Саймон выехал из Бельреми в полдень того дня, когда графиня Маргарет сбежала. Он выставил бдительную охрану вокруг ее «клетки», не подозревая, что птичка уже упорхнула. Отправляясь в Саль-де-лак, он не имел ни малейшего представления о том, как ловко его обманули. Джеффри остался в замке вместо Саймона, и на него навалилось немало дел, отчего у него не нашлось времени в день отъезда Саймона увидеться с мадемуазель Жанной. Но на второй день он заметил, что она ни разу не вышла из покоев графини Маргарет и не встретилась ему, когда он оказался в непосредственной близости от нее — в передней комнате покоев графини. Поскольку Джеффри попал туда, инспектируя замок, он счел такое отношение к себе недостаточно уважительным и даже несколько оскорбительным. В покоях графини Джеффри застал других ее фрейлин, занятых, как обычно, пустой болтовней и своим вечным рукоделием. Одна из них, мадемуазель Элен, молодая женщина с грустными глазами, пользующаяся особым расположением и доверием графини, вышла навстречу Джеффри и приветствовала его реверансом.

— Как здоровье мадам Маргарет? — вежливо осведомился Джеффри.

— Монсеньор желает поговорить с графиней? — спросила мадемуазель Элен. — У мадам сильная головная боль, но она, несомненно…

— Нет-нет, — поспешно возразил Джеффри, — я вовсе не собираюсь беспокоить миледи. — И, помедлив секунду-другую, добавил:

— А мадемуазель Жанна у мадам?

Фрейлины обменялись мимолетными, но такими многозначительными взглядами, и кто-то тихонько хихикнул.

— Да, монсеньор, — ответила мадемуазель Элен.

Джеффри удалился, постеснявшись сказать, что хотел бы видеть Жанну. На следующий день у него также не возникли подозрений, даже самых пустячных. Ему опять доложили, чтои графиня до сих пор больна и не может отпустить от себя Жанну. Джеффри ретировался в некотором недоумении и на всякий случай подробно рассказал обо всем стражу. Ответы стражников его успокоили, тем более что все они были людьми Бьювэллета, известными своей надежностью и честностью. И все-таки возникшие у него подозрения после этого полностью не улеглись. Тогда Джеффри решил, хоть выполнение подобной задачи и было ему весьма неприятно, увидеть графиню, когда он снова войдет вечером в ее апартаменты, независимо от того, в постели сеньора Маргарет или нет. Саймон — в этом Джеффри был уверен — без всяких угрызений совести вошел бы в спальню графини, но Джеффри не был столь бесцеремонен, и его рыцарскому духу претило столь неучтивое поведение.

Джеффри только что отобедал и едва успел встать из-за стола, когда вдруг, совершенно неожиданно, появился Саймон. Было около трех часов пополудня.

— Как? — воскликнул Джеффри. — Я не надеялся увидеть тебя раньше, чем завтра.

Саймон бросил шапку на стул:

— Пришлось ускорить возвращение, быстрее решив все дела в Саль-де-лаке. Кое-что заставило меня вернуться раньше, чем я предполагал. Не знаю, как это объяснить, но то ли я слишком глуп, то ли мой инстинкт вовремя предупредил меня об опасности… Здесь ничего не случилось?

— Ничего. Кажется, ничего.

Нависшие брови Саймона вдруг сошлись на переносице.

— Ты уверен? — спросил он.

Вопрос прозвучал так тревожно, что Джеффри немного смутился и принужденно засмеялся, скрывая некоторую растерянность.

— Видишь ли, Саймон, сегодня я с утра ощущал какое-то беспокойство, но, думаю, мои опасения и подозрения не имеют под собой никаких оснований.

— А что сеньора Маргарет?

— Я не видел ее, — вынужден был признаться Джеффри. — Но мимо твоих стражников она не проходила, это я точно знаю, И на глаза им не попадалась. Ее фрейлины говорят, что у нее болит голова и она никуда не выходит из своей спальни. Это все, что я могу сказать, немного, по правде говоря. Жанну я тоже не видел.

Саймон сбросил с себя плащ.

— Пойдем со мной, — сказал он Джеффри и направился к лестнице, ведущей в покои графини Маргарет.

