Следующие две недели Саймон ждал, пока его еще раз позовут в Вестминстер. И хотя он ничем не мог содействовать дальнейшему разоблачению заговора, все же занятие ему нашлось. Саймон немало времени уделил знакомству с городом, а у милорда Гранмера возникла идея занять Саймона приемом множества гостей в своем дворце. И если кое-кому из этих джентльменов не очень-то по душе пришелся молчаливый и резковатый молодой человек, с которым они встретились в доме Гранмера, то уж по крайней мере не так-то просто было избавиться от впечатления, которое производила сильная личность Саймона.

Между тем Саймону и в голову не приходило, что надо бы черкнуть хоть пару строк милорду Фалку, заверить его в своем хорошем житье-бытье, и когда Гранмер предложил отправить к милорду Монтлису человека с письмом, Саймон был несколько удивлен этим и от предложения отказался.

— А что если мой кузен обеспокоен твоим долгим отсутствием? — настаивал Гранмер.

— Вряд ли, — сказал Саймон.

— Но он, может быть, думает, что с тобой могло случиться несчастье.

По лицу Саймона промелькнула тень улыбки.

— Он слишком хорошо меня знает, чтобы думать такое, милорд.

Гранмер всплеснул руками.

— Так напиши ему хотя бы, что ты уже в Лондоне.

— Он знает об этом.

— Что, наконец, ты был у короля!

— И об этом он знает.

Гранмер совсем растерялся.

— Мой славный юноша, но откуда же он мог все это узнать?

Саймон снова улыбнулся, теперь уже широко и весело.

— Оттуда, милорд, что он знает меня. Я что решил, то сделаю.

Гранмер в изнеможении опустился на стул.

— Не всегда же можно добиться успеха, Саймон! Бывает и наоборот.

Взгляд Саймона стал загадочным.

— Скажи, Саймон, ты всегда твердо знаешь, что добьешься своего?

— Нет, милорд, это как раз то, чего я не хочу знать.

Гранмер расхохотался.

— Саймон, представь, что ты решаешь самую непосильную задачу, делаешь что-то такое, в чем не добьешься успеха…

— Это было бы занятие для дураков, милорд, надеюсь, я не так глуп.

— Я тоже не хотел бы быть глупцом! — снова засмеялся Гранмер. — Значит, ты никогда не возьмешься за то, чего не сумеешь сделать?

— Скорее всего — нет, сэр, — подумав, ответил Саймон. — Только, мне кажется, таких дел не так уж много. Всегда найдется выход из положения.

— Ну, а если ты не найдешь такого выхода, что тогда? Тогда допустим, твой самый большой друг оказался в заточении и выручить его кажется делом неосуществимым, потому что ты не нашел выхода из положения. Тогда ты отступишься?

Саймон довольно долго молчал, обдумывая ответ.

— Да, милорд, отступлюсь, — сказал он наконец. — Но думаю, что я смог бы найти выход.

Гранмер пристально взглянул на него.

— С Божьей помощью. Я верю, что ты не смог бы, — сказал он.

В самом конце второй недели пришло приглашение явиться к королю, и, исполняя монаршую волю, Саймон ранним утром был уже во дворце. Как и в прошлый раз его проводили в кабинет короля, но на этот раз там уже находились шесть или семь членов Королевского Совета. Генрих протянул Саймону руку, и тот, опустившись на колено, поцеловал ее.

— Мы рады снова видеть вас, сэр Саймон, — сказал король. — Мне кажется, мы должны как-то оправдаться перед вами за те дни, которое вы были вынуждены провести в ожидании.

Саймон встал с колен.

— Если за эти дни, сир, удалось получить важные новости, то эти дни прошли не напрасно для меня, — степенно промолвил Саймон своим низким глубоким голосом.

Кто-то из советников короля, сидевших за длинным столом, улыбнулся. Это не укрылось от внимания Генриха.

