – она никак не могла избавиться от ощущения, что леди Брум ведет себя в ее доме как хозяйка и что она подчинила своей власти не только домочадцев и парней из конюшни, но и ее саму, и избавиться от этой власти нет никакой возможности. При этом никак нельзя было сказать, что она обращается со всеми снисходительно, наоборот, леди Брум была весьма любезна. Покровительственный – вот как можно охарактеризовать тон, которым она разговаривала с Сарой, миледи снизошла до общения с женой извозчика! Несомненно, она была бы столь же любезна и с Джо и непринужденно смеялась бы над остротами мистера Нида. Пока Сара размышляла над этим, леди Брум убрала лист с размерами Кейт в сумочку и достала оттуда кошелек. Сара вся напряглась, но миледи вытащила из кошелька полкроны и положила монету на стол.

– Не отдадите ли вы эти деньги тому конюху, который пошел нанимать экипаж для меня? – попросила леди Брум.

Сара кивнула, все еще продолжая хмуриться. Но в этот момент в кухню заглянула Кейт, она искала свою тетушку и, найдя ее в кухне, весело защебетала:

– Вы не поверите, мэм, но, не застав вас в комнате, я подумала, что мне все это приснилось! – Тут она заметила озабоченность Сары и воскликнула в притворном ужасе: – О неверная! Никогда не прощу тебе этого! А может, простить? Да, пожалуй, прощу. Впрочем, не знаю. Тетя Минерва, Том нанял для вас экипаж, он ждет вас во дворе.

– Тогда ты проводишь меня туда, – ответила леди Брум, вставая и протягивая Саре руку: – Я покидаю вас, миссис Нид. Знаю, вам трудно выбраться из Лондона, но, если вы все-таки найдете время, надеюсь, мне нет необходимости говорить, что в Стейплвуде вы всегда найдете радушный прием.

– Конечно, – ответила Сара, делая небольшой реверанс. – Конечно же. О Бог ты мой.

После этого леди Брум в сопровождении племянницы вышла из кухни. Через пять минут Кейт вернулась – в глазах ее плясали веселые огоньки, а щеки пылали. Она обняла Сару за талию и прижала к себе.

– Ну, Сара, я сделала выбор, и хотя я еще не знаю, радоваться мне или плакать, но надеюсь, все-таки радоваться! По правде говоря, все эти дни мне с большим трудом удавалось сохранять присутствие духа, ибо сама мысль о том, чтобы опять стать гувернанткой, приводила меня в ужас! Особенно сейчас, после того как ты меня обласкала и баловала. Но я все-таки немного побаиваюсь. Как я буду жить в большом барском доме? Я уверена, что дом Астли ему и в подметки не годится! Там, конечно, есть и дворецкий, и ливрейные лакеи, как ты думаешь?

– Есть, но не более двух, – решительно ответила Сара. – В таких домах должен быть помощник дворецкого, так что, я думаю, в Стейплвуде он будет. Кроме того, там будут экономка, портниха ее светлости, служанка при кладовой и четыре или пять горничных, остальное тебя не касается, мисс Кейт, поскольку ты не будешь иметь дел ни с садовниками, ни с конюхами. А когда ты едешь?

– Завтра! По крайней мере, завтра я должна переселиться к моей тетушке в «Кларендон». – Тут она вздернула подбородок, прикрыла глаза и томным голосом произнесла: – Я проведу ночь в «Кларендоне», Сара, так что будь добра, уложи мои вещи!

– Не сомневайся, соберу! – мрачно откликнулась Сара.

– О нет, я сама соберу! – вскричала Кейт, меняя надменную позу на обычную.

– Нет, я должна помочь тебе, я соберу твои вещи! И не возражай! Кто собирал тебя, когда ты уезжала к Астли? Я должна уложить твое лучшее муслиновое платье, ах, я только сейчас вспомнила, что на него надо нашить новые ленты! – С этими словами Сара бросилась к кухонному столу и вытащила из ящика кошелек. – Возьми его, любовь моя, пойди и купи себе новых лент. Обед будет готов не раньше чем через час, так что времени у тебя вполне достаточно.

Но Кейт спрятала руки за спину и энергично замотала головой:

– Я пойду, но твои деньги брать не буду. У меня много денег, столько, что я не постою за расходами и проедусь до Бедфорт-Хаус в экипаже!

– Это ее светлость дала тебе столько денег? – спросила Сара.