Они поднялись в ее апартаменты. Строгие охранники салютовали им оружием, но Саймон не остановился и ни о чем не спросил их. Он сразу постучал в двери зала для приемов. Им открыла мадемуазель Элен, которая — при всем ее хладнокровии — изменилась в лице, увидев Саймона, и поспешила отвести глаза в сторону. Саймону хватило этого, чтобы понять, что мадемуазель Элен встревожена чем-то.

— Леди Маргарет в постели? — спросил он.

— Да, милорд, — ответила мадемуазель Элен.

— Кто при ней?

— У нее мучительные головные боли, милорд. Она нуждается в полном покое.

— Я ненадолго к миледи. Ее должен осмотреть врач, — сказал Саймон, входя в зал и быстро оглядевшись вокруг.

Большинство фрейлин вели себя как ни в чем не бывало, оттого, что ничего не знали. Но у мадемуазель Амелии слегка побелели губы. От Саймона это не укрылось. Не говоря ни слова, он подошел к двери, которая вела в спальню сеньоры Маргарет.

За спиной у Саймона возник легкий переполох и зашуршали юбки. Мадемуазель Элен успела встать между дверью и Саймоном, оставаясь довольно спокойной, но лишь чуть побледнев.

— Милорд, это вторжение, — сказала она. — Нельзя беспокоить мадам таким образом.

— Мадемуазель, — резко ответил ей Саймон, — ваше лицо выдает вас. Отойдите от двери.

Однако мадемуазель Элен не отошла, а прижалась к двери и широко расставила руки, защищая дверь спальни графини от Саймона.

— Мне приказано никого не впускать, милорд.

Саймон опустил свою тяжелую руку ей на плечо:

— Ваша преданность графине, мадемуазель, заслуживает похвалы, но не пытайтесь одурачить меня. Или вы тотчас отойдете от двери, или мне придется отодвинуть вас.

Мадемуазель Элен без труда прочла в его глазах готовность выполнить это обещание.

— Уберите руку с моего плеча, — ледяным тоном сказала оная, отходя от двери и давая Саймону дорогу.

Саймон вошел в спальню графини, бросил вокруг быстрый взгляд и вышел обратно в переднюю.

— Да, мадам больна, — сказал он мрачно.

Со всех сторона на Саймона смотрели изумленные лица, но мадемуазель Элен, оставаясь гордой и непреклонной, лишь слегка потупила взор, а Амелия вся сморщилась в своем кресле. Саймон сразу же безошибочно взял в оборот обеих женщин.

— Вы, мадемуазель, и вы — следуйте за мной, — сказал он, и у Амелии от его слов застучали зубы.

Она уныло, как обреченная, поплелась следом за ним, а мадемуазель Элен шла рядом с Саймоном, не теряя достоинства. Замыкал шествие изумленный Джеффри.

Саймон привел их в зал, где он обычно занимался делами, и сел за стол с видом вершителя правосудия, не предложив женщинам сесть.

— Мадемуазель Амелия, отвечайте мне всю правду. Когда и как леди Маргарет тайно покинула свою комнату?

Амелия всхлипнула и прижалась к мадемуазель Элен.

— Я не… не… з-з-знаю… Не мм-могу с-с-сказать…

Голос Саймона зазвучал резче:

— Мадемуазель, для вас же лучше ответить на мой вопрос немедленно, ради вашей же собственной свободы, — предупредил он Амелию. — Мадам Маргарет бежала с мадемуазель Жанной. Это я знаю. Случилось это во время моего отсутствия. Не будь у графини пропуска, она не смогла бы выйти из замка. Одно из двух: или пропуск у нее был, или она прячется где-то и замке.

— Я ничего не знаю… Не спрашивайте меня. О, Элен, помоги мне!

Мадемуазель Элен шагнула вперед:

— Она ничего не знает, милор’. Вы напрасно запугивали Амелию. А если бы даже она что-то и знала, фрейлины мадам Маргарет не предадут свою госпожу.

— Они уже предали ее, если только она за пределами Бельреми, — сказал Саймон. — Глупо было бы уверять меня, что вам невдомек, какие опасности подстерегают двух женщин, бредущих по дорогам этой страны.

Какие-то непривычные нотки в голосе Саймона заставили Джеффри пристально взглянуть на него. Саймон не то не заметил этого, не то не обратил на это внимания.

— Я знаю, какие опасности грозят мадам Маргарет, если я выдам ее и она попадет в ваши руки, — храбро ответила мадемуазель Элен.

