Книга: Загадочный наследник
Назад: Глава 17
Дальше: Глава 19

Глава 18

Мрачное настроение лорда Дэрракотта держалось весь день, но поскольку Ричмонд, похоже, смирился с его резким отказом с совершенным спокойствием, а в поведении Хьюго не вызвали особых перемен ни холодные взгляды, ни оскорбительные замечания, то к тому времени, как вечером все собрались за ужином, его светлость настолько смягчился, что сумел заставить себя несколько раз обратиться к Хьюго и даже один раз согласиться с тем, что тот сказал, а кроме всего прочего, осведомиться у леди Аурелии почти с добродушием, не сыграют ли они, как обычно, в роббер или пару партий в вист. Обычно это было знаком, что буря стихла (при условии, что никто ее не спровоцирует вновь), и, хотя Антея думала о более приятном времяпрепровождении в тот вечер, а Винсент считал, что игра в вист по мизерной ставке — тоска смертная, все безо всяких колебаний молча согласились с планом развлечений его светлости. Лорд Дэрракотт в молодости был заядлым картежником, и в отличие от Винсента его не оставляли равнодушным ни сама игра, ни ставки, и все, что ему было нужно для полного удовольствия, — это определенная степень везения и еще три игрока, в которых можно быть уверенным, что они не спровоцируют его своей глупостью, невнимательностью, замедленной сообразительностью — любым из перечисленных недостатков, характерных для таких равнодушных игроков, как миссис Дэрракотт и Хьюго.
Все страхи о том, что спокойный вид Ричмонда вызовет подозрения милорда, майор вскоре выбросил из головы. Эгоизм его светлости был столь грандиозен, что о восприятии таких мелочей не могло быть и речи. А поскольку продолжительное и беспрекословное правление своим семейством убедило милорда в том, что подчинение его приказам и запретам просто неизбежно, то он не видел ничего из ряда вон выходящего в показной покорности. Если милорд и думал о том, о чем предупреждал его Винсент, то лишь с презрением. Несомненно, большая храбрость внука, которой он так гордился, несовместима с покорностью, и это не раз приходило милорду в голову, однако он считал Ричмонда продуктом собственного воспитания, которым он занимался с младых ногтей. Поэтому милорду показалось бы очень необычным, если бы мальчик не стал самим совершенством.
Винсент, как никто другой понимающий абсолютизм верований его светлости, заметил Хьюго не без ехидства:
— Остается только надеяться, что ваши подозрения, кузен, беспочвенны. Меня в дрожь бросает при мысли о том, какие могут быть последствия, если Ричмонда свергнуть с пьедестала, который возвел для него наш заблуждающийся предок.
Хьюго кивнул.
— Знаете ли, я пытался намекнуть деду. Но я с таким же успехом мог бы поберечь свой пыл для чего-нибудь более полезного.
— Эй, вам не нужно этого делать! — предостерег его Хьюго.
— О, не беспокойтесь. Похоже, я напрасно потратил свое красноречие, но я не такой уж болван! Я не стал намекать ему на неприятности, — отвечал Винсент с коротким смешком. — Между прочим, я догадываюсь, что вы пообещали Ричмонду купить чип корнета. Надеюсь, это отвлечет мысли мальчика от контрабанды — если только действительно его голова забита контрабандой.
— И я на это надеюсь, — кивнул Хьюго. — Я сказал Ричмонду, что он получит патент только в том случае, если будет держаться подальше от неприятностей, и полагаю, нам больше не придется ссориться, поскольку вопрос об этом не стоит, — он был в таком восторге, что чуть не лишился дара речи.
— Не сомневаюсь. Вы действительно стали его кумиром.
— Нет, на это надежды мало, — уныло сказал Хьюго. — Мне никогда не удастся превзойти вас, поскольку я плаваю как топор, да к тому же страдаю морской болезнью, когда выхожу в море.
Винсент рассмеялся, но слабый румянец заиграл на его щеках.
— Боже правый, вы думаете, для меня это имеет значение? — сказал он резко. — Да ни малейшего!
Поскольку у Хьюго было достаточно времени, чтобы познакомиться с демонами ревности, он издал глубокий вздох облегчения и сказал:
— Эй, я рад, что вы это сказали. Я имею в виду то, что вас никогда не радовало, что парень во всем подражает вам, не говоря уже о сомнительном удовольствии выслушивать его болтовню. А я было подумал, что вы, право, захандрили.
Подобный ответ возымел самое благоприятное действие, но, хотя Винсент улыбался, всем своим видом показывая искреннее удовольствие, он все еще злился на самого себя за эту мгновенную слабость, и его настроение, и так не слишком хорошее, нисколько не улучшилось. Ричмонда он терпел, но никогда не питал к нему никаких других чувств, восхищение мальчика скорее забавляло его, а не доставляло особой радости. Если бы Винсент приехал в усадьбу Дэрракоттов и обнаружил, что Ричмонд перерос свое юношеское обожание, это его ни в коей мере не взволновало бы, но когда он увидел, что взгляд Ричмонда все чаще обращается к Хьюго, то почувствовал укол ревности, которую он, как никто другой, считал совершенно иррациональной. Итак, из-за этой горькой зависти к своему братцу и кузену, чьи финансовые обстоятельства давали им независимость от лорда Дэрракотта, и негодования, что его, Винсента, обстоятельства ставили в положение, когда он был вынужден исполнять все капризы своего деда, Винсент так сильно разнервничался, что выносил напряжение, еле сдерживая свое раздражение. Гордость, как и расчетливость, требовали, чтобы он сохранял пренебрежительное равнодушие, и его обхождение с Хьюго было холодно и вежливо. Поэтому обычно непробиваемый великан был несказанно удивлен, когда два дня спустя, в один прекрасный вечер, Винсент быстро вошел в бильярдную и осведомился тоном, лишенным всякого выражения:
— Хьюго, где Ричмонд? Вы его не видели?
Клод, вздрогнув, промахнулся и возмущенно воскликнул:
— Черт тебя подери, Винсент! Какого дьявола ты врываешься сюда, когда тебе прекрасно известно, что мы играем? Любой принял бы тебя за любителя, а не за профессионала, каким ты себя считаешь. Только посмотри, что я из-за тебя наделал!
Винсент не обратил на брата ни малейшего внимания, его хмурый взгляд был прикован к лицу майора.
— Его нет в своей комнате, — сказал он.