– Нет, я их сэкономила! – смеясь, ответила Кейт и направилась к двери. – Нет, Сара, нет, Я не возьму у тебя деньги, я тебе и так слишком многим обязана. Оставь мне обед, хорошо?

Она ушла и не возвращалась до пяти часов. Наконец во двор въехал экипаж, и из него вышла нагруженная пакетами Кейт.

– Да! – воскликнула Сара. – Поздненько же ты заявилась! И на что это ты швырнула свои деньги, расскажи, будь любезна!

– И вовсе я их не швырнула, а, надеюсь, купила нужные вещи, – ответила Кейт, раскладывая пакеты на кухонном столе. – Это – тебе, а это – трубка для Джо, а это… О Боже, куда же делась табакерка, которую я купила в подарок мистеру Ниду? Нет, здесь ее нет, и здесь тоже, а, я положила ее в свою сумочку, чтобы не забыть. Скажи, Сара, как ты думаешь, Джо понравится? О, Сара, что с тобой?

– Я не могу не плакать, – всхлипывая, произнесла няня, закрыв лицо передником. – И на все это ты потратила свои собственные деньги, а ведь их у тебя так мало! Ах ты, негодная девчонка, зачем ты это сделала? Неужели ты ничего не купила для себя? Нет, я не могу этого вынести!

– Конечно же я купила! Я купила ленты, как ты мне велела, и кучу всякой ерунды, чтобы подновить свои наряды, – весело сказала Кейт. – Сара, умоляю, перестань распускать сопли!

Последние слова оказали свое действие. Сара опустила передник и негодующе воскликнула:

– Мисс Кейт, что это ты говоришь? Где ты подхватила такое грубое, вульгарное выражение? Впрочем, чего спрашивать, это конечно же от отца!

– Вовсе нет! От Тома!

– О, неужели? Сколько раз я тебя просила не подходить близко к конюшням, мисс Кейт! Да, хочу тебе еще кое-что сказать: если ты будешь бросаться такими выражениями в Стейплвуде, то вылетишь оттуда со скоростью пули!

– Хорошо, Сара, не буду, – покорно согласилась Кейт. Она взяла самый большой пакет, извлекла из него шаль от Пейсли и накинула ее на плечи своей няни. – Это – тебе! Скажи, что она тебе нравится! – приговаривала Кейт, обнимая Сару и целуя ее в щеку. – Это тебе на память, с любовью, дорогая.

Когда несколькими минутами позже в кухню зашел мистер Нид, он был поражен, увидев, как его невестка важно расхаживает по ней, как он выразился, вырядившись в красивую шаль, и тут же потребовал ответа, что это она тут делает, разряженная, словно рождественский бычок.

– О, отец, это мисс Кейт подарила мне, – ответила Сара, и слезы снова потекли у нее из глаз. – Это именно то, о чем я всегда мечтала.

– Ну что ж, – произнес мистер Вид, – так я и знал! Не зря она распушила свои перья! Как только увидел, что она выпорхнула из ворот, подумал: ну, не иначе как пошла сорить деньгами!

– Неужели вы и вправду так подумали? – спросила Кейт. – Ну тогда я не буду дарить вам табакерку, мистер Нид.

– Неужели ты ходила покупать мне табакерку, мисс Кейт? – спросил он, не веря своим ушам. – Ты меня разыгрываешь!

– Убедитесь сами, – воскликнула Кейт, протягивая ему коробочку.

– И правда табакерка, разрази меня гром! – произнес мистер Нид, беря ее узловатыми пальцами и поднося к глазам, чтобы получше разглядеть. – Настоящее серебро! – заявил он, очень довольный. – Ну спасибо тебе большое, мисс, большое тебе спасибо! И теперь каждый раз, когда буду брать понюшку табаку из этой коробочки, я буду вспоминать тебя, можешь мне поверить!

Сара отметила про себя, что он выразил свою благодарность с редкой изысканностью. Мистер Нид очень осторожно пересыпал содержимое своей костяной табакерки в серебряную и протянул пустую Саре, велев выбросить, поскольку она ему больше не понадобится, после чего отправился в свою любимую гостиницу. Вне всякого сомнения, он намеревался угостить закадычных друзей табачком из новой табакерки. Позже он узнал, что Кейт подарила новый носовой платок младшему из его внуков, и это слегка притупило его радость от подарка, но только до тех пор, пока ему не представилась возможность сравнить достоинства своей серебряной табакерки с платком, который он презрительно обозвал подтиркой для птичьего глаза.