— Вы думаете, я стану мстить женщине? — усмехнулся Саймон. — Вы не знаете Бьювэллета. Теперь говорите, потому что — клянусь Святым Распятием — если надо будет, я заставлю тебя сказать все, что ты знаешь, под пыткой.

— И вы еще говорите, что не способны мстить женщине?

— Это не месть, мадемуазель, это средство, которое я вынужден буду применить.

— Так знайте же, сэр, что моя госпожа там, где вы уже не властны над ней.

— В таком случае она мертва, — возразил Саймон и снова повернулся к Амелии. — Мадемуазель, не хватало здесь только ваших слез. Но если вы не будете мне отвечать, вам придется плакать кровавыми слезами.

Амелия пронзительно вскрикнула и начала молить Саймона о пощаде. Саймон поднял вверх руку:

— Слушайте, вы обе. Клянусь ранами Господними, что никакого вреда, никакой несправедливости мадам Маргарет от меня не претерпит. Теперь говорите.

— Я боюсь, не могу, о, пощадите…

Саймон встал:

— Тогда следуйте за мной, мадемуазель.

— Ах, нет, нет, я скажу. Умоляю, выслушайте меня. Я скажу всю правду, — зарыдала Амелия и упала бы на колени, если бы Джеффри не подхватил ее и не усадил бы заботливо в кресло.

Саймон снова сел:

— Тем лучше для вас, мадемуазель. Когда сбежала мадам Маргарет?

— В тот день, когда вы… вы… уехали в Саль-де-лак. Немного раньше… утром, очень рано.

Глаза Саймона угрожающе сузились.

— Я был еще в замке?

— Да, о, да! Я… ох, Боже, помоги мне!

— Каким образом графине удалось обмануть стражу за пределами замка?

— Это Леон, его пропуск. Она… О, Элен, Элен!

— Леон? Паж? Да, помню. Как ухитрилась она пройти по его пропуску?

— Она переоделась пажем. Леон дал графине свою одежду, а мадам вписала в пропуск «и сестра». И Жанна ушла с ней.

Джеффри тихо присвистнул от восхищения.

— Вот так Амазонка, — усмехнулся он.

— Куда они пошли?

— В Туринсель, чтобы… позвать герцога Фернана на помощь… против вас…

Саймон улыбнулся:

— Тогда графиня зря старалась. Туринсель капитулировал. Куда бы могла пойти графиня из Туринселя?

— Не знаю, честное слово, не знаю.

С минуту Саймон молчал, хмурясь, затем встал.

— Можете идти. И мадемуазель Элен тоже.

Мадемуазель Элен, однако, задержалась:

— Милор’, что вы собираетесь делать?

— Отправлюсь за ними в погоню и верну сюда этих глупых девчонок. Как могли вы отпустить их? Одному Богу известно, что может случиться с ними, — подождав, пока женщины уйдут, он обратился к Джеффри. — Пришли ко мне Сантоя и пятерых из моих людей. Передай им, чтобы вооружились и седлали коней. По два коня на каждого.

— Саймон, ты думаешь, опасность так велика?

В ответ раздался короткий и горький смех Саймона.

— Я опасаюсь самого худшего. Когда я ехал через эту страну, то своими глазами видел, как туго она набита всяким сбродом и головорезами.

Джеффри заметно побледнел:

— О Боже! Жанна… Саймон, я отправлюсь с тобой искать их. Это мой долг.

— Как хочешь. Надень свой панцирь. Пришли ко мне Алана, он останется за меня. Шевалье здесь?

— Да. Я думаю, он ни о чем не знает, — ответил Джеффри, уже почти бегом покидая зал.

Через час они выехали из Бельреми плотным строем с зеленым и черным султанами во главе и направились в Туринсель. К вечеру они прискакали туда, и Саймон сразу же направился к замку, где ему сказали, что герцог Фернан де Туринсель отсутствует. Капитан стражников вышел навстречу Саймону и, с интересом глядя ему в лицо — потому что слава обладателя этого имени уже распространилась по всей Франции, — выразил готовность выслушать Саймона самым внимательным образом.

— Скажите мне, — обратился к нему Саймон, — не приходил ли недавно сюда, к замку, паж со своей сестрой и не требовал ли этот паж, чтобы его пропустили к герцогу Фернану де Туринселю?

— Возможно, такое и было, точно не знаю. Надо спросить моих людей.