Майор ответил на это взволнованное обращение таким пустым взглядом, что Винсент предположил, что Хьюго полностью лишен сострадания. Через мгновение майор спокойно произнес:
— Ну, еще довольно рано.
— Сейчас одиннадцать часов!
— Так поздно? — Похоже, Хьюго взвесил это известие, но покачал головой. — Нет, не думаю.
— Тогда где же он?
Клод, который слушал этот диалог с возрастающим гневом, спросил тоном человека, раздраженного сверх всякой меры:
— Да кому какое дело, где он? Черт побери, что это на тебя наехало? Прискакал, когда игра в самом разгаре, просто для того, чтобы осведомиться, куда подевался Ричмонд! Если он тебе нужен, пошевелись и отыщи его сам. Лично мне он не нужен, да и Хьюго тоже, а, кроме того, ты тут лишний.
— Да успокойся ты! — раздраженно бросил Винсент.
— Разве это не чепуха? — выдохнул Клод.
— Эй, лучше попридержите язычок! — вмешался Хьюго. — Я не видел Ричмонда с тех пор, как мы все ушли из столовой. Я думал, он пошел с вами в гостиную.
— Да, пошел. Он взял книгу, когда мы начали играть в вист, но очень скоро отправился спать. Не знаю, сколько тогда могло быть времени, но это было задолго до того, как Чоллакомб внес чайный поднос, — возможно, было половина десятого или около того. Я тогда не обратил внимания: он так зевал, что чуть челюсть не вывихнул, а моя тетушка твердила, чтобы он отправлялся в постель. Не могу сказать, что я обратил на это особое внимание, тем не менее они оба чрезвычайно распалились — Ричмонд настаивал на том, что не устал, а его матушка отправляла его спать. В конце концов, я был уже готов предложить ему либо прекратить зевать, либо последовать совету матери, когда дедушка опередил меня и отправил Ричмонда в постель.
Винсент замолчал и сдвинул брови.
— Не может быть! — воскликнул его разгневанный братец. — Он приказал ему пойти спать? В жизни не слышал ничего более захватывающего! Ни за что на свете я не пропустил бы этого рассказа. На твоем месте я бы тоже отправился спать, поскольку если ты несколько перебрал, значит, перевозбудился, помяни мое слово. Есть вероятность, что к завтрашнему утру у тебя выступит сыпь.
— Черт бы побрал этого свежеиспеченного новобранца! — неожиданно сказал Винсент, проигнорировав реплику Клода. — Я ему покажу, как из меня делать осла!
— Вы думаете, это шутка?
— Мой маленький кузен Ричмонд оказался не так уж прост. Если бы он придумал какую-нибудь причину, чтобы удалиться, я был бы настороже, и ему это было прекрасно известно. Я спросил у него вчера, не попал ли он в беду. Удивительно — каждый раз, как я пытаюсь делать добро, оно оборачивается злом.
Хьюго слегка нахмурился.
— Не похоже, — сказал он. — Только не в этот час! Он что, последние мозги растерял? Винсент, вы только подумайте, какому он подвергается риску! Вы уверены, что Ричмонда не было в его комнате, когда вы отправились на розыски?
— Уверен: его там не было. Дверь была заперта, но я наверняка разбудил бы его, если бы он заснул, но из спальни не доносилось ни звука. С чего бы Ричмонду не открывать мне?
— Это я могу тебе сказать, — вмешался Клод. — Лучше бы я постучал в его дверь.
Хьюго отложил в сторону свой кий, подошел к окну и раздвинул тяжелые занавески.
— Облачно. Вот-вот пойдет дождь, — сказал он. — Ричмонд говорил мне, что иногда по ночам выходит на рыбалку на своей яхте. Я не специалист в ловле морской рыбы. Есть ли вероятность, что он отправился на рыбалку сегодня ночью?
— Одному Богу известно, — пожав плечами, ответил Винсент. — Сам бы я не поехал: меня не забавляет перспектива промокнуть до костей. И я не стал бы совершать прогулку на яхте, когда луна в облаках. Но я — не Ричмонд. Так, значит, он выходит в море по ночам? Интересно, почему он мне никогда не рассказывал об этом?
— Возможно, опасался, что вы положите этому конец.
— Я бы сказал, что опасаться ему нужно было скорее вас, а не меня, однако это не остановило его — он же вам рассказал.
— Ричмонд сообщил мне об этом, когда я поинтересовался, почему он всегда запирает двери. Я ему не поверил, но, похоже, он сказал правду.
— Возможно, но… Хьюго, мне это не правится. Черт побери! Что задумал этот отчаянный сопляк?
— Чтоб мне провалиться, не знаю! — сказал Хьюго.
— Никогда еще не доводилось мне встречать более тупоголовую парочку глупых простофиль! — воскликнул презрительно Клод. — Черт возьми, если юноша вышел погулять, то ясно как дважды два, что он задумал. И должен сказать, туго бы ему пришлось, если бы он не мог время от времени удирать и пускаться во все тяжкие, не поставив вас, сующих нос не в свои дела и поднимающих шум по пустякам, в известность. Послушать вас, так можно подумать, что он отправился грабить почтовую карету! — Тут Клод увидел, что оба его слушателя вытаращили на него глаза, и добавил с воодушевлением: — И не стойте тут и не пяльтесь на меня, словно вы никогда не подозревали, что у молодого парня могут быть амурные дела, потому что они делаются в темноте, черт вас побери!
— Боже мой, неужели он прав? — Винсент взглянул на Хьюго. — Я не думаю… хотя, полагаю, это не исключено.
Хьюго отрицательно замотал головой:
— Нет. Никаких признаков не было. Ричмонд пока еще не ступил на эту дорожку. Если бы он начал гоняться за юбками, вы бы об этом наверняка знали.
— Разрази меня гром! Не понимаю, что это с вами обоими? — недоумевал Клод. — Почему вы не можете оставить бедного мальчика в покое? Ничего с ним не случится. Да и с чего бы?
— Хьюго считает, что он связался с бандой контрабандистов, — оборвал его Винсент.
— Что?! — выдохнул Клод. — Думает, что Ричмонд… Нет, увольте! Никогда не слышал ничего более нелепого. И ты в это веришь, Винсент?
— Не знаю, во что теперь верить, — ответил Винсент, задвигая занавески на окне жестом, который выдавал его беспокойство. — Одно знаю точно: я вытрясу из Ричмонда правду! Пусть только вернется!
