Книга: Саймон Холодное Сердце
Назад: Глава IV Посвящение в рыцари. Встреча с отцом
Дальше: Глава VI Поездка в Лондон

Глава V
Спасение девицы и раскрытие заговора

Оставшаяся часть года протекала для обитателей Монтлиса спокойно. Жесткая хватка Саймона в делах столь сильно воздействовала на его подчиненных, что они всячески старались не раздражать его и угождать ему, независимо от того, был ли он дома или отсутствовал. Это позволило Саймону разъезжать по владениям Фалка, наводя порядок в округе. Иногда он брал с собой юного Алана, но гораздо чаще Саймона сопровождал его сквайр, крепкий молодой человек, готовый идти за своего патрона в огонь и в воду. Время от времени Саймон отправлялся в самые отдаленные уголки земель Фалка, так что его отлучки из Монтлиса затягивались на несколько дней. Фалк из-за этого дулся и недовольно ворчал, правда, не очень уж сердито, но очень хотел знать, зачем вообще нужны эти отлучки. Сам же Саймон никогда не говорил ему, зачем он разъезжает кругом, зорко следя за делами во владениях милорда. А между тем кое-какие планы уже зарождались в голове Саймона, верным признаком чего была его задумчивость.
Сначала ворчание Фалка было громким и постоянным, но когда он заметил, что это не оказывает на упрямого капитана должного действия и что во время его отсутствия дисциплина среди его подчиненных нисколько не ослабевает, недовольство Фалка пошло на убыль, и он предпочел смотреть сквозь пальцы на причуды Саймона.
Одним прекрасным утром (это было уже в 1404 году) Саймон выехал верхом из Монтлиса, взяв направление на юго-восток. С ним ехал Роджер, его сквайр, пребывавший в мрачном настроении, потому что в тот день он имел неосторожность рассердить Саймона и получил от него нагоняй, сопровождаемый пронизывающим взглядом, столь хорошо известным Роджеру и потому нагонявшим на него страх. Вот почему не могло быть и речи о приятной прогулке, и Роджер, чувствуя тяжесть на душе и беспокойство, трусил на своем коне позади своего господина и на почтительном расстоянии от него. Саймон не обращал на него внимания и не испытывал ни малейшего желания заговорить с ним. Сейчас, как и всегда, он был молчалив, а если уж говорил, то редко, но только по существу. Вскоре после 10 часов он сделал остановку возле придорожного трактира и спешился. Роджер подъехал, чтобы принять от Саймона повод его коня, которого полагалось отвести на конюшню, после чего Роджер мог отобедать и сам. Саймон вошел в трактир и заказал весьма обильную еду. После обеда он быстрее прежнего продолжил путь в направлении графства Суффолк. По дороге они проезжали мимо обширного участка возделанной земли с маленьким замком, возвышающимся над откосом, откуда хорошо просматривались окрестности. Местность казалась густо населенной, но над самим замком и окружающими его полями и лугами витал незримый дух уныния и запустения.
Саймон придержал своего коня и привстал на стременах, чтобы получше осмотреть местность. Здесь было вдоволь пастбищных угодий, хороших и плодородных, как показалось Саймону на первый взгляд. Поодаль виднелись фруктовые сады и лес, и там же неторопливо текла речушка, извиваясь возле замка и пересекая владения из конца в конец. Имение казалось зажиточным, однако настораживала какая-то странная неподвижность, царившая здесь, и запущенность, возникшая по крайней мере несколько месяцев назад. Кое-где на полях возились какие-то люди, но куда больше народу сидело у порога своих домиков, меля от нечего делать языком. Саймон подозвал к себе одного из крестьян, и тот поспешно приблизился, опустившись на колени возле самого коня Саймона.
— Чья это земля? — спросил Саймон.
Крестьянин горестно покачал головой.
— Ваша милость, нет у нас теперь хозяина, кроме короля. Это королевская земля, я так думаю, а над нами никого сейчас.
— Как так?