— Вы говорите истинную правду, сэр Саймон, и это лучше, чем льстивый, подслащенный ответ царедворца, — во взгляде короля мелькнула тень мягкого упрека в адрес улыбнувшегося советника. — Не угодно ли вам сесть, сэр Саймон?

Саймон поблагодарил короля и сел в свободное кресло.

— Вам будет приятно узнать, сэр Саймон, что проведено полное расследование по делу о заговоре Сэрла и удалось узнать много нового. Посыльный, которого вы стерегли, в сохранности доставлен в Лондон, но, как мне показалось, у него немного жестковата одна конечность и его бренное тело слегка помято, — сказал король, лукаво поглядывая на Саймона.

— Возможно, мой повелитель, — ответил Саймон, не удержавшись от смеха.

Генрих скользнул взглядом по крупной, мускулистой фигуре Саймона.

— Я думаю, это было неизбежно, сэр, — возразил он с шутливой торжественностью. — Но это не главное, что мы хотели вам сказать. Этого человека допросили, и он открыл все, что ему было известно. Не стану утомлять вас подробностями, но вам, думаю, было бы интересно узнать, что многие вероломные дворяне в восточных графствах, так же, как и в вашем Кэмбридже, якобы верят слухам о том, что Ричард жив. Таким образом, ваши бдительность и столь решительные и быстрые действия были не напрасны, наоборот, они сослужили большую службу и имели очень важное значение для королевства. Именно благодаря тому, что вы так быстро довели до нашего сведения новость о готовящемся заговоре, мы получили возможность покончить с ним сразу и уничтожить мятеж в зародыше, не дав ему времени начаться и расшириться.

Мягкий голос короля умолк. Молчал и Саймон, и тогда король добавил:

— Вы сделали большое дело, сэр Саймон.

— Само дело было довольно простым, сир, — после недолгого молчания ответил королю Саймон. — Это пустяки по сравнению с тем, что затевали заговорщики. Моя заслуга тут невелика, потому что я раскрыл заговор чисто случайно, без труда и даже не имея такого намерения.

— Некоторые из величайших поворотов в истории этого мири произошли благодаря случаю, — сказал Генрих, — и тому, кого перст судьбы избирает и направляет в решающий момент, следует воздавать по его заслугам.

Саймон не отвечал, надеясь, что король скажет что-то еще. То, что король говорил, было интересно Саймону, и хотелось слышать мягкий голос Генриха.

После недолгой паузы Генрих заговорил снова.

— Я вижу, сэр Саймон, вы полагаете, что ваше участие в этом деле ничего не значит, поскольку оно не было сопряжено с тяжкими трудами и предвидением. И все же ваши намерения и какой-то мере здесь видны, ибо, уже зная о заговоре, вы могли бы не предпринять никаких действий или отпустить гонца с его бумагами, а это, наверное, было бы куда легче, чем то, что сделали вы?

— Это было бы предательство, сир, или отсутствие готовности и нежелание защищать особу Вашего Величества и безопасность королевства, — резковато ответил Саймон, словно задетый уже тем, что король допускает такую возможность.

— Это в самом деле так и было бы, сэр Саймон. Вас же ни чем подобном не упрекнешь. Наоборот, вы проявили усердие, верность своему королю и целеустремленность. Не одна лишь случайность привела вас в Лондон, и не случайно то, что в Лондон доставлен ваш узник. Это была еще и решимость, сэр, и здесь сыграли свою роль сила тела и воли, сохранившие вас от разбойников и столь уверенно приведшие ко мне. Вы хмуритесь? Разве то, что я сказал, не правда?

— Это правда, что моя собственная воля и сила помогли мне добраться сюда, сир, — сказал Саймон. — Но моего узника сюда привезли люди Вашего Величества.

Губы Генриха дрогнули от усилия не улыбнуться. Двое или трое джентльменов из Тайного Совета еле слышно хихикнули.