— Если ты спросишь, не связался ли он с бандой контрабандистов, надеюсь, он даст тебе надлежащий отпор. Я считаю это ужасным оскорблением. Нельзя говорить подобные вещи только потому, что он удрал от вас повеселиться.
— Не в этом дело, — сказал Хьюго. — Оттершоу следит за ним, как кот у мышиной поры, а он не стал бы этого делать, если бы не было веских причин подозревать Ричмонда. Пока у лейтенанта еще нет доказательств, или нам об этом неизвестно… Скорее бы он вернулся!
У Клода чуть глаза не вылезли из орбит.
— Вы говорите о том офицере из службы береговой охраны, беседе с которым я помешал вам в Рае? Он подозревает Ричмонда? Не может быть!
— Но это так! — хмуро возразил Хьюго. — И ничто не обрадует его больше, чем поймать Ричмонда с поличным. Уж в этом можете не сомневаться.
— Он не посмеет! Нет-нет! Черт возьми, Хьюго… Уличить представителя семейства Дэрракоттов!…
— На него это не производит никакого впечатления. И если Ричмонд попадет в западню — ему конец! Холера его побери! Я же предупреждал его, что Оттершоу не такой болван, как он думает. Лейтенант столь же упрям, сколь бескорыстен. — Хьюго взял себя в руки и сказал минуту спустя: — Что толку в разговорах: языком муку не смолешь.
— Вот уж нет! — сказал Винсент. — Может, вы объясните нам, как же все-таки смолоть муку.
— Спросите меня об этом, когда я буду знать, где мальчишка. Сейчас я могу думать только об одном: единственное, что остается, — это пойти в Довер-Хаус на ловлю привидений. Может, удастся что-нибудь узнать. И если я обнаружу, что за домом ведется наблюдение, мы, по крайней мере, будем знать, что они пока не схватили парня, потому что сидят в засаде и ждут его. — Он бросил взгляд на Винсента. — Если меня хватятся, придумайте какую-нибудь отговорку. Нам вовсе не нужно поднимать панику. Чем они там заняты в гостиной? Тетушки еще не отправились спать?
— Когда я уходил, еще нет, хотя тетушка Эльвира уже собиралась. Она говорила, что у нее разболелось горло и что она может схватить простуду, поэтому, не сомневаюсь, сейчас она уже в постели. Антея отправилась к миссис Флитвик насчет поссета , который она мастерица готовить. Поэтому, скорее всего, она сейчас на кухне. А Антея знает?
— Нет, и я не хочу, чтобы знала. Если она придет сюда, отправьте ее под каким-нибудь предлогом. Полагаю, его светлость еще на ногах?
— Поскольку у них с моей матушкой полные руки карт, по поводу чего они несколько… э-э-э… разошлись во мнениях, можете не сомневаться, что еще некоторое время они не лягут спать, — с издевкой ответил Винсент.
— Ну, если они заняты карточной игрой, остальное их волновать не будет. Тогда я пошел, — сказал Хьюго, но вернулся, чтобы взять сюртук.
В этот самый момент дверь открылась и в бильярдную почти вбежала Антея. Ее лицо было белее бумаги.
— Хьюго! — сказала она, еле переводя дух. — Пожалуйста, пойдемте — и побыстрее, пожалуйста! Вы… вы мне нужны!
В два шага Хьюго оказался рядом с ней. Заметив, что девушку всю трясет, он схватил ее за плечи:
— Спокойно, барышня! В чем дело? Нет, не опасайтесь своих кузенов. Говорите! Что-то с Ричмондом?
Она согласно кивнула и сказала, пытаясь овладеть своим голосом:
— Он ранен… истекает кровью! Джон-Джозеф говорит… это не смертельно, но я не знаю! Когда я побежала за вами, они разрезали его сюртук…
— Кто «они»?
— Джон-Джозеф и Полифант. Чоллакомб там тоже и миссис Флитвик. Мы, то есть она и я, видите ли, мы пошли в буфетную, потому что Джон-Джозеф отнес его туда. Он был без сознания, а его лицо… его лицо было черным, Хьюго! Сначала я… я не поняла, кто это! На нем было белое платье в оборочках…
— О господи! — воскликнул Винсент. — Значит, это правда! И что вы предлагаете делать теперь, кузен?
— Сначала узнать, как тяжело он ранен, — ответил Хьюго. — Пойдемте, любовь моя! Только без слез! Нас еще рано хоронить.
— Нет! О нет! — сказала Антея, следуя за ним из бильярдной. — Я не упаду в обморок. Это просто был шок… Хьюго, он… он точно причастен к контрабанде! Я не могу этому поверить! Наш Ричмонд!
— Не пускайте туда свою матушку, любовь моя, — ответил он. — Возможно, нам придется отнести его наверх.
Хьюго зашагал по просторному коридору, который вел из холла в кухню, и Антее пришлось почти бежать, чтобы не отстать от него.
— Хьюго, послушайте, Джон-Джозеф говорит, вы знаете, как быть. Он смыл сажу с лица Ричмонда, а миссис Флитвик завязала это ужасное платье в узел и запихнула себе под фартук, чтобы немедленно сжечь. Они все были так милы, Хьюго! Все делали сами… даже Полифант!
Они подошли к двери, ведущей в крыло дома, где располагалась кухня, и, когда Хьюго распахнул ее, подоспевший Винсент требовательно спросил:
— Сколько слуг об этом знают? Неужели все слуги в доме прислуживают Ричмонду?
— Нет, только трое и Чоллакомб.
***
Ричмонд, лежавший на кафельном полу, очнулся. Его поддерживал Джон-Джозеф, который стоял рядом с ним на коленях, в то время как Полифант махал у него перед носом горящими перьями. Чоллакомб же с потрясенным видом беспомощно стоял за Полифантом и держал в руке бокал с бренди. Сюртук Ричмонда был разрезан, рубашка разорвана от плеча до локтя левой руки. Клод, которому удалось заглянуть в буфетную поверх плеча Винсента, отпрянул, задрожав при виде сцены, которая действительно очень сильно смахивала на бойню. Казалось, кровь была везде, куда ни падал взгляд, даже на одежде его безукоризненного камердинера, а поскольку Клода неизбежно начинало тошнить, если он порежет палец, то вряд ли его можно было винить в таком поспешном отступлении.
Джон-Джозеф бросил на майора взгляд из-под насупленных бровей и сказал кисло:
— Будет неплохо, мастер Хьюго, если мы унесем парня из этого закутка. Возможно, через минуту драгуны будут барабанить в дверь, и если вы хотите опередить их, думайте быстрее!