— Наш господин пошел с лордом Хотспуром против короля, сэр. И теперь нашего господина больше нет, умер он.
При этих словах крестьянин перекрестился.
— От меча или от петли? — спросил Саймон.
— От петли, ваша милость, — ответил крестьянин приглушенным голосом и робко взглянул на Саймона. — Так кончают все изменники, — поспешно и угодливо добавил он.
— Его имя? — продолжал Саймон, будто не слышал последнего замечания.
— Джон Барминстер, ваша милость.
— Наследника нет?
— Нет, ваша милость, а земля конфискована.
— Как называется это место?
— Все называют его «Красивое пастбище», ваша милость.
Саймон осмотрелся вокруг.
— Сколько здесь лье в окружности?
— Четыре, ваша милость. Это ведь баронские владения.
— Скота много?
— Шесть стад, ваша милость, и все отменные, вот только одно стадо пало прошлой ночью от коликов. Так и пошло с тех нор, как хозяина не стало. Конюшня полна, да лошади ожирели и обленились, потому как работы почти нету для них. У управляющего три сокола, хорошие птицы, сэр, а уж какие быстрые! Опять же гончие совсем одичали, и овцы разбрелись без хозяйского глазу, а сами мы делаем, что придется, то одно, то другое, так что и землю почти не пашем, зато пьянство да воровство развелось повсюду.
— Сколько у вас солдат?
Крестьянин опять грустно покачал головой.
— Совсем мало, ваша милость. Наш лорд взял с собой всего сто шестьдесят человек. Каких убили, а какие воротились разбойничать да издеваться над нами. Может, кто с этим изменником Оуэном ушел. А тут все пропадет, пока король над нами хозяина нового не поставит и разбойникам не даст укорот! — от возмущения крестьянин взмахнул руками. — Ничего не щадят, проклятые, ничто им не свято! Нет у нас ни священника, ни хозяина в замке. Солдаты пьянствуют, буянят, а управляющий вор, грабит кладовые бывшего лорда. Запасов нынче почти никаких, скоро ничего не останется, одно пьянство да грабеж!
Саймон выслушал крестьянина молча, но тот заметил, какие у всадника жесткие глаза. Потом Саймон подобрал свободно свисающие поводья и бросил серебряную монетку стоящему на коленях крестьянину.
— Ступай с миром! — только и сказал он и пустил своего коня рысью.
Роджер поспешил следом за Саймоном, и долго оба они ехали, не проронив ни слова.
Второй привал они сделали в четыре часа пополудни. К том времени Роджер был уже сильно раздосадован. Он проголодался, его мучила жажда, усталое тело его ныло от долгой тряски в седле, а душа томилась от скуки, и он молил небеса, чтобы они надоумили его патрона найти какое-нибудь другое развлечение вместо этих разъездов по стране.
Когда они спешились, Саймон бросил быстрый и острый взгляд на своего сквайра. Эта неделя по милости Саймона выдалась очень нелегкой для Роджера, отчего под глазами у него образовались синяки, а сам он обмяк и двигался вяло.
— На ночь останемся здесь, — сказал Саймон. — Отведи лошадей на конюшню и присмотри, чтобы о них как следует позаботились.
— Да, сэр! — ответил Роджер, искренне благодарный патрону за эту передышку.
Саймон вошел в трактир и, вызвав к себе трактирщика, потребовал одну комнату себе, а другую — своему сквайру. Трактирщик исподтишка прощупал Саймона глазами и быстро смекнул, что новый гость не из тех, кому можно отказать. Разведя беспомощно руками, он поклонился Саймону.
— Весьма сожалею, досточтимый сэр, но, как это ни прискорбно, я могу предоставить вам лишь одну комнату, кроме той, в которой ночует простой люд. Не соблаговолит ли ваша милость взять одну эту комнату, а я немного погодя отыскал бы подходящее место для вашего сквайра? Час назад прискакал верховой из Эссекса, и я отдал ему самую большую из своих комнат. Какая жалость! Если бы только я знал, что приедет ваша светлость! Этот постоялец, мне кажется, совсем не джентльмен, но я не осмелился отказать ему, он здоровенный малый и очень уж норовистый.
