Мужчина за стойкой быстренько изучил какую-то памятку, вроде тех, где обычно описывается, как спасти человека, если он задыхается, и завопил:

— Свяжите ей руки крепко-накрепко, чтобы перекрыть циркуляцию крови, а потом заткните ей рот, чтобы она больше не могла произносить заклинаний!

А мы тем временем тихонько выскользнули через входную дверь, то и дело нервно оглядываясь. Где-то впереди выли сирены, все ближе и ближе.

Я видела миссис Хайсмит, притиснутую вплотную к стеклу двери: в рот ей в качестве импровизированного кляпа засунули по меньшей мере дюжину салфеток. Мне было ее искренне жаль.

Потом старуха заметила, что я смотрю на нее. Она некоторое время глядела на меня недобрым взглядом, а потом вдруг засветилась — совсем как я в тот раз в Больнице. Я испытала облегчение. Инстинкт не обманул меня: она действительно была ведьмой.

А потом она совершила нечто неожиданное: махнула нам рукой, чтобы мы уходили. Что, она на нашей стороне?

Затем случилось нечто еще более замечательное. Сограждане, нападавшие на нее, стали подниматься в воздух подобно гигантским воздушным шарам. А после их отшвырнуло прочь от нее и ее подруг-ведьм, и они покатились, кувыркаясь. Их относило куда-то в глубь кафе, и при этом они пронзительно визжали:

— Помогите! Помогите!

Не сводя с меня глаз, она как бы невзначай вынула изо рта салфетки. Подруги ее при этом продолжали спокойно жевать бутерброды и пить чай. А потом случилось самое странное: она протянула правую руку — одни только узловатый указательный палец и мизинец — так, словно подавала мне знак.

Или, может, она налагала на меня проклятие? Что все это значило?

А потом она и ее древние подруги исчезли. Пшик — и все.

— Шабаш, — шепнула я Уиту. — Это был шабаш ведьм.