— Он тяжело ранен? — Хьюго отстранил Полифанта и наклонился над Ричмондом.
— Нет, дело не так уж плохо, но, похоже, пуля не прошла навылет.
Он слегка сдвинул Ричмонда и отнял сложенное в несколько раз кухонное полотенце, которое прижимал к рваной ране у Ричмонда на плече. Снова потекла кровь, но не сильно. Хьюго заметил, что кровь в основном течет из разорванной ткани, а быстрый осмотр, к его удовлетворению, показал, что пуля, которая, похоже, вошла в плечо под острым углом, проникла не слишком глубоко и не задела никакого важного органа.
— Ну, тогда сначала нужно избавить его от пули, — уже весело сказал Хьюго. — Но нам придется отнести парня куда-нибудь, где я смог бы им заняться. Нет, Антея, небольшое кровопускание его не убьет. Пусть кто-нибудь принесет свечи в спальню — ты, Полифант! И мне понадобится таз с горячей водой, много корпии, если она у вас имеется, и бренди. Принеси все это, Чоллакомб! Ну, а теперь, молодой негодник, давай! — Он замолчал и без видимого усилия поднял Ричмонда на руки.
Ричмонд, едва очнувшись, невнятно пробормотал:
— Драгуны, я думаю. Двое. Не мог хорошенько разглядеть — видно было плохо. В нашем лесу. Должно быть, поджидали меня.
— С дороги, Винсент! — сказал Хьюго, таща свою ношу к двери.
— Погодите, глупец! — сказал Винсент. — Мальчишку надо спрятать. Его нельзя нести в спальню. Если драгуны устроили на нашей земле засаду, у них наверняка есть ордер на обыск. И они могут появиться тут в любую минуту. Они не должны найти Ричмонда здесь в таком состоянии.
— Ну, мы приведем его в лучшую форму, во всяком случае, для виду. Не будьте таким тупоголовым! Если им нужен Ричмонд, парень должен быть там, где он должен быть. Не стоит его прятать: его нужно предоставить Оттершоу без всякой суматохи. Нам необходимо придумать, как наилучшим образом выпутаться из этого положения. Не трусьте, Винсент. Не тратьте времени даром, его у нас и так мало.
Винсент дал Хьюго пройти, но сказал со злостью:
— А что еще мы можем сделать, как не спрятать его? Он приведет их прямо к дому, чертов идиот! По каплям крови, которой он залил весь путь. И что нам еще остается, как не спрятать его где-нибудь подальше, в другом графстве, если возможно?!
— Мне жаль, но за Довер-Хаус следят, — слабым голосом, но вполне осознанно сказал Ричмонд. — В окне не было света. Это сигнал Сперстоу. Он сказал, что Хьюго приходил к нему, — нелепо все получилось. Меня чуть было не схватили неподалеку от болот. Какое невезение!
Хьюго опустил юношу на стул у стола посередине комнаты, но продолжал поддерживать его одной рукой, протягивая другую за бокалом бренди, который все еще держал Чоллакомб. Он поднес бокал к губам Ричмонда и заставил его сделать глоток. Лицо Хьюго было почти спокойно, лишь немного серьезнее, чем обычно. Он огляделся, заметил таз с водой, который Антея поставила на стол, корпию и разорванные простыни, которые сматывала миссис Флитвик, и сказал, уперев взгляд в своего грума:
— Как ты влип в эту историю, Джон-Джозеф? Тебя видели с Ричмондом?
— Нет, я просто-напросто прогуливался и курил трубку. Услышал выстрел, но никаких признаков драгун, ни погони я не видел.
— Я от них оторвался. Они видели меня только мельком, — объяснил Ричмонд и поморщился от прикосновения Хьюго. — Думал, смогу добраться до дома, но, наверное, я потерял много крови. Потом у меня в глазах потемнело… я стал терять сознание… — Он замолчал, стиснув зубы, когда Хьюго принялся омывать его рану.
— Так оно и было, мастер Хьюго. Я увидел, как он рухнул за углом вон того амбара, притащил его под покровом темноты и первым делом смыл сажу с его лица.
— Это хорошо, они сначала будут искать его в лесу, а уж потом придут сюда, — сказал Хьюго, не поднимая глаз. — А теперь отправляйся к себе, Джон-Джозеф, я не хочу, чтобы ты имел ко всему этому отношение. Скажи мне, Ричмонд: почему в тебя стреляли?
— Я не остановился, когда меня кто-то окликнул. Не мог… потому что у меня не было времени, чтобы… стянуть ночную рубашку. — Ричмонд дернулся и охнул. — К тому же у меня лицо было намазано сажей… Ой, Хьюго!
— Прости, парень, но мне нужно завязать эту рану как можно туже, иначе повязка соскочит. Надеюсь, до драки дело не дошло?
— Нет. Я не знал, что они там, пока не услышал, как кто-то меня окликнул. Тогда я бросился бежать, петляя то туда, то сюда. Знал лес лучше, чем они… спокойно ориентировался в темноте.
— Значит, Оттершоу там не было, — решил Хьюго. — Он не давал приказа стрелять, и ему придется очень не по нраву, когда узнает, что тебя подстрелили.
Винсент, который крепко держал руку Ричмонда, поднял голову и сказал:
— Если они не поймали мальчишку с контрабандой, значит, у них против него ничего нет. А что касается того, что в него стреляли да к тому же в частных владениях!… Мы могли бы воспользоваться этим обстоятельством, чтобы раздуть целое дело, если бы не женское платье и замазанное сажей лицо. Ах ты, чертов дурак, что это на тебя нашло — так вырядиться!
— Пришлось замаскироваться — не хотел, чтобы меня узнали. Раньше я всегда переодевался в Довер-Хаус. Сегодня не мог. Я думал… Оттершоу догадывался… об этом вот уже некоторое время. Я знал, что он идет по горячему следу. Вот почему я рискнул переправить товар сразу, как стемнело. Мне казалось это единственным шансом… надеялся, что посты выставлять еще рано. Мне не хотелось прибегать к другому плану… но пришлось, потому что…
— Держите его, Хьюго! Он теряет сознание! — быстро сказал Винсент, отпуская руку Ричмонда и хватая графин с бренди.