— Вы можете позвать их, сэр? Этот паж был не кто иной, как моя пленница графиня Маргарет де Бельреми.

У капитана от удивления чуть округлились глаза.

— О Боже! Не угодно ли вам сопровождать меня, милор’?

Саймон вместе с капитаном пришел в помещение для стражников, и те сразу же выстроились перед ним.

— Приходил ли сюда не так давно паж с сестрой? — спросил капитан. — Паж хотел видеть нашего герцога.

Стражник, который не пустил Маргарет к замку, сделал шаг вперед:

— Да, господин капитан, приходил один малый, странный какой-то, сказал, что он графиня де Бельреми. С ним еще женщина была, молодая совсем, и какой-то здоровенный детина, он еще хотел силой прорваться, да мы их не пропустили.

— Мужчина? — спросил стражника Саймон. — Вы уверены?

— Да, сэр, огромный такой, с рыжей бородой.

Саймон нахмурился.

— Кто бы это мог быть? — обратился он к Джеффри. — Не знаешь?

Джеффри отрицательно покачал головой:

— Нет. Скажи мне, любезный, как выглядел этот паж?

— Ну, как? Красивый малый, сэр, черноглазый такой, ну, и… норовистый.

— Это она, можно не сомневаться, — сказал Джеффри. — А вы не видели, какой дорогой они ушли отсюда?

— Нет, сэр. Я как-то не подумал об этом и не посмотрел…

— Так, все ясно, — сказал Саймон. — Господин капитан, благодарю вас за вашу любезность. Того, что я услышал, достаточно.

— Милор’ Бьювэллет, очень сожалею, но больше мы, кажется, ничего не сумеем вам сказать. Хотя нет, постойте! В котором часу приходил паж?

Стражник взглянул на своих приятелей — других стражников:

— По-моему, было уже довольно поздно, сэр, часов около четырех, но ручаться не могу.

— В таком случае они остались на ночь в Туринселе, — сказал Саймон. — Ваш слуга, сэр, — обратился он к капитану. — Идем, Джеффри.

И они удалились из караульного помещения в сопровождении капитана.

— Милор’, будь здесь наш герцог, он приказал бы мне сделать для вас все возможное…

— Благодарю вас. Мне осталось только проверить здесь все трактиры и постоялые дворы, а с этим я без труда справлюсь и сам.

— Их здесь шесть, милор’. Вы позволите дать вам проводника?

Саймон остановился:

— Вы очень любезны, сэр. Если вам угодно, сделайте это.

Проводник явился сразу, и в наступающей темноте кавалькада тронулась в путь.

— Все ясно, — сказал Джеффри. — Они скорее всего в Туринселе. Где им еще быть?

— Мадам Маргарет слишком упряма и не отступится так легко от того, что задумала, — сказал Саймон. — Здесь не вышло — еще куда-нибудь пойдет. Чумы на нее нет!

Неприметный трактир у городских ворот был четвертым по счету на пути их поисков. Джеффри был уже весьма встревожен безрезультатностью расспросов в трех предыдущих трактирах. Хозяин четвертого не торопился выкладывать свои сведения и поначалу ходил вокруг да около, но когда Джеффри бросил ему золотой, язык трактирщика развязался. Оказалось даже, что этот почтенный человек не прочь подслушать за дверью и для пользы дела, конечно, — заглянуть в замочную скважину.

— Ночью они были здесь, сэр, вот в этой комнате, я сам принес им сюда ужин. Этот бородач, что был с ними, сидел сгорбившись. Похоже, очень уж он устал, а, может, заболел. Чисто случайно я… услышал, что они собрались идти в Вазинкур. Этот рыжебородый верзила очень уж громогласный, так вот, с вашего позволения, сэр, я слышал, как он назвал имя Рауля Свирепого. Он предупреждал женщин, что идти через земли Рауля опасно, и это чистая правда, сэр, потому что этот Рауль сущий дьявол. Я думаю… думаю, они собирались идти через его владения, потому что короче пути в Вазинкур нет.

— Рауль! — Джеффри схватил Саймона за руку. — Помнишь? Тот коротышка с красными глазками. Бедная Жанна! Саймон, надо немедленно отправляться туда, за ними! О, моя бедная Жанна!

— Жанна? Она не такая красивая, как Маргарет. Когда Рауль увидит графиню, то… О Господи, можно ли быть безрассуднее?

