Ресторан «Голубая лента», конечно же, не мог претендовать на первое место в номинации «еда», «декор» или «сервис», но на фоне других традиционных загородных забегаловок он выглядел вполне достойно. Здесь никогда не пережаривали яйца, бутылки с кетчупом почти всегда были полными, а официанты, которые также не могли претендовать на первые места в своей профессии, являлись все же профессионалами. Они без промедления принимали заказы посетителей и почти мгновенно подливали свежий кофе в пустые чашки.

Когда я вошел в ресторан за несколько минут до четырех, владелец кивнул мне, как старому знакомому. За то короткое время, пока я жил в этом районе, «Голубая лента» стала моим излюбленным заведением, где можно было всегда прилично пообедать. Конечно, я не сомневался, что можно найти местечко получше, но искать что-нибудь другое у меня просто не было никакого желания.

— Вообще говоря, нас будет двое, — сказал я хозяину заведения, когда тот принес мне меню. Грек в большом черном фартуке, надетом поверх белоснежной рубашки, что, конечно, является дурным тоном. Но зато хозяин человек весьма достойный и никогда не доставлял мне никаких проблем.

Нора появилась в ресторане через несколько минут после меня. Я помахал ей рукой из своей красной кабинки, расположенной в самом дальнем конце зала. Нора была одета в черную юбку, кремового цвета блузку, которая казалась шелковой, и в туфли на высоких каблуках. «Неужели ты ради меня так принарядилась, Нора? — подумал я, внутренне усмехаясь. — Зря ты это сделала».

Она заметила меня сразу, так как зал ресторана был почти пустым в этот промежуток времени между обедом и ужином. Нора быстро подошла к моему столику, пожала мне руку, и мы обменялись традиционными словами приветствия. Я поблагодарил ее за то, что она уделила мне свое драгоценное время, а Нора обдала меня приятным запахом дорогих духов. «Будь осторожен, Крейг».

Как только она уселась напротив меня, тут же подошла официантка с табличкой на груди, на которой было написано что-то вроде: «Эй, мисс». Она деловито приняла у нас заказ и ушла, унося с собой терпкий запах дешевой косметики.

Мы заказали кофе, а я, кроме того, попросил принести мне яблочный пирог. Конечно, моя и без того не осиная талия не позволяла мне питаться таким образом, но я решил, что это будет верный стратегический ход. Как можно не довериться человеку, который заказывает в ресторане яблочный пирог?

Когда официантка удалилась, я понял, что не стоит обременять собеседницу чрезмерными подробностями неприятного дела, и поэтому решил свести наш разговор к минимуму. Что же до Норы, то вместо нее говорило ее тело — говорило внятно, уверенно и с невероятным чувством превосходства. По всему было видно, что она прекрасно держит себя в руках и готова ко всяким неожиданностям.

— Мне очень неприятно, Нора, — осторожно начал я после обычных формальностей. — Все время я убеждал вас в том, что это самое что ни на есть рутинное дело, о котором просто не стоит беспокоиться. И вдруг на днях… — Я замолчал и в отчаянии покачал головой.

— Что? Что произошло на днях?

— Да все этот чертов О'Хара! — воскликнул я так громко, что люди за соседними столиками невольно повернулись в нашу сторону. Я понизил голос до шепота: — До сих пор не могу понять, почему они позволили этому негодяю заняться страховым расследованием. В вашем случае в таком расследовании не было никакой необходимости. — Нора выжидающе смотрела на меня, и я по достоинству оценил ее выдержку. — Не исключено, что он каким-то образом связан с ФБР, — сказал я тихо.

— Я вас не понимаю, — с трудом выдавила она из себя.

— Я тоже не понимаю этого, Нора. Но О'Хара оказался самым подозрительным типом, какого мне только доводилось встречать в своей жизни. По его мнению, все события являются цепью некоего страшного заговора. Думаю, что он доставит нам всем немало головной боли.

— Прекрасно, — недовольно буркнула Нора и откинулась на спинку стула. Ее зеленые глаза заблестели от негодования. Я даже пожалел ее в эту минуту. — ФБР? Что это значит, черт возьми?

— А то, что никто из родственников или близких покойного отныне не может чувствовать себя спокойным, — тихо сказал я и сделал короткую, но весьма насыщенную драматизмом паузу. — Боюсь, что тело вашего несчастного жениха будет подвергнуто процедуре эксгумации.