— Не хочу причинять вам беспокойства, — раздался слабый голос Клода, — но думаю, мне нужно тоже принять капельку. Не выношу вида крови. Я хотел бы оказать посильную помощь, но не могу подойти к столу, пока вы не унесете таз, поэтому буду очень признателен, если ты подашь мне бокал, Винсент. Не ты, Полифант! Твой сюртук весь в крови!
Винсент посмотрел в его сторону. Клод безвольно сидел на диване, прижав носовой платок ко рту.
— Ради бога! — воскликнул Винсент. — Прекрати изображать из себя мимозу, презренный тряпичник! Посмотреть на тебя, так можно подумать, что ранили не Ричмонда, а тебя! Дьявол из преисподней, он собирается упасть в обморок!
Он передал только что наполненный бокал Хьюго и быстро пересек комнату, чтобы с готовностью оказать неотложную помощь своему младшему брату, силком нагнул его голову вниз между колен и держал ее там, не обращая внимания на протесты своей жертвы, которая слабо пыталась отстоять свою свободу, но была спасена лишь вмешательством Антеи. Она упросила Винсента оставить Клода, чтобы тот смог лечь на диван и прийти в себя.
— Возьми нюхательную соль, Клод, и закрой глаза! Ты не должен упасть в обморок! — сказала она настойчиво. — Чоллакомб, прошу тебя, принеси еще один бокал бренди, да побыстрее!
Тем временем лицо Ричмонда постепенно стало обретать прежние краски. Он проглотил немного бренди и сказал невнятно:
— Я больше не потеряю сознания. Мне теперь лучше. Дайте мне еще одну минутку! Я только… черт побери, как больно! Что вы делаете?
— Терпи, парень, придется это сделать, если хочешь встать на ноги. Времени нет ни на что, единственное, что я в силах сделать, — остановить кровотечение. Тебе и должно быть чертовски больно, потому что я очень крепко бинтую рану, а в тебе застряла пуля, ты знаешь. Ну давай, сделай еще глоток, и будешь настоящим героем!
Ричмонд повиновался. Он расслабленно осел в руках Хьюго, потом поднял голову и покаянно сказал:
— Я вам лгал. Пришлось. Я должен был это сделать: не мог оставить их в беде. Я просто обязан был проследить, чтобы все были в безопасности. Видите ли, я стоял у них во главе, потому что это был мой план.
Майор опустил на него глаза и слегка улыбнулся.
— Похоже, в конце концов, из тебя получится неплохой офицер, — сказал он. — А теперь наклонись опять вперед. Я почти закончил.
— Чтоб мне провалиться, если я знаю, как быть дальше! — проворчал Винсент. — Вы же не собираетесь убеждать этого служаку, что Ричмонд был с нами весь вечер, верно? Если мы в состоянии избавиться от пятен крови в доме, нет никакой надежды проделать это на улице — следы неизбежно приведут их к двери черного хода, как только достаточно рассветет, чтобы не сбиться со следа. — Винсент почувствовал, как Ричмонд выгнулся, и сильнее схватился за него. — Сиди тихо! Больно? Так тебе и надо! От меня ты сочувствия не дождешься! Да как только ты мог быть таким совершенным дураком, чтобы заниматься этим проклятым постыдным делом в сегодняшнюю ночь, после всего, что сказал тебе Хьюго, после того, как заверил меня, что не попадешь в беду! Все это вызывает у меня лишь одно желание — свернуть твою дрянную шею!
— Я должен был! Бочки все еще были здесь!
— Все еще где? — резко переспросил Винсент.
— Здесь! В подземном ходе. Со времени последней операции.
— В каком еще подземном ходе? — требовательно спросил Винсент. — Ты хочешь сказать, что отыскал потайной ход?
— Да, — выдавил из себя Ричмонд. — Выход. Сперстоу давным-давно обнаружил вход.
Он замолчал и несколько минут был не в состоянии говорить. Винсент быстро взглянул на Хьюго, но внимание того, казалось, было полностью поглощено тем, что он делал. Винсент, который был уже готов выйти из себя, вынужден был проглотить нетерпеливый вопрос, слышал ли это Хьюго.
Майор оказался единственным из всех присутствующих, кто остался совершенно невозмутимым. Миссис Флитвик, выронив ножницы из рук, произнесла:
— Да хранит нас всех Господь. Что это вы говорите, мастер Ричмонд?
— Ричмонд! Не может быть! — воскликнула Антея.
— Мальчик бредит. Не понимает сам, что говорит, — произнес Клод, который вдруг сел на диване.
— Нет, понимаю! — хрипло возразил Ричмонд. — Это было нетрудно… когда мы расчистили… завал. Крыша обрушилась… недалеко от выхода. Я подумал, что… ход должен быть там, где эта… яма в земле…
— Это не важно! — прервал его Винсент.
— Да. Ну… Сперстоу пользовался подземельем только… чтобы хранить… контрабанду… пока я не нашел… Я знал, что где-то есть выход… и заставил его… помочь мне разобрать завал. Это было чертовски трудно, но нам удалось. А потом — все просто. Только понять, где должен быть выход. В старой части дома, конечно. В подвале. Там кирпичная кладка. Опасались только… что нас могут услышать, когда делали подкоп. Комнаты слуг… слишком близко к заброшенному крылу дома. Но однажды ночью была гроза… и тогда все было сделано.
— Разрази меня гром! — сказал Клод, который слушал эти признания с открытым ртом. — Знаете, от этого никуда не денешься. Малыш Ричмонд — настоящий дьяволенок, ясно как пить дать. Но, клянусь Юпитером, он немного дилетант.
— Немного дилетант, который пользуется своим родным домом в качестве хранилища контрабандного товара?! — подытожил Винсент уничижительно-презрительным тоном.
— И никакой я не дьяволенок! — приподнял голову Ричмонд. — Это ничуть не хуже, чем позволять им пользоваться амбаром в «Пяти арках», что они всегда делали. Дедушка ничего не имел против.
— О господи! — Взор Винсента снова уперся в лицо Хьюго, но тот опять никак не отреагировал. — Послушай, ты, олух несчастный! — резко продолжил он. — Неужели ты не понимаешь, что сам стал контрабандистом?
— О! Ну да… но я не думал, что это очень уж плохо. Я занимался этим только из спортивного интереса. Я не получал от этого никакой выгоды и… во всяком случае, когда дедушка сказал, что никогда не позволит мне стать военным… мне стало все равно. Вы не понимаете. Но это не важно…
— Мастер Ричмонд! Мастер Ричмонд! — воскликнул Чоллакомб со слезами на глазах. — Я никогда не думал, что услышу…
— Что без толку болтать! — бросила миссис Флитвик. — Возмездие — вот что это такое! Не что иное, как возмездие! И ничто не заставит меня думать по-другому.