— Хорошо, — согласился Генрих. — Но кто передал узника в их руки?

— Мой лейтенант Грегори, сир, — серьезно ответил Саймон.

Генрих насупил брови, но веселые искорки в его глазах зажглись еще ярче.

— Сэр Саймон Бьювэллет, вы решили окончательно сбить, меня с толку?

— Нет, мой повелитель, — сказал Саймон, — но мне кажется, что Ваше Величество считает моей заслугой то, что заслужили другие.

— Под чьим именем служит этот Грегори? — спросил Генрих.

— Под моим, сир.

— В таком случае, сэр Саймон, согласитесь, что его участие ограничивалось тем, чтобы повиноваться вам, не задавая вопросов.

— Да, это так, мой повелитель.

Генрих, удовлетворенный, кивнул.

— Вы также согласитесь, сэр, что заслуга принадлежит тому, чей разум задумал все дело так удачно, что оно прошло без сучка без задоринки.

— Кажется, это справедливо, сир, — помявшись, сказал Саймон.

— Справедливо, справедливо, — заверил его Генрих. — Я позвал вас сюда, чтобы вознаградить за службу, но никак не могу доказать, что вы заслужили награду. Не уверен, удалось ли мне это только что. Убедил я вас, сэр Саймон?

— Так, сир, что с моей стороны было бы дерзостью оспаривать вашу правоту. В самом деле, если Ваше Величество приняло решение, значит, это решение достаточно убедительно. Только это чистая правда, сир, что я сделал совсем немного.

— Сэр Саймон, согласны ли вы позволить мне оценить важность услуги, которую вы оказали мне?

— Да, мой государь, так как это мне же самому и выгоднее, — с не очень свойственным ему юмором ответил Саймон.

— И сулит вам более высокое положение, — в тон ему сказал Генрих. — Скажите мне, сэр Саймон, что я мог бы сделать для вас? Есть ли что-нибудь такое, чего вы хотели бы, И что я мог бы дать вам? Более высокое положение? Золото? Землю? Говорите.

Саймон встал с места, быстро пробегая в уме уже сложившийся раньше и выношенный замысел. Он взглянул на Генриха, твердо зная, что скажет сейчас, и Генрих, глядя в живые, острые глаза Саймона, знал, что Саймон уже обдумал заранее то, с чем он сейчас обратится к королю. Откинувшись на спинку кресла, Генрих ждал.

После недолгой паузы Саймон заговорил:

— Да, сир, есть нечто такое, что я хотел бы получить от вас.

— Если в моих силах дать вам это, оно — ваше.

— В ваших силах, сир, но Вашему Величеству может не понравиться пожаловать это мне.

— Что же это? — спросил Генрих. — Мне может не понравиться, если над ухом у меня зазвучит крик мятежника.

— Сир, в Кэмбридже, юго-восточнее Монтлиса, есть отличное баронское владение. Земли там немного, но она, мне кажется, очень плодородна. Называется это место «Красивое Пастбище». Еще недавно это поместье принадлежало Джону Барминстеру, который выступил против Вашего Величества на острове Перси и был повешен за это, как и полагается изменнику. Земли конфискована в пользу Короны, сир, но Ваше Величество никого не назначило туда для присмотра от вашего имени, и до сих пор эта земля не пожалована никому из дворян, приближенных к вашей особе, сир. Сейчас там запустение, и крестьяне остались без хозяина, в то время как бродяги и грабители бесчинствуют там и разоряют поместье. Дайте эту землю мне, сир, и я берусь восстановить там закон и порядок и соблюдать их, как свои собственные, как мою верность вам!

— Это, кажется, не такая уж большая просьба, — неторопливо промолвил Генрих, взглянув на одного из своих советников. — Что вы скажете об этом месте?

— Я помню эти владения, сир, — ответил советник. — Они, как уже сказал сэр Саймон, невелики, но земля там действительно плодородная. Сейчас она бесхозная.