Он уже готов был выйти из гостиницы к своим людям, оставшимся при лошадях, когда к нему обратился проводник:

— Сэр, было бы неразумно отправиться во владения Рауля Свирепого глядя на ночь. Да и что можно сделать ночью? Оставайтесь лучше здесь до утра, сэр.

Саймон остановился:

— Да, пожалуй…

— Саймон, не будем терять времени даром! — настаивал Джеффри.

— Нет, наш проводник прав: ночью нам ничего путного не сделать. Заплати ему, Джеффри.

За ужином они обсудили сложившуюся ситуацию. Джеффри горячился, Саймон же сохранял спокойствие.

— Если Рауль схватил их и держит у себя, то не причинит им никакого вреда. Ему гораздо выгоднее передать их мне, сначала как следует поторговавшись. Он не захочет раздражать нас и испытывать наше терпение. Помнишь, не успели мы высадиться здесь, как он уже пришел сдаваться. Тьфу!

— Ты многого не знаешь! — возразил Джеффри. — Я всякого наслышался об этом выродке. Неспроста его зовут Свирепым, а до женщин эта скотина охоча — дальше некуда!

— Если ему вздумается поразвлечься с этими женщинами… — Саймон не договорил, но Джеффри прочитал мысль Саймона в его сверкнувших глазах. — Сначала мы поедем в его замок. Если там их нет, прочешем всю местность вокруг. Может быть, им удалось пройти через владения Рауля без приключений. И все-таки что-то подсказывает мне — они в опасности. И что за рыжебородый великан с ними?

— Какой-нибудь мошенник.

— Но он ушел с ними отсюда. Скорее всего, он вовсе не собирался их грабить, а то мог бы сделать это и здесь. Мадам Маргарет, мне кажется, умеет внушить мужчинам желание быть преданными и служить ей. Дай Бог, чтобы хоть это было так.

— Ты что-то очень уж беспокоишься за мадам Маргарет, — заметил Джеффри, однако он был слишком встревожен, чтобы подшучивать над Саймоном.

— Я отвечаю за нее перед королем, — сказал Саймон, как поставил точку над «и».

На следующий день они прискакали во владения Рауля, но им не удалось разузнать ничего нового, хотя Саймон был доверенным представителем короля Генриха и имел при себе документ, подтверждавший это и внушавший людям боязливое почтение к нему. Ни Саймон, ни Джеффри еще не могли знать, что ведомые Гастоном беглянки тщательно избегали больших дорог и оттого никому не попадались на глаза, да и сами владения Рауля были достаточно велики. Следы беглянок, казалось, окончательно затерялись, и Саймон уклонился к северу, оставив в стороне дороги, ведущие на Вазинкур, и приближаясь к замку Рауля.

— Если он не схватил их, то окажет мне помощь, — сказал Саймон Джеффри. — Пока мы скакали бы в Вазинкур, Рауль мог бы прочесать свои собственные владения. Он не осмелится отказать мне, потому что дорожит своим спокойствием. Вспомни, как он вел себя, когда прибыл свидетельствовать свою преданность нашему королю.

— Именно поэтому я и не стал бы верить ему.

— В этом я могу ему верить, потому что он труслив и согласился бы продать душу дьяволу, только бы быть подальше от короля Генриха и не навлечь на себя его гнева.

Замок Рауля находился в нескольких милях пути на север. Дорога туда вела такая скверная, что Саймон с Джеффри достигли ли замка лишь к пяти часам вечера. При появлении их отряда в замке возникла небольшая суматоха, и раболепный управляющий сообщил прибывшим всадникам, что хозяин отправился из замка на охоту, где проведет целую неделю, и что охотничий замок сеньора Рауля находится южнее.

С уст Джеффри сорвалось проклятие, оттого что они с Саймоном напрасно потеряли целый день, добираясь сюда. Надвигалась буря, и на обратном пути она вскоре обрушилась на их головы с такой свирепой силой, что Саймон был принужден искать ночлега в первой же деревушке, случившейся на их пути.

На следующее утро они встали с первыми петухами и продолжили свой путь уже при хорошей, ясной погоде, сменившей вчерашнее ненастье. Вскоре после восьми кавалькада уже выехала на дорогу, ведшую в Вазинкур. У встречного крестьянина они узнали, как добраться до охотничьего замка Рауля, и поспешили туда напрямик через лес, тянувшийся по одну сторону вдоль дороги.