Трактирщик проговорил все это с забавным выражением отчаяния на лице.
— Хорошо, — сказал Саймон, — Мы со сквайром можем переночевать и в одной комнате. Распорядитесь, чтобы нам приготовили ужин.
Маленький человечек согнулся в низком поклоне, рискуя стукнуться лбом о собственные колени.
— Вы так добры, милорд! Комната, которую вы займете, не так уж плоха, сэр, я сам позабочусь, чтобы вам было удобно. A на ужин жарится, как Вы сами изволите видеть, оленина. Славная вырезка. Через какие-нибудь полчасика, а то и раньше, сэр, все будет готово, если ваша светлость соблаговолит немного подождать.
— Да, так и быть, — кивнул Саймон. — Принесите мне большую кружку эля, любезный, и еще одну — моему сквайру.
— Ах, милорд, я мигом, мигом! — воскликнул трактирщик и почти бегом поспешил в погреб. Он появился снова на удивление быстро и принес две полных до краев кружки, одну из них поставил на стол, а вторую предложил Саймону, с беспокойством поглядывая, как гость осушает ее.
— Милорду нравится мой эль? Не прикажете ли, сэр, повторить?
— Нет, не сейчас, — сказал Саймон. — Вот за ужином выпью еще, любезный. Позаботьтесь, чтобы мой сквайр не остался без своей кружки, когда вернется из конюшни.
Из душной кухни Саймон вышел черным ходом и решил размять ноги, прогулявшись в лесочке, росшем сразу же за небольшим садом. Саймон неторопливо шел куда глаза глядят, заложив руки за спину. Казалось, он тщательно обдумывает какой-то важный план, и оттого взгляд его острых глаз стал отсутствующим, и лицо Саймона приобрело хмурое выражение из-за сошедшихся на переносице бровей. Он шел через лес, тяжело и бесшумно ступая. Где-то совсем рядом слышалось журчание ручья, и Саймон зашагал туда, чтобы умыться прохладной водой и освежить лицо после долгой верховой езды. Как вдруг воздух словно бы прорвал чей-то пронзительный крик, потом еще и еще раз. Это был крик о помощи.
Саймон приостановился на миг, вслушиваясь. Кричала попавшая в беду женщина. Саймон, хоть он и не был странствующим рыцарем, рванулся вперед с проворством кошки. Бесшумно приближаясь к цели кратчайшим путем, он вскоре увидел тот самый ручей, который сначала только слышал. На пути Саймона валялось опрокинутое ведро, и в нескольких шагах перед ним молоденькая девушка-служанка отчаянно пыталась вырваться из рук здоровенного детины, злобно уставившегося в ее перепуганные глаза.
Саймон налетел на него, как ураган. Ни один звук не выдал приближения Саймона, и он появился здесь, как гром среди ясного неба. Схватив детину за шею, он швырнул его на спину.
Девушка радостно крикнула и упала на колени, ловя руку Саймона и собираясь поцеловать ее.
— О, сэр, о, милорд! — всхлипывала она. — Я шла по воду — и вдруг, и вдруг…
Саймон никак не отозвался на эти причитания. Широко расставив ноги, он ждал нападения своего противника. Малый упал было на землю, но снова поднялся на ноги, багровый от ярости и с ревом бросился на Саймона, нагнув голову и ежа кулаки. Саймон чуть уклонился вбок и, дав парню проскочить мимо себя, успел нанести ему сильный удар. Взъерошенная голова парня качнулась, как у раненого быка, парень повернулся кругом и снова бросился на Саймона. На этот раз Саймон стоял не двигаясь и сцепился с противником лицом к лицу.