Генрих снова перевел взгляд на Саймона:

— Это и в самом деле то, чего вы хотите? Я мог бы дать вам и награду владения больше и благополучнее этих.

— Нет, сир, я не нуждаюсь в этом. Мне нравится именно эти баронские владения.

— Почему?

— Причины разные, сир, но главная — та, что название этих владений похоже на мое имя.

— «Красивое Пастбище» и «Бью Вэллет». Да, хорошая примета. Вы получите эту землю, сэр Саймон, эти владения будут носить название «Бьювэллет», а вы сами будете лордом Бьювэллетом. Документ о даровании вам пришлют в Гранмер-Холл, и вы усмирите беспокойных людей, подвластных вам. Надеюсь, вы сумеете сделать это?

Саймон недобро улыбнулся:

— Я сумею это сделать, сир.

(«Не сомневаюсь, сумеет», — шепнул кто-то из советников своему соседу).

— Итак, эта земля ваша, и я вернул вам свой долг. Вам не придется долго ждать соответствующей бумаги, я обещаю.

Король протянул Саймону свою руку, и Саймон преклонил перед ним колени.

— Благодарю вас, сир, — с искренним чувством сказал он.

— Нет, это я вас благодарю, — ответил Генрих. — Теперь мне не надо опасаться смут вблизи Бьювэллета. Этот подарок и мне принесет выгоду, потому что вы будете оплотом мира среди моих подданных в ваших владениях. Желаю вам успехов, милорд Бьювэллет.

Когда Саймон рассказал обо всем Карлу Гранмеру, тот от души хлопнул Саймона по спине, восхищенный столь удачным поворотом фортуны своего протеже.

— Да это же превосходно, Саймон! Король, видимо, так же расположен к тебе, как и я!

— Вы расположены ко мне? — спросил Саймон, пожалуй, слегка смутившись.

— Конечно! Неужели я так холодно относился к тебе, что ты сомневаешься в моем добром к тебе расположении?

— Нет, но любезность обычно ничего не значит. Интересно, как много людей называют меня другом, я же зову друзьями очень немногих.

— Надеюсь, я заслуживаю зваться твоим другом? — спросил Гранмер.

— О, да, — ответил Саймон. — Вы и мой единокровный брат Джеффри Мэлвэллет, и милорд Монтлис, Алан тоже, я полагаю, — мне друзья. Вот только Алан предпочел бы скорее быть моим рабом.

— Немного у тебя друзей, — подытожил Гранмер.

— Нет, потому что мне удалось найти немного людей, которых я очень хотел бы называть друзьями.

— Мой кузен в числе этих немногих. А между тем мало найдется людей, которые избрали бы его своим другом.

— Милорд Фалк и я уже три года и даже больше поддерживаем довольно дружеские отношения друг с другом. Если бы между нами не было дружбы, мы бы не сделали того, что сделали.

— В самом деле, я и не подумал об этом, — сказал Гранмер и засмеялся. — Интересно, что скажет Фалк по поводу твоего внезапного превращения в лорда Бьювэллета?

— Он многое мог бы сказать, — уверенно ответил Саймон. — Он знает, что я иду своим собственным путем.

— Пресвятая Богородица, что еще ты должен завоевать?

— О, нет, — сказал Саймон. — Мы хорошо понимаем друг друга.

— В самом деле? Два сапога — пара, ты и Фалк, — Гранмер опять прыснул. — Хотел бы я увидеть вас вместе!

— За чем же дело стало? — удивился Саймон. — Поезжайте со мной в Монтлис и навестите милорда.

Еще больше удивился Гранмер, так удивился, что даже веселость его вдруг улеглась, и он стал серьезным.

— Мой Бог, кажется я так и сделаю! — воскликнул он. — Семь лет прошло с тех пор, как мои глаза в последний раз видели Фалка. Давайте поскачем в Монтлис вместе, лорд Бьювэллет.