— Дайте мне липкий пластырь! — нетерпеливо прервал ее Хьюго.
Полифант, который сам себя назначил помощником Хьюго, вздрогнул и торопливо сказал:
— Да, сэр, сейчас! Прошу прощения! Сейчас. Я позволил себе на минуту отвлечься, но этого больше не повторится. Ножницы! Миссис Флитвик, давайте ножницы. Господи боже мой! Мэм! А, вот они!
Ричмонд поморщился, когда Хьюго стал наклеивать на повязку полоски липкого пластыря, и сказал:
— В любом случае… я это сделал! Оттершоу все время подозревал Сперстоу. Стал наблюдать за Довер-Хаус, когда до него дошли слухи о том, что ожидается переброска контрабандного товара. Пользоваться домом стало чертовски трудно. Вот таким образом я и влез в это дело. Понял: могу заставить лейтенанта посинеть от злости. Что я и сделал. Он до сих пор не знает, каким образом бочки попадали в Довер-Хаус. Мы привозили их сюда с побережья и переносили по подземному ходу. Но я никогда не оставлял их в этом конце хода! И никогда не позволял забирать их отсюда… до сегодняшнего дня, когда ничего другого мне не оставалось. Я понимал — надо это сделать, чтобы все было шито-крыто. Лошади ждали в парке, бочки притащили туда. К дому подвозить было слишком опасно. Была одна загвоздка — Оттершоу шел по моему следу. Я не мог быть уверенным, что он не следит и за нашим усадебным домом, поэтому нужно было навести его на ложный след. Вот почему мы приступили к действиям так рано. Оттершоу тоже не промах — клюнул. Нам было просто необходимо отвлечь его тем, что на побережье якобы ожидается доставка контрабандного товара, а мы тем временем сумели бы скрыться, до того, как он выставил бы посты. Но он успел! — Ричмонд приподнял голову, и его сестра, которая с ужасом смотрела на него, заметила блеск в его глазах. — Что это была за гонка! Моя последняя погоня! — пробормотал он с торжествующей ухмылочкой на бледных губах. — Вам этого не понять! Если бы только я не счел само собой разумеющимся, что на своей собственной земле мне ничего не грозит! Следовало бы подумать об обратном, но я отделался от преследователей, поэтому мне и в голову не приходило, что кто-то может поджидать моего возвращения здесь. Я бы вернулся по потайному ходу. Джэм говорил, что в один прекрасный день меня возьмут с поличным, но он и предположить не мог, что это произойдет так скоро. Ему не по нраву пришлось, когда мы однажды были вынуждены подбирать мешки средь бела дня — тащили их в рыболовных сетях. Он клялся, что никогда больше не выйдет со мной в море, но я-то прекрасно знал, что никакому служаке и в голову не придет, что такое возможно, поэтому это было не особенно опасно. — Ричмонд тихонько хихикнул. — Нас остановила береговая охрана. Видели бы вы лицо Джэма! Но товар был спрятан под скумбрией. Ею у нас была завалена вся «Чайка». Я предложил лейтенанту береговой охраны купить ее у нас, просто чтобы посмеяться над ним. И конечно же нас тогда пронесло.
Клод, который слушал с вытаращенными от изумления глазами, глубоко вздохнул:
— Когда я думаю, как мы все жили тут… Получается, нам гораздо безопаснее было бы оказаться на пороховой бочке. По крайней мере, во всем этом есть один положительный момент. Не стоит опасаться, что Ричмонд окажется в ньюгейтской тюрьме. То есть я хочу сказать, что он абсолютно сумасшедший! Его уже давно нужно было отправить в Бедлам !
— Он не сумасшедший, — сказал Винсент. — У него просто шея по петле плачет.
— Ну вот! — сказал майор, прижимая последнюю полоску пластыря. — Отрезайте, Полифант! Думаю, все получится.
— Замечательно, сэр, — сказал Полифант, аккуратно отрезая свисающий конец пластыря. — Действительно, отличная работа, если позволите так выразиться!
— Во всяком случае, будем надеяться, что продержится. В противном случае мы все окажемся в тюрьме.
— Это, — ехидно вставил Винсент, — весьма вероятно, если только мы не придумаем, как быть дальше. Если вы в состоянии запять свои мысли чем-нибудь другим, кроме раны этого чертова маленького негодника, возможно, вы возьметесь за решение этой проблемы, поскольку это выше моих скромных умственных способностей.
— Тогда, возможно, окажется, что Аякс справится лучше всех, — с ухмылкой ответил майор. — Ну, значит, мы должны немножко пораскинуть мозгами. Драгуны наверняка доложат Оттершоу, но, насколько мы знаем, они могут и не зайти так далеко. Вот что я вам скажу: вы все, не спрашивая причин и не сопротивляясь, должны делать то, что я вам велю! Миссис Флитвик, скройтесь куда-нибудь и не появляйтесь до тех пор, пока военные не уйдут. Чем меньше людей будет мешаться под ногами, тем лучше. Вы можете вообще не появляться и не говорите ни слова никому о том, что тут происходит. Чоллакомб, мне нужна пара колод карт, еще один бокал для бренди и одежда, которую вы сняли с мистера Ричмонда. Да, именно так! Значит, с вами все. Антея, любовь моя, проскользните в бильярдную и принесите наши с Клодом сюртуки, хорошо? Ну, смелее, барышня! Мы собираемся спасать шкуру Ричмонда, поэтому не волнуйтесь.
Антея кивнула, попробовала было улыбнуться и поспешно ушла.
— Клод, — сказал майор, и в его глазах появились смешинки, — разоблачитесь до последней нитки, кроме, конечно, подштанников. И прекратите таращиться на меня, или Антея вернется прежде, чем мы придадим вам снова респектабельный вид. Значит, так: это вас подстрелили, а не Ричмонда. И мне нужна ваша одежда для него!
— А вот с этим я согласиться не могу! — воскликнул потрясенный Клод. — Если вы думаете, что я смогу надеть одежду Ричмонда… Черт побери, даже если бы она не пропиталась насквозь кровью, мне все равно это не поправилось бы…
— Снимай туфли, и побыстрее! — вмешался Винсент, направляясь к нему. — Если не снимешь, я тебя повалю и сделаю это сам! Быстрее!