— Что?

— Знаю, что это звучит ужасно, и с радостью помог бы вам в данном деле, если бы у меня имелась хоть малейшая возможность. К сожалению, сие не в моих силах. Этот идиот О'Хара почему-то решил, что человек в возрасте сорока лет просто не может умереть естественной смертью от сердечного приступа. Словом, он хочет провести дополнительную экспертизу по поводу причин его преждевременной кончины.

— Но есть же результаты вскрытия!

— Я знаю… знаю.

— О'Хара не доверяет результатам вскрытия?

— Это не совсем так, Нора. Он просто хочет провести более тщательную экспертизу. Общее вскрытие… ну, короче, он считает, что оно слишком общее, то есть не всегда обнаруживает определенные симптомы.

— Что вы хотите этим сказать? Какие симптомы?

В этот момент к нашему столику подошла официантка, и вопрос Норы повис в воздухе. Сотрудница заведения поставила на столик две чашки кофе и мой яблочный пирог. Я видел, как Нора заерзала на стуле и стала постепенно утрачивать контроль над собой. Все ее эмоции показались мне в тот момент вполне естественными и искренними. Гораздо менее ясными для меня являлись истоки этого беспокойства. Были ли моими словами вновь разбужены чувства убитой горем женщины, потерявшей жениха, или все-таки проявилась тревога убийцы, внезапно ощутившей вероятность разоблачения?

Официантка молча удалилась, оставив нас наедине.

— Какие симптомы? — переспросил я. — Думаю, что это может быть все что угодно. Если говорить гипотетически, то я полагаю, что Коннор мог иметь пристрастие к каким-либо наркотикам или какие-либо наследственные болезни, которые не попали в официальный отчет о результатах вскрытия. Дело в том, что обе эти причины могут лишить вас выплаты по страховому полису.

— Но ничего подобного у него не было обнаружено.

— Это вам известно, — улыбнулся я, — да и мне тоже, если говорить вполне откровенно и без протокола. Однако О'Хара, к сожалению, в этом не убежден.

Нора молча отодвинула бумажную салфетку с фирменным знаком, положила в чашку пару ложек сахара и уставилась в нее, медленно помешивая его.

— Знаете что? — неожиданно заявила она. — Скажите этому типу, что он может забрать себе все те деньги. Мне они не нужны.

— Если бы было все так просто, Нора. Компания «Сентениан уан» должна по закону выплатить сумму страхового полиса, если не будет выявлено нарушений какого-либо рода. Это может показаться вам странным, Нора, но у вас, как мне кажется, сейчас просто нет выбора.

Она наклонилась вперед, положила локти на стол, а потом опустила на них голову. А когда через несколько секунд Нора подняла глаза, я отчетливо увидел в них навернувшиеся слезы.

— Вы что, в буквальном смысле собираетесь раскопать могилу Коннора? — спросила она тихим, почти срывающимся голосом. — Вы в самом деле сделаете это?

— Мне очень жаль, Нора, — ответил я и в самом деле очень пожалел ее. А что, если она действительно ни в чем не виновна? — Надеюсь, теперь вы понимаете, почему я решил поговорить с вами не по телефону? Могу сказать вам только одно — если бы я оказался на месте О'Хары, то ни за что на свете не пошел бы на такой шаг.

После этих слов я пристально посмотрел ей в глаза, которые она тщательно вытирала бумажной салфеткой, и почему-то снова вспомнил отца, который часто повторял: «Вещи далеко не всегда являются такими, какими кажутся на первый взгляд».

Я не мог понять, как относиться к слезам Норы, — это искреннее проявление чувств к умершему жениху или искусная имитация? Но одно мне было совершенно ясно: она уже прониклась ненавистью к Джону О'Харе, и чем больше Нора будет ненавидеть его, тем больше у меня шансов докопаться до истины.

Должен признать, что данная ситуация показалась мне довольно-таки забавной, так как этот Джон О'Хара находился сейчас не в Чикаго, где располагался центральный офис страховой компании «Сентениан уан», а сидел в ресторане «Голубая лента», уплетал яблочный пирог и охотно откликался на имя Крейг Рейнолдс.

А самое забавное заключалось в том, что страховой бизнес был не главным делом моей жизни.