Они топтались взад и вперед на мягком мху, крепко обхвати один другого руками, напрягшись и тяжело дыша, и мох не сразу выпрямлялся там, где оставались отпечатки их ног. У каждого на лбу выступили крупные капли пота, они боролись, стиснув зубы. Противник был старше Саймона и тяжелее, зато у Саймона мускулы были крепче. Время от времени кудлатый детина изо всех сил пытался рывком повалить Саймона на землю, и каждый раз тщетно. Руки Саймона, казалось, удлиняются, все плотнее и плотнее сжимаясь вокруг противника, пока тот едва не задохнулся. Убедившись, что ему не свалить этого молодого силача, кудлатый верзила внезапно как-то хитро изогнулся и вырвался из рук Саймона. От этого на груди его лопнула тужурка, из дыры выпал на землю кожаный кошелек и откатился к ногам Саймона.
Увидев это, детина потерял голову, и глаза его застыли от ужаса. Издав какой-то гортанный вопль, он ринулся вперед, чтобы вернуть потерю. Но никогда не дремлющее чутье подсказало Саймону, что за этим кроется что-то похуже, чем похотливый негодяй, подкарауливший молоденькую служанку. Саймон быстро шагнул вперед, наступил на кошелек и приготовился отразить встречный удар противника. А тот налетел на Саймона и оттеснил его назад. Однако Саймон сумел снова схватить его и сжать железной хваткой, как в тисках.
Теперь между ними началась борьба, по сравнению с которой предыдущая была детской забавой. Противник Саймона боролся, как одержимый, захлестываемый страхом, как бы Саймон не завладел кошельком. Саймону казалось, что его мускулы вот-вот лопнут от напряжения. Неожиданно этот вспотевший кудлатый подонок обо что-то споткнулся и упал, увлекая за собой Саймона. Некоторое время они барахтались на земле. Оба тяжело дышали, пот градом струился по их лицам. Наконец, Саймону удалось подмять под себя соперника и, сильным рывком освободившись от захвата, вскочить на ноги. В тот же миг поднялся с земли и кудлатый верзила, и тут Саймон увидел, как в руке этого мерзавца блеснула сталь кинжала. Но еще сильнее сверкнул гнев в сузившихся глазах Саймона. Он не стал ждать нападения врага, первым метнулся ему навстречу, одной рукой схватив его за поясницу, а другой сжав над запястьем руку, державшую кинжал. Негодяй, пятясь под натиском Саймона назад, едва устоял на ногах и не успел нанести удара.
Саймон прижал левую руку противника к его телу и, ни на миг не ослабляя своей хватки, одновременно держал его за правую руку, сжимая ее с такой силой, что этого разбойника всего перекосило от боли, когда он сделал попытку вырваться. Улучив момент, Саймон резко вывернул запястье своего врага, и кинжал глухо стукнулся о землю. У малого вырвался из глотки стон, когда Саймон отпустил его правую руку, теперь уже безопасную. Несмотря на сильную боль в вывихнутом запястье, парень не унимался, помня о драгоценном для него кожаном кошельке. Он снова полез в драку, но был встречен сокрушительным ударом в челюсть. Взмахнув неповрежденной рукой и пошатнувшись, он грузно опустился наземь. Саймон мгновенно подскочил к нему и прижал к земле, придавив его грудь коленом, Детина снова застонал и сделал судорожную попытку сбросить Саймона, но тот сохранил свое превосходство, железной хваткой держа врага за горло. Свободной рукой Саймон вытащил свисток из ворота своей накидки и трижды свистнул. Обернувшись через плечо, он взглянул на служанку, которая съежилась возле своего ведра и плакала, спрятав лицо в ладони.
— Не распускай нюни! — прикрикнул на нее Саймон, — и принеси мне вон тот кошелек, видишь?
Она встрепенулась, запричитала:
— О, сэр, вы… ох! Вы… вы убили его?
— Нет. Не мели вздор, а лучше делай то, что я сказал.
Но она по-прежнему не смела сдвинуться с места и не отнимала рук от лица.
— Ты слышишь меня, девушка? — спросил Саймон, смягчив свой голос.
Был бы тут сейчас его сквайр, он вздрогнул бы, услышав этот мягкий голос своего патрона.