Выражение его лица было таким угрожающим, что Клод поспешно сел и принялся развязывать свои тщательно отглаженные банты. Как только были сняты туфли и носки Клода, Винсент рывком поставил его на ноги, сорвал с него шейный платок и принялся расстегивать жилет, скомандовав ему проделать то же самое с бриджами. Обернувшись через плечо, он лишь бросил:
— Примите выражение моего полнейшего восхищения, Хьюго! Вот только зачем Клоду прятаться в лесу? Я понимаю, что ни один таможенник в здравом уме не подумает, что он связан с контрабандистами, но у нас должна быть какая-то причина, из-за которой он убежал, когда его окликнули.
— Кузен! — сказал майор укоризненно, бросая на пол разорванную и пропитавшуюся кровью рубашку Ричмонда. — У вас короткая память. Клод просто подумал, что это Эклетон, который засел в засаде, чтобы, конечно, воздать ему — око за око, глаз за глаз. Возможно, Клод так перепугался, что не расслышал, что они кричали, например: «Именем короля!» А когда они выстрелили в него, что еще ему оставалось, как не броситься бежать ради спасения собственной жизни? Не говоря уже о том, что оружия у него не было. Он оказался в очень щекотливой ситуации — пришел на свидание с тем самым предметом добродетели, на который Эклетон запретил ему даже глаза поднимать.
— Да чтоб мне провалиться, если я буду иметь к этой истории хоть какое-то отношение! — возмущенно заявил Клод. — Я никогда больше не смогу и носа здесь показать!
— А что тебе здесь вообще делать? — сказал Винсент, который трясся от смеха. — Это замечательно, Хьюго! Вот, Полифант, возьми это и передай мне одежду Ричмонда. Клод, не смотри на эти бриджи. Все, что тебе нужно, это шагнуть в них, остальное я сделаю за тебя. Они будут тебе немного узковаты, но тебе не придется в них сидеть: будешь лежать на диване.
Клод, втиснутый в жуткие бриджи своего кузена, был приведен в такую ярость, что лицо у него стало почти алым. Он бесстрастным топом поставил в известность своих родственников, что ничто в мире не заставит его принимать участие в этом спектакле.
— Я не силен в кулачном бою и не люблю драк, но я не контрабандист, и разрази меня гром, если я позволю вам двоим состряпать обо мне такие небылицы! Даже если вы предложите мне целое состояние!
— Да никто тебе и гроша ломаного не предложит, братец, — сказал Винсент, подталкивая его к дивану и поднимая один сапог Ричмонда. — Давай натягивай! Все, что тебе могут предложить, если ты не сделаешь то, что тебя просят, это пощечину, довольно сильную, чтобы отправить в глубокий нокаут, пока мы будем демонстрировать тебя этому акцизному чиновнику.
— Подумайте, Клод, — вмешался Хьюго. — Если мы хотим надуть Оттершоу, у нас должна быть наготове история, относительно достоверная, иначе он ее просто не переварит.
— Достоверная! — выдохнул Клод. — Ну, из всех…
— Нет, откуда ему знать, настоящий вы мужчина или у вас вместо сердца пудинг? — поспешно вставил Хьюго. — Ручаюсь, лейтенанту прекрасно известно о том, что произошло между вами и Эклетоном в тот вечер, когда он заявился сюда, и о тех глупых угрозах, которые с тех пор он не уставал повторять. Зная, что в этом есть доля правды, Оттершоу не станет подвергать наш рассказ проверке, поскольку ему прекрасно известно, что, если обвинение, предъявленное Ричмонду, окажется необоснованным, ему за это придется слишком дорого заплатить — мало не покажется! — Хьюго замолчал, а потом, поскольку Клод все еще выражал всем своим видом несогласие, добавил: — И не важно, если вам придется глупо выглядеть во всей этой истории. Подумайте: если нам не удастся скрыть правды от Оттершоу, будет запятнана репутация не только Ричмонда, но и всех Дэрракоттов!
— Нет! — подал вдруг голос Ричмонд. — Вы не должны просить Клода об этом. Я не стану… не могу.
— Мы верим тебе, — сказал Винсент не без ехидства. — Клод гораздо больше беспокоится о нашем добром имени, нежели ты, и судить об этом у нас есть причины. Давай, Клод! Какая тебе разница, если над тобой посмеется кучка каких-то провинциалов? — И добавил совершенно некстати: — Они и так вот уже несколько лет над тобой насмехаются.
Изумленное удовлетворение, с которым Клод выслушал начальную часть этой пламенной речи, моментально исчезло. На его лице отразилось упрямство, и он уже хотел было разразиться безразличным отказом пожертвовать собой ради чести семейства, представителем которого является его братец, когда Полифант, занятый завязыванием шейного платка на шее Ричмонда, спас ситуацию, произнеся:
— Позвольте мне сказать, мистер Винсент. Осмелюсь предположить — и с большим почтением, сэр, — что мистер Клод способен на многое.
Клод снова заколебался. В этот самый момент вернулась Антея и, естественно, поразилась, когда увидела его, карикатурно облаченного в запятнанные кровью бриджи и высокие сапоги своего брата. Причина этой необычной трансформации была вкратце объяснена, после чего Антея моментально переключилась на явно необходимую задачу убедить Клода принести себя в жертву. Не дав ему возможности и слова сказать, она принялась его благодарить с такой теплотой, что до чрезвычайности усложнило задачу лишить ее иллюзий в его полном и безоговорочном согласии. К тому времени Антея перешла к восхвалению его благородства и пророчила почтение, с которым все они будут относиться к Клоду, когда все закончится. Она торжественно объявила о своей вере в его способности сыграть этот спектакль ко всеобщему восхищению, и Клод настолько смирился с этим планом, что больше не стал высказывать никаких возражений.
Полифант был привлечен майором, чтобы помочь ему натянуть на Ричмонда сюртук Клода. Было ясно, что слуга наслаждается этим событием, но только ему одному была известна причина такого торжества. Никто бы не догадался, что, пока его проворные пальцы управлялись с бантами на туфлях, пуговицами и шейным платком, его мысли были заняты картиной собственного триумфа над гнусным Кримплшэмом, превосходящей самые смелые его мечты. Кримплшэм никогда не узнает, что происходило в этот судьбоносный вечер, хотя он, как и все в доме, будет лишь догадываться, что случилось что-то неординарное, из чего он был безжалостно исключен вместе с такими незначительными персонами, как ливрейные лакеи, в то время как его соперник оказался в центре событий и стал доверенным лицом даже его собственного хозяина. А если Кримплшэм попытается разузнать о случившемся, Полифант твердо вознамерился доказать, что достоин возложенного на него доверия, и ответит, что рот его на замке, а это, вне всяких сомнений, здорово разозлит Кримплшэма.