Выбирая путь, Саймон и Джеффри углубились в лес по тем самым тропинкам, которыми днем раньше прошла Маргарет со своими спутниками. Всадникам мешали низко свисающие ветки деревьев. Ехать приходилось шагом.

Саймон внезапно вскрикнул и остановил своего коня. Джеффри проследил за взглядом Саймона. На берегу небольшой речушки валялся плащ, намокший после вчерашнего ливня. Джеффри и Саймон подъехали к этому плащу и спешились. Саймон поднял плащ и встряхнул его. Судя по длине, это был плащ рослого мальчика, и сшит он был из простого, но дорогого материала. Саймон внимательно осмотрелся кругом. Что-то заметив, он быстро зашагал в сторону растущего неподалеку кустарника, того самого, через который бежали Гастон и Маргарет на помощь Жанне.

— Это не буря, — сказал Саймон и показал на сломанные и примятые кусты. — Здесь шел напролом кто-то крупный и грузный. Не тот ли самый рыжебородый? Ведь говорили нам с тобой, что это великан.

— Вперед, вперед! — хрипло сказал Джеффри и углубился в кустарник.

Саймон последовал за ним, и они вышли туда, где Рауль схватил Жанну. Оба сразу же спустились на эту лужайку и увидели кинжал, который потеряла Маргарет. Саймон нагнулся и поднял его.

— Здесь была схватка. Смотри — следы оставлены копытами! — он показал на вытоптанную копытами лошадей землю, и Джеффри увидел, как играют желваки на щеках Саймона.

— Похоже, отправились на охоту и наткнулись на них. На двух женщин. Чем не добыча? Клянусь Богом, если хоть одна из них пострадает, он горько пожалеет об этом! Идем!

— Саймон, подумать только, Жанна в лапах у этого дьявола! Ах, глупая, маленькая Жанна!

Оба они быстро вернулись к своему отряду. Из леса отряд Саймона и Джеффри выехал на открытую местность. Неровная, ухабистая дорога незаметно перешла в подъездной путь к дворцу, и всадники слегка пришпорили лошадей.

— Предупреждаю тебя, Джеффри, сказал Саймон, — не теряй головы. Рауль отдаст нам своих пленниц, но нас всего восемь против его сотни или сколько их там, и мы должны действовать осмотрительно. Я пойду во дворец как посланник от короля Генриха. Это облегчит нашу задачу.

— Если он обидит Жанну…

— Если он узнает, что паж не кто иной, как Маргарет де Бельреми, он захочет скорее всего выгодно сплавить ее нам и будет торговаться, мне кажется. Не так он глуп, чтобы причинить им вред.

Джеффри ничего не ответил, но по его лицу с плотно сжатыми губами было видно, что слова Саймона его не убедили. Вдали между тем показался охотничий дворец. Кавалькада чуть ускорила свой бег и через несколько минут была у цели. Саймон обернулся к Уолтеру Сантою:

— Уолтер, сэр Джеффри и я пойдем во дворец вдвоем. Вы оставайтесь здесь и держите коней наготове, ждите нас и никуда отсюда не двигайтесь до нашего появления. Нам ничто не грозит, потому что я иду туда как посланник короля.

Он спешился, Джеффри последовал за ним, и вот они вместе у парадного входа во дворец, громким стуком извещая о своем появлении. Слуга открыл им и попятился, увидев перед собой двух рыцарей в панцирях и при оружии. Саймон показал документ — полномочия королевского представителя.

— Я Саймон Бьювэллет, прибыл в вашему сеньору с посланием от короля Генриха.

— Лорд Саймон Бьювэллет, — сказал слуга, загораживая собой вход, — мой сеньор занят. Сомневаюсь, чтобы он…

— Задерживать королевского посланника? Да как ты смеешь, негодяй? — взорвался Саймон. — Немедленно веди нас к Раулю!

Весьма обеспокоенный тем, что его господин не предупредил ни его, ни охрану о прибытии королевского посланника, слуга впустил Саймона и Джеффри и позвал управляющего, который постарался успокоить разгневанного представителя в золотом панцире. Пятясь перед Саймоном и сгибаясь в учтивом поклоне, управляющий повел его по лестнице, ведущей в зал, где находился Рауль.