Девушка медленно выпрямилась, нетвердо ступая, подошла к кожаному кошельку и, вся дрожа от страха, отдала его Саймону, а сама сразу же отпрянула назад. Поверженный наземь детина отчаянно пытался освободиться, но силы его иссякли, а одна рука и вовсе не действовала. Удерживая его одной правой, Саймон левой рукой успел еще запихнуть кошелек в свой пояс.
В лесу послышались шаги приближающегося человека. Потом где-то совсем рядом раздался громкий крик Роджера:
— Сэр! Где вы? Сэр!
— Я здесь! — отозвался Саймон. — Иди по тропинке, что ведет прямо к ручью.
Шаги Роджера стали еще слышнее, и вот из-за поворота показался он сам, почти бегущий на зов своего патрона. При виде открывшегося ему зрелища Роджер от неожиданности застыл на месте, удивленно тараща глаза на Саймона.
— Ступай и принеси веревку, — приказал ему Саймон. — Поторопись. И никому ни слова.
Успев еще изумленно взглянуть на всхлипывающую служанку, Роджер помчался обратно и быстро вернулся с толстым мотком веревки (веревка была одним из тех предметов, которые Саймон всякий раз брал с собой в дорогу на случай встречи с грабителями). Этой веревкой Саймон и Роджер умело и надежно связали стонавшего и бранившегося верзилу.
Саймон крепко затянул последний узел и поднялся на ноги. Достав кожаный кошелек из своего пояса, он принялся развязывать его.
— Милорд, милорд, там ничего стоящего, клянусь. Несколько писем от моей подружки — и все! Во имя Господа — не надо! — в панике взвился связанный пленник.
Саймон не обратил внимания на эти вопли и вынул из сумки несколько запечатанных пакетов. Когда он осмотрел печати, взгляд его стал суров и не предвещал ничего хорошего человеку, лежавшему у его ног. За этими печатями, по всей вероятности, было какое-то известие об умершем короле Ричарде Втором, за которого сражался Глендовер и погиб Хотспур. Первый пакет был адресован барону, жившему менее чем в десяти милях от Монтлиса. Саймон xopoшo знал этого человека. Остальные пакеты предназначались дворянам, жившим в Норфолке и в Кэмбридже.
Без малейшего колебания Саймон вскрыл один пакет и расправил хрустящие листы пергамента. Письмо было написано изысканным слогом и заверяло милорда барона Кроубурга, истинного приверженца законного короля Ричарда Милостью Божией, недавно укрывшегося в Шотландии, что вопреки лживым слухам о его смерти, распространяемым узурпатором Генри Болинброком, называющим себя королем Англии Генрихом Четвертым, король Ричард жив и намерен вскоре объявиться и созвать на свою сторону всех, кто остался верен и предан ему, чтобы свергнуть нечестивого Болинброка и его сына Генри Монмута. И ко всему этому пишущий эти строки заверяет, что видел благословенного короля Ричарда и говорил с ним, а кому, как не ему, пишущему эти строки, лучше знать короля, во время правления которого пишущий эти строки был постельничим у короля. А если милорд барон и теперь сомневается и не< нает, где правда, а где ложь, пусть внимательно осмотрит печать на этом пергаменте и тогда милорд барон, несомненно, должен будет признать, что это собственная печать короля Ричарда. И так далее в том же духе, а внизу стояла подпись «Сэрл», и, судя по дате, написано это письмо было месяц назад. Ниже первой подписи стояла еще одна. Тщательно рассмотрев ее, Саймон удостоверился, что эти каракули означают «Ричард Р».
Саймон аккуратно сложил это послание и вместе с другими вложил обратно в сумку, которую спрятал в своей накидке. В постоянных разъездах Саймону уже доводилось то там, то тут слышать какие-то отрывочные сведения о недавнем пребывании короля Ричарда Второго в Шотландии, где он, имея в своем распоряжении большие силы, состоявшие из французов и шотландцев, выжидал удобного момента, чтобы перейти границу. Саймон не обращал внимания на эти россказни и слухи, считая их досужими вымыслами черни, но это письмо означало, что за слухами скрывается нечто большее. Саймон понял, что напал на след настоящего заговора, и вот уже глаза его загорелись огнем от осознания всей важности сделанного открытия. Он обернулся и кивком головы подозвал к себе Роджера, пытавшегося успокоить молоденькую служанку.
— Помоги-ка мне дотащить это отребье обратно в трактир. Оставь девчонку в покое. Пусть плачет в свое удовольствие, ничего страшного с ней не случится.
Роджер, слегка угрюмый на вид, подошел и взял за ноги впавшего в беспамятство связанного верзилы. Саймон поднял ношу с другого конца, и они отправились с нею в трактир, а девица замыкала шествие и всю дорогу громко всхлипывала.
Свой груз они сложили возле кухонной двери, и Саймон пошел искать трактирщика. Найдя, он отвел его в сторонку, чтобы никто больше их не слышал, и осторожно завел с трактирщиком разговор.
— Когда приехал тот человек, о котором вы мне говорили? — спросил Саймон.
Трактирщик удивленно уставился на Саймона.
— К-к-какой ч-человек, Ваша честь? Ах, этот! Извините! За час до приезда вашей чести.
— Что вы знаете о нем?
Глаза трактирщика тревожно забегали.
— Я… я никогда раньше в глаза его не видел ваша милость.
К своему ужасу трактирщик счел, что Саймон смотрит на него слишком уж пристально и проницательно. Волнуясь, трактирщик воровато оглядывался назад.
Саймон кивнул.
— Это правда, я думаю.
— Видит Бог, правда, сэр! Зачем бы…
— Я связал этого ублюдка в лесу, — жестко сказал Саймон. — Вы дали пристанище изменнику, может быть, сами того не зная.
Глаза трактирщика готовы были, кажется, выскочить из глазниц.
— Из-из-изменник? Сэр! Честное слово, милорд, я ничего не знаю об этом человеке! Клянусь Святым Распятием, сэр! Спросите кого хотите вокруг, и все скажут вам, что нет здесь более преданного слуги короля, чем…
— Да, возможно, — холодно прервал его Саймон. — Если будете делать все, как я вам скажу, я поверю в вашу безупречную честность, откажетесь или ослушаетесь — мой долг сообщить, что вы укрывали у себя опасного государственного преступника.
Трактирщик всплеснул коротенькими пухлыми ручонками.
— О, милорд, я сделаю все, что вам угодно. Изменник в моем доме! О, горе мне, что я родился под несчастливой звездой! Перед самым моим рождением было предсказание…
— Придержите язык, любезный! Есть ли у вас надежное место, чтобы запереть там этого человека?
Хозяин радостно хлопнул себя ладонью по лбу:
— Есть ли? Ну конечно есть, над конюшней, на чердаке! Попасть туда можно только через люк, а крыша — прочнее некуда, ваша милость!
— Тогда ведите меня туда, — приказал Саймон и вышел к своему пленнику, а следом торопливо застучали каблуки трактирщика.
Узника понесли в кильватере у хозяина и не без труда затащили наверх по приставной лестнице, ведущей на чердак. Здесь они уложили тяжеленного каналью и, оставив Роджера стоять на страже, Саймон ушел вместе с трактирщиком и велел ему пойти и принести чернильницу и бумагу. Хозяин не заставил себя ждать и принес все, что ему приказали, после чего Саймон сел к столу и написал лорду Монтлису краткое письмо без всяких общепринятых ухищрений и красот стиля.
«Милорд!
Я должен ехать в Лондон, оставив здесь пленника, который имел при себе изменнические депеши, касающиеся покойного короля. Пришлите ко мне Грегори с шестью людьми, каких он сам выберет. Они заменят меня здесь. Надо, чтобы они уже завтра прискакали сюда.
Саймон Бьювэллет
Писано в Сальпетресе, в трактире «У быка».
Саймон сложил письмо и запечатал, после чего снова вышел и, велев Роджеру спуститься с чердака, отдал ему пакет.
— Вот что, Роджер, сейчас же скачите обратно в Монтлис и передайте это в собственные руки милорда. Потом смените вашего коня на другого — Султана или Ровера — и захватите с собой кобылу Флеет-фут для меня. Пусть с вами прибудет сюда Грегори, а моего коня Седрика прихватите с собой в Монтлис. Завтра мы уедем в Лондон.
Роджер от удивления слегка выпучил глаза.
— В Лондон, сэр?
— Разве я неясно сказал? Да, и никому ни о чем не проболтайтесь. Никому ни слова, кроме милорда. Все. Ступайте.
Роджер грустно и устало вздохнул. Он отправлялся в путь без особого энтузиазма.
— Стоп! — прозвучал голос Саймона.
Роджер остановился, подскочив от неожиданности, и оглянулся.
— Останетесь в Монтлисе, — сказал Саймон. — Пришлите вместо себя Малькольма. Он, пожалуй, выносливее, чем вы, и избавьте меня от столь мрачных взглядов. Идите.
Роджер покраснел до корней своих кудрявых волос. Набравшись смелости, он вернулся и встал перед своим патроном.
— Нет, сэр, я… я… выдержу эту поездку, уверяю вас. Не велите мне присылать к вам Малькольма!
Саймон смерил его суровым взглядом.
— Малькольм будет служить мне лучше и охотнее.
Роджер судорожно вздохнул и поднял на Саймона умоляющий взгляд.
— Ради Бога, сэр, простите, что я… рассердил вас. Возьмите меня с собой, сэр! А не этого… этого дурня Малькольма! Он не будет служить вам так безотказно, как я.
Роджер не удержался и пренебрежительно фыркнул. Между ним и Малькольмом шло нешуточное соперничество за благосклонность Саймона.
— Хорошо, — сказал Саймон. — Отправляйтесь домой кратчайшим путем, а не тем, каким мы приехали сюда. Возвращайтесь завтра. И смотрите сразу же, как приедете в Монтлис, хорошенько выспитесь. Поняли?
Настроение Роджера чудесным образом изменилось к лучшему.
— Да, сэр. Я сделаю все, как вы приказали.
Он схватил руку Саймона, поцеловал ее и, повеселевший, побежал на конюшню.
Саймон тем временем снова пошел в трактир, где взял кусок полотна и деревянный брусок, из которых он собирался сделать самый простой лубок. Прихватив с собой бутылку рейнского и буханку хлеба, он отправился на чердак взглянуть на своего арестанта.
Этот досточтимый бандюга уже пришел в себя и как ни в чем не бывало преспокойно лежал себе на полу. Саймон развязал на нем веревку и, отпоров рукав его кожаной куртки, вправил кость сломанной руки и привязал к руке лубок. Хирургическое умение Саймона было невелико или даже того меньше, и пленнику приходилось совсем несладко. Он сдерживал стон и вздрагивал, но не противился. Саймон дал ему вина и хлеба и молча стоял над ним, пока тот ел и пил. Потом Саймон снова связал его веревкой, оставив свободной лишь руку в лубке, и устроил ему удобное ложе из соломы. Покончив со всем этим, Саймон удалился, не сказав ни единого слова, запер снаружи на засов люк чердака и вернулся в трактир на ужин, где порядком удивил хозяина своим аппетитом. Однако совсем уж шокировало хозяина, что Саймон вознамерился устроиться на ночлег в конюшне под чердаком, хотя у него в распоряжении было целых три человека, которые могли бы стеречь узника всю ночь до самого утра. Саймон же наотрез отказался от предложения хозяина, чтобы эти трое несли охрану арестанта. Саймон был не из тех, кто перекладывает ответственность со своих плеч на чужие.
Назад: Глава IV Посвящение в рыцари. Встреча с отцом
Дальше: Глава VI Поездка в Лондон