— Итак, сэр! — авторитетно сказал он, как человек, считающий себя экспертом в этом деле. — Если вы соблаговолите делать то, что я вам скажу, уверен, я сумею облачить мистера Ричмонда одновременно в жилет и сюртук — видите, я вложил одно в другое, — не доставляя ему особого дискомфорта и не нарушая вашей умелой повязки, сэр. От вас, мистер Ричмонд, не требуется вообще никакой помощи. Искренне умоляю вас, не пытайтесь просовывать раненое плечо в одежду. Пожалуйста, положитесь целиком на меня. К счастью, вы немного худее мистера Клода, поэтому остается надеяться, что таможенный офицер не слишком следит за модой — извините за такую вольность — и, следовательно, не заметит, что сюртук отвратительно на вас сидит, не так ли?
Беспечно болтая таким образом, Полифант с помощью Хьюго начал напяливать на Ричмонда сюртук. Клод, который наблюдал за ним завистливым взглядом, выразил убеждение, что лакей делает это совершенно неправильно, однако майор кротко повиновался тем указаниям, какие были ему даны, и к тому времени, когда в комнату вошел Чоллакомб, трудная задача была осуществлена с такой точностью, что у майора вырвалось:
— Отлично сделано!
В ответ на это Полифант поклонился, сказав, что теперь проскользнет наверх, чтобы отыскать черный шелковый носок мистера Клода.
— Поскольку мне кажется, сэр, что несколько надрезов ножницами превратят его в сносную маску, а мы не должны забывать, что лицо мистера Ричмонда было черным от сажи. Поэтому вы простите меня, если я буду отсутствовать некоторое время.
Тут он удалился под горькие сетования своего хозяина по поводу порчи предметов его одежды.
Майор взял свой сюртук и только успел накинуть его себе на плечи, как Антея, чей слух был очень остер, услышала топот лошадиных копыт и сказала резко:
— Слушайте! Хьюго, это они!
— Ну, у нас есть еще несколько минут, но, похоже, нам надо действовать без промедления, — спокойно ответил он. — Винсент, поднимайтесь в гостиную, пока они не начали молотить в дверь, и если его светлость спустится в библиотеку, составьте ему компанию. Вы займетесь написанием писем или чем вам там угодно. И вы никоим образом не должны быть с остальными. Добейтесь того, чтобы Оттершоу поскандалил со стариком — это не будет слишком трудно. Я должен проследить за тем, чтобы Клода как следует забинтовали, и за всей сценой вообще, а потом подойду к вам. Нет времени объяснять вам, как играть свою роль, но сделайте так, чтобы мне пришлось объяснить, почему мне нужно было переговорить с вами с глазу на глаз. А теперь — пошевеливайтесь! Они уже здесь!
Хьюго молниеносно выставил Винсента из комнаты и повернулся к Чоллакомбу.
— Не слишком торопитесь открывать им, — предупредил он дворецкого. — Вы не ожидали таких гостей, поэтому можете изобразить удивление по своему усмотрению, но постарайтесь к тому же придать себе несколько оскорбленный вид. Обращайтесь с ними как с любыми необразованными людьми, которые пришли сюда, чтобы наглым образом задавать вопросы. Правда, не думаю, что они станут вас спрашивать о чем-то. Все, что от вас требуется, — держите в уме, что это с мистером Клодом произошел несчастный случай, который не имеет ни малейшего отношения к таможенникам, и что мистер Ричмонд весь вечер играл со мной в карты. И не спешите провожать их к его светлости: отведите их в зеленый салон и скажите, что сообщите об их приходе милорду. Мистер Винсент позаботится, чтобы он не отказался встретиться с ними. И как только вы проводите их в гостиную, больше там не появляйтесь.
— Не бойтесь, сэр, — сказал Чоллакомб. — Не сомневайтесь: я знаю, как приструнить претензии людей, которым не приходит в голову ничего другого, как барабанить в дверь господского дома самым что ни на есть отвратительным образом.
Кто-то усердно стучал дверным молотком, и эффект этого нарушения правил всякого приличия произвел на Чоллакомба такое действие, какого и желал майор. Из удивленного до глубины души старика он мгновенно преобразился в самое что ни на есть оскорбленное достоинство и неспешной торжественной походкой удалился из комнаты и проследовал по широкому коридору, ведущему через арку в холл перед парадным входом.
Хьюго прикрыл дверь и бросил быстрый изучающий взгляд на Ричмонда, сидящего за столом, опершись о него левой рукой. Ричмонд очень побледнел, но глаза у него были настороженными. Он ответил на пристальный взгляд своего кузена бодрой улыбкой.
— Я выдержу! — сказал он.
— Ага, выдержишь, храбрец! Дайте ему еще бренди, любовь моя, — сказал майор, ставя таз с покрасневшей от крови водой на пол рядом с диваном.
— Я опьянею, если выпью еще, — предупредил его Ричмонд.
— Я и хочу, чтобы ты был пьяным, парень, точнее, полупьяным. Не настолько пьяным, чтобы выболтать то, что не надо, но достаточно пьяным, чтобы у тебя был именно такой вид. И это будет довольно веской причиной, чтобы сидеть развалившись в кресле.
Хьюго повернул голову на звук открываемой двери, и Антее на какое-то мгновение показалось, что он весь напрягся. Но в комнату вошел Полифант своей быстрой и легкой походкой и аккуратно положил испорченный носок рядом с одеждой Ричмонда, брошенной в кучу.
Майор кивнул ему:
— Не могу выразить, как я тебе признателен, Полифант! Как только путь к отступлению будет чист, уходи отсюда. Не хочу вмешивать тебя в это дело, поэтому отойди в сторонку, и — большое спасибо!
— Сэр! — сказал Полифант с пафосом, поняв, что пробил его звездный час. — Любой другой приказ, который вы сочтете нужным дать мне, я выполню с готовностью, но я не переживу, если будут говорить, что Полифант оставил своего хозяина в минуту нужды или отступил перед лицом опасности.
— Если ты так считаешь, тогда можешь убрать этот отвратительный таз с глаз моих долой, — ехидно велел его хозяин.
Назад: Глава 17
Дальше